Радость моих серых дней

Екатерина Дибривская, 2020

Тихон полон секретов: живёт в отдалении от людей в избушке лесника, что притаилась высоко в горах. Под видом смотрителя заповедных лесов он истаптывает километры в поисках браконьеров и своего врага. Случайность приводит в его мир хрупкую Севиндж, девушку, годящуюся по возрасту в дочери. Вспыхнувшая вовсе не родительская страсть, пылкие прикосновения, робкие поцелуи, жаркие признания, и Тихон готов оставить свои поиски и просто жить дальше. Но Севиндж не так проста, как кажется на первый взгляд.

Глава 15

Она.

Здесь я не слежу за временем. Час заменяет недели, день тянется сладкой карамелью, а внимание и забота Тихона — ну чисто взбитые сливки с разноцветными посыпками. И мне кажется: всё, что было в прошлом, нереальное, а моё настоящее, реальное — здесь.

Днём мороз крепчает, и мы почти не выходим из дома, на удивление — мужчины предпочитают алкоголю настольные игры. С радостью присоединяюсь к ним в лото, делаю перерыв на готовку, позже — играю с ними в крокодила.

И, даже несмотря на разницу в возрасте, я не чувствую себя неловко. Напротив, с ними мне комфортней, чем когда-либо было с ровесниками. С ними интересно. То один, то другой сыплет фактами, отвечая на задания из карточек.

После ужина Виктор идёт в баню, и Тихон притягивает меня к себе на колени. Смотрит внимательно в глаза. Чего ищет? И находит ли? Не знаю. Целует меня. Нежно, но настойчиво. Крутит в своих руках. Словно пластилин. Мягкий и податливый. Под себя вылепливает.

Подхватывает меня одной рукой и на постель несёт. Накрывает своим телом, не обрывая поцелуя. Запускаю пальцы в жёсткую бороду. Глажу. К себе ещё ближе притягиваю.

— Скоро гость уедет, — обещает Тихон. — Не придётся по углам таиться.

Целует. Бережно. Мягко. Нежно.

— Давай ложиться, хозяюшка, — говорит. — Мы завтра с утра на обход пойдём с Витюшей, а ты отдыхай. Вернёмся, к столу праздничному готовить будем.

Устраивается под одеялом, меня к груди своей тянет. Вдыхает жадно запах моих волос, что мурашки разбегаются по всему моему телу, и я вздрагиваю.

— Не бойся, — шепчет Тихон. — Я тебя не обижу. Не причиню зла.

А я не боюсь. Рядом с ним я чувствую себя в безопасности. Красивой и желанной. Впервые в жизни. И мне спокойно рядом с ним. Комфортно. Хотя мои мысли и чувства опережают время, но я верю. Верю ему.

***

Утром просыпаюсь от того, что они тихо переговариваются. Собираются на обход. На улице ещё темно.

— Спи, — шепчет Тихон и целует меня. — Скоро вернусь. Сегодня без задержек. Обещаю.

Но сна у меня уже нет. И не будет. Только мужчины за порог — принимаюсь за дело. Кое-как, чуть-по-чуть, мне всё же удаётся снять пыльные занавески. Замачиваю их и мою окна.

В доме сразу становится светлее. И дышать легче!

Пока занавески отмокают, готовлю обед. Делаю борщ пожирнее да понаваристее. Запекаю мясо с картошкой на огромном противне, поняла, что эти мужчины мясоеды и большие любители вкусно поесть.

Меню для новогоднего стола мы не обсуждали, но я ставлю размораживаться утку, говяжью вырезку и кусок свинины.

К обеду мужчины действительно возвращаются и сразу накидываются на еду. Я довольна. Смогла угодить.

После обеда Виктор идёт покемарить в бане, а Тихон осматривает свой дом и бросает на меня хмурый взгляд.

— Зачем сама под потолком лазала?

— Я осторожно, — улыбаюсь ему.

Подходит ко мне, головой качая.

— Не нужно было самой, — роняет глухо, — меня проси в другой раз.

— Тихон, — твёрдо отрезаю, — я не белоручка. Не привыкла помощи ждать в обычных бытовых делах. Что же я с занавесками совладать не смогу?

— Ты не белоручка, — кивает согласно, — но у нас иначе к женщинам относятся.

Слышу в его словах недосказанное: чем у нас, мусульман. Знаю, что имеет в виду. Мне и приятно, и нет. Не знала я такой заботы никогда. Не знала, что так бывает. Дядюшка в доме был господином, а мы ему угождали.

— Привыкай, — продолжает, — что теперь у тебя есть помощник. И не вздумай сама без меня на табурет вставать.

— Хорошо, — губы сами по себе в улыбку растягиваются.

Взгляд мужчины смягчается. Тянет меня к своей груди. Руками огромными обхватывает. И кажется, захотел бы, руки просто сжать может и переломить меня. Вот так легко. Такая мощь ощущается под обычной хлопковой кофтой. Но я чувствую иначе — верю ему. И сколько силы сокрыто в его руках, столько защиты он мне может предложить. И мне спокойно. Кто же в здравом уме против такого богатыря пойдёт?

Его рука скользит по моему подбородку, вынуждает поднять взгляд. В его глазах столько сокрыто, но и словно всё напоказ. Смотрит своим пронизывающим взглядом. Насквозь. Что аж дыхание перехватывает.

Я дрожу в его руках.

— Не бойся, — шепчет мужчина. — Я не причиню тебе зла.

Я знаю. Я не боюсь. Моё тело реагирует странно на эту близость. Пылает. Тянется к нему.

Подаюсь вперёд. Взгляд мужчины темнеет. Опасным становится. Желаниями полным. Подхватывает меня под бёдра и на талии устраивает. Вынуждает обхватить ногами своё мощное тело. Так, что подол платья к талии поднимается. Так, что сердцевиной горячей ощущаю его длину.

Теперь моё лицо над ним возвышается. Склоняюсь медленно. Почти не дышу. Он терпеливо ждёт. Обвожу самым кончиком языка контур его губ. Очерчиваю. Дыхание Тихона сбивается.

— Если ты меня поцелуешь, — говорит с усмешкой, — не смогу удержаться. Запущу руку в твои трусики и буду ласкать, как захочу. Я прямо извёлся весь. Больше суток не слышал твоих стонов.

Я краснею от его слов. Незамысловатым движением Тихон меня прижимает к себе. Ближе притягивает. Словно насаживает на свою твёрдую плоть. Трёт моей жаждущей ласки влажностью о свои штаны. Знает, где надавить и когда нужно.

— Но и если не поцелуешь, — продолжает, — найду как приятно сделать. Всё равно услышу, чего хочу.

Смотрит хитро. Изучает на моём лице смятение. Гадает, чего выберу.

— Тебе решать сегодня, — поддразнивает.