Братство бумажного самолётика

Екатерина Витальевна Белецкая, 2022

Это история о свободе и выборе. Или нет, не так. Прежде всего, это история о мальчишках, которые, вопреки всему, сумели сделать выбор, не смотря на то, что никакого выбора у них не могло быть. Трудно что-то предпринять, если живешь в детдоме… или на Сфере, ведь ни там, ни там речи не может идти ни о свободе, ни о выборе, ни о попытках хотя бы выйти за поставленные рамки. Выбор ждёт впереди, но предполагаемая инициация на самом деле не выбор, а единственный выход из казалось бы безвыходного положения. Вот только даже самая распрекрасная интелектронная система класса Адонай, способная создать подобную ловушку-модель, не может предусмотреть всего – например, бумажные самолетики. Или сочувствие, которое невольные палачи испытывают к своим жертвам. Или еще что-то бесконечно важное, недоступное интелектронным системам.

Глава 3

Амрит. Сфера Тэус

Кораблик был мелкий и очень юркий, и Ами больше всего боялся, что не справится с управлением — но еще больше он боялся, что потеряет лицо. Потому что если потерять, тут же сработает защита, и кораблик уйдёт с маршрута домой, в автоматическом режиме. А дома…

— Мэсе Пейли-Торк, мы приближаемся к точке, — произнес мелодичный голос. — Не желаете ли в оставшиеся десять минут пути насладиться любимым напитком?

Ами с досадой покосился на светящийся перед ним визуал. Согласилась бы Джесс насладиться любимым напитком? О, да. Конечно, согласилась бы. Потому что она пьёт. Ещё как пьёт. И, кажется, не только пьёт, но и кое-чем другим время от времени пользуется, вот только, к счастью, это кое-что корабли пока что синтезировать не научились. Ну, то есть, наверное, научились, но Джесс вовсе не желает спалиться (правильное слово, да?), ну, то есть попасться, и поэтому в памяти корабля про эту отраву ничего быть не может.

— Желаю, — произнес он спокойно. Чуть хриплое женское меццо прозвучало в точности как у хозяйки этого самого кораблика, и Ами приободрился. Прорвёмся. Кажется, это тоже правильное слово.

— Извольте, — мелодично ответил кораблик, лючок в подлокотнике приоткрылся, и перед Ами возник тонкий высокий стакан, тут же покрывшийся изморозью. Жидкость, которой надлежало насладиться, слоилась — верхний слой мутно-белый, ниже — синий, с искрой, ещё ниже — изумрудно-зеленый, а в самом низу — ярко-оранжевый. В кабине запахло спиртным, очень дорогим спиртным, впрочем, Ами с этим запахом был хорошо знаком. Да и со вкусом напитка он тоже был знаком. Ладно, выпью, куда деваться. Только потом надо не забыть принять то, что спрятано в кармане кадетской куртки, потому что попадаться на спиртном в его планы тоже не входило.

— Благодарю, — чинно произнёс Ами женским меццо.

— Коктейль «Глубина небес», — констатировал корабль очевидное. — Всё, как вы любите.

Ами не удостоил корабль ответом (Джессика тоже бы не удостоила), взял холодный бокал, и отпил глоток. Недурно, следует признать. Маслянистая плотность, никакой излишней сладости, и вкус — натуральное молоко. Ну, почти натуральное, поправил Ами сам себя. Натурального он никогда в жизни не пробовал. Следом за вкусом молока появился иной — ягоды гури, потом — концентрированный сок богли, с ароматом мякоти дерева кори-понко, последним же был вкус апельсинов — не очень понятная Ами экзотика, но Джессика их любит, поэтому ликёр из них и присутствует в коктейле.

— Недурно, — произнес Ами вслух. — Спасибо.

— Готов служить, — откликнулся корабль. — До прибытия четыре минуты.

