Невеста для Мрака

Екатерина Оленева, 2016

Вторая книга цикла "Красный цветок". Могущественный магический дар продолжает приносить рыжеволосой повелительнице Огненной Стихии новые неприятности. Тёмный Властелин, король-некромант, желает владеть всем самым лучшим, а те, от кого зависит Одиффэ, подписали брачный контракт за неё. Между любовью и властью рыжая ведьма выбрала бы любовь, но есть ли у неё выбор? Иногда за право выбирать приходится платить слишком высокую цену.

Глава 9

Стоило вспышке, вызванной телепортацией, угаснуть, я увидела, что стою прямо перед старым фонтаном. Полуобнажённая нимфа по-прежнему смотрела вперёд незрячими глазами. Из кувшина, зажатого в её руке, тонкой струйкой бежала вода, лаская оголённые прелести перед тем, как с тихим шелестом кануть в круглой чаше бассейна.

Не будь я вымотана до предела, наверное, было бы тяжело снова войти в дом, в котором когда-то пришлось убить любовницу Чеаррэ, но у усталости есть свои плюсы.

Бескрайний вестибюль освещало пламя, поднимающееся из высоких медных чаш, раскачивающихся на длинных цепях. Миновав прихожую, мы вошли в роскошную гостиную. Стальная Крыса вызвал прислугу, встряхнув мелодичный колокольчик, и седой мажордом тут же нарисовался на пороге.

— Мой господин? — склонился он в низком поклоне.

— Прикажи подготовить ванну и чистую одежду для моей племянницы. И ещё — пусть из погреба принесут пару бутылок красного вина.

Мажордом испарился, бросившись исполнять озвученные желания.

Теи опустился в кресло, вальяжно забросив длинные ноги на пуфик:

— Признайся, Одиффэ, ты действительно находишь кочевую жизнь увлекательной? Неужели тебе вправду нравится носить обноски? Находить средства к существованию путем уничтожения мелкой нечисти?

— Дорогой дядюшка, вы, как всегда, всё передёргиваете.

— Продолжай, — склонил голову к плечу Теи.

— Моя одежда — не обноски, просто блуждать по трясине в длинных платьях и на каблуках-шпильках не очень-то удобно, о чём вы, наверняка, не догадываетесь.

— Ну, конечно. Я-то никогда не блуждал по болотам!

— В платье и на каблуках?.. Надеюсь.

— Очень смешно, — скривился он.

— Вы так же преуменьшаете силу моего противника. Не хочу показаться нескромной, но лично вам вряд ли удалось бы с ним справиться.

— Скромность — твой конёк.

— Глистообразные демоны, как оказалось, крайне неразговорчивы и совсем не влюбчивы. Так что основной боевой арсенал Чеаррэ, лесть и обольщение, перед ними недейственен.

— Ладно, хватит пустой трепотни, — перестал улыбаться Теи. — Эдония с Фиаром балансируют на грани войны. Не находишь, что сейчас не время наслаждаться погоней за чудовищами?

— Кто ещё за кем бегал, выяснить нужно, — фыркнула я.

— Ты ведь не рассчитывала, что сумеешь скрыться от нас?

— Отнюдь. Признаться, я даже несколько переоценила ваши таланты. Ведь я не особо-то я и пряталась, а вы искали меня целых три месяца.

— И чего в итоге добилась своими капризами?

— Поиграла у всех на нервах?

— Признаться, виртуозно, — Теи соединил в изящный домик кончики длинных белых пальцев. — Нам никак не удавалось выйти на твой след, не было совершенно никаких зацепок. Если бы не эта последняя, яркая, как свет, магическая вспышка, быть бы тебе охотницей на нечисть ещё долго-долго.

— Лучше расскажи, что вы там плели моему будущему царственному супругу, пока меня не было?

— Никак, де, невозможно отдать невесту замуж без диплома. Это, мол, неуважение к его Темнейшеству, — театрально развёл он руками. — В болотах ты проходила практику, — предупредили меня.

— И был шанс, — да ещё какой! — что не пройду, — огрызнулась я в ответ. — Тварь, с которой я расправилась… признаюсь, на свете мало что пугало меня до такой степени. Она меня чуть не прикончила. Вот что бы вы стали делать, если бы я умерла?

