История о краже. Защитник

Екатерина Ивановна Гичко, 2020

Зачинщик ограбления скрылся, и Майяри, горящая жаждой мщения, нацелена найти его и заставить заплатить за все страдания, которые был вынужден пережить её друг. Ранхаш, отстранённый по распоряжению Шереха Вотого от расследования, не готов так просто отступить. И тем более он не готов оставить Майяри, защиту которой считает своей обязанностью и уступать эту ответственность кому-то другому не желает. Вынужденные объединиться для достижения общей цели, харен и новая хранительница опасных артефактов становятся союзниками и втайне от Шереха продолжают расследование. И через некоторое время осознают причины, из-за которых старый консер запретил лезть в это дело. Второй том тетралогии "История о краже" Содержит нецензурную брань.

Глава 16. Украденное

Стражник с тоской посмотрел на ночное небо с тонким серпом волчьего месяца и надкусанным ликом луны, застенчиво прикрытым тёмным облаком, а затем недовольно уставился на могучего бородатого всадника, решившего, что именно сейчас самое время отправляться в дорогу. Перед мужиком сидел мальчишка лет десяти с живыми блестящими глазами, такой хорошенький, что стражник сразу же вспомнил, что видел эту парочку в полдень, когда они въезжали в город на торг.

— Утром бы выехали, — с досадой сплюнул он. — Чего уж дитя по ночному холоду морозишь?

Бородач сурово поджал губы и отвечать не стал. Стражник, продолжая ворчать, толкнул задремавшего товарища, чтобы тот помог открыть ворота. Гигантские створки натужно заскрипели, выпуская всадника на освещённую ночными светилами заснеженную равнину.

Майяри облегчённо вздохнула и опять покосилась на свой сапог, слишком уже большой для детской ножки. Досадную оплошность она заметила уже у ворот и исправлять побоялась: вдруг стражник углядит внезапно меняющуюся ногу, а так, может, в глаза не бросится. К их удаче, охрана уже устала и дождаться не могла смены.

— Всё хорошо? — бородатый верзила-харен склонился к её уху, хотя со стороны могло показаться, что он лишь слегка наклонился над головой ребёнка. Макушка самой Майяри располагалась выше и уши, соответственно, тоже.

— Теперь да, — под взглядом девушки кожаный сапог сменился меховой обувкой меньшего размера, туго перетянутой ремешками.

Растягивать цветной щит на двоих оказалось не самой простой задачей. А ещё сложнее было натянуть щит на кого-то другого и контролировать его. Свой-то Майяри ощущала всем телом и сразу замечала прорехи в образе, но, постоянно отвлекаясь на харена, она упускала из внимания и себя. При первой попытке натянуть облик господина Давия на харена, а облик его правнука Ривия — на себя Майяри обнаружила, что у мощного «домоправителя» остались тонкие руки господина Ранхаша. Со второй попытки она вроде бы сладила, но затем обратила внимание на то, как хмурится господин Ранхаш, и наконец заметила, что «правнук» продолжал щеголять в её платье.

До торга они добрались в таком виде, а уже там девушка приметила дородного бородатого оборотня с сыном, и торг они с хареном покинули уже в их облике.

— Нам в ту сторону, — «мальчик» подбородком кивнул на тёмную полосу леса на западе. — Боюсь, придётся побродить. Я была здесь год назад осенью и не уверена, что узнаю места под покровом снега.

Харен молча одной рукой дёрнул за поводья, второй прижимая девушку к себе. Майяри в очередной раз напряглась. Придерживать её не было никакой нужды, она и сама прекрасно могла о себе позаботиться, но господин Ранхаш, видимо, опасался её побега, и Майяри не могла его винить. Эта мысль, исключительно по привычке, действительно мелькнула в её голове.

— Вроде бы здесь, — девушка неуверенно воззрилась на тёмный контур сосновой кроны, возвышающийся над лесом. — Та вроде бы выглядела так же растрёпано. О, точно! — Майяри возбуждённо зашипела и ткнула пальцем в широкий дубовый ствол с корявыми ветками, живописно выделяющийся среди стройных лип и кривых клёнов. — У того тоже ветки как рога торчали!

