Крысы кошкам не друзья

Екатерина Исакова, 2019

Канализация, Финский залив, полицейский участок, подземная река, цирк, темница… куда еще может занести человека за двое суток? Лев, молодой парень, пускается в путешествие, берущее начало в подъезде жилого дома на окраине Санкт-Петербурга. Встречи с эксцентричными героями своего времени, опыт работы в борделе, полеты на железных альбатросах – лишь малая часть того, что выпадет ему на пути поиска родных и переосмысления жизненных целей и идеалов.

Глава

5

Лев лежал на земле и наблюдал за ним. Человек в клетке, прижав руки к телу, спал, нервно посапывая, попискивая как новорожденный котенок, и иногда дёргался. Любопытство из Льва уже вываливалось наружу, ему не терпелось узнать, кто перед ним, а главное, какого вообще черта происходит. Он всё думал, как лучше разбудить пленника. Если ткнуть пальцем, то он может заорать, и тогда проснутся охранники. Можно попробовать достучаться до него словами. Но тут тоже велик шанс поднять на уши весь лагерь. Увлеченный поисками подходящего способа, Лев и не заметил, что человек в клетке проснулся и внимательно разглядывал ночного посетителя.

–Здравствуй, — пробормотал слабым придушенным голосом человек. — Ты настоящий?

–Вполне себе, — приподняв уголок рта, тихо отвечал Лев. — Как тебя зовут?

–Терти, — еле слышно буркнул человек.

–Хорошо, Терти. Моё имя Леонес, — глаза Льва полыхали от интереса. — Почему тебя держат в клетке?

–Я не знаю. Так хочет она.

–Кто она?

–Моя сестра.

–Цецилия?

–Да, Цеца, — засыпающим уставшим голосом продолжал Терти.

–Эй, не пропадай. У меня к тебе есть несколько вопросов, — Лев махнул рукой, как доктор, приводящий пациента в чувство.

–Задавай, пока я не уснул.

–Сколько тебе лет?

–Двадцать пять, а может больше… — хрипучим голосом отвечал Терти.

–Как зовут твоих родителей?

–Папу — Джургис, а маму — Гинтера.

–А Влерастиша?

–Нет, только Цецилии, — в полудрёме бормотал Терти.

–Почему ты отвечаешь на мои вопросы?

–А почему нет? Мне, разве, есть, что терять?

–Не дрейфь, я тебя вытащу.

–Бессмысленно.

–Почему это?

–Если бы это было возможно, я бы уже сбежал. Но даже если выбраться из клетки, если даже убежать за много миль, Цецилия всё равно найдёт меня и вернёт обрат… — последние пару букв Терти уже не договорил.

–Очнись, — Лев протянул руку между прутьев и похлопал Терти по щекам.

Леонес понял, что так он ничего не добьётся. Брата Цецилии нужно было вытаскивать. Лев вылез наружу и, найдя два здоровых камня, вернулся обратно в палатку. Там он обмотал острые каменюки тряпками из клетки и, подойдя со спины к спящим охранникам, ударил их по затылкам. Те свалились на землю.

–Терти, держись там, — крикнул Лев, обшаривая карманы охранников. — Я нашёл ключ, сейчас открою.

Дверь клетки распахнулась. Лев зашёл внутрь и наклонился к Терти.

–Давай, приходи в себя, — он тряс его руку и легонько шлепал по щекам.

–Что? Что ты хочешь? — произнёс Терти, лишь чуть приоткрыв рот.

–Что с тобой вообще такое? Ты болен?

–Не, думаю это енти… — бурчал Терти.

–Енти? Что за енти?

–Цветочек…

–Зараза, Терти. Поднимайся давай!

–Цветочек, растёт на болотах. После него хорошо спится…

–Снотворное значит.

–Ага, — Терти открыл глаза и посмотрел прямо в лицо мутным задумчивым взглядом. — Знаешь, ты так похож на одну женщину!

–Что за женщина?

–Красивая очень, — Терти говорил, пьянчуга, вылакавший не одну бутылку накануне.

–Давай, не будь слабаком. Что за женщина? Брюнетка? Голубые глаза?

–Да! Зачем спрашиваешь, если и сам всё знаешь…

–Как её зовут? Терти, не спи! — Лев уже увереннее ударил его по щеке. — Я спрашиваю, как её зовут!

–Что-то на Э или Е, я не помню точно, — Терти сильно нахмурил брови, стараясь задействовать весь ресурс памяти. — Эвирка! Нет, Эрика. Её зовут Эрика. Точно, какое красивое имя, прямо как она сама…

Терти окончательно перестал соображать и рухнул на пол. Лев не знал, почему его здесь удерживают, но подозревал, что не настолько тот опасен, чтобы запирать его в клетке. Между прочим, второй случай, когда Цецилия насильно удерживала живого человека у себя под боком. Такой себе расклад, на двоечку.

Лев твердо решил более не задерживаться в гостях. На улице начинало светать, а, значит, скоро начнёт просыпаться лагерь. Действовать нужно было быстро. При предрассветном обходе Лев приметил у входа небольшой навес, под которым располагалось уютное жилище лошадей. Кража одной их них погоды не сделает.

Лев, конечно, не обладал специальными умениями обращения с этими четвероногими скакунами, но в целом, он представлял, что нужно делать. За минуту было пересечено поле, затем сложное испытание — пролезть под верёвкой; Лев отряхнулся от земляных крошек и непосредственной походкой отправился к конюшне, здороваясь, как бы невзначай, с уже проснувшимися циркачами.

По утру поездка на лошадях никому не сдалась, поэтому Лев, без особых трудностей, попал внутрь стойла. Навозом не пасло. Жеребцы и кобылы, а их там насчитывалось 11 штук, знали, что такое качественный уход и забота. Все они были крупные, с развитой мускулатурой. Они нюхали руку, если подвести её к их носам, давали себя гладить. Животные не боялись Льва. Видимо, человек никогда их не обижал. Доброжелательными и благосклонными к общению с людьми были все лошади за исключением одного жеребца средних размеров. Красавец молочного окраса с кудрявой длинной гривой того же цвета, но пара черных прядок, как порок среди чистой безгрешной глади, выбивались из общей белизны.

Конь выделялся средь братьев и сестер простотой и обыкновенностью. Он не был слишком крупным, копыта не были самыми длинными и мускулистыми, не самый высокий, без развитых суставов. Когда Лев подошёл к коню и стал протягивать руку, тот лишь пренебрежительно фыркнул и отвернулся.

–То, что надо, — ухмыльнулся вор.

Он взглянул на табличку рядом со стойлом: «Виски».

–Хорошее имя, — широко улыбнулся Лев.

Рядом с конюшней стали слышны шорох и голоса. Кто-то приближался, причем, стремительно. Лев спрятался за одну из перегородок между лошадьми.

–Как можно было упустить его! Как можно было подпустить его к клетке!

–Простите, госпожа. Вот ваш конь, прошу, садитесь. Всё уже готово.

Огрызалась Цецилия. Не нужно было знать её голоса. То, что это именно она, определялось по манере речи.

–Вокруг меня одни тупицы, — буркнула хозяйка цирка прежде, чем гордо и обиженно ускакать.

–А-а-й! Что же будет теперь с нами! — держался за голову низенький конюх. — Надо своих успеть предупредить!

Конюх, не опуская рук с головы, убежал, переваливаясь с ноги на ногу, как карликовый неуклюжий пингвин.

–День сегодня на редкость удачный, — прошептал вслух Лев, смотря на сундук с сёдлами, не закрытый конюхом по забывчивости.

Взяв на вид самую крепкую и надежную подстилку, Лев надел его на Виски. Конь, на изумление, проявил апатию ко всему происходящему. Он не издал ни звука, а лишь с равнодушной мордой жевал сено.

–Да как тут всё крепится, — высунув язык от напряжения, тихонько ругался Лев. — Ну, всё, я молодец.

С горем напополам, жеребец был осёдлан.

–Мне бы ещё уздечку…

День и правда был удачным. В углу стойла валялась слегка порванная и потрёпанная верёвка, с виду напоминавшая необходимое приспособление. Лев успел поднять её, но закрепить не успел. Конюх возвращался.

–Я ж тебе говорю, Ардо, я видел, как он шёл в сторону твоей конюшни!

