Точка кипения. Магический роман

Екатерина Жебрак, 2022

Перед вами – продолжение романа "Точка невозврата". Судьбы ткутся, нити сплетаются. Норны осуждающе качают головой. …Чёрный колдун, ищущий свободы. …Горькие горошины – как приговор на всю жизнь. …Тень на родовом гобелене. …Кипящее серебро. …Дремлющий револьвер. …Оплавленные руны. …Радуга – как последнее спасение. …Память – как палач. Каждый – наедине с собой. Каждый – одинок. Боги молча взирают на магов, которые забыли их имена. На магов, которые погрязли в жестокой и беспощадной борьбе… …С собой.

Глава 3. Тайны

Виола задумчиво потёрла переносицу, захлопнув толстую папку. Досье на Сиггрид Хильде Бьёрк было, и было обширным. А ещё пахло странностями и нехорошими тайнами. Собственно, любые странности для Виолы Гринфор были синонимами обмана. Честный человек прост и понятен. Он не происходит от бабушки-валькирии и не выходит замуж за чёрных колдунов при невыясненных обстоятельствах. И не исчезает потом бесследно.

В этой истории явно были белые пятна. Или чёрные. Потому что досье на Эстена Арьени отсутствовало. Анкетные данные — не в счёт. Его дело было вычищено, она видела это. А, значит, эта семья имела связи очень высоко.

Это было подло и низко. Честному человеку незачем это делать. Честному человеку нечего стыдиться и прятать.

Девушка перебросила за спину чёрные волосы. Настроение безнадёжно испортилось. Ещё этот Нортон, обещавший зайти за ней. Приставучий и настойчивый. Это поведение тоже казалось чародейке подозрительным. От него всё сильнее хотелось сбежать.

…От стука в дверь Виола вздрогнула всем телом.

— Входите, — недовольно скривившись, крикнула она.

Она уже знала, что увидит. Спокойные серые глаза, костюм без единой лишней складочки и неторопливые манеры. Одним словом — Теодора Нортона.

— Всё трудишься, — улыбнулся он. — Рабочий день закончился, Виола.

— Ну и что? — она встала со стула и начала собирать вещи. — Кто-то должен делать своё дело, пока все остальные прохлаждаются.

— Ты считаешь управление парой-тройкой предприятий, важных для благополучия страны — бездельем? — рассмеялся он, наблюдая за ней.

Девушка уже убрала все бумаги со стола, самую объёмную папку спрятав в сейф и запечатав заклятиями. Его же реплика была удостоена лишь косым недовольным взглядом.

Теодор усмехнулся.

— Ты видишь что-то смешное?!

— Я вижу, что нам с тобой срочно надо прогуляться. Сегодня безветренно, а я знаю тихий парк, в котором очень красиво даже зимой.

— Я устала и хочу домой.

— Одолжи мне всего полчаса твоего времени, и я сам открою для тебя портал в твой дом, — он спокойно смотрел в её глаза.

— Нортон! Ты… — она вдруг замолчала.

— Я?.. — он вежливо наклонил голову.

— Ну что ты ко мне пристал? — неожиданно-жалобно протянула девушка.

Маг задумчиво взглянул в сторону.

— Сложно сказать. Наверное, потому, что твоё общество мне очень приятно. Ты, конечно, в это не поверишь… Но, понимаешь ли, лжецам проще — они могут насочинять множество красивых историй. А тот, кто говорит правду — он ограничен этой самой правдой, — с ноткой сожаления проговорил он и улыбнулся. — Поэтому мой ответ на этот вопрос такой скучный и однообразный. Я не сказочник, — он развёл руками. — Я слишком занудный для этого.

— Это не занудство, — проворчала Виола, опустив глаза и закрывая молнию на чёрной лаковой сумочке. — Это честность и прямота. Такая редкая в наше время. Я готова, — она выпрямилась и взглянула ему в глаза.