Конь неохотно ступил под заснеженные кроны леса и, шумно ломая скрытые снегом ветки, направился к указанному дубу. Майяри сбросила щит, необходимость в котором отпала, и напряжённо подалась вперёд, пытаясь высмотреть в зимнем лесе хоть что-то знакомое. Последний раз она была здесь тоже ночью, но путь ей преграждали покрытые листвой ветви, в ногах путалась трава, а стопы цеплялись за поваленные стволы. Сейчас ничего этого не было.

— Что-то ещё знакомо? — господин Ранхаш спокойно осматривался и принюхивался. Рядом ощущались чужие запахи, но несильные, принадлежащие ночному зверью. Их же собственные благодаря амулетам были весьма невыразительны.

— Подождите, — поморщилась девушка. — Я тогда торопилась, за мной же гнались, и не очень хорошо запоминала дорогу. Кажется, я обошла дуб по правой стороне… нет, по левой! Я же немного на юго-запад забрала.

Ранхаш отметил и запомнил эту информацию. Вдруг пригодится.

Девушка в его руках закопошилась и, перекинув ногу, скатилась по лошадиному боку в сугроб. Высоко задрав юбку, она обошла дуб по левой стороне и торжествующе, правда очень тихо, выдохнула:

— Ага!

Спешившись, мужчина привязал лошадь и направился следом за Майяри. Та обнаружилась около пня, зубастую верхушку которого она злорадно попирала ногой.

— Я об него тогда споткнулась и нос себе сломала, — с ликованием объяснила своё злорадство Майяри. Глаза её блестели, и она казалась очень воодушевлённой. Похоже, ей нравилось искать клады. Впрочем, через несколько секунд воодушевление её померкло. — Но я не помню, в какую точно сторону пошла после этого… У меня в глазах тогда помутилось, — она невольно потёрла зазудевший нос. — Но я вышла на юго-запад… — повторила девушка опять и повернулась, чуть-чуть отклонившись к югу.

Почти четверть часа они мерили глубину сугробов в окружении мрачных мохнатых елей. В конце концов растерянная девчонка остановилась и огляделась с видом заблудившегося человека.

— Не помню этот ельник, — расстроенно призналась Майяри.

— Мы можем вернуться назад и попробовать ещё раз, — не огорчился Ранхаш.

Девушка виновато взглянула на харена, и его спокойное лицо приободрило её. Закусив губу и упёршись руками в колени, Майяри ещё раз осмотрелась, бдительно заглядывая под еловые лапы: может, за ними будет что-то знакомое?

Вшу-у-урх! С дерева в небо что-то взмыло, и над лесом раскатилось протяжное уханье. Майяри шарахнулась и испуганно уставилась на тёмный птичий силуэт, пересёкший лунный диск.

— Спокойно, это сова, — Ранхаш проводил птицу равнодушным взглядом. — Дикая сова.

Раздражённо выдохнув сквозь зубы, Майяри бросила взгляд в сторону и заинтересованно замерла. Продравшись между еловыми лапами и вымазавшись в смоле, девушка вынырнула с другой стороны и радостно хлопнула в ладоши. Вот эта прогалинка определённо выглядела знакомой! Позади тихо зашуршал харен, умудрившийся пролезть между деревьями, не прихватив с собой ни одной иголочки.

— Не уверена, но, может быть, я проходила здесь… Вот эта осинка, возможно, та самая.

— Это тополь.

— Правда? — удивилась Майяри, осматривая дерево. — Ну, я плохо в них разбираюсь, но дерево похожее.

Обойдя его по кругу, девушка, что-то бубня под нос, сделала пятнадцать шагов на север, потом три строго на запад и семь на юг. Знакомое ощущение силы окатило её, и она замерла на месте.

— Здесь! — девушка села и как можно глубже запустила руку в сугроб. — Да, это камень, что я закопала.

— Вы пометили клад драгоценным камнем?

— Нет, — Майяри встала. — Это знак для меня. Я боялась, что они будут искать артефакты с помощью хаги, и постаралась сделать так, чтобы тот ничего не смог почуять. Этот камешек ещё не клад.