–И правда, одного седла нет! — закричал конюх высоким оперным голосом, как только распахнул ворота стойла.

Прежде, чем они оба успели понять, что к чему, из конюшни с диким лошадиным ржанием выскочил Виски вместе с Львом на его спине. Конь встал на дыбы, почуяв свободу. Лев же только и думал о том, как бы не свалиться. Он ожидал, что Виски не станет ему подчиняться, однако коню не требовались шпоры и удары в бока, чтобы рысью умчаться из этого места, куда подальше.

–Пр-р-р… — Лев пытался остановить коня. — Тормози, зараза!

Виски нёсся галопом, не разбирая дороги. Они уже давно миновали лес, перескочили через какие-то поля, потом снова вырос лес. Уже около часа Лев был заложником жеребца. Наездник не мог спрыгнуть, не мог остановить ревущую неуправляемую машину, а уздья на ходу надеть не так-то просто. Лев, крепко вцепившись в гриву, ждал, пока Виски вымотается и сам замедлится. Попалась попросту неугомонный конь. Ему были нипочем пригорки, жара, рваные крики наездника. Его легкие качали воздух, копыта создавали ритм, и зверь чувствовал себя орлом, явившимся на свет в ошибочном обличии.

Вдалеке что-то блеснуло. Неширокая речка, скорее даже ручей, отбрасывал блики и отражал голубое безоблачное небо, как начищенное зеркало. Уставший обезвоженный конь устремился к вожделенной водичке. Пока он пил с громким чмоканьем и шмыганьем, Лев, судорожно ощупывая почву под ногами, спустился на землю. Его онемевшие бедра дико кололи. Чуть переведя дух, он достал уздечку и надел на равнодушного коня.

–Не будешь ты больше наездником, а я лошадкой, — ухмыляясь, произнёс Лев, — я главный, мальчик, запоминай сразу.

***

Лев не съел ни куска со вчерашнего вечера и не сделал ни глотка. Наклонившись к реке рядом с конём, он стал с жадностью заливать в себя воду, не брезгуя конскими слюнями, жучками, ворсинками.

Когда все жизненно необходимые ресурсы восстановились, можно было оглядеться: местность не отличалась каким-то разнообразием. Небольшая равнина, с трёх сторон окружённая лесом, где-то вдалеке на севере горы уходили в облака. Стрекотали какие-то насекомые, может, певчие цикады. Палящее солнце прожигало кожаные штаны и жакет. Со лба тек пот, сухой воздух затруднял дыхание. Лев торчал в непонятном месте. Было жарко, голодно; единственный компаньон — украденный Виски, и то не бутылка. Положение не плачевное, но близкое к тому.

–Не так уж и много у меня вариантов, — рассуждал вслух Лев. — Стать разбойником, вернуться в Блазен или идти куда-нибудь, пока идётся…

Он понимал ничтожность собственных мыслей и решений. Что бы Лев не выбрал, это его домой не приведет. Только смерть или тюрьма.

–Мне нужен план, он нужен всегда, — ходил кругами Лев, активно жестикулировал под удивлённым и заинтересованным взглядом коня. — С каких пор я вообще действую наобум? Хороший план — залог стопроцентного, ну, или не совсем, успеха. Что я имею? У меня есть конь. Парень по имени Терти, который сидит в клетке и не может сбежать, сказал, что я похож на девушку по имени Эрика. Неплохо…

Льву в спину уткнулось что-то холодное и мягкое.

–А ещё мне надо кормить себя и эту махину массой в полтонны, — Лев смахнул капельки набежавшего пота. — Единственный человек, которого я знаю и, которому чуть-чуть доверяю, это Зила. А что это значит, Виски? К нему нам и надо. Благо одежда меня теперь не скомпрометирует.

Лев забрался на коня и ударил по его бокам. Добраться до Блазена было серьёзным испытанием. Мало того, что Лев понятия не имел, где он сейчас находится, где находится этот город, как доехать до него с минимальными потерями и повреждениями, так ещё проблемой было то, что его могли узнать стражники и схватить. Но риск — дело молодых. Терять то особо нечего. Определив по расположению солнца на небе, где север, а где юг, Лев помчался в сторону Блазена. Он практически дословно помнил рассказ Зилы и то, что тот говорил: «…мы южные ребята…».

По первому времени держать верное направление было несложно. Сзади оставались северные горы, а слева солнце. Скорость движения была невелика. Лев только учился взаимодействовать с конём, ещё тем сорвиголовой. Строптивое животное то и дело вырывалось, пыталось выкинуть хозяина из седла, не слушалось, мчало не в том направлении. Весь день два гордеца пытались продавить друг друга и заставить подчиниться. Ближе к вечеру они оба выбились из сил.

–Ты дурак, Виски! — кричал незлобно Лев. — Если бы ты был послушным разумным конём, то мы бы уже давно пересекли этот чёртов лес!

В ответ на такие заявления Виски лишь презрительно фыркал. Сквозь лес невозможно было ехать верхом. То и дело конь спотыкался о корни, влетал в деревья, наступал на острые палки. Поэтому вот уже как два часа Лев смиренно вёл Виски за уздья.

–Знаешь, я с тобой весь день провозился, гладил, разговаривал… — бормотал вслух утомленный наездник. — А ты неблагодарная скотина! Не мог спокойно даже пяти минут проскакать, всё свернуть надо было, затормозить! А обо мне ты думал? Прости, конечно, если я вырвал тебя из твоей цирковой семьи, но я плохой человек, как-то не привык думать о чувствах людей, да и как видно, животных тоже.

Приятели углублялись в лес: деревья зачастили, свет луны практически не просачивался сквозь них.

–Я всю жизнь обвиняю в своих бедах других, — изливал душу Лев. — То меня негодяй Савелий в преступники припишет, то ужасный бандюга вынудит с ним драться, то мерзкий детдомовский директор прижмёт. Хотя, директор этот, конечно, та еще… Так вот, к чему я веду. Может, я сам во всём виноват? Я ведь, по мнению окружающих, эгоистичный самовлюблённый человек. Почему они так называют меня? Наверное, они идиоты. Ты как считаешь, Виски?

Ожидаемо, ответ не прозвучал.

–Знал, ты меня поддержишь.

Лев шёл и шёл, говорил и говорил.

–Тут мы и заночуем.

Лесная полянка показалось подходящим местом для ночлега. Лев привязал коня к дереву, а сам пошёл собирать сухие ветки. После, хорошенько обшарив наседланные сумки и найдя полупустой спичечный коробок, он развёл огонь.

–Неплохо сработано, приятель, — Лев с улыбкой взглянул на Виски. — Вот везучий ты поганец! Можешь траву поесть на ужин, а мне спать придётся с пустым желудком. Но ничего, завтра мы попробуем кого-нибудь съедобного словить.

Лев поглаживал по шее своего (уже своего) коня; застегнув жакет и натянув его повыше, прижал руки к телу и уснул. В этом мире для Льва одной из многочисленных странностей и парадоксов являлась громадная разница в дневной и ночной температуре. Ещё пару часов назад нещадно палило солнце, а градусник, если бы таковой имелся, взметнулся бы к тридцатке, а то и выше. Настала ночь. Теперь, если открыть рот и выдохнуть, то образуется пар. Снег, конечно, не шёл, но пробирало до костей.

Сквозь чуткий сон Лев слышал вой ветра, шелестящие листочки, отдалённое угуканье сов… и шёпот. Кто-то разговаривал совсем близко, практически на полянке.

Лев приоткрыл глаза, но не встал. Он присмотрелся к деревьям и увидел два тёмных силуэта, прятавшихся за ним. Не нужна особая проницательность, чтобы опознать грабителей. На всякий случай, Лев незаметно пододвинул лежавший в ногах меч поближе к себе и стал выжидать. Нападать первым было бессмысленно, более того, опасно. Кто знает, может их целая банда. Вдруг один из них показался из-за дерева и стал на цыпочках, длинными шагами, подкрадываться к «спавшей» жертве. Другой начал обходить опушку по кругу, через деревья и кусты, явно наметив целью Виски.

Когда расстояние от ноги Льва до ноги бандита укоротилось и стало не больше, чем полметра, первый резко махнул ею, попав прямо в пах мерзавца. Грабитель взвыл от боли. Воспользовавшись секундной задержкой, Лев схватил меч и ударил плоской частью орудия по голове вора. Второй товарищ спрятался за дерево.