Ами залпом допил коктейль, уронил пустой стакан в услужливо открывший лючок, и встал. Пора было действовать. Хорошо, что он и Джессика одного роста (он чуть повыше, но ненамного), и почти одной комплекции. Семнадцатилетний юноша, конечно, недолго пробудет в таких же габаритах, что и его опекунша, но сейчас вопрос взросления и вырастания волновал Ами меньше всего.

Скафандров для выхода в пространство в шлюзовом отсеке имелось две штуки, и Ами выбрал тот, который выбрала бы сама Джессика — белый, с жемчужным отливом, очень дорогой, и очень красивый. Второй скафандр был обычным, штатным, и уже несколько лет висел без дела — скорее всего, и дальше ему судьба так висеть, кому он тут нужен. Эта мини-яхта принадлежит Джессике, и используется редко, только когда Джесс нужно куда-то попасть в пределах Сферы, и без сопровождения. А надо ей это очень нечасто, обычно она летает с помощницей или в компании, именно поэтому Ами и наловчился в своё время уводить эту яхту… чтобы использовать для своих нужд. Раньше он это делал редко. Но в последнее время — почти ежедневно.

* * *

Первый самолетик удалось поймать ещё до выхода — он очень удачно вошёл в поле, и был захвачен самой яхтой. А вот за вторым пришлось погоняться основательно, впрочем, от самолётика, который сделал и запусти Пол, иного ждать и не приходилось. Но усилия того стоили: Ян писал обычно письма сдержанно и коротко, а письма Пола были длиннее, и новых слов в них попадалось больше. Сейчас, впрочем, читать некогда, времени почти совсем не осталось, а ведь еще предстояло вернуться. В шлюзе Ами снял скафандр, сунул оба письма-самолетика во внутренний карман куртки, тщательно его закрыл (карман был с секретом, он не сканировался), и сел за пульт управления. Дорога домой обычно занимала около полутора часов, но Ами знал пару фокусов, и планировал добраться минут за сорок, в крайнем случае — за час, но это максимум. У тех, кто родился и вырос на Сфере, есть свои секреты, Ами тут исключением не был, Сфера была его домом изначально, да и в кадетской среде подобные фокусы были хорошо известны, многие ребята делали примерно то же, что делал сейчас Ами. Правда, с другими целями, но это неважно.

Кораблик шел сейчас над восемнадцатым радиусом — радиус перекрывал частично вид на Планету, и это расстраивало, потому что Планету хотелось рассмотреть получше, но всё время что-то мешало. То положения радиусов и параллелей, то отсутствие времени. Конечно, Ами, равно как и другие курсанты, Планету изучал, многое знал о ней, читал, смотрел — но одно дело читать и смотреть, а другое — почувствовать всё самостоятельно. Вот, например, братья пишут, что у них там неподалеку есть река. Как там было в определении? «Природный водный поток (водоток) значительных размеров с естественным течением по руслу от истока вниз до устья. Реки являются составной частью круговорота воды в природе». Вроде бы так, верно? На картинке, или в визио — берега и вода между ними. Или схема в разрезе. Но интересно не это. Интересно, как это вообще — река? Как она выглядит? Как она пахнет? Что чувствуешь, если рядом с нею находишься? Джессика обещала взять его с собой на какую-нибудь планету, если он успешно сдаст последний курс, но Ами отлично понимал: обещания её пустые, ничего они не стоят. Во-первых, после окончания курса начнётся подготовка по специальности. Во-вторых, по слухам, опекунам запрещено куда-то возить своих воспитанников. В-третьих, это чертовски дорого, и Ами вовсе не был уверен в том, что Джессика не пожалеет денег на его путешествие. В-четвертых… да просто не выпустят, Верховный не даст разрешение, да и всё. Никому не давал. Говорят, что никогда. Ну и ладно, в принципе, Ами давно уже смирился с этим фактом — жить ему и работать на Сфере до конца дней своих. Может быть, удастся когда-нибудь заработать на отпуск. Но точно не сейчас.