…А потом с неловкостью приняла от него поданное пальто и смотрела куда-то в сторону, чтобы не замечать его мягкого взгляда в зеркало, когда она поправляла берет.

— Ты не надела перчатки, а на улице холодно. Побереги свои руки, пожалуйста…

Ей оставалось лишь взглянуть на него искоса и надеть мягкие бархатистые замшевые перчатки. Его подарок взамен старых вязаных варежек, которые она носила несколько лет.

Он открыл портал и протянул ей руку. Миг — и они стояли у входа в обширный заснеженный парк.

— Как красиво! — выдохнула Виола. — Он идеальный…

— Я рад, что наши вкусы и в этом сходятся, — улыбнулся слегка Нортон, укладывая руку девушки себе на сгиб локтя и начиная идти. — Многие другие находят его слишком однообразным.

— Это идеальный английский сад! Они не понимают, что ли? — возмутилась девушка, указав на идеально-ровные дорожки. — Я уверена, летом тут каждый куст подстрижен. И, наверняка, в центре парка есть фонтан, строгий и без излишеств.

— Разумеется. Мой садовник тщательно следит за этим. И за кустами, и за фонтаном.

— Твой?! — она остановилась, как вкопанная.

— Разумеется. Мы во владениях семьи Нортон.

— Понятно, — буркнула девушка.

— Тебя это расстраивает?

— Ты слишком богат, — она пошла вперёд, но маг в пару шагов догнал её.

— Моё богатство ничего не меняет в моей жизни, Виола, — он взял её за руку. — Я так же одинок, как и ты. Единственная разница — сумма на счету. Но я такой же человек. И точно так же хочу быть понят.

Виола удивлённо на него взглянула. Теодор смотрел перед собой, лицо его было неподвижно.

— Тео… А что с твоими родителями случилось? — осторожно спросила она, поплотнее охватывая его руку.

— Мать умерла. Я был поздним ребёнком. Отец погиб в ходе этой войны, в первый же месяц. Надеюсь, с твоими родителями всё хорошо?

— Они живы. Сбежали в Мексику вместе с моими сёстрами, когда началась война, — презрительно фыркнула она.

— Вы не общаетесь?

— Незачем. Они — дезертиры. Они не стали ничего делать для победы.

— Просто они не такие сильные, как ты.

Виола вскинула на него глаза, и так же стремительно отвернулась. Потому что их нестерпимо защипало.

— Я не представляю, как ты, такая хрупкая, работаешь в такой тяжёлой сфере, — продолжил Нортон. — Постоянно вариться в преступлениях, в несправедливости. Ты очень сильная, Виола. Преклоняюсь перед тобой и твоей преданностью делу.

— Кто-то же должен следить за порядком.

— Наш мир прогнил до основания, если за порядком следят такие нежные, как ты, — он остановился, беря её руки в свои.

Виола опустила взгляд, не в силах выдерживать его.

— Я злая и чёрствая. Ты совсем меня не знаешь, — сдавленно произнесла она.

— Это ты себя не знаешь. Потому что ты одинокая. У тебя не закрыт тыл, нет поддержки и опоры. Ты как цветок в заброшенном саду, который одолевают сорняки и не хватает полива.

— Нортон, прекрати.

— Не могу. Я люблю цветы. Но плакать на морозе — вредно. Пойдём в дом.

— Я не… Боги, как ты с такой скоростью открываешь порталы?!

Они стояли на пороге строгого особняка. С неба тихо начали падать снежинки.

— Хочешь, я тебя научу? — улыбнулся он.

Виола молча возвела очи горе. Но где-то в глубине души почему-то стало чуть теплее.

***

Привычная дуэль взглядов вместо приветствия — обыденность в особняке Морель. Дрейк давно к этому привык.

Его отец сидел в своём кабинете. Массивная мебель тёмного дерева, тяжёлые бархатные шторы насыщенно-бордового цвета.

— С возвращением, — голос отца был ровным.

— Спасибо, — Дрейк прошёл в кабинет и сел напротив отца.