–Выходи, — недовольно цыкнул Лев. — Я ещё поспать хочу!

–Не подходи ко мне! — надрывистым нервным голосом верещал грабитель.

–Боишься? Правильно делаешь, — иронично подметил Лев. — Знаешь, кого я не люблю больше, чем мелких грабителей? Трусов. И надо же, ты прямо два в одном!

–Хоть пальцем меня тронешь, тебя достанут! Думаешь мы здесь одни? — посыпались мнимые попытки угроз.

–Думаю, что одни.

Всё то время, пока воздух отравляли эти пустые ненужные фразы, Лев тихонько подбирался к дереву, за которым прятался вор.

–Ку-ку, — бросил он и схватил трусишку за плечо.

Приземистый немолодой мужичок даже не стал сопротивляться.

–Прошу вас! Не надо! Меня заставили! В деревне остались шестеро детей и жена, я должен их кормить! Пощадите не меня, а их, — трепетал жалким голосишком грабитель.

–Если ты пошёл кого-то грабить, убивать, избивать, да неважно, что делать. Если же тебя поймали, то веди себя по-мужски, а то жалких трусов, знаешь, никто не любит, — высказался Лев и ударил рукояткой меча по голове мужичка.

–Не, ну два дебила — это мощь, — ухмылялся Лев, обшаривая их карманы.

Ценным можно было назвать, разве что, многократно использованный носовой платок, протухший бутерброд и маленький позолоченный ключик. Лев выпрямился, рассматривал найденные «сокровища», как вдруг что-то острое и холодное упёрлось в его шею рядом с сонной артерией.

–Ни звука, — прозвучал сладкозвучный женский голос, — медленно опускай меч.

–Я бы с удовольствием, зайчик, но…

–Ещё хоть слово и ты, зайчик, будешь скакать без одного ушка, — холодное лезвие прикоснулось к мочке уха.

Лев медленно стал опускать меч. Настолько медленно, что успел достать нож с красной рукоятью из внутреннего кармана.

–Давай, не торопись, я же подожду! — за этими словами последовал резкий удар тяжёлым ботинком по пояснице.

Лев упал на землю.

–Поднимайся, ты мне ещё живым нужен, — незнакомка схватила того за подмышку и потянула на себя.

Но телосложение Льва и телосложение юной бандитки сильно разнились. Одного толчка рукой хватило, чтобы сбить её с ног. Лев резко схватил меч, поднялся на ноги и направил его конец к горлу незнакомки. Опушка хорошо освещалась луной, поэтому можно было тщательно рассмотреть воровку. Только взглянув на неё, в первую секунду, Лев заметил её глаза. Большие, широко открытые, приветливые, цвета голубой бирюзы. Даже нахмуренные бровки никак не спасали ситуацию. Девушка была мила до невозможности. Ко всему прочему, узкий прямой нос, мягкие, но не слишком пышные щёчки, заострённый подбородок, маленький лоб, копна волос светло-бежевого цвета, собранная в неаккуратный пучок на затылке. Из приоткрытых, нежных, бархатных губ цвета розового кизила были видны поразительно белые ровные зубы.

–С ума сойти! У тебя такие зубы… — слегка глупо и восторженно воскрикнул Лев.

Незнакомка посмотрела на него взглядом, полным непонимания и настороженности. Как на дурачка, в общем.

–Я о том, что у других зубы такие, знаешь, гнилые, жёлтые, а у некоторых их вообще нет. А у тебя они такие белые, даже белее моих…

Девушка сменила недоуменный взгляд на лучисто-насмешливый.

–И что теперь делать? — продолжал разговаривать Лев, хотя ему никто не отвечал. — Я же тебя не убью.

–А чем я отличаюсь от этих двоих? Тем, что я женщина? Не могу за себя постоять? — вдруг затараторила незнакомка.

–Будьте немного спокойнее, мадам. Начнём с того, что я не убил их. Я всего лишь немного покалечил, — тихий смешок вырвался из губ Льва. — Начали с этого и закончим. Я вообще слежу за кармой, там, всякими списочками добрых дел. В общем, что я хочу сказать, убиваю я только в случае крайней необходимости.

–Добродетелям нет места в этом мире, — сжав губы, девушка бросила короткую фразу и ударила ногой точно в коленку противника.

Послышался хруст костей.

–Мать твою, как больно! — кричал Лев, прыгая на одной ноге и обхватывая руками коленку другой. — Ты мне её сломала!

–Может быть, — равнодушно покачала головой незнакомка. — Но это будет тебе уроком. Меньше болтай, больше делай.

Девушка с силой, как у здорового мужика, ударила Льва в коленку на другой ноге. Теперь он уже не прыгал, только лежал.

–Второй урок, — ходя вокруг Льва, как коршун летает над добычей, угрюмо диктовала незнакомка. — Если в тебя кто-то тычет ножом, то убивай его сразу, без разговоров.

–Эх, такое ощущение, — подавленным голосом, терпя боль, процедил сквозь зубы Лев, — будто ты не рада, что жива осталась!

Девушка ничего не ответила, вместо этого она претворила в жизнь третий удар, который пришёлся на кадык. Из горла Льва брызнула кровь.

–Урок номер три, — девушка наклонилась к задыхающемуся парню и натянула поддельную улыбку. — Говорить начинай, когда убедишься, что враг ничего уже не сможет сделать.

Незнакомка подняла меч Льва, бросила мимолётный уничижительный взгляд на свою жертву и ударила рукоятью по его бледной голове.

***

Темнота, темнота и снова темнота. Ничего не видно. Слышен голос, надо идти на него. Лев бежал, иногда останавливаясь и прислушиваясь, чтобы понять, не сбился ли он с пути. Сладкий певчий голос манил его, он не мог справиться с желанием, нужно было отыскать ее…

Поначалу всплывали размытые картинки. Льва трясло, к горлу подступала тошнота. Звенела голова, как после хорошей попойки. Дико хотелось пить. Он протёр глаза рукой, и мир приобрел более четкие крутые очертания. Это была повозка. Деревянная и маленькая. Лев не мог вытянуть ноги во всю длину. Хорошо, что хоть крытая крыша спасала от солнца. Пару раз зажмурив глаза, произведя несколько ударов себе по щекам, Лев окончательно пришёл в себя. Последнее, что он помнил — это глухой звук от удара чего-то твёрдого по голове.

Рядом с ним на каждой кочке подскакивала корзинка с флягой воды и кусочком пирога. Лев кинулся на еду, как шакал. Не объеденье, но выбирать не приходится. Во время трапезы, Лев внимательно подслушивал разговор, затеянный кем-то за пределами фургона.

–Я просто поражаюсь тебе, Маркиша! — говорил кто-то осипшим стариковским голосом. — Повалила такого кабана! Сила у тебя недюжая!

–Мне повезло, Рорти, — отвечал женский, уже знакомый голос. — Он не слишком сообразительный да к тому же любит поболтать.

Лев узнал свою недавно приобретённую знакомую.

–Они ещё не поняли, что я очнулся… — неслышно произнёс он.

Лев решил действовать незамедлительно. С него сняли куртку, сапоги и перчатки, оставив в штанах и рубахе. Ни ножа, ни меча, естественно, в повозке не было. Навес был плотно привязан к деревянному основанию, поэтому отвязать его одними руками не получилось бы. Тогда лезем напролом. Захватываем фургон и едем в Блазен. Вот и все дела.

Лев слегка приоткрыл шторку, отделявшую его от попутчиков. Их было всего двое — незнакомка и старик-кучер. Один раз Лев уже проиграл, настала пора брать реванш. Теперь главное не допускать прежних ошибок. Взяв довольно увесистую тарелку из-под пирога в руки, он резким движением откинул навес и ударил кучера по голове. Старик без сознания свалился на землю. Лошади, почуяв страх, встали на дыбы и помчались рысью.

–Что ты натворил! — кричала незнакомка, пытаясь схватить поводья.

–Не надо было мне колени ломать! — орал в ответ Лев.

–Держи вожжи, недомерок!

Лев запрыгнул на место выпавшего кучера и довольно быстро отловил поводья, взяв ситуацию под контроль. Вместе с незнакомкой они остановили повозку.

