Вопреки обыкновению

Екатерина Анатольевна Горбунова, 2018

Мирра – драконица. Её опыт подсказывает не слишком доверять людям. Она почти смиряется с тем, что ей светит одинокое будущее, в котором нет близких отношений, нет соплеменников, потому что ни одного из них она до сих пор не встретила, а сведения, почерпнутые из книг, противоречивы и неточны. Но однажды привычная реальность разбивается вдребезги с появлением в жизни Мирры воришки Жюля и принца Людвика.

2

Несмотря на усталость, Мирра прошла в основательно пропахшую гарью комнату, где некогда обитал Лазарь. Там испуганные огневики жались на нетронутых огнем участках и давали слабый свет. Горько оплакивая магистра, девочка аккуратно собрала пепел в изящный кувшин и плотно запечатала воском. Еще одна ниша в коридоре пополнилась печальным экспонатом, невольно заставляя задуматься о быстротечности бытия. Смерть уже дважды посетила этот замок, оба раза не оставив после себя тела, которое можно было бы опустить в землю, завернув в погребальный саван.

Окинув взглядом своеобразное миниатюрное кладбище, Мирра бессильно опустилась на колени. И мать, и Лазарь покинули этот мир неожиданно, оставив ее в переломный момент жизни, не успев завершить каких-то дел, не исполнив до конца свои мечты и чаяния. Мать ушла без напутствий, так и не убедившись до конца, что ее дочь — дракон, Лазарь обещал не оставлять и быть рядом, но его догадки относительно сущности девочки так же не нашли подтверждения при его жизни. Однако оба находились сейчас в дали недосягаемой. Они не знали друг друга. Были разными по сути. Но каждый вложил толику себя в Мирру. И встретившись в чертогах Мракнесущего, они наверняка найдут общие темы для разговора.

Девочка поднялась с пола и медленно побрела по коридору. В замке стояла тишина. Недавно заронившееся одиночество постепенно прорастало мощными корнями в душе. Хотелось поделиться хоть с кем-то своими мыслями. Впору было начать говорить вслух, но Мирра не решилась. Лучше торговка на базаре, или случайный прохожий на дороге. Но не звук собственно голоса, разбивающий на хрупкие хрустальные осколки надежду на нормальную жизнь и счастье.

В течение нескольких дней девочка пробовала поговорить с псом, волушей. Они косились на нее мягкими карими и голубыми глазами, были внимательными слушателями и немного облегчили боль. Но Мирре не хватило разумного отклика.

Девочка обратилась к двум хорошо сохранившимся портретам, висевшим на темных стенах. Она всегда считала, что это ее предки, хотя никогда не находила никакого фамильного сходства. На первом был изображен привлекательный мужчина. Его светлые волосы стягивал тонкий золотой обод, синие глаза смотрели уверенно и спокойно, на узких губах замерла улыбка, лицо казалось бы мягким, если бы не волевой и даже несколько грубоватый чисто выбритый подбородок с ямочкой. Одежда незнакомца казалась старомодной и изобиловала ненужными деталями роскоши. Впрочем, портрет был парадным, и, наверняка, в быту мужчина одевался совсем иначе. На второй картине художник запечатлел юную особу. Казалось, что ее наспех облачили в это пышное платье и тут же принялись рисовать. Нехватку времени выдавала несколько растрепанная прическа девушки: рыжие кудри были заплетены довольно небрежно. Но зеленые глаза неизвестной сияли неимоверным счастьем, на щечках кокетливо играли ямочки, а пухлые губы растягивались в широкую улыбку. Художнику надо было изрядно постараться, чтобы так точно передать характер этой непоседы. Почему-то Мирре казалось, что эта девушка была способна на безумные и неожиданные поступки, что она обладала веселым и взбалмошным нравом. Оба портрета писались примерно в одно время, и, похоже, одной рукой. Девочке нравилось думать, что, возможно мужчина и девушка — это ее какие-то прапрапрадедушка и прапрапрабабушка.

Мирра поговорила и с ними. Но они мало чем отличались от животных в плане ответных реплик: слушали душевные излияния отлично, а вот сами не могли выдавить из себя ни слова, да, и принесло бы это пользу?