Хотя Планета… Планета была так близко… И тут начинались «но», делавшие Планету из самой близкой самой недосягаемой. Потому что Планета принадлежала врагам. Самым настоящим врагам, которые оккупировали её, законсервировали, договорились со Службой, и запретили её посещать кому бы то ни было — якобы у Планеты какой-то свой особый путь и предназначение, и не смейте даже приближаться.

Путь? Предназначение? Ами вздохнул, вспоминая письма братьев. Хороший путь, ничего не скажешь — нищета и едва ли не голод. Самой вкусной едой, что братья пробовали в жизни, был, например, какой-то «пряник», что-то типа сладкой лепешки или булочки, и этот «пряник» они ели несколько дней, отщипывая по кусочку. Может, тут, на Сфере, и нет реки, что верно, то верно, но вот еды, любой, самой разной здесь просто завались, и стоит она гроши. Потому что Сфера Тэус торгует энергией Солнца, которую аккумулирует, и живущие на ней люди ни в чём не нуждаются.

Странно как-то с этим путём и договоренностями. Но на Планете побывать всё равно хочется, если честно. Горы, моря, реки, лес… свобода. Хотя что вообще такое свобода? И сам Ами, и братья, по сути дела заперты — они на Планете, а он — в Сфере, и кто знает, что хуже. Хотя у него, если вдуматься, положение все-таки получше. Потому что есть шанс, пусть и крошечный, обрести эту самую свободу во взрослом возрасте. А вот братья обречены прожить всю свою жизнь на Планете, и только на Планете, и вряд ли их жизни будут длинными, там живут недолго. Зато есть река. И лес. И небо, настоящее, не симуляция.

Ами, после прохождения курса подготовки, должен был стать одним из младших Инженеров, работающих на Сфере — его ждала блестящая карьера и безбедная жизнь. Ну, если не путешествовать, конечно, не транжирить деньги, а честно работать. Впоследствии, став либо Старшим Инженером, либо Конструктором (мечты, какие же это сладкие мечты), можно будет задуматься и о путешествии. На декаду, а может, даже и на полторы. В какой-нибудь мир, где есть реки. И горы. И море. И что-нибудь ещё, непривычное, и потому привлекательное.

Радиус-сборщик между тем приблизился, кораблик начал подавать сигналы тревоги — но Ами именно это и было нужно. Он замедлил машину, вывел панель, и внес в курс корректировку, обманку, а потом перевел кораблик на ручное управление. И направил в сторону энергопотока, который струился над краем радиуса — технике это, конечно, не нравится, но такое скольжение является самым быстрым методом, чтобы пройти нужный участок радиуса… причем, вдобавок, еще и незамеченным.

* * *

Дома Ами поставил корабль в ангар, тщательно зачистил ему память, добавил в синтезатор компонентов, которые были потрачены на изготовление коктейля, снял лицо (некоторые называли это линчиной, но Ами это слово совсем не нравилось), и пошел вниз, в жилую зону. Джессики дома, разумеется, не было, а Карина, её помощница, задерживалась, поэтому Ами без проблем вычистил из системы своё двухчасовое отсутствие, загнал на место очередную обманку, и пошел к себе, переодеваться. Следовало поторопиться, сегодняшний преподаватель не любил, когда ученики опаздывали, и терпеть не мог, когда кто-то занимался из дома — старая школа, что поделать. Вы всё равно будете работать вместе, говорил он, в одних модулях, на одних потоках, поэтому надо привыкать к взаимодействию, к работе в команде. Да и контакты юности терять не следует, вам в дальнейшем это пригодится, уж будьте уверены. Будьте-то будьте, думал Ами, вот только на кой нам нужна твоя надоевшая история? Сейчас опять начнется бубнёж про экспансию, разделение, регрессию и прогрессию, стройку Сферы, и торговую политику. По сотому кругу. Надоело…

Форму пришлось надеть в этот раз серую, которую Ами не любил, а еще нужно было расчесать изрядно отросшие волосы, и собрать их в хвост — потому что длинные волосы преподаватель не любил тоже. Еще хорошо, что Джессика оказалась почему-то на его стороне, и даже договаривалась, чтобы ему разрешили носить прическу не по уставу. «Мальчик хочет», вспомнил Ами. Он тогда очень удивился, потому что уже морально подготовился к тому, что за волосы предстоит выдержать нешуточную борьбу. Мальчик хочет, объяснила тогда Джессика главному куратору, и пусть носит длинные волосы. Его отец носил похожую прическу, не стоит препятствовать. Это родовое.