–Знаешь, я многое готов простить большеглазой красавице, но только не когда она бьёт меня сапогом в горло! — шептал Лев, держась за больной участок шеи.

Девушка побагровела то ли от ярости, то ли солнечный ожог вздулся. Впрочем, не суть. Она сразу накинулась на Льва, как дикая кошка, сбросив того с лошади. Упав, он сильно приложился копчиком о застывшую дорожную грязь. Незнакомка прыгнула сверху, добавив боли на живот.

–Урод! — кулак прилетел прямо в челюсть.

После нескольких ударов, Лев уловчился и схватил бьющую, как ураган, руку девушки. Он повалил незнакомку на землю рядом с собой и сел сверху.

–Ты, взбесившаяся, хватит! — Лев крепко схватил её за запястья.

–Ну, давай, ударь меня! — верещала она, безрезультатно пытаясь выбраться из капкана.

–Отстань от меня, — заорал Лев, решив истерить точно также, как и она. — Не буду я тебя бить, тем более не убью!

–Вот и зря, — раздался ровный безразличный голос откуда-то из-за спины Льва. — После того, что она сделала, я бы на твоём месте выдавил ей глаза.

Лев, не разжимая ладоней, развернулся и увидел над собой светловласого мужчину на коне. Он выглядел, как ангел, его голова находилась ровно по центру солнечного диска, создавая нимб над всадником, красивым статным мужчиной, чьего лица было не разглядеть из-за слепившего солнца. Он был одет в алый вышитый цветами жакет, а спину держал прямее доски. Лев предположил, что чудное создание могло быть каким-нибудь графом, однако же мерзкие слова пришельца перерезали эту мысль пополам. Ему место в тухлой канаве.

–Он очнулся, — оправдывалась незнакомка, — я не видела, я не виновата.

–Конечно же ты виновата. Твоя вина в том, что ты недооценила его тягу к жизни. Ты будешь наказан, мой лучик, по пока, Лики, будь так добр, ударь нашу награду по голове, но так, чтобы на этот раз он не пришёл в себя до прибытия, — мерно и равнодушно скомандовал светловласый мужчина.

Юный паренёк на недокормленной кобылке тут же подскочил ко Льву с дубинкой в руках и приложился ею по его затылку.

***

Лев в полудрёме поморщил нос от неприятного запаха. Пахло сыростью и протухшим пожаренным мясом. Лев пытался зажать нос, но вонь пробилась бы сквозь самую толстую стену. Он открыл глаза. На потолке его встретило странного цвета пятно, с которого падали капли прямо на губы. Плюясь, Лев протёр рукой рот и понюхал пальцы. Да-а, вонь шла именно от этого пятна. Вокруг было темно и влажно. Это место было похоже на подвал, но решетка на окне, выдолбленном прямо в стене, а еще пара кандалов на ногах свидетельствовали о том, что вонючее пространство — темница.

Лев нащупал на себе лишь кожаные штаны, а еще опознал луже чьей-то мочи под собственным задом.

–Ну… ну вроде не моё, — удивлённо поджал губы он. — Тогда чьё?

–Хех, прости, милок, кхм… — из тёмного угла камеры раздался скрипучий кашель. — Она там уже давно. Тебя стражники бросили в неё.

–По некоторым отличительным фактором могу предположить, что это темница? — Лев обтер пальцы о стену.

–Несложно догадаться, не так ли? — слабо и надрывисто засмеялся его собеседник. — Интересные у тебя рисунки на теле. Летающие крокодилы, какие-то надписи…

–Ага, мне тоже они нравятся. Отсюда можно выбраться? — продолжал Лев, подползши к решетке и уже держась за железные прутья, высматривая кого-нибудь в коридоре.

–Если бы можно было, я бы уже давно нашёл этот способ, — трескуче-сухо, из последних сил говорил мужчина.

–Сколько ты уже торчишь здесь?

–Лет пятнадцать…

–В этой камере? Пятнадцать лет? — Лев обернулся и уставился прямо в угол.

–Ах-ха! Ты что? Нет, конечно. Я пару недель назад подрался с одним придурком в шахте, так меня для переосмысления своего поведения отправили сюда погостить, — протяжно и туго отвечал мужчина. — Да только знаю я, что они хотят, чтобы я поскорее помер, и на меня не пришлось бы тратить те гроши, на которые я жил годами и клянусь, что его еще поживу!

–А тебе лет то сколько?

–Девяносто два.

–И ты шахтер? — недоверчиво спросил Лев.

–Я самый молодой в своей бригаде, ах-ха! — рассмеялся старик, но быстро прекратил из-за кашля.

–Не знаешь, куда отправляют только что прибывших?

–По-разному. Кого-то, как меня, на шахты, других в каменоломни, третьих воевать, четвёртых могилы для третьих копать. Как уж повезёт.

–Понятно, перспективы у меня не лучшие, — разбитым голосом промолвил Лев.

–Ты вроде молодой парень, как тебя угораздило попасть в Ирантирт?

–Куда попасть…?

–Ты не местный что ли? — не скрывая своего презрения, спросил старик.

–А с этим есть какие-то проблемы? — холодно отрезал Лев.

–Просто поинтересовался, никаких проблем. — поспешил уладить назревавшую ссору старик. — Есть, грубо говоря, два типа тюрьм в Брондуре. Один из них для простых алкашей и любителей помахать кулаками. Там больше нескольких суток не держат. А есть такие места, в одном из которых сейчас я и ты. Отсюда не выпускают, — старик пытался навеять таинственности.

–Совсем?

–Ну, если судить по той тоненькой книжке, конституцией ее умные зовут, в которой якобы прописаны права человеческие и действующие законы, то нет, не выпускают. У каждого есть срок, который он должен отсидеть. Я вот, например, должен был отсидеть всего четыре года. Но за каждый твой, даже самый малю-ю-юсенький, — старик прижал указательный палец к большому, оставив между ними крохотное расстояние, — проступок, они добавляют годы. Нарушение комендантского часа — полгода, сломал кирку во время работы — год, совершенно случайно влепил пощёчину тупому сокамернику — два года. Я вообще не знаю парней, которые бы выходили из Ирантирта. Да, Ирантирт — блазенское пристанище нерадивых.

–Мы сейчас в Блазене? — приподняв уголок рта, спросил Лев.

–Ну, так, да. Ты, кстати, вопросами своими атакуешь меня, а на мой единственный не ответил. Как тебя занесло то сюда?

–Не знаю, — вяло пробормотал Лев. — Думаю, меня сюда сдала девушка одна…

–Ах-ха! Проблемы на любовном фронте! Прямо, как и у меня. Что ты сделал с ней? Отрезал руку или ногу? Изрезал лицо? Выпотрошил, как свинку?

–Ч… Что? Я её, как раз-таки, и пальцем не тронул! Она меня вырубила, а потом вместе со своей шайкой бандитской, судя по всему, сюда свезла и сдала страже. Да, их лидерская паскуда говорила, что я их «приз» или «награда», что-то около.

–Хрен с этим недомужиком, что ты с девкой сделал? Может хоть грудь отрезал? Или язык вырвал? — завёлся старик.

–Не стал я её трогать, — Лев на всякий случай отполз подальше. — Ты вообще за что сидишь?

–Бабу я свою пришиб случайно, — раздражённо бросил старик. — А ты слабак и рохля, раз не дал сдачи этой девке. Запомни, нельзя им спуску давать. Разок закроешь глаза на выходку, так в следующий она устроит, что пожёстче.

–Худший совет, который можно было дать.

–Вот знал, что вы, шпионы Жвильнейские, мягкотелые тюфяки! Фу, смотреть тошно!

–Ну, так, — безучастно промолвил Лев, как вдруг из коридора послышались шаги, — не смотри…

Через минуту к камере подошли трое — двое стражников и женщина средних лет в атласном рубиново-красном платье в пол.

–Ты, на выход, — скомандовал один из тюремщиков, указав пальцем на Льва, и отстегнул его.

–Поздравляю, парень! Ты официально становишься единственным человеком, который вышел из Ирантирта! Да не просидев здесь и дня! Ах-ха, раздави меня валуном, да ты чёртов счастливец!

–Пирайн, меня выворачивает от тебя! — один стражников зашёл в камеру ударил старика ногой по спине.