Девочка вспомнила про книги. Молчаливые друзья. Уж они-то точно были полны советами и откровениями. Однако перелистав несколько рукописей, почувствовала лишь раздражение. В черных закорючках жила чья-то посторонняя мысль, автор мог быть молодым или старым, красивым или безобразным, умным или не очень. Но сердце Мирры оставалось глухим и безутешным. Империя с ее пятнадцатью королевствами интересовала девочку в данный момент меньше всего. Каждый из жителей — казался обособленной планетой, со своими чаяниями и надеждами, печалями и радостями. Ни одна из орбит не пересекалась с орбитой жизни юной драконицы. Всем было наплевать на потерянное существо, по той простой причине, что никто ее даже и не находил. Верное драконье братство — кануло к Мракнесущему или являлось всего лишь плодом романтического воображения, потому как не существовало страны, где драконы жили бы сообща, правили мудро и справедливо, делились вековым опытом и готовы были бы принять под свое крыло новую соплеменницу.

Дойдя в своих размышлениях до какой-то весьма жирной точки, Мирра почувствовала такую тоску, что впору, казалось, ринуться головой вниз с единственной уцелевшей башенки замка. И это — на шестнадцатом году жизни! Надо было избавляться от депрессивного настроя, и чем радикальнее, тем лучше. Как хорошо было в детстве — сядешь на качели, раскачаешься, и все беды разлетаются от бьющего в лицо ветра. Впрочем, ничто не мешает попробовать этот способ и сейчас.

Девочка выбежала в сад, вскочила с ногами на потемневшее от времени сиденье, и крепко ухватилась руками за веревки, надеясь, что они выдержат. Раскачавшись буквально в несколько приседаний, Мирра испытала полузабытое чувство восторга и легкости. Старые качели скрипели, будто неумело напевая давно забытую песню. Ветер играл длинной юбкой и захватывал дыхание. Раскинув пошире руки…

Мирра взлетела. Потоки воздуха холодили кончики ушей. Мышцы крыльев ритмично двигались, неся тело вперед по воздуху. Шея и позвоночник выпрямились в одну линию и стрелой поднимались ввысь, к облакам. Второй полет был так же похож на первый, как сырое тесто на тающий во рту пирог.

Драконица почувствовала, как ее охватывает ни с чем несравнимое чувство. Все-таки, она умеет летать. Просто надо было захотеть этого, отринуть от себя боязнь, и поверить, что это большое тело может стать невесомым и грациозным.

Летала девочка до темноты. Носилась между облаками черной стремительной молнией, изредка взмахивая крыльями и издавая крики радости и наслаждения. Когда солнце растаяло за горизонтом, решила вернуться на землю. Опустившись прямо на маленькую прогалину между деревьями, распугала сов в саду, и тут же неожиданно для себя, по одному своему желанию, приняла человеческий облик. Это тоже оказалось довольно легко. Как дышать. На ней оказалась та же одежда, что была до полета. И волосы остались заплетенными в косу.

Мирра села, обхватив колени руками. Сжалась в комочек и замерла в этой неудобной на первый взгляд позе. Несмотря на открытые глаза девочка совсем не воспринимала окружающий мир, чему весьма способствовала полная темнота. Небо застила плотная пелена, воздух словно замер каплей застывшего янтаря.

Впрочем, это только так казалось Мирре, невольно вспоминающей свои впечатления, прокручивающей внутри себя свои чувства. Потому что для всех остальных жителей этой части Империи звездочки подмигивали с неба, и луна светила прищуренным глазом. Рой насекомых бился вокруг в непонятной войне. Орали квакуши на лесном пруду. Грызуны мельтешили в густых зарослях. Жизнь кипела во всех своих проявлениях.

Какой-то тревожный крик вырвал Мирру из ее полусна. Драконья половина ее сущности ощерилась, а человеческая даже немного испугалась. Девочка мгновенно вскочила на ноги, озираясь по сторонам и прислушиваясь. Наконец, хлопанье крыльев, писк и клекот подсказали точное направление, где что-то произошло. Бросившись в ту сторону, Мирра едва не наступила на змею, поспешно уползающую под гнилую корягу. Схватив толстую палку, драконица принялась бить по земле, абсолютно не задумываясь, что та могла цапнуть, но время было упущено.