Хелиус выжидательно на него смотрел. Дрейк же не спешил.

— Я так понимаю, ты с новостями, — утвердительно проговорил маг, закрывая лежащие перед ним документы плотной обложкой.

Морель-младший улыбнулся уголками губ. На стол отца лёг лист гербовой бумаги.

Хелиус, не трогая лист, издалека пробежал глазами по написанному.

— Вот как? Что ж, поздравляю, — он взглянул на сына. — Арьени уже знает?

— Да.

— Ты готов к его ответу?

— Ответа не будет, — неестественно-светлые глаза смотрели спокойно.

— Откуда такая уверенность?

— Тебе же он не ответил, когда ты забрал мою мать, — Дрейк слегка прищурился.

Хелиус медленно растянул губы в опасной, хищной усмешке.

— Значит, от доченьки Арьени не стал скрывать подробностей тех лет? Занятно, занятно… Что ж, да, ты прав. Он проглотил поражение.

— Проглотит и сейчас.

— Ты что-то сделал для этого?

— Разумеется. Не пускать же на самотёк, — фыркнул маг. — Он узнал всё в той последовательности, чтобы сделать нужные мне выводы. И даже подыграл — практически выгнал дочь из дома.

— В твой? — усмехнулся Хелиус. — Не боишься роли виновника?

Дрейк молча улыбнулся уголками губ.

— Ни он, ни она на тот момент ещё не знали об этом, — он кивнул на лист гербовой бумаги. — Поэтому я — не причина их ссоры. Я не между ними. Я рядом с ней.

Хелиус задумчиво взглянул на сына.

— Обман? Двойной?

— Едва ли не тройной. У меня ещё и вассал появился.

— Продуктивно, — покачал головой маг. — Признаюсь, не ожидал от тебя такого.

— Навёрстываю упущенное, — Дрейк пожал плечами.

Хелиус вдруг негромко рассмеялся. Его сын удивлённо приподнял бровь.

— Это шикарно. Арьени спас твою жизнь, а ты забрал его дочь. Прекрасный ход, — маг одобрительно посмотрел на Дрейка. — Я думаю, это событие стоит отметить семейным ужином. Сегодня вечером.

— Не раньше, чем через пару дней.

Хелиус приподнял бровь.

— Мне не нужен её нервный срыв. Пусть привыкнет.

— Пусть так… — отец изучающе смотрел на сына.

— Надеюсь, в кругу нашей семьи Эстии будет гораздо лучше, чем в доме Арьени.

— Естественно, — фыркнул Хелиус. — Она не первая.

Дверь закрылась, а маг довольно усмехался. Давний враг потерпел очередное поражение — это ли не прекрасно?..

***

Ярко-рыжая, лукавая, с искрящейся улыбкой, гномьим ростом и гномьей же отборной бранью, она была незабываема. Не заметить её было невозможно. Сбросить со счетов — тоже. Но ему, чёрному колдуну, гномы были неинтересны.

Ровно до момента, пока её удар не пришёлся ему аккурат в солнечное сплетение.

— Это тебе на будущее, — фыркнула она тогда ему в лицо. — Чтоб не зарывался.

Схватить бы её за руку — да гномы, оказывается, очень вёрткие. Но он же маг… Магические путы подойдут для нахалки…

— Дурак, — она показала ему язык. — Дубина стоеросовая.

А всё потому, что его заклятия в её руках порвались, как обычные нитки.

— Ну-ка иди сюда, — рыкнул он.

Таких вот — мелких и наглых, а ещё пронзительно-рыжих, он не видел. Уверенный в себе, гордый, сильный, он смотрел на другое и на других. На таких же, как он, гордых, на неприступных и достойных. Уж точно не на такое.

Но это усмехалось ему откуда-то снизу и пальцами рвало магические путы.

…Это потом он узнал, что она не гном, а валькирия. Точнее, девушка из рода валькирий. Она не любила говорить о своей семье, о прошлом, да и о себе. Отшучивалась или дралась.