Тот взвыл, как собака, и вывалился из тёмного угла под свет факелов. Только теперь Лев мог видеть его. Это, пожалуй, было самое отвратительное существо, сотворённое природой. Полтора метра роста, кости, торчащие из-под кожи, короткие пальцы с кучей бородавок и с гниющими ногтями, покрытыми грибком. Себорейный дерматит покрывал всю голову, на которой лишь редкими пучками держались тоненькие волосинки. На длинном крючковатом носе не досчитывалось одной ноздри. Губы были огромными, словно у гориллы, и их сплошь покрывал ужасно запущенный хейлит, а зубов и вовсе не было. Узкие лисьи глаза покрылись гноем. Когда старик высунул язык, полностью желтый от налёта, Лев заметил на нём татуировку в виде буквы Ī.

–Прошу прощения, милсдарь, — прошипел, словно змея, заключённый.

–Была бы моя воля, тебя бы уже вздёрнули, — ноздри стражника были расширены, а глаза высказывали полнейшее отвращение. — Только деньги зря тратятся.

Тюремщик вышел из камеры и закрыл ее за собой.

–Удачи, парень, — шепнул на прощание старик. — Смотри, как бы тебя твоё великодушие в могилу не завело.

Льва, не говоря ни слова, отвели на несколько этажей выше. Когда лестница упёрлась в железную дверь, её открыли, и перед глазами образовался длинный коридор с дорогим паркетом на полу и длинными стенами, сплошь увешанными портретами каких-то, явно, именитых товарищей. Льва потащили в самый конец коридора и открыли перед ним широкую, обитую гладкой кожей, дверь.

Стражники остались стоять за пределами комнаты, а бывший заключенный и женщина вошли внутрь. Комната была чьим-то кабинетом. В самом центре, на ковре, сотканным из лошадиной кожи, стоял массивный деревянный стол с разными узорами, вырезанными на ножках. На нём, как по схеме, расположилась ваза со свежими цветами, но их запах не мог перебить того крышесносного аромата, исходившего от дамы. Он заполнял все точки пространства. Побрызгай этими духами на четырёхдневного полуразложившегося трупа, он бы заблагоухал анисом вперемешку с кардамоном. На стенах, выкрашенных в дымчато-розовый цвет, висело несколько похвальных грамот на имя Господина Клиндентара Миджентолли.

–Мне расскажут, что происходит или стоит просто постоять и помолчать? — первым заговорил Лев, разглядывая настенные грамоты.

–Второй вариант, будь так любезен, — слащавым и журчащим, словно кипяток в чайнике, голосом отвечала женщина. — Через минуту сюда придёт господин Миджентолли, и ты всё услышишь от него.

–Ладно, — без дальнейших расспросов подчинился Лев.

Когда он заходил на третий круг осмотра интерьера, разъедая его глазами, то вдруг переключился на женщину, хотя до этого обещал себе не пялиться. На вид ей можно было дать лет сорок. Объективная оценка внешности была невозможна, ведь всё лицо дамы было перемулевано, разукрашено, будто тут недоброкачественно поработал маляр-криворучка. Белые кусочки то и дело отрывались от сильно запудренного лица, как старая штукатурка от потолка, и падали на воротнички. Над глазами цвета чёрной маслины, подведёнными чёрным углём, сильно нависали веки. Создавалось впечатление, что эта женщина не умеет радоваться и всех подозревает в каких-то злодеяниях. Это подтверждал ещё и вздёрнутый длинноватый нос, с вечно сжимающимися и разжимающимися ноздрями, будто она всё время что-то вынюхивала. Правый уголок её узких губ, со смазанной красной помадой и с множеством морщинок, постоянно дёргался. Может, это был нервный тик. Большие пышные груди, постоянно норовившие вывалиться из декольте в комплекте с маленьким ростом делали из женщины одну таких дам, которых называют «помпушечками, у которых есть, что пощупать».

Ровно через минуту, как и говорила эта женщина, вошёл нелепой походкой, как у полуслепого медвежонка, коротенький мужчина. Да он весь был, как мишка. Пухлые щёчки, пузико, ручки и ножки. Маленькие чёрные глазки, видневшиеся из-под низкой надбровной дуги. Крошечный, вечно приоткрытый рот, как у младенца; некрасивый нос кнопкой; гладко выбритая и отполированная голова. Всё это делало господина Миджентолли абсолютно непривлекательным, можно даже сказать, страшненьким.

–Здрасте-здрасте, — запыхавшимся голосом произнёс он. — Очень извиняюсь за задержку, но как говорится, бандитов много, а я один, хех!

Господин Миджентолли скривился, пытаясь выдать улыбку, и посмотрел на женщину. Говорят, когда в компании людей кто-то шутит, ну или пытается это делать, то после смотрит на реакцию того человека, который ему симпатичен или нравится. Лев, с еле заметной ухмылкой, наблюдал за тщетными попытками Миджентолли показаться забавным.

–Ладно, поскорее начнём, а значит, поскорее закончим, — произнёс он, достал из ящика стола какую-то бумагу и начал зачитывать её вслух. — Заявление на имя Клиндентара Миджентолли, то есть на меня, хех, потешно это, но продолжим. «Я, Петрониша Квинтерштирт из рода славного Рентара Квинтерштирта II, наследника родового имения подле Мермотиганских гор, официально прошу выпустить на свободу моего единственного сына, а по совместительству кровного наследника всего моего состояния, Леонеса Квинтерштирта, сына Стриканта Хромбо из рода славного Калевара Хромбо, и внука славного Рентара Квинтерштирта II». Ох, язык поломаешь, пока все эти полные официальные имена зачитаешь.

–У вас отлично получается, господин, — с наигранной любезностью произнесла женщина.

–Спасибо, — учтиво отвечал Миджентолли. — Так вот, «Я передаю сумму денег, в размере двух тысяч пендзе, официальной монеты нашего великого государства Брондура. Изъявляю желание, чтобы эти деньги пошли на улучшение условий жизни наших мужественных воинов, за тем, чтобы такие негодники и сумасброды, как мой сын, Леонес Квинтерштирт, с рвением стремились попасть в армию, а после на войну, отдавать долг родине». Все верно, госпожа Квинтерштирт?

–Абсолютно, вы ни в чём не ошиблись, — игриво отвечала женщина.

–Теперь я добавлю от себя, неофициально, — обратился Миджентолли на этот раз ко Льву. — Ещё раз ты нарушишь порядок в моём городе…

–Но… — попытался вставить слово Лев.

–Я повторяю, ещё раз ты преступишь закон, то просто так больше не отделаешься. Мне неважно, что это будет. Может, ты столкнёшь ещё какого-нибудь беднягу со стены на скалы, может ещё раз побьёшь стражников и украдёшь у них оружие, ещё раз прыгнешь в общественное культурное достояние…

–Вы о том колодце?

–Да, я именно о нём, — приподняв брови и кивнув, продолжал Миджентолли. — Я надеюсь, ты меня понял, парень. Не совершай больше глупостей, чтобы твоей прекрасной маме больше не приходилось лить слёзы, а после выкладывать целое состояние, дабы вытащить тебя из твоего дерьма.

–Вас понял, — нахально улыбнулся Лев.

–Вас проводят стражники, госпожа Квинтерштирт.

–Право, не стоит, — отвечала она. — Я запомнила дорогу.

–Будь по-вашему. До свидания, — Миджентолли поднял руку.

–До скорой встречи, — сделав лёгкий реверанс, а после схватив Льва под руку, спокойной, но уверенно походкой дама вышла из кабинета.

–Леонес Квинтерштирт? — озадаченно спросил Лев.

–Тише, мой дорогой, здесь даже у стен есть уши, — не сбавляя темп, отвечала женщина. — На улице, на все вопросы отвечу на улице.

Пройдя через коридор и повернув налево, а там направо, и так десять раз, наконец-то появилась дверь, ведущая вон из заточения.

–Удачного вам дня, — привратник приложил тыльную сторону руки ко лбу, как бы отдавая честь, и распахнул двери.

Яркий свет фонаря, поставленного прямо возле выхода, слепил глаза. Уши заискрились от шума. Женщина практически силком, держа всё также под руку, вытолкала Льва из здания и энергично пошла по дороге вправо, смешиваясь с толпой.

–Теперь я могу узнать, что вообще происходит? — Лев пытался говорить достаточно громко, чтобы переорать людской гам.