Отца и мать Ами не помнил — они погибли, когда ему было семь лет, погибли на одной из станций, работавшей с потоками. Для Ами это оказалось настолько сильным потрясением, что ему пришлось корректировать память: всё, что было до семилетнего возраста, он помнил очень смутно, размыто. Хорошая, дружная семья. Мама, темноволосая, синеглазая, отец, крупный, с широкими плечами, часто и задорно улыбавшийся, небольшая блочная квартира, кажется, на девятом радиусе, неплохая квартира, с двумя внешними окнами, из которых можно было видеть Сферу и пространство. Обычаи в семье тоже были. Например, воскресный обед, на который заглядывали бабушка и дедушка. Или ежемесячная посылка — они заказывали вещи, а потом дружно, всей семьей, их распаковывали и показывали друг другу. Посылка, пожалуй, была самым приятным обычаем, потому что в ней обязательно находился какой-то сюрприз для Ами, и мама всегда очень радовалась, видя восторг сына. Были еще какие-то обычаи, характерные для таких же рядовых семей, которые иногда называли достойными, но все воспоминания о них были для Ами словно подернуты пеленой. Вроде было, а вроде и не было.

Ами кинул перед собой визуал, крутанул — да, всё в порядке, одет по форме, волос не видно, можно выходить. Ах, да, чуть не забыл! Он вытащил оба самолетика из кармана куртки, и переложил в карман формы. Может быть, удастся почитать после занятий. По идее, у него должно получиться бесконтрольное время, небольшое, с полчаса, но этого вполне довольно. Еще раз глянув на визуал, Ами удовлетворенно кивнул, и вышел из комнаты, оставив дверь открытой — специально для Джессики, чтобы она не сомневалась: подопечный в её отсутствие никакими дурными делами не занимался.

* * *

–…основа нашего благосостояния. Как вам известно, договор о строительстве Сферы с цивилизацией Самфелаг был заключён…

— В 2168 году, — шепотом закончил Ами. Сидевший с ним рядом Сей хихикнул.

–…в 2168 году, — продолжил преподаватель. — Он включал в себя пакт о сотрудничестве, динамичное распределение долевой собственности, и разделение доходов, с учетом графика, составленного…

–…Кубари Танайа, мир праху его, — прошептал Ами.

–…Кубари Танайа, мир праху его, — произнес секундой позже преподаватель. — Амрит Пейли! Если вы, — подчеркнутое «вы», ну, разумеется, — так хорошо знаете тему, то извольте выступить. Начинайте!

Выскочек никто не любит. Поэтому Ами начал отнюдь не с той фразы, которую преподаватель ждал.

— Исидор Янушович, если вы настаиваете, и если вы так устали, то я охотно помогу вам, — заверил Ами. Группа одобрительно закивала. — Вы тогда пока присядьте, отдохните, расслабьтесь, а я дальше сам.

Преподаватель побагровел от злости, но терять лицо перед учениками ему явно не хотелось. Он отъехал на стуле в сторону, освобождая место для Ами, и уставился на него. В кабинете, разумеется, ярусном (тут все были такие, из-за экономии пространства) наступила тишина.

— В режиме зачёта, — злорадно произнёс Исидор. — Приступайте, Пейли, отчет пойдет опекуну.