Не такая, как Летиция — ни в какое сравнение не идущая. Какое-то недоразумение, рвущее руками заклятия. Единственная, кто отличал нарисованное им от настоящего.

Она ненавидела его подделки, как она называла вещи, созданные его заклятиями. Зато любила камень, металл и дерево. Она была возмутительна и груба. Не такая, как изящная и прекрасно воспитанная Летиция.

Не такая, как бросившая его Летиция. Не такая, как Летиция, уже носящая под сердцем дитя этого подонка.

— Почему бы и нет? — подумал он тогда.

Что может быть лучше полной противоположности той, что унизила его и пренебрегла? Тем более, что это чудовище ничего не просит и ничего не хочет — ни замужества, ни семьи, ни детей. Его она, правда, тоже не хочет — только смеётся в лицо и расщепляет на атомы подаренные им нарисованные розы. А подари ей живые — и рискуешь получить шипами по рукам…

И всё же она не гонит. Надеется, что он сам уйдёт. Но в свой тихий пустой дом он один не вернётся. Там ещё пахнет лавандой и мятой — так же, как и чёрные, цвета воронова крыла, волосы Летиции.

Запах горьких трав от кожи Сиггрид сможет вытеснить его. Дело за малым — завоевать эту строптивую гномью породу. И, желательно, не пострадать при этом.

Рука у неё тяжёлая, и удар поставленный.

…Эстен невидящим взглядом смотрел в хрустальный шар. Линии прошлого помнили всё это. Помнил и он. Но ни в одной линии не было следов валькирии, пропавшей в ту злополучную ночь. Её не было ни среди живых, ни среди мёртвых.

Колдун криво усмехнулся. Сбежала-таки. От него все сбегают — Летиция, Сиггрид, Эстия. Даже родная сестра ушла, не прощаясь. Может, это и к лучшему. Дома наконец-то тихо и спокойно.

Опять тихо. И здесь не пахнет ни лавандой, ни горькими травами, ни корицей. Только запах кофе — его бессменного спутника.

Кофе — успокоение и проклятие этого дома. Последнее, что ему остаётся в его одиночестве.

***

Она задумчиво поправила штору в гостиной. Она была одна в этом залитом светом доме, Дрейк уехал рано утром. Это было хорошо — ей нужно время прийти в себя и свыкнуться с тем, что свалилось на её голову.

А свалилось слишком много всего. И во всём этом ей придётся жить. Деваться некуда.

Дорога к отцу закрыта. Зато открыта дорога к Морелям. Собственно, она сама теперь — Морель. Эстия Морель.

Детский восторг мешался с ужасом. Восторг — потому что она и мечтать боялась о таком — о замужестве настоящем, с человеком, который симпатичен и важен для неё. О взаимности. И ужас — от того, что её тайна несовместима с таким счастьем. Особенно, когда муж умён.

Был один шанс. Один вариант обмана, одна старая легенда, придуманная Эстеном. И ей придётся поставить на кон абсолютно всё.

Руки привычно потянулись к холщовому мешочку с рунами. Ей нужен был совет.

— Для чего на самом деле Дрейк это сделал? — прошептала она едва слышно.

Отала. Прямая. Руна семьи, рода, наследия. Девушка удивлённо взглянула на руну, а в душе стало разливаться тепло.

— Он правда хочет семью? Правда хочет, чтобы мы были вместе?! — изумление переполняло ведьму.

Она сглотнула, заправила медный локон за ухо. Она была готова к любой другой руне, к Наутиз, означающей страдание и ограничение, к перевёрнутой Ансуз — обману, даже к Беркане, сулящей продолжение рода или к Ингуз, означающей мужскую сексуальную силу. Но не к Отале. Семья. Он хочет семью. С ней.

— Что самого лучшего получит он в наших отношениях? А худшего?