–Позже, миленький, позже, — женщина была непреклонна. — Дойдём до безопасного места, и всё узнаешь.

Лев не возражал отказам строптивой дамы. Если он правильно понял, то она внесла две тысячи пендзе за него, знала его имя, а значит, убивать не собиралась. Да и калечить вряд ли (кто ломает дорогие покупки в первый день?). Пробираясь сквозь стадо людей, куда-то вечно спешащих, даже в столь позднее время, они добрались до площади, с виду напоминавшую ту, с трактиром «Вендетта». Только на этой все место было отдану одному-единственному заведению. Трёхэтажное здание, первый этаж которого, покрывала алая краска в цвет платья женщины. Красивая расписная дверь из тёмного дерева раcполагалась в центре и, поднявшись по нескольким скрипучим ступенькам, Лев попал на крыльцо.

–Добро пожаловать в Брунгильду, — на этот раз без притворства улыбнулась женщина и распахнула двери.

Перед Львом открылся огромный, хорошо освещённый зал. Стены были отделаны декоративной штукатуркой под цвет песка; от пола до потолка тянулись вставки из красного мрамора и слегка жёлтого, коричневатого и в то же время оранжевого оникса. Пол покрывал щитовой паркет, на котором каждые несколько метров были выложены другими оттенками дерева маленькие четырёхугольные звёздочки. Изюминкой, достопримечательностью, гордостью была чугунная, не совсем искусно выполненная, двухуровневая люстра с пятнадцатью восковыми свечами. Для ещё большего освещения, на стенах были понатыканы подсвечники, украшенные льняной верёвкой. В зале было множество перегородок с изображениями заснеженных гор, заката на море, пёстрого осеннего дерева, огромной птицы, похожей на павлина, но только с оперением в более тёплых тонах. Между ними, на мягких бархатных диванчиках и кушетках сидели и лежали молодые девушки и почтенные господа в красивых достойных нарядах. Зал наполняли негромкий смех и перешёптывания медовоголосых девиц.

Лев понимал, что его привели в публичный дом, а женщина, стоявшая рядом с ним, скорее всего, хозяйка.

–Нам на третий этаж, миленький, — она хлопнула Льва по плечу и стала подниматься по ступенькам, приподняв подол платья.

Справа от входа — широкая бордовая лестница, покрытая лаком с изящными чугунными перилами, окрашенные тончайшим слоем серебра. Поднявшись на второй этаж, Лев обнаружил там несколько узких коридоров, уходящих в разные стороны с частными дверьми. Несколько девушек расслаблялись рядом с лестницей, курили и болтали о чём-то простом девчачьем. Когда появился Лев в одних штанах, а все видимые участки его тела были покрыты грязью и кровью, девчонки взглянули на него и, как их учила мадам, прикрывая ротик рукой, сладко захихикали. Голый пришелец не смутился.

–Эй, красавчик, — крикнула ему одна из девушек. — Будет время, заходи! Мы тебя отмоем, накормим, а дальше уж сам решишь, что будет!

Девочки взорвались приторным смехом.

–Обязательно, — крикнул в ответ Лев. — Если я захочу прийти, то как твоё имя?

–Йори, — отвечала та девушка, которая и начала разговор.

Лев улыбался и глядел на неё, но его за руку одёрнула та госпожа Квинтерштирт.

–Ты на моих девочек даже не заглядывайся, — строгим голосом заявила она. — Понял меня?

–Да, — буркнул Лев, тут же смахнув уставшую улыбку с лица.

Когда они наконец-то преодолели еще один лестничный проем, то попали на последний этаж; чердак, переделанный под кабинет. Интерьер не отличался той же роскошью, коей были наделены два предыдущих этажа. Здесь было всё попроще: стены и потолок цвета яичного зерна, пол застилали дешёвые, а в некоторых местах потресканные и побитые, доски. Шкафы с книгами скрыли за собой стены. Слева, почти у самого окна, которое здесь было лишь одно, стоял небольшой письменный столик, сплошь усеянный какими-то бумагами. Справа, у другой стены, была двуспальная кровать с каркасом, выплавленным из чугуна и покрытым медью. Толстый матрас выступал почти на двадцать сантиметров. На кровати валялось несколько десятков подушек различных форм, но все неизменно в розово-красных оттенках. Тот, кому она принадлежала, явно ценил возможность мягко и удобно поспать.

По комнате, скрестив руки за спиной, ходил низенький, даже карликовый мужичок в свободной рубашке, коричневых бриджах и колете.

–Ха! Леонес! — раскинув руки в разные стороны, восторженно воскликнул мужичок. — Как же тебя угораздило загреметь тюрьму? Мы же всего пару дней не виделись!

–Зила…? — изумлённо улыбнулся Лев.

Признать в этом низкорослом мужчине того трактирщика было довольно сложно. Без косметики, одетый в мужскую одежду, без бутылок в руках он сошел за незаурядного человечка, не выдавшегося ростком.

–Конечно, это я! — засмеялся Зиландир. — А ты что это, не признал меня?

–Ты немного отличаешься от того Зилы, которого я видел в «Вендетте», — Лев старался, как можно мягче, выразить свои мысли.

–Ха-ха! Ну так, конечно. Если я пройдусь в таком платье по улице, меня не то, что в темницу кинут, а убьют! Знаешь, не все в этом городе принимают таких, как я, — немного грустно произнёс Зила.

–Ага, но сейчас, мне бы очень хотелось узнать, что вообще происходит? Это ты заплатил за меня? — спросил Лев.

–Естественно он! Куда там! На зарплату трактирщика, не иначе? — усмехнулась женщина. — Мои две тысячи пендзе были уплачены. И ты, надеюсь, не настолько глуп, чтобы думать, что сделала я это просто так?

Лев недоумевающе взглянул сначала на Зилу, а потом на женщину.

–Да, знакомься. Это госпожа Квинтерштирт, хозяйка прекраснейшего дома любви во всём Брондуре, — прервал неловкую паузу Зиландир.

–Если выражаться точнее, Петрониша Квинтерштирт, но называй меня Петра. Под этим именем меня все и знают, — подмигнула женщина.

–Здорово, — нахмурившись и поджав губы, произнёс Лев. — А почему Леонес Квинтерштирт, сын там кого-то и внук тоже чей-то…

–Я бы посоветовала тебе, миленький, поуважительнее относиться к имени моего отца… — строго и без улыбки, вмешалась Петра.

–И к имени моего брата, между прочим! — заметил Зила.

–Хромбо? Зиландир Хромбо? — поинтересовался Лев. — Так Вы, Петра, жена его брата?

–Чушь! Моё сердце слишком горячо и страстно, чтобы отдать его одному мужчине на всю жизнь! — запротестовала госпожа. — Это было сделано лишь для того, чтобы тебя выпустили из тюрьмы. Мы заказали в срочном порядке зикрит для тебя.

–Зикрит?

–Что-то типа удостоверения твоей личности. Там прописаны дата рождения, пол, раса, имя, имена родителей…

–Это мой брондурский паспорт? — взяв в руки небольшую книжечку в кожаном переплёте, спросил Лев.

–Не знаю, что за паспорт. Никогда не слышала, — вздохнула Петра. — Но давайте побыстрее закончим. Время стремится к полночи, а значит вот-вот начнут подходить клиенты, я должна их встречать…

–Вы говорили, что не просто так отдали деньги, — Лев крутил в руках зикрит. — Так что же вы хотите от меня?

–Ты отработаешь свой долг.

–Каким это образом? — вытаращил глаза Лев. — Я не стану… с мужчинами? Или в этот дом ещё и женщины ходят? В любом случае нет!

–Угомони свой пыл, миленький, — суровым голосом приказала Петра. — Во-первых, уясни одну вещь. У тебя нет такого права, указывать мне, как поступать с твоей душой и телом. Если я захочу, то ты ляжешь под кого угодно. Во-вторых, несмотря ни на что, я никого не держу здесь насильно. Занятия любовью, настолько прекрасные чувства и ощущения, что к этому нет смысла принуждать. Все девочки тут по своей воле. Их хорошо кормят, следят за их здоровьем, у них есть крыша над головой. А самое главная ценность — сорок четыре женщины, которые их всегда поддержат!