— Как вам угодно, — улыбнулся Ами, выходя вперед, и вставая на место преподавателя. — Мы остановились на том, что в 2168 году Кубари Танайя составляет график плавающей активности распределения финансовых потоков, в зависимости от уровня добычи — потоки делятся между населением Сферы, на тот момент ещё не существовавшей, и цивилизацией Самфелаг, которая предоставила нам мощности для строительства. Проект Сфера длился двести с лишним лет, для такого объема работы он был рекордно быстрым.

— Разделение и Первый бунт, пожалуйста, — потребовал Исидор.

— Конечно, — кивнул Ами. — В 2315 году происходит так называемый Первый бунт, в процессе которого население Планеты оказывается разделено на два лагеря, которые теперь условно называются прогрессорами и регрессорами. Прогрессоры, к которым относимся мы, уходят на Сферу, регрессоры остаются на Планете, и частично закрывают её от остального пространства.

— Идеология бунта, — произнес Исидор.

— Противостояние развития и стагнации, — тут же ответил Ами. — Население Планеты добровольно посадило себя тюрьму, тогда как наши предки остались свободными, и в результате все мы счастливо работаем теперь на Сфере, ни в чем не нуждаясь, и пользуясь всеми благами, предоставляемыми нам цивилизацией Самфелаг.

«Зато там есть река, — подумал он вдруг. — Река, лес, и небо. И, наверное, море, и как бы я хотел увидеть море…»

— Верно, — одобрил Исидор. — Идеология Второго бунта, пожалуйста.

— Планета сочла влияние цивилизации Самфелаг вредоносным, и прекратила контакты с нами полностью, — кивнул Ами.

— Год?

— 2346 год, — уверенно ответил Ами. — Сто пятьдесят один год назад. Полная изоляция Планеты — 2353-58 годы, при содействии цивилизации Самфелаг, цивилизации Стрел, и Звуковых Контролёров. 2359 год — окончательная изоляция Планеты, и последнее сообщение, полученное с неё.

— Текст?

— «Свобода есть внутренний выбор, мы сделали свой, прощайте». Автор неизвестен. Судя по полному отсутствию активности в Пространстве, Планета избрала путь регресса, и чем дальше идёт время, тем больше этот регресс углубляется, — отчеканил Ами.

— Примеры?

— Почти полное отсутствие воздушного сообщения. Снижение активности в городах, над ними теперь гораздо более чистый воздух. Это мы отсюда можем проанализировать. Изменение свечения крупных поселений, наблюдаемое в темное время суток, — принялся перечислять Ами. — Прекращение испытаний различных видов вооружения…

— Они там просто протухли, потому что дураки, — не удержалась Ольга.

Ох уж эта Ольга — Ами досадливо поморщился. Красавица, спору нет. Светловолосая, сероглазая, высокая, а уж формы — как у взрослой женщины, залюбуешься. Вот только дура дурой, к сожалению. Как ляпнет что-нибудь — плакать хочется. Вот как сейчас.

— Планета избрала свой путь развития, и путь этот нам враждебен, — строго произнес Исидор. — Да, мы не видим, что там происходит, под слоем облаков, и не имеем права наблюдать за Планетой с помощью техники, по соглашению, но прошу не забывать, что Планета проявила к нам недобрые намерения, и, следовательно, она — наш враг. Безоговорочно, и точка.

— Ага, враг, — хихикнула Ольга. — С каменной дубинкой… чего они нам сделают, недоразвитые?

— Мы не знаем, — покачал головой Исидор. — Они опасны, поэтому предполагать можно что угодно. К тому же, девочка, дубинки не бывают каменными. Они деревянные.

— Понятия не имею, что это такое, — Ольга дернула плечом. — Ну, не бывают. Но всё равно, они там тупые. Корабли не строят, никуда не летают, машины тоже не строят. Пешком, что ли, ходят?

— Не корабли, а самолеты! — рявкнул Исидор, теряя терпение. — Амрит, сядь. Зачёт. Ольга, через декаду пересдашь. Стыдно, просто стыдно, девушка…

— А чего такого? — удивилась Ольга. — Как будто этого всего в сети нет, и как будто нам это хоть раз в жизни пригодится. Зачем это заучивать?