Гадина подчистую разорила совиное гнездо. Разбитые яйца лежали в гнезде мертвыми осколками, над ними, плача в пернатом горе, носилась мать-сова. Именно ее крики привлекли внимание девочки.

— Что же ты дом свой прямо на земле построила? И не укрыла ничем? — беззлобно пожурила Мирра.

Поворошив рукой, выбросила скорлупу, хотела уже уходить, но пальцы наткнулись на что-то чуть теплое, округлое, закатившееся под веточки и перья, которыми было выстелено дно гнезда. Осторожно достала яйцо и положила на середину, чтобы его увидела обезумевшая мать. Надежды, что птица опустится высиживать — было, конечно, мало, но девочка сделала все, что могла, в этом случае. Она отступила на несколько шагов и затаилась в кустах. Сова, сделав несколько кругов, опустилась вниз. Кричать птица перестала, покрутила круглой головой, словно присматриваясь, а потом присела на яйцо.

Мирра кивнула сама себе и неслышно ускользнула. Ночная трагедия едва не смазала яркие впечатления от полета. Если бы не нашлось это единственное уцелевшее яйцо, девочке вряд ли бы так хорошо. Но теперь на душе было легко и спокойно. Мирра надеялась, что все-таки спасла одну маленькую жизнь. И до конца сезона в ночном небе будет летать еще одна мышиная угроза. Что змея не вернется — можно было не сомневаться — эти твари не любили возвращаться на места своих проделок, особенно туда, где им угрожали.

До дома оставалось еще порядочное расстояние. Можно было обернуться драконом и добраться до своего замка за пару взмахов крыльями, но девочка предпочла прогуляться по тропинкам. Хищники ее не страшили, впрочем, как и недобрые люди: постоять за себя, в силу открывшихся способностей, она бы смогла. Усталость перебилась приятным осознанием совершенности доброго поступка. А происшествие с совой разбудило мысли о бренности сущего: как хрупка жизнь, как один случайный поступок может оказаться значимым, как все взаимосвязано в этом мире.

Пока Мирра, вся в своих мыслях, выбралась из леса на дорогу к замку, ее ноги и подол платья основательно промокли от росы. В воздухе заметно похолодало. Напитавшаяся влагой одежда совершенно не грела, заставив пожалеть об опрометчивом решении о прогулке. Девочка была не в курсе, могут ли драконы заболеть простудой, но в памяти еще было свежо фатальное завершение болезни Лазаря. Глупо стать горсткой переливающейся чешуи именно тогда, когда начинаются открываться прелести двойственного существования.

Оборачиваться драконом сейчас было слишком опасно, мало ли, кого можно встретить. Хотя, конечно, тот, кто бродит по ночам, по сути, не болтлив. Но мало ли. Мирра обхватила руками предплечья и зашагала быстрее. Стиснув зубы, мысленно ругала себя за беспечность.

Звезды и луна скрылись за плотными облаками, заморосил дождь. Дорога, ведущая вверх, постепенно становилась скользкой. Комья размокшей земли налипли на подошвы и не способствовали быстрому передвижению.

Наверное, еще немного и девочка рискнула бы обернуться драконом. Но на перепутье у большого камня кто-то дрожал и клацал зубами под тонким не по погоде и насквозь промокшим плащом. До Мирры доносились какие-то невнятные возгласы и всхлипы. Судя по ним, настроение у незнакомца было не очень. Видно, не одна девочка переоценила свои силы и возможности.

Она остановилась поодаль. Ворота были уже близко, уютный теплый очаг брезжил в сознании и манил. Но для того, чтобы погреться за стенами замка, надо было пройти мимо этого бродяги.

— Эй! — крикнула девочка, сделав голос пониже. — Ты кто?

— Флап, маг Новейшего Ордена Империи, — отозвался незнакомец тонким визгливым голосом и откинул плащ, открыв моложавое худое лицо с козлиной бородкой и бегающими маленькими глазками. — А ты?

— Я — Мирра, — она не стала опускаться до ненужных подробностей. — И что ты тут делаешь, Флап?