На стол легли две руны. Движение, прогресс — то лучшее, что предвещает Морелю руна Эваз. И худшее — Вуньо, руна плодов. Ведьма сосредоточенно взглянула на серые камушки. Плоды, которые станут проблемой. Вуньо — руна достигнутой цели. В отношениях с Эстией Дрейк достигнет чего-то, от чего сам и пострадает. Девушка качнула головой. О каких плодах, о каких целях речь — непонятно.

— А я? Что самого лучшего получу я? И что станет проблемой?

Гебо — руна партнёрство — как лучшее в этом браке. И перевёрнутая Перт — внезапно открывшаяся неприятная правда — как худшее. Эстия вздохнула. На душе стало тревожно. Неужели её тайна станет ему известна? Неужели не удастся её скрыть?.. Перевёрнутая Перт очень похожа именно на это…

— Получится ли скрыть от него?..

Перевёрнутая Уруз. Бессилие, слабость, апатия, болезнь.

— Не получится… Но что меня выдаст?!

Пальцы, слегка подрагивая, извлекли ещё одну руну.

— Пустая…

Пустая руна — квинтэссенция воли богов, магии, неведомого. На сердце заскребло. Дрейк — сильный маг, он может поверить словам, но он может и почувствовать… Даже не ложь. Он может почувствовать древнюю жуть, живущую внутри неё.

— Что сделать, чтобы он не догадался?! — вопрос звучал с отчаянием.

Перевёрнутая Наутиз. Ограничить себя внутри, держать в узде. Ведьма приложила холодную узкую ладонь к голове. Ей надо контролировать того, кто внутри, чтобы Дрейк не смог ощутить, не смог распознать.

— Дозу зелья увеличить? Нельзя, и так его слишком много… Боги, как мне это сделать?! Как мне вести себя с ним?!

Тейваз — перевёрнутая. Быть не-воином. Быть слабой. Девушка криво усмехнулась. Всё верно. Тот, кто живёт внутри — ненавидит. Он испускает ненависть, отравляя человека. И питается ею же. Каждый момент, когда больной испытывает злость, усиливает древнюю жуть.

Ей нельзя испытывать злость, иначе зелье может не справиться. Гнев растворяет зелье и освобождает того, кто живёт внутри. Она должна быть слабой, и тогда Дрейк не догадается. Наутиз говорила о том же самом — наложить на себя путы, стать для себя тюремщиком. Забавная участь для дочери валькирии и чёрного колдуна — быть бессильной, слабой, скованной.

— А может быть, сбежать?..

Перевёрнутая Манназ. Безумие, глупость. Неужели чары Марины Кадини, лишающие её разума?.. Или её собственное отчаяние повредит сознанию?

Вопросов было больше, чем ответов. А смелости задать их — не было.

…Камушки вернулись в мешочек, а девушка со вздохом вскрыла кулон, неизменное своё украшение, и проглотила две горькие горошины зелья.

Руны не лгут. Они разбивают в пыль иллюзии и надежды. Они бессердечны и прямы. А в её жизни слишком много лжи. И слишком много лунного света.

Она крепко зажмурилась. А если бы не было луны и зелья? Если бы она была здорова? Как ей было бы сейчас?..

Девушка наблюдала за образами в голове. А потом резко открыла глаза. На губах была горькая, как это самое зелье, улыбка.

Если бы она была здорова, ей не пришлось бы так упорно отказываться от предложения Дрейка. Она согласилась бы на помолвку. Успела бы понять его, привыкнуть, решиться на следующий шаг. И была бы здесь настоящей хозяйкой. Всё могло бы быть иначе, будь она здорова.

Но она — больна.

***

— Эрик, ну как там? — Анна тревожно вглядывалась в лицо мужа.

Он только что вернулся домой. Мокрый снег на его шапке растаял, превратившись в воду. За окном было сумрачно, тяжёлые хлопья снега вразнобой валились с неба.

— Ветрено и промозгло, — маг снял шапку и куртку.

— А там? — она выделила это слово.

Эрик глубоко вздохнул.

— Плохо.