— Затем, чтобы не опуститься до уровня жителей Планеты, — ловко поддел её не растерявшийся Исидор. — Или ты хочешь, чтобы в один прекрасный день тебя тоже кто-то назвал дурой? Нет? Вот если нет, будь добра заучить. Не позорься сама, и не позорь меня, девочка. И чтобы я больше такого не слышал!

Ольга, зло прищурившись, глянула на преподавателя, но того взглядом было не напугать — Исидор, не обращая на неё внимания, просто отвернулся. Ами понял, что на сегодня занятие, видимо, окончено, и пошел к своему месту — надо было хоть на секунду присесть еще раз, чтобы отметиться. Система сделает контрольный доклад, и всё, на сегодня он свободен.

* * *

— Если кто-то законтачит с Планетой — всё, сразу прибьют, — уверенно произнес Сей. — Ты чего, Ами? Не знал, что ли?

— Да знал, конечно. Просто интересно, пробовал кто-то, или нет? В сети ничего не нашел, — Амрит подсел поближе к Сейу, и тому пришлось придвинуться почти вплотную к Нине, впрочем, та не возражала. Кажется, Сей ей нравится. Может, через пару лет и поженятся, не исключено.

— Пробовали, — Сей понизил голос. — Давно ещё. Мне дед рассказывал. У кого-то там родственники остались, еще по тем годам, вот и пробовали.

— И чего? — так же тихо спросил Ами.

— Догадайся, чего. Казнили. Отвезли на первый радиус, в капсулы сунули, и на Солнце отправили, — шепнул Сей.

— Чего ты несешь такое, — рассердилась Нина. — Не выдумывай.

— А с чего это ты взяла, что я выдумываю? — Сей повернулся, и посмотрел ей прямо в глаза, стараясь сделать свой взгляд мрачным и суровым. — Докажи, что это не так.

— Как, интересно, я буду что-то доказывать, когда ничего такого не было никогда? — рассердилась Нина. — Да ну вас…

— А меня-то за что? — удивился Ами. — Я же только спросил.

— За просто так, — отрезала Нина. — Думаешь, если ты красавчик, всё можно, что ли?

— Да какой красавчик, — Ами смутился. — И почему можно?

— Потому что… ну вас, — Нина встала, гордо вскинула голову, и проследовала к выходу из столовой — Ами на секунду показалось, что она чем-то похожа была в этот момент на Стеклянную Герцогиню из визио, в котором рассказывалось о древних королевских родах цивилизации Самфелаг.

— Обиделась, — констатировал Сей. — Сама придумала какую-то чушь, и обиделась. Вечно она так.

— Не, чушь ты придумал, — возразил Ами. — Просто ей что-то не понравилось.

— Это не чушь, и я не придумал, — Сей рассердился. — Давай, доедай, и пойдем, по дороге расскажу…

«Плакало моё свободное время, — с тоской подумал Ами. — Когда же я самолетики прочту? Разве что ночью только если».

— Давай на восьмой радиус как-нибудь сгоняем, покажу, что было, — предложил Сей. — Там эти, пустые ряды стоят, в которых капсулы были для предателей. Про первый радиус я приврал, было дело, с восьмого их отправляли.

— Сей. Ну кончай, — рассердился Ами. — Он в консервации, восьмой, а капсулы вроде бы метеорит повредил, их просто утилизировали. Какие казни, какие предатели, о чем ты?

— Это тебе кто про метеорит сказал? — прищурился Сей.

— Джессика, — пожал плечами Амрит. — А что?

— И ты думаешь, она тебе правду скажет? Как же, — Сей усмехнулся. — Врёт, как все другие. Эти, продажные…

— Какие продажные? — Ами нахмурился.

— Потом расскажу. Когда пойму, что можно. А пока вот чего. Ты же корабль у неё берешь? — Сей не спрашивал, он утверждал. — Ведь берешь?

— Ну… да, — нехотя признался Ами.