— Проблемы, Одиффэ! У нас тогда возникли бы большие проблемы. Ты их бесконечный генератор. И это ещё одна причина, по которой Семья решила вручить тебя Дик*Кар*Сталу, нашему заклятому врагу. Поделимся, так сказать, своим счастьем.

Седой мажордом с поклоном доложил, что ванна готова.

Купальня в доме любого аристократа заслуживает внимания. Не составлял исключение дом Теи. Здесь можно было найти все блага цивилизации: большие и малые бассейны, душевые кабины и ванны, шампуни, духи, лосьоны, притирания на любой цвет и запах.

С меня-то хватило обыкновенной ванной, я в этом плане девочка непривередливая. Всё, что нужно для счастья, это вода да мочалка, мыло да чистое платье.

Если я и вернулась быстрее, чем Теи рассчитывал, добрый дядюшка виду не подал. Со спокойствием истинного философа он протянул мне чеарровский тоник, замешенный на весьма специфической фамильной магии. Специфика состояла в том, чтобы чудесным образом пополнять резервы магической энергии, восстанавливая нарушенный баланс.

Осушив бокал, я поставила его на хрупкий хрустальный столик:

— Сантрэн очень на меня зла?

— Сама увидишь, — ухмыльнулся Теи.

***

Меня встретили двумя размашистыми оплеухами.

Подобный приём был полной неожиданностью — на моей памяти Сантрэн никогда не опускалась до рукоприкладства.

— Как ты посмела так рисковать собой? — шипела она, словно рассвирепевшая гюрза. — Всеми нашими планами?.. Не ожидала, что ты поведёшь себя подобно наивной барышне, берущей за кредо дешёвые романы о любви. Твои капризы чреваты войной. Ты это понимаешь?

Переведя дыхание, Хранительница Клана опустилась в высокое кресло. Изящные руки властно легки на подлокотники. Белое лицо походило на маску, лишь глаза горели холодным зелёным пламенем.

— Садись!

Я села.

— Вот что я тебе скажу. Ты отправишься в Фиар в ближайшее время. Свадебный кортеж, как и твоё приданное, уже давно подготовлены. Подготовлен и брачный контракт. Суть последнего тебе известна: престол унаследует сын Дик*Кар*Стала от первого брака, а также его будущие законные наследники. Но мы не можем исключать вероятность несчастья со старшим сыном Дик*Кар*Стала. Тогда претендентами на трон Фиара могут стать ваши, с Дик*Кар*Сталом, дети.

— Я не!..

— Довольно, Одиффэ! — ледяным голосом прервала Сантрэн. — Я по горло сыта твоим самодурством и капризами. Больше я этого не потерплю. Тебе придётся смириться с нашим решением, другого выбора у тебя нет.

— А если я не смирюсь? Что тогда?

— Не думай, что если умеешь устраивать классные фейерверки, то ты круче всех на свете. Я жила и успела состариться ещё до того, как на свет появился твой прадед, девочка. Продолжишь упрямиться, сделаешь хуже, в первую очередь, себе.

— Решила перейти к угрозам? — понимающе покачала я головой. — Скажи начистоту, если я не подчинюсь, меня устранят?

— Лишь в самом крайнем случае.

— Ясно.

Какое-то время, храня задумчивое молчание, я выбивала пальцами незамысловатый ритмический рисунок. Потом подняла голову и пристально уставилась в змеиные, гипнотизирующие глаза собеседницы:

— Скажите, матушка, что помешает мне позже, без угрызения совести, предать ваши фамильные интересы?

— Ты не сможешь этого сделать, — любезно сообщили мне. — Мы одинаково нужны друг другу, ты — нам, а мы — тебе. Одиффэ, пойми правильно, мы не собираемся узурпировать власть у законного короля. Лишь хотим заручиться лояльностью Чёрного Правителя в обмен на такую же гарантию лояльности с нашей стороны. А вот когда придёт время, у тебя и в твоих детей будет верный и сильный союзник в нашем лице.

— Как у вас всё складно да гладко!

— Это долговременный проект. Времени у нас, хвала Благим Багам, достаточно — маги живут долго. И хотя ты доставила нам много неприятных минут, я продолжаю хранить веру в тебя.

— Ну, ещё бы! — невесело хохотнула я.

— Сейчас ты мне, конечно, не поверишь, но придёт время, и ты оценишь мои старания. Я ввожу тебя в самую интересную игру, которая только существует на свете — в игру престолов.

***

Мне никогда раньше не приходилось ночевать в доме Сантрэн.