Лев никогда не слышал такой глубокой пронзительной речи о публичном доме. В принципе, порассуждать о значимости борделя в общественной жизни ему вообще было не с кем. Речь мадам могла бы восхитить, заставить задуматься о важных вещах, но тот факт, что Лев имел при себе лишь штаны, пропитанные мочой, вынуждал волноваться о более приземленных ценностях.

–Что насчёт третьего пункта? Как я должен расплачиваться?

–Будешь охранять моих девочек. Ты очень высокий, плечистый, крепкий парень. Вечера ты будешь проводить в том зале на первом этаже. Необходимо следить за нашими гостями. Если кто-то начинает вести себя буйно, то дебошира необходимо вышвырнуть вон. Если кто-то пытается уйти, не заплатив, его нужно избить. Ну, а если кто-то посмеет поднять руку на одну из моих девочек, то там уж сам решай, но подонок больше не должен суметь встать на ноги. Тебе понятно, миленький?

–Предельно, — слегка придушенным голосом ответил Лев.

–Славно. Спустись на второй этаж. Там, по правому коридору до упора. Это ванная для прачки, трёх кухарок, мойщиц, а теперь, стало быть, и для тебя, — плавно кивнула Петра. — Я оставлю вас наедине здесь, но только на пять минут. После ты искупаешься, переоденешься и сегодня же приступишь к работе.

Бандерша, качая из стороны в сторону своей огромной попой, пошуршала к лестнице и скрылась.

–Мне стоит благодарить тебя за то, что из одной тюрьмы я попал другую? — с задал вопрос с подначкой Лев.

–Знаешь, парень, я думал, что ты скажешь мне, хотя бы, простое бесплатное «спасибо», — Зила обиженно скрестил руки на груди. — Ты, может, и подзабыл уже, что странно, ведь в твоём возрасте старческая деменция ещё не появляется, но я тебе как-то одолжил весьма крупную сумму для оплаты магических услуг…

–Зила, ты меня вообще так понял! Я тебе за всё это премного благодарен. Я просто не ту интонацию выбрал… — начал оправдываться Лев. — Я хотел спросить, ты ли попросил Петру заплатить выкуп?

Трактирщик закатил глаза, довольный похвалой и вниманием.

–Как же ты узнал обо мне?

–Не представляешь, до чего порою непредсказуема это чертовка — судьба! Во время моей вчерашней ночной смены, когда я по своему скучному стандартному обыкновению помогал трудягам принимать их серое и беспросветное существование, а именно разливал пиво по пендзе пятьдесят, в трактир зашли три подозрительных типка и симпатичная девчушка вместе с ними…

–Могу угадать, что у неё были большие глаза цвета голубой бирюзы? — прервал его Лев, сменив свой обыкновенно грубый и хриповатый голос на ясный и чистый.

–Ха! А я могу угадать, что у тебя и у этой девчонки интересное знакомство получилось…

–Зила, две минуты, а я хочу услышать продолжение твоей истории.

–Ну, эта бандитская шайка зашла, значится, в трактир. Они заказали Жвинескую медовуху, помнится, а ещё две бутылки Карденской водки…

–Угу, а обо мне ты узнал из-за заказа? Если нет, то давай ближе к делу.

–Они поначалу тихие были, говорили почти шёпотом, постоянно по сторонам озирались. Но хорошенько тяпнув, а я тебе скажу, от Карденской водки, далеко и надолго уносит, компашка начала ржать, словно кони, браниться, приставать к другим, только вот твоя подружка молча сидела и лишь в окно пялила. Так вот, болтали они так громко, будто бабы на базаре! Ну, и стал я, ненароком свидетелем их беседы. Помнится, звучали такие фразы: «долговязый высоченный парень», «чёрная шевелюра и бледная кожа», «жёлтые глаза, как у ящерицы». Ещё они говорили: «награда в тысячу пендзе» и «тюрьма Ирантирт». Но я убедился в том, что речь идёт именно о тебе, лишь тогда, когда девчонка сказала: «странный парень, явно не из Брондура, да и вообще не от мира сего». Да, вот тогда я и узнал Леонеса… или ты до сих пор всем представляешься этим животным, львом?

–Нет, я всем, кого встречаю, называюсь Леонесом Петергайте.

–Теперь уж Леонес Квинтерштирт, — Зила похлопал ладонью по пояснице Льва, потому что до плеча не доставал. — Сейчас тебе пора мыться. Скажу честно, пасёт от тебя, как от пятнистой краститки.

–Не буду спрашивать, что за пятнистая краститка, а лишь поверю, что от неё сильно воняет. Зила, ты говорил про деньги, мой долг…

–Забудь, — подойдя к лестнице, ответил трактирщик. — Я случайно ляпнул, меня бывает заносит. Ты мне ничего не должен. Бывай!

Лев махнул рукой, постоял оставшуюся минутку в тишине и спустился вниз по лестнице. Курившие девушки уже ушли, поэтому весь второй этаж отдался под его распоряжение. Редкие подсвечники, висевшие меж деревянных подпорок на стенах, давали мало света, поэтому этаж сгустился в полумраке. Откуда-то снизу доносились топот, музыка, бессмысленные разговоры… А здесь, наверху, обосновалось местечко для душевной разрядки.

Фоновой контраст влиял на поведение клиентов. Они приходили в бордель пьяные и весёлые, а после того, как вместе с девушкой уединялись в спальне, то становились ласковыми, а главное, готовыми выложить приличную кучку денег.

Правый коридор предназначался для обслуживающего персонала. Как было велено, Лев зашёл в ванную комнату. Там его ждали несколько вёдер с водой, мыло, полотенце и чистая одежда на стуле. Искупавшись, Лев переоделся: его рабочая форма представляла собой полностью чёрный гамбезон и льняную рубаху, тёмно-серые штаны, сшитые из нескольких слоёв текстиля, кожаные сапоги каштанового цвета, такие же перчатки.

–Не столько деньги жалко, — говорил вслух Лев, — а сколько трусы, подаренные Цецилией…

Портков в этом наборе не было. Но были ножны и меч, на первый взгляд похожий на романский. Лев взял его в руки, покрутил, примерился, будто приставил острие к чьему-то горлу, а там и подметил надпись, почти стертую: «Брондурский палач».

–Звучное название, — Лев приподнял уголки губ, а глаза сверкнули.

Полностью экипировавшись, новоявленный охранный пес спустился еще на этаж ниже, оказавшись в зале. За то время, пока он прихорашивался, делал свой внешний вид более пригодным для общения с людьми, зал заметно пополнел. На одну девушку приходились два или три клиента. Они вели светские философские беседы, говорили о браке, семье, детях. Мужчины жаловались, как на неудачи на работе, так и в постели. Девочки делали заинтересованный вид, отвечали на вопросы, гладили волосы гостям, решившим выплакаться у них на коленях. Они были не столько куртизанками, сколько понимающими психологами, воздерживавшиеся от ненужных советов. Они всегда принимали сторону клиента, говорили, что он прав, что он молодец, а все остальные идиоты.

Только спустившись и ещё не до конца понимая, что ему делать и как себя вести, Лев приметил в толпе Петру. Она кружилась средь гостей, словно пчёлка, перелетающая с цветочка на цветочек и опыляющая их своей лучезарной улыбкой. Лев поймал её за руку, как раз в тот момент, когда она общалась с одним из клиентов.

–Госпожа Квинтерштирт…

–Ах, миленький, ты уже прихорошился! — Петра провела ладонью по его щеке. — До чего же красивый!…

–Ага, — несколько растерялся Лев и отпрянул в сторону. — Что я должен делать? А ещё хотелось бы уточнить по срокам. Сколько мне придётся здесь работать?

–Твоя задача заключается в том, чтобы избавлять меня от головной боли в виде аморальных гостей. Ты их видишь?

–Так, сходу, сказать сложно.

–Нет, абсолютно несложно. Если кто-то начнёт вести себя непристойно, начнёт буянить, или одна из моих девочек пожалуется тебе на клиента, то ты знаешь своё дело. Покуда все ровненько, то прогуливайся туда-сюда, особо не приставай с разговорами, можешь кушать виноград и апельсины, если хочешь, выпей вина, но совсем чуть-чуть. Твоя голова должна быть свежей. Касаемо срока работы, то это уж напрямую зависит от тебя. Две тысячи ты можешь легко и за год отработать, однако не стоит забывать, что жить ты будешь тут же, питаться тут же. А это дополнительные расходы, которые будут идти в твой долг…

–Вы активно намекаете на то, что я здесь застрял на неопределённую вечность?