— И зачем?

— Покататься, на пространство посмотреть.

— И на Планету, ведь так? — добавил Сей.

— Ну, иногда и на Планету можно, — равнодушно ответил Ами. — Так зачем корабль-то?

— Ты тупой? На восьмой радиус слетаем, покажу тебе, что и как. Сможешь увести кораблик-то? Он у твоей тётки быстрый, не то что наше семейное корыто, — Сей вздохнул. — Оно не летает, а тащится.

— Слушай, я попробую, — осторожно ответил Ами. — Но она мне не тётка, а опекун. Это разные вещи.

— Всё равно, — мотнул головой Сей. — Без разницы. В общем, давай так. Попробуй день какой-нибудь для этого выбрать, как её не будет, и смотаемся. Только предупреди заранее.

— Ладно, — сдался Ами. — Попробую.

* * *

Домой он вернулся почти одновременно с Джессикой, и не сказать, что сильно этому факту обрадовался — видеть Джессику сегодня ему не очень хотелось. Во-первых, ему было стыдно за корабль. Во-вторых, она сейчас захочет пообщаться, а он хотел не общаться, а сменить форму на обычную одежду, и побыстрее. В-третьих, Джессика, кажется, снова будет нетрезва, и это не нравилось ему больше всего.

Однако, вопреки его опасениям, Джессика была трезвой, собранной, и, кажется, чем-то слегка встревоженной — однако вскоре Ами понял, что делиться с ним своими тревогами она не собирается.

— Вернулся? — вместо приветствия спросила она, едва заметно улыбнувшись. — Ты сдал тему досрочно?

— Да, так получилось, — Ами улыбнулся в ответ. — Я не нарочно.

— Молодец, — похвалила Джессика. — Иди, переодевайся, сегодня полетим ужинать к Ритерам. Так что оденься поприличнее.

— А можно, я дома останусь? — попросил Ами. Попросил совершенно искренне, Ритеров он терпеть не мог, к тому же там будет Анна, белобрысая мерзкая Анна, которую он не выносил, причем с детства.

— Не в этот раз, — покачала головой Джессика. — Ами, прости, но ты полетишь со мной. Важные переговоры, а я уже пообещала, что буду с воспитанником. Правила хорошего тона, так нужно. Ты же понимаешь.

И она посмотрела на Ами одним из своих взглядов, которых Ами избегал и боялся даже больше, чем Джессики во хмелю, или Джессики сердитой. Она просила сейчас — глазами. Просила так, что отказать было невозможно — от этого взгляда Ами терялся, и с ужасом ощущал, что в душе, да и не только в душе, поднимается сейчас какое-то очень странное и совершенно неправильное чувство, которому уж точно не место между воспитанником и опекуном.

— Хорошо, — кивнул он через силу. — Мне надеть форму?

— Да. Но ту, которая тебе больше нравится, — Джессика уже отвела глаза, и Ами сразу стало легче — потому что порвалась эта невидимая нить, которой он так боялся. — Надень синюю. И церемониальный пояс. Интересно, где до сих пор гуляет Карина? — произнесла она сердито. — Так… понятно, — глянув на визуал, произнесла она. — Опять Терри, будь он неладен. Я же предупреждала: или ты занимаешься своей потенциальной семьёй, или работаешь на меня. Но нет, она старается совместить приятное и доходное.

— Не ругай её, — попросил Ами. — Может, она влюбилась.

— Даже если и влюбилась, приходить надо вовремя, — отрезала Джессика. — Так, ладно. Иди, переодевайся, и вылетаем. У нас полтора часа дорога, заодно отдохнем и поговорим.

— Иду, — Ами вздохнул.

Самолетикам, видимо, предстояло лежать в кармане до ночи.