— Хотел бы дойти до города, но заблудился. А тут дождь, — маг приподнялся, оказавшись ростом едва ли выше девочки, а уж телосложением и подавно субтильнее. — Я на завтрашнюю ярмарку. Слышала, может?

— О тебе? Нет, — девочка удивилась его самомнению о своей персоне.

— О ярмарке, — замахал руками Флап, захихикав почти девичьим смешком. — Я-то кто? Так средней руки обыватель. Торгую заклинаниями, свитками, книжки вот есть, для развлечения барышень, — он дрожал, потирая ладони.

— Если ты маг, почему не можешь согреться? — задала провокационный на ее взгляд вопрос драконица.

Но горе-путешественник не растерялся, только махнул рукой и скорчил кривую мину.

— По-твоему, если ты маг, то твои способности безграничны? У нас тоже есть, так сказать, свой лимит.

Он проговорил это так безнадежно, что не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что его способностей явно маловато для того, чтобы соорудить вокруг себя уютный шалаш, развести огонь. Сама Мирра подобных чудес воочию не наблюдала, но читала про них в сказках. Впрочем, Лазарь однажды обмолвился, что нельзя сотворить ничего просто так, из воздуха, для этого надо, как минимум, иметь под руками замещающий предмет подходящего размера. А во что можно превратить дорожный камень? Прибитую дождем пыль? И что бы ни находилось в узелке путника, этого тоже, явно, было недостаточно для сотворения какого-то крупного волшебства.

Мирре почему-то стало жаль этого недотепу, выбравшего не то время, и не то место, чтобы обогатиться. Другая бы, наверное, испугалась, встреться ей на темной дороге кто-то непонятной наружности и таких же загадочных способностей, но не девочка-драконица.

— Я живу здесь неподалеку. Можешь переночевать у меня. Но предупреждаю, в случае чего, — она сделала красноречивую паузу, заметив скабрезную улыбку на физиономии Флапа, — могу и прибить.

— Да, забери меня Мракнесущий! — побожился вмиг ставший серьезным маг, и поскакал через лужицы вслед за девочкой.

Она не оглядывалась на неожиданного гостя, но его возгласы при появлении ворот казались какими-то чрезмерно бурными, излишний восторг надоедал и действовал на нервы. И это при том, что гротескные развалины еще не показались.

— Заткнись, а, — слово вырвалось как-то само собой, и прозвучало едва слышно, но на Флапа подействовало, теперь до слуха доносилось только шарканье ног и сопение.

Лишь при виде замка недотепа не смог удержаться и громко крякнул от восхищения. Мирра оглянулась на него и кивком показала на дверь.

Очутившись в прихожей, Флап принялся озираться и бестолково топтаться на одном месте. Он словно не решался пройти дальше.

— Что? — зевнув, поинтересовалась девочка. — Извини, особых удобств предложить не могу, что уж есть. Спать ляжешь на полу. Дам тебе тюфяк и одеяло, будет тепло и уютно.

— Да-да, этого вполне достаточно, — закивал гость, а потом шепнул: — А где Жизнеродящая?

Вопрос поразил Мирру. Вроде бы взрослый человек, а не знает, что Жизнеродящая везде и нигде одновременно. Но, видимо, мага интересовало что-то иное, и потому, не получив конкретного ответа он все не решался пройти, и мялся у порога. Наконец, драконица догадалась, что надо пришедшему, смутно вспомнив описанные в книжках приветственные ритуалы имперцев.

— Там, — девочка ткнула пальцем куда-то себе за спину, старательно пряча невольную улыбку.

Флап сначала пригляделся, прищуриваясь, потом, видимо, ничего не рассмотрев, но положившись на слово хозяйки, четырежды подобострастно поклонился в указанном направлении, и только после всех этих телодвижений перешагнул через накапавшую от плаща лужу. Не подскажи девочка снять мокрую одежду, маг сам бы это вряд ли догадался сделать. Он так и прошлепал до середины кухни, оставляя за собой грязные мокрые следы и ежась под ненадежной защитой своего плаща. После Флап все никак не мог никуда пристроить свернутые в тугой комок вещи, и в итоге, положил их рядом с собой на скамью.

Мирра тем временем достала хлеб, немного мяса, фруктов и миску свежайшего воловка. Этой еды ей самой хватило бы на пару дней, но гость выглядел жалко и казался не просто проголодавшимся, а весьма оголодавшим.