— Пойдём, ужин готов, — она нежно поцеловала его в покрытую небольшой светлой щетиной щёку.

В их доме было тепло и уютно. Ярко горели лампы, со стен на пару смотрели картины, а с кухни доносились манящие запахи.

— Не верится, что скоро этой тишины не будет, — улыбнулась Анна, приложив руку к слегка округлившемуся животу.

— Это очень радует. Я устал от тишины, — маг сел на стул. — Хочется топота и гомона.

— Ты вообще устал, — она с болью посмотрела на мужа, поперёк лба которого пролегла морщина. — Может быть, уйти из Магозащиты?..

— Я думаю об этом. Но пока надо остаться, — Эрик взлохматил светлые волосы, глядя, как Анна накладывает ему полную тарелку еды. — Ребёнок, опять же. Я хочу, чтобы наша семья не бедствовала.

— Но не ценой же твоих чувств….

— Чем-то приходится жертвовать. Да и, в конце концов, я делаю полезное важное дело.

Анна вздохнула.

— А мама нам пирожков передала… С капустой, как ты любишь. И зовёт на выходные к ним. Подышать свежим воздухом.

— Миссис Уэрти, как всегда, заботлива, — Эрик улыбнулся и взял в руки пирожок. — Я отвезу тебя к ним на выходные.

— А ты?..

— Придётся остаться, — он помрачнел.

— Что-то плохое случилось?

Маг кивнул.

— Эрик, — с давлением произнесла Анна.

— Я не хочу, чтобы ты волновалась.

— Неведение ещё страшнее.

Эрик глубоко вздохнул.

— Ты права.

Анна выжидательно посмотрела на мужа.

— Остров Херс, — сдался он. — Плохие новости.

— Очень плохие или просто плохие?.. — в голубых глазах Анны появилась опаска.

— Очень, — он сжал губы. — И пока всё не вернётся на круги своя, мы в режиме повышенной готовности. Без выходных. Стоило только уехать — и всё повалилось, — с досадой произнёс он.

— Но ведь ваше подразделение не относится к тюремному блоку…

— Их просчёты надо ликвидировать, а это уже наш функционал… — он смотрел только в тарелку.

— Ты не мог повлиять на это, даже если бы остался здесь. Это давно случилось? — она села напротив.

— Обнаружили сегодня утром. Но скорее всего это уже два дня как, — он потёр лоб. — Уже усилена охрана правительственных зданий, больниц, школ. Вечером выйдут патрули.

— А вы, как всегда, полезете в самое пекло, — грустно продолжила Анна.

— Это не страшно. Страшно — не знать, где оно, это пекло… — Эрик отложил вилку. — Не волнуйся. Твой обережный круг я чувствую почти физически. Со мной ничего не случится. Мне совесть не позволит умереть, ты же знаешь, — он встал.

Анна слабо улыбнулась.

— Ты сейчас снова туда?..

Маг с сожалением кивнул.

— Береги себя, — она обняла его за шею.

— Твоими молитвами я вернусь даже из царства Хель, — рассмеялся он, вдыхая запах ромашки от её волос.

— Давай без Хель, ладно?

— Как прикажешь, моя королева, — Эрик с любовью посмотрел на жену.

Она ответила ему нежной улыбкой и погасила свет.

…Проводить его в снежную ночь и снова остаться в одиночестве, глядя в поднимающуюся февральскую метель. Плести нити, ткать полотно их будущего, рисуя картины его — живого, весёлого, её, а ещё двоих, нет, троих малышей. И солнечный день. И война закончилась. Совсем закончилась. И её отголоски не доставляют ему боли. И он не уходит в февральскую вьюгу, он дома, рисует с детьми, сидя на полу в окружении игрушек.

Светлая волшебница ткала мысли и чувства. Она ткала жизнь. Жизнь, где они живы и счастливы. Где бы он сейчас ни был, какие бы заклятия сейчас не летели в него. Он будет жить. Потому что Светлых магов слушают даже боги.