* * *

Вернулись они поздно, обратно корабль (не тот, который Ами брал утром, другой) вел приятель Джессики, которого звали Рой, и присутствие Роя Ами обрадовало. Нет, любовником Джессики он не был, но Ами знал, что Рой останется до утра, они будут сидеть в малой гостиной, что-то пить, и что-то обсуждать. Тревога Джессики прошла совершенно, переговоры прошли хорошо, и теперь она намеревалась расслабиться в компании старого приятеля — Роя Ами помнил с самого начала, он уже приходил к ней, когда Ами попал в этот дом. Дом… почему до сих пор жилые блоки принято называть домами, интересно? Они же не отдельные, не обособлены, они квартиры, у кого-то поменьше, как у семьи Сейя, у кого-то — роскошные и большие, как у Джессики, но всё равно, это уж точно не дома. «Странно, — думал Ами. — Живем себе и живем, пользуемся словами, и даже не думаем, что пользуемся на самом деле неправильно. Ну какие у нас тут дома? Это там, на Планете, есть дома. Всякие и разные. Например, детский дом, в котором живут братья — Пол описал его довольно подробно, правда, в письме было столько непонятных слов, что Ами неделю убил, чтобы разобраться, да и то понял не всё. Или — частные дома. Как у этого, как его там… захвоза? захоза? Тьфу, опять буквы спутал. Завхоза, конечно. Грубый мужчина со странным именем. Интересно, если бы кто-то узнал про самолетики, что бы сделали со мной? — Ами нахмурился. — Меня бы… убили? Выбросили в капсуле на Солнце, как предателя? Или сделали бы ещё что-то, много хуже? Ладно, с этим я разберусь, — пообещал он сам себе. — Поскорее бы домой, чтобы прочесть письма».

— О чём хмуришься? — спросил наблюдательная Джессика. Кажется, она умела чувствовать настроение воспитанника, как своё собственное — еще одна причина, по которой Ами в последние полтора года старался её избегать.

— Учёба, — Ами вздохнул. — Осталось три темы, и пять больших опросов. Потом распределение. А потом?..

— А потом ты, наконец, избавишься от моего надзора, и станешь взрослым человеком, — серьёзно ответила Джессика. — Доучишься. Получишь работу. Заведешь семью…

— А если я хочу чего-то иного? — напрямую спросил он.

— Хоти, — Джессика усмехнулась. — В молодости все хотят ни пойми чего. Поверь, Ами, дорогой, лет через пятнадцать ты будешь со смехом вспоминать о своих нынешних желаниях. Так происходит со всеми, так было со мной, так будет с тобой. Правда, Рой?

— Чистая правда, — откликнулся тот. — Твоя патронесса права, Амрит. Она очень умная женщина, и сказала всё верно.

— Ясно, — Ами вздохнул. — Ну что ж, буду становиться взрослым человеком, в таком случае.

— Вот и славно, — одобрила Джессика.

* * *

Глубокой ночью, когда стало окончательно ясно, что Джессика и Рой засели в гостиной надолго, Ами, наконец, решился. Сперва он записал картинку для системы слежения — я сплю — потом загнал картинку в цикл, активировал систему, и лишь после этого открыл, наконец, карман, и вытащил оба самолетика. Снова такая же бумага — серая, неровная, чуть ли не со щепочками, с грубо оборванными краями, снова — торопливый почерк Пола, и чёткий — Яна. И снова — слова, которые он не знал, и которые только предстояло узнать. Письма Яна было в этот раз совсем коротким, а вот Пол расстарался. Что-то в нём было такое, в Поле… странное что-то. Вроде бы они ровесники, но Пол — словно вечный ребенок, наивный, взбалмошный. Всё на нерве, всё на острие.

— Что такое «крыса»? — шепотом спросил Ами. В комнате висела тишина, крошечный фонарик, которым Ами подсвечивал письмо, не нарушал темноту, а в окно, большое, панорамное, можно было видеть проплывающий над их радиусом корабль цивилизации Самфелаг, длинный, обтекаемой формы, бирюзовой окраски — этот корабль, разумеется, пришел за очередным заказом на энергоблоки. — Ладно, поищу. Играть в крысу. Странно. Будем разбираться…