–Не преувеличивай, миленький, — надменно и скользко улыбнулась Петра. — Иди работай, детали обсудим позже.

Пару часов Лев бесцельно бродил по залу. За это время он успел вдоволь наесться фруктов, выпить пару бокалов некрепкого вина, почитать неинтересную книгу о животных из мира Хатинов. Когда окончательно иссякли силы ничего не делать, Лев начал придумывать себе новые развлечения. Сначала он сосчитал количество девочек. Их было ровно сорок четыре, как и говорила Петра. Потом он посчитал гостей. Их уже было девяносто два, хотя только-только пробила полночь.

«Саве поучиться бы у этой Петры, как дела вести», — говорил про себя Лев. — «Это ж какие деньги она поднимает…»

В раздумьях, он прислонился к перилам, запрокинул голову и выплевывал косточку от винограда, а потом ловил ее языком, обсасывал и снова пулял. Бездельничал и не заморачивался. Его ухо, упоенное мирным щебетанием и звоном бокалов, не ожидало переполоха, явившегося со второго, чертового этажа.

–Вы, — запыхавшись, пыталась говорить девочка в коротенькой невесомой ночнушке, — вы наш новый охранник?

–Да… что-то случилось? — выпав обратно из небытия, спросил Лев.

–Там клиент, — девочка говорила уже более ровно, — помогите мне!

–Веди.

Лев вместе с девочкой поднялись на второй этаж и зашли в одну из первых дверей. Небольшая уютная спаленка с мягкой широкой кроватью посередине, на которой лежало дряблое старое тело тучного пузатого клиента.

–Это господин Вольшик, — закусив губу и вытирая кулачком наступавшие слёзы, показала девочка. — Мы только зашли, я начала раздеваться, а он лёг на кровать. Я буквально на секунду отвернулась, после смотрю, а господин Вольшик не шевелится.

–Позови госпожу Квинтерштирт, — уставившись на тело, повелел Лев.

Девочка послушно кивнула и убежала. Да, не для девичьих глаз картина. Вольшик лежал на белых простынях со спущенными штанами, из которых вывалилось мужское достоинство немалых размеров. Помимо этого, он обделался, как карапуз.

–Хоть бы не помер, — бормотал Лев, аккуратно подходя к телу.

Он взял с прикроватного столика свечу и приоткрыл веко мужчины. В этот момент в комнату с дикой одышкой ворвалась Петра, взъерошенная как одуванчик, а за ней две девушки, что покрепче мышцами и нервами.

–Госпожа, пройдите, а их оставьте за дверью, — не отрываясь от изучения глаз господина Вольшика, скомандовал Лев.

Петра кивнула и захлопнула дверь, оставив двух девушек в недоумении стоять снаружи.

–У него сужены зрачки, а ещё они не реагируют на свет, — Лев отвёл свечу примерно на метр от глаза, а потом медленно приблизил её вплотную. — Это либо героиновое, либо сильное алкогольное опьянение.

–Откуда ты знаешь, что это может быть? — Петра говорила с перебоями из-за кома в горле.

–Да так, пару раз видел похожих товарищей…

–Ясно! Что же теперь делать? — вскрикнула Петра.

–У вас такого раньше не было? — удивился Лев.

–Нет! Ни разу! К тому же, господин Вольшик наш постоянный клиент!

–Значит, помимо молодых девиц он любит поразвлечь себя с помощью наркотиков или алкоголя, — натянул улыбку Лев. — Но я ставлю на первое.

–Его надо выкинуть отсюда, — немного успокоилась Петра. — Если отвести его к доктору, то пойдёт слух, что в нашем приличном заведении такая дрянь водится.

–А она у вас не водится? — ехидно подметил Лев.

–Чушь! Я же говорю, нам надо держать марку. Борделей много, конкуренция колоссальная, — не отрывая взгляд от тела, продолжала Петра. — Выбросим его через окно на задний двор. Подберём и отнесём до ближайшей мусорки. Там его завтра и найдут. Скажут, набрался, вот и прилёг отдохнуть.

–Прямо план по избавлению от трупа, — с насмешкой заметил Лев.

–Практически. Те, кто не имеют над собой контроля, не заслуживают называться людьми, — заявила Петра. — Делаем всё быстро, но качественно. И помни, никто не должен заметить ничего странного.

–Мне нужен полиэтиленовый мешок, не хочу запачкаться…

–Что за мешок их поли-эти-лена?

–Всё время забываю, что я немного не в том времени, — отмахнулся Лев.

Он снял с себя гамбезон, заправил рукава у рубахи, затем обернул в простыню тело господина Вольшика и закинул его на плечо.

–У-у-х, — от тяжести Лев аж присел. — В нем с тонну жира!

Петра вышла из спальни первая и прогнала столпившихся там любопытных девочек. После она махнула Льву, что путь свободен.

Еле дотащив господина Вольшика до окна, Лев был очень рад скинуть его на землю.

–Как думаете, не расплющит его? — протирая испачкавшиеся руки о край простынки, спросил Лев.

–Он ходячий кусок сала, а внизу трава. Всё с ним будет в порядке.

Спокойным шагом, не озадачивая народ, Лев и Петра добрались до заднего двора борделя.

–И где мусорка ближайшая? — вновь взгромождая на себя слоновую тушу, поинтересовался Лев.

–В двух кварталах, — Петра высматривала в темноте сторонние лица. — Но мы его туда не понесём.

–Как у вас всё быстро меняется. Но я ваш слуга ещё, как минимум на год, так что приказывайте.

–Хм… Я знаю! Такой ситуацией не воспользовался бы только полный кретин, — захохотала госпожа Квинтерштирт. — Мы понесём его в «Делоникс».

–Я почему-то думаю, что это название борделя, — корчась от тяжести, предположил Лев.

–Именно, мой миленький. Это бордель одной старой шлюхи, держащей в своём крысином гнезде себе подобных. Мы оставим его рядом с деревом в её саду. Она до утра там точно не появится, а вот булочник открывается рано, и он уж точно не пропустит мимо глаз такого заметного гражданина.

–Неплохой план, я вам скажу, — пытаясь не уронить тело, натужно произнёс Лев. — Пойдёмте, а то тяжеловато.

–А ты не очень-то совестливый, Леонес, — подметила Петра. — Мне такие нравятся. Когда человек слишком много думает о правильности и гуманности своих действий, то у него не остаётся времени на их осуществление.

Ещё за несколько кварталов Лев приметил вдалеке огромное красное облако. Подойдя ближе, он увидел дерево с низким стволом, но огненно-красной кроной, размером с синего кита. Позади него стояло красивое кирпичное здание с огромной вывеской, гласившей: «Делоникс — место, где исполняют мечты».

–Внутри я не был, но что-то мне подсказывает, там весьма неплохо, — подкалывал Петру Лев.

–Чушь! Это осиный улей! — громкогласно возразила госпожа Квинтерштирт.

–Ещё недавно это было крысиное гнездо…

–Прекращай болтать и клади тело, — кивнула в сторону дерева Петра.

Лев послушно выполнил отданный ему приказ. После завершения этого грязного, что в прямом, что в переносном смысле дела, Лев и Петра скрылись в переулке.

На следующее утро госпожа Квинтерштирт разбудила Льва радостным известием, что их план сработал на сто процентов. Её распирало от гордости и чувства собственного достоинства, когда она рассказывала о том, как утром рядом с «Делониксом» нашли господина Вольшика. Она в лицах и красках описывала, как бандерша Адмартинта, хозяйка этого борделя, пылала от ярости, размахивала кулаками, покрывала бранными словами прохожих, за что по городу пошёл слух, будто она не в себе.

–Теперь к ней не то, что политики, даже аристократы перестанут захаживать, — злобно потирала ручки Петра, — в её бордель ни один дровосек и трубочист не заглянет!

–Я очень рад, — сухо и апатично поддерживал разговор Лев.

–Ты, миленький, очень хорошо сработал. Ты в первую же ночь умудрился доказать свою преданность делу и мне, — фальшиво улыбалась Петра. — Если и дальше будешь меня только радовать, то поверь, работа здесь покажется тебе сплошным удовольствием!