Развернувшись на юго-запад, девушка пошла вперёд, отсчитывая шаги:

— Один, два, три…

Она не обходила кусты, проламываясь прямо через них, а каждый древесный ствол, встречающийся на пути, считала за один шаг. Даже дуб необъятных размеров удостоился только одного шага. Замерла она на цифре семьдесят два в совершенно непримечательном месте: здесь не было ни пней, ни коряг, ни деревьев странных очертаний… Стремясь найти надёжный схрон, Майяри избегала всего, что можно было принять за условный знак, и теперь сама не могла найти нужное место.

— Кажется, здесь. Осенью тут пролегала звериная тропа, и я закопала ящик прямо под ней.

— Закопала? — харен нахмурился. — Почему вы мне не сказали? Я не взял ничего для раскопок.

— Да и не нужно, — Майяри потопталась на месте, очерчивая площадку. — Я же не в браслетах. Отойдите.

Шагнув следом за оборотнем, девушка взглянула на потоптанный сугроб, и он слегка дрогнул. Через пару секунд дрожь почувствовалась сильнее, сугроб словно бы подрос, потом стал выше окружающего его снежного наста, и где-то глубоко внутри что-то хрустнуло: ломалась промёрзшая земля. Снег посыпался в стороны, открывая растущий земляной холм, от которого начали отваливаться твёрдые куски. Вытоптанную площадку пересекла широкая трещина, в которую и заглянула Майяри, запустив туда бледно-зелёный светляк. Болотное сияние осветило чёрные комья, жутковатые переплетения корней, тёмные отверстия ходов в звериные норы и часть продолговатого ящика.

— Вот он! — возбуждённо прошептала Майяри и попыталась сунуться в трещину, но харен решительно перехватил её за шиворот и сам запустил руку внутрь.

Он легко выдернул ящик из мёрзлой земли и вытащил его наружу. Ликующая девушка приманила светляк ближе, и он осветил длинный прямоугольный короб размером чуть больше локтя, всю поверхность которого испещряли символы, выведенные явно на скорую руку. Ранхаш повертел находку, осматривая знаки, и уточнил:

— Хаггаресские?

— Ну да, — неохотно призналась Майяри. — Если хочешь скрыть что-то от хаги, то лучше всего использовать их.

— Я всегда думал, что хаги скорее умрут, чем воспользуются знаниями хаггаресов.

— А я не гордая, — с достоинством отозвалась девушка и перевела взгляд на разлом, который начал втягивать вытолкнутую землю назад. Через пару минут на его месте опять красовался нетронутый снежный наст.

Ранхаш снял крышку и обнаружил внутри короба два небольших мешочка, размерами совсем не соответствующих месту хранения. Один из них был пуст, а тесёмки на его горловине — распущены.

— Там лежал камень Обана, но я его к другим артефактам запихнула, — Майяри соврала раньше, чем успела задуматься о причинах вранья. Боги, она же обещала господину Шидаю, что всё расскажет!

Харен высыпал в короб содержимое второго мешочка и замер, рассматривая предметы. Первым в глаза бросался гигантский, почти с куриное яйцо размером, розовый бриллиант, в сиянии светляка кажущийся серовато-зелёным. Знаменитый камень Обана, названный так по имени прославленного мага, владевшего им. Ранхаш провёл пальцем по выведенным на его поверхности письменам и перевёл взгляд на сероватое ожерелье, сделанное из крупных кусков камня так грубо, что выглядело оно отталкивающе.

— Колье из розового кварца магианы Овеи, — тихо протянула Майяри, пряча руки за спину. — У уважаемой магианы, вероятно, была очень крепкая шея.

Колье обвивалось вокруг серебряного створчатого браслета, украшенного двумя овальными камнями яшмы. Вокруг них заплеталось затейливое узорочье, изображавшее вставших на задние лапы косматых медведей. На втором браслете, тоже украшенном яшмой, сплетались в схватке вихрастые драконы. Изделия из Лобайи всегда отличались очень узнаваемой манерой изображения звериных фигур: диких, злых и зловещих.

В одном из лобайских браслетов лежало простое кольцо из золота с изумрудом грушевидной огранки. Самой примечательной частью украшения был именно камень размером с вишнёвую косточку. Но Майяри знала — и харен, видимо, тоже, так как он взглянул на внутреннюю сторону кольца, — что главная сила амулета заключалась в надписи, что оставил почтенный Дамм.