Видимо, памятуя об этом, Эллоиссэнт и решил не оставлять меня в горьком одиночестве. Стоило шагнуть за порог полутемной комнаты, как я, споткнувшись, упала в его объятия.

Холодный запах свежести, мяты и полыни, свойственные ему одному…Ткач!

Ну зачем ты здесь, Эл? Я ведь почти смирилась! Сама вероятность возвращения к тебе казалось мне невозможной. Наша любовь — разбитая чаша. Меня для тебя всегда было слишком много, тебя для меня — слишком мало…

Зачем ты пришёл?

В неровном свете свечей он выглядел бледным, почти изможденным. Под глазами залегли болезненные тени, но всё это удивительным образом шло ему.

Сухая ладонь накрыла мои губы, вынуждая молчать.

Эллоиссент смотрел на меня непривычно серьёзно.

Злость, единственное, на чём я ещё кое-как держалась, стремительно уходила, тая, как снег от каминного жара.

Пальцы Эллоиссента мягко скользнули по моей шее, коснулись плеча, прошлись вдоль локтя и, наконец, сжались на кисти, оставляя отчетливое ощущение захлопнувшего капкана.

— Красивая…ты. Красивая и жестокая… я так боялся, что больше не увижу тебя…

— Хватит уже, — сказала я, — затянувшаяся трагедия превращается в фарс. Ты должен был либо взять меня, либо уже отпустить. А ты всё тянешь и тянешь, растягивая агонию. Так кто из нас более жесток?

Его руки с жадностью скользнули по моему телу, зарываясь в волосы. Его губы словно силились выпить моё дыхание до последнего вздоха. Гибкое юношеское тело с такой силой вдавило меня в стену, будто Эл был вдвое тяжелее своего настоящего веса.

Не было на свете человека, который бы знал моё тело, как знал его он — словно музыкант, виртуозно владеющий инструментом. Эллоиссенту всегда достаточно было пары движений, чтобы довести меня до грани.

Я сдалась, хотя и понимала, что это всё усложнит. Сдалась, даже не пытаясь сражаться, ведь, скорее всего, это наша последняя встреча наедине. Да и можно ли запретить умирающему от жажды пить?

Эллоиссент был моим кислородом, моими дровами, землёй, звёздами. Одним лишь он наотрез отказывался стать — моей жизнью.

Будь ты проклят, Эллоиссент. Хотя на самом деле — проклята я.

Пока моё тело горело пламенем страсти, в моей душе корчилась любовь, оказавшаяся слишком живучей. Умри ты уже, наконец, моя никому ненужная слабость. Сгори в гибельном пламени страсти, задохнись без кислорода надежды, растворись в череде лет и лиц. Забудься. Исчезни.

Под моей ладонью стремительно колотилось сердце Эллоиссента. Я тонула в этой сумасшедшей пульсации, отдающейся жгучим наслаждением во всем теле. Не оставалось клеточки спокойной или равнодушной. Я была вся — огонь.

Но пылая, знала, что вскоре от всего этого не останется ничего, кроме пепла.

***

В изнеможении уткнувшись в горячее, влажное плечо, я закрыла глаза, прислушиваясь к сбившемуся дыханию своего любовника:

— Интересно, как скоро ты меня забудешь?

— Я тебя не забуду. Ты это знаешь.

— Не знаю.

— Хотел бы, да не получится.

— Как зовут ту очаровательную блондинку, с которой ты ворковал тем утром, когда я сбежала?

— Ацуки Вицу.

— Превосходная память!

— Бедняжка была мне интересна ровно столько, сколько ты смотрела на нас. И ни минутой больше.

— До глубины души трогает способ, которым ты предпочитаешь привлекать к себе моё внимание. Оставляет надежду, что с моим исчезновением ты примешь целибат.

Эллоиссент засмеялся. Его изящные длинные пальцы бережно, как величайшую ценность, сжали мою ладонь. Свечи отражались в зелёных глазах:

— Не дождёшься, мой очаровательный демон.

Я отняла руку и перекатилась на живот, тем самым отдаляясь:

–Тебе уже сообщили, чем займут твоё время после окончания учёбы? — сменила я тему.

Эллоиссент как-то скучно пожал плечами:

— Сантрэн прочит мне должность начальника Магического Сыска в каком-то богами забытом городишке. Полагаю, народ в отделе