Девочке было любопытно посмотреть на то, как Флап ест. Это был весьма колоритный процесс, развлекший драконицу, она будто спектакль посмотрела. Лазарь приучил ее к аккуратности, Мирра умела пользоваться всеми столовыми приборами, имеющимися в наличии. А ее гость совсем не утруждал себя, скажем, вилкой. Все, что было ему нужно, он притягивал ко рту тонкой дланью, а потом громко разжевывал крепкими зубами. Салфеток маг не замечал, вытирая руки прямо об штаны, а губы об рукав. Напоследок Флап со смаком облизал пальцы, и только потом откинулся от стола. Тощий маг управился с угощением за несколько минут и объевшимся не выглядел. Посидев немного, Флап понял, что добавка ему не светит, и печально вздохнул.

— Сытная у тебя житуха, как погляжу? — гость обвел кухню замка осоловевшим взглядом, попутно ковыряясь в зубах.

— Наверное, — согласилась Мирра, склонив голову набок.

— Только скучно, наверное? — задал он следующий вопрос.

Девочка только улыбнулась, как бы ни говоря, ни да, ни нет. Но эта неоднозначность вполне устроила гостя.

— Ты тут служанка?

Она не собиралась рассказывать о себе. Поэтому неопределенно пожала плечами и тряхнула головой.

— Влетит тебе от хозяев, — никак не мог уняться Флап. — Меня пригласила, накормила, спать постелила.

— У тебя же есть выбор, — девочка весьма наглядно указала пальцем на дверь.

Непогода за окном разыгралась еще сильнее. Ветер завывал в трубах, дождь хлестал по окнам тугими струями. Казалось, стало еще темнее и неуютнее, чем было буквально с час назад.

— Я лягу, пожалуй? — маг с озадаченным видом подобрал хлебом последние капли в миске и перебрался на расстеленный девочкой тюфяк, свои вещи гость разместил в непосредственной близости, словно опасаясь за их сохранность.

Это напрягло Мирру. Она, по его же словам, предложила ему кров, накормила, постелила постель, а доверия, получается, не заслужила. Все больше говорило не о ее непритязательном виде и качествах, а о самом Флапе: только тот, кто сомневается в самом себе и способен на обман — не может положиться на ближнего.

— Спокойной ночи! — пожелала девочка, нисколько не сомневаясь, что пока этот тип в замке, заснуть не сможет, причем не от страха, а какой-то неосознанной гадливости.

— Доброго сна! — отозвался Флап и буквально через минуту раскатисто захрапел.

Мирра понаблюдала за ним немного, а потом ушла к себе. Рулады гостя доносились даже сюда. Они не раздражали драконицу, просто доказывали, что не всякое живое существо рядом, на первый взгляд вполне разумное, придется к душе и ко двору. Казалось бы, с магом можно поговорить. Разузнать поподробнее, почему ему нужно было точное направление нахождения в замке Жизнеродящей, либо какие-то главные новости Империи, либо что-то касающееся драконов. Но разговаривать с Флапом не хотелось. Тем более не возникало желания предложить ему постоянный кров, как было давно с Лазарем. Правда, ведь на тот момент девочка была намного младше…

Впрочем, два мага настолько разительно отличались друг от друга, что сравнивать их казалось просто кощунственным. Там, где один был мудр и щедр, другой казался глупым и жадным. Флап пробуждал в Мирре только негативные чувства.

Она всю ночь прислушивалась, не смыкая глаз. От пришлого мага хотелось избавиться поскорее. Почему-то казалось, что от него стоит ждать одних только неприятностей. Хотя, пожалуй, он был слишком трусливым, чтобы нанести открытый удар. Скорее он сотворит что-то исподтишка, тайком, так чтобы никто и подумать на него не мог.

Дождь за окном постепенно прекратился, ветерок развеял тучи и стали видны звезды. Где-то вдалеке послышалось уханье сов. Воспоминание о спасении невылупившегося птенца помогло настроиться девочке на более благодушный лад. Она решила поменьше думать о том, что ей стоит ждать от пришлого гостя. В конце концов, у нее вполне хватит сил, чтобы справиться с ним, в крайнем случае, одна смена ее облика что стоит.