Ожерелье Сашелии — изысканное утончённое изделие, словно сотканное из дождевых капель, застывших чистейшим горным хрусталём, было безжалостно спутано тонкой безыскусной цепочкой, на которой красовалось непритязательное украшение из скрещённых полос металла — простой стали, по центру украшенное плохо огранённым алмазом размером с ноготь на мизинце младенца. Свет скользнул по тёмным желобкам узоров, что украшали перекрестье.

— На рисунке в каталоге перекрестье Хведа выглядит иначе, — Майяри осторожно протянула руку, предварительно осмотрев перчатку со всех сторон, и указала на концы украшения. — Здесь они плоские, а на рисунке — заострённые. И камень в центре по описанию должен быть горным хрусталём, огранённым в форме кабошона. Хвед был небогат, вряд ли он мог позволить себе алмаз, пусть и такой заурядный. И символы несколько отличаются. Зато это перекрестье очень похоже на то, что мы с вами видели в той странной книжонке.

Ранхаш внимательно осмотрел украшение и положил его обратно.

— А остальные?

— Ну их описание соответствует каталогу. Вот только насчёт ожерелья Овеи я точно не помню, — Майяри опять не смогла понять, зачем соврала. Но не расстёгивать же ей платье прямо посреди леса? Вернутся, и она сразу же расскажет харену о своём маленьком секрете. — Думаю, они взяли эти артефакты, чтобы скрыть факт кражи перекрестья и не привлекать к нему особого внимания.

— Да, очень на это похоже, — согласился Ранхаш. — Только камень Обана мог оттянуть на себя всё внимание.

— Но, конечно, проверить эти артефакты не мешало бы. Я могу ошибаться.

— У вас будет время, чтобы этим заняться, — пообещал Ранхаш.

— Правда? — недоверчиво переспросила девушка. — Вы дадите их мне?

— Естественно, — оборотень сложил артефакты обратно в мешок и, закрыв ящик, поднялся. — Возвращаемся.

— Интересно, что скажет стража, когда мы опять постучимся? — Майяри тихо захихикала, топая следом за мужчиной.

— Они уже сменились.

Позади раздался тихий вскрик и сильный хруст снега. Ранхаш обернулся и смерил взглядом лежащую лицом в сугробе девушку.

— Нос цел? — спокойно поинтересовался он.

Майяри с досадой зашипела и ощупала нос.

— Цел…

Вернулись домой они далеко за полночь. До двери ночные кладоискатели дошли в облике двух сыскарей и уже на крыльце превратились в замёрзшую Майяри и бодрого харена, на плече которого в мешке лежал короб с самыми знаменитыми в Санарише драгоценностями.

Внутрь мужчина и девушка постарались пройти как можно тише, но не успели они сделать и пары шагов от порога, как раздался щелчок пальцев и в воздухе вспыхнул ослепительно белый светляк, своим сиянием озаривший мрачного Шидая, развалившегося в кресле.

— Ну и где вы изволили шляться в такой поздний час, детишки?

У Майяри аж душа в пятки ушла, а сердце в уши перескочило и захотелось приложить лекаря площадной руганью за испуг, но мрачный взгляд оборотня охладил её, и девушка едва удержалась от того, чтобы не посмотреть на харена.

Так, господину Шидаю знать об делах совсем-совсем нельзя.

Майяри угрюмо взглянула на мужчину и обиженно процедила:

— Потрошили мой последний схрон с артефактами! Теперь у меня вообще ничего не осталось!

Бросив на харена полный неприязни взгляд, девушка вскинула подбородок и направилась к лестнице, всей своей спиной демонстрируя гнев и обиду.

Шидай перевёл взгляд на Ранхаша, и тот, холодно взглянув вслед Майяри, заявил:

— Я должен был убедиться, что у неё больше не осталось тайников с артефактами, и упредить будущие побеги. Они ещё ни к чему хорошему её не привели.

И, поправив мешок на плече, спокойно прошёл мимо.

Несколько обескураженный Шидай проводил их удивлённым взглядом и, откинувшись в кресле, пробормотал:

— Неужели ладить начали?