Храп гостя прекратился лишь с рассветом. Мирра вышла из комнаты, но в кухне мага не застала. Ее гость куда-то направился, прихватив с собой все свои пожитки. Поскольку, из кухни вели три двери; в одну только что девочка вошла, вторая вела на улицу и была заперта на внутренний засов — не трудно было догадаться, что Флап двинулся в третью сторону, а именно, туда, где имелось несколько нетронутых разрухой комнат, в которых стояли сундуки, наполненные старинными вещами, утварью и украшениями. Девочка двинулась на поиски пропавшего, взяв с собой удобную для руки скалку.

Маг обнаружился в самом первом по коридору помещении. Его весьма заинтересовали портреты на стенах, но заинтересованность эта была довольно своеобразной: он пытался сковырнуть самоцветы с тяжелых рам, вооружившись тонким ножичком, видимо, прихваченным со стола на кухне.

Мирра кашлянула. Этот тихий звук поверг Флапа в такой ужас, что колени мага Новейшего Ордена Империи подогнулись, а руки затряслись, как листья на шквалистом ветру. Гость повел себя, так, как девочка от него и ожидала, как мелкий жулик.

— Думаю, ты понял, что исчерпал крайнюю степень моего гостеприимства? — поинтересовалась она самым спокойным голосом, каким могла, мягко постукивая скалкой по своей ладони.

— Не подумай ничего такого, — попытался оправдаться Флап, — я просто хотел уходить, решил найти тебя и попрощаться.

— А заодно, конечно, прихватить что-нибудь на память обо мне?

— Нет-нет, — он так решительно завертел головой, что его жиденькие волосенки растрепались во все стороны. — Я только хотел поправить раму, она так опасно накренилась.

— Ага-ага, — Мирра кивнула и улыбнулась, мысленно гадая, как поведет себя этот трус, если она прямо сейчас покажет ему свой второй облик.

Маг, словно почувствовав ее намерения, вдруг упал на колени и принялся торопливо выкладывать прямо на пол из своего мешка какие-то свиточки, сверточки и книжечки карманного формата — все, что он так навязчиво берег от нее весь прошлый вечер. Ничего особо ценного на взгляд девочки здесь не было. Любой самоцвет на окладе картины стоил неизмеримо дороже.

— Я тут хочу поблагодарить за ночлег, — угодливым тоном пояснил свои действия Флап, мелкосуетливо потирая бородку. — Вот, прими в качестве платы, — он еще раз перерыл кучу и протянул Мирре выбранное (как она подозревала то, что на взгляд гостя представляло наименьшую ценность на предстоящей ярмарке), — несколько новомодных романов, очень хвалят современные барышни. И заклинание на притягивание золота.

Надо признаться, в заклинаниях подобного рода Мирра совсем не нуждалась. В ее подвале хранилось такое многообразие этого добра, что, если расходовать понемногу, вполне хватило бы и до глубокой старости. Только драконица еще при Лазаре сложила все свитки под замок, потому как чувствовала некоторый подвох в большинстве из них. К примеру, заклинание, обещавшее наличие так называемого «вечного сигмента»: болтается денежка себе в кармане, потратить ее невозможно — девочка истолковывала как вызывание патологической жадности, когда несчастный обладатель готов умереть от голода, лишь бы не разменивать свое сокровище. В конце концов, ведь торговцы и маги в первую очередь стремились избавляться именно от волшебства, так или иначе связанного с деньгами и обогащением, хотя, казалось бы, могли использовать его на себе и жить припеваючи, ни в чем себе не отказывая.

Вот и Флап, оказавшийся на деле жуликом и вором, попытался всучить Мирре золотоносное заклинание, подспудно предполагая его низкую стоимость. Книги девочка взяла, а про свиток весьма доходчиво объяснила, что не собирается закончить свою жизнь под тяжестью золотых самородков, летящих на нее со всех сторон.

— Ну, тогда вот, — расстроенный маг схватил перевязанный красной ленточкой листок тонкой пергаментной бумаги, покрытой символами, и, косясь на скалку, сунул драконице. — Очень советую, обязательно пригодится! Это редкая вещь, можно сказать штучная, — он жадно проследил, как драконица принимает дары, не отказываясь, не благодаря в ответ и не предлагая за них хоть какую-то плату, потом покидал разбросанные вещи в мешок и, торопливо поднявшись на ноги, вернулся в кухню.

Помявшись у стола, словно в тщетной надежде, что его накормят завтраком, Флап напялил свой плащ, решительно отодвинул засов и вышел на улицу. К нему тотчас подскочил пес. Обнюхав гостя, рыкнул и повел мордой в сторону, словно предлагая уходить подобру-поздорову, пока дают.

Мирра, молча наблюдала, как ее гость с нарочитой бодрой деловитостью минует двор, потом ступает на тропинку и скрывается в зарослях сада. Потом тихонько скомандовала Грому: «Проводи» — чтобы точно быть уверенной, что проныра-маг не вернется обратно, сделав вид, что заплутал. Пес кинулся вслед Флапу с громким лаем, который через почти равные промежутки времени слышался очень долго, пока совсем не стих вдали. Теперь только оставалось надеяться, что дорогу сюда жулик больше не найдет, как и прочие случайные люди.

Когда возбужденный прогулкой и весьма довольный Гром вернулся во двор замка, Мирра убрала свое импровизированное оружие на место и села изучать полученные «дары».

В первой книге говорилось о драконе Вырджкагаре. Все по положенным канонам: от кого родился, с кем бился, кого породил, кому задолжал, от руки кого закончил существование. Нетленку написал признанный автор — драконовед. Его произведений было навалом в подвале замка: Лазарь чтиво подобного рода уважал, но не доверял. Поскольку литературные достоинства приобретения оставляли желать лучшего, девочка безжалостно выбросила его на растопку.

Вторая книга вызвала у Мирры обильное слюнотечение, потому что описывала пир Великих Крылатых. Писала эссе авторесса — как выяснилось по окончании повествования, плененная принцесса, проведшая в плену драконьем ни много ни мало три года.

Писательница достаточно подробно расписывала кулинарные изыски своего угнетателя. Начиная от маленьких канапе с проперченными лягушачьими лапками, и до таких сложных блюд, как «Филе недобыченного единорога под соусом из абрикосовых косточек, ананасов и м…» дальнейших названий Мирра просто не поняла, но должно быть получилось вкусно.

Чтобы не терзать себя голодом дальше, драконица прихватила себе для перекуса пару яиц из-под несушки, ломоть хлеба и кувшин с воловком, а потом только раскрыла третью подаренную книгу.

К огорчению девочки, это был библиографический справочник имеющейся литературы по драконам, а также ученых, углубленно занимающихся данной проблемой. Быстро проглядев краткие описания, Мирра заглянула на букву"Л". К огромному удовольствию драконицы, там был и Лазарь.

«Лазарь — маг Первой Гильдии, куратор ордена Пятого Гребня. Занимается изучением Драконов Боевого уровня. Автор 25 книг о Великих Крылатых, восьми свитков заклинаний и четырех пособий для начинающих драконоведов. В поисках информации использует живое участие, Магическое Зеркало и опыт предшественников. Объездил многие земли. Участник пяти битв. Местонахождение в данный момент неизвестно».

Прочитав последнюю фразу, девочка громко вздохнула, ей-то как раз было хорошо известно, где находятся останки великого Лазаря — в запечатанном воском кувшине.

Если все прочитанные книги являлись «новомодными дамскими романами», то свиток с заклинанием, скорее всего, вообще полная ерунда, не стоило и проверять. Спускаться в подвал, чтобы бросить рулончик среди вороха таких же бесполезностей, Мирре было лень. Поэтому она просто забросила заклинание на кухонную полку. Даже в своей благодарности Флап оказался самым настоящим жуликом. Приходилось только благодарить случай, или Жизнеродящую, что рядом с осиротевшей драконицей в свое время оказался именно Лазарь, а не кто-то наподобие нечаянного гостя. От нахлынувших воспоминаний стало очень тоскливо. Из глаз полились горькие слезы. Девочка пыталась высушить этот поток, но понимая тщетность попыток, выскочила на улицу, обернулась драконом, потом расправила крылья и поднялась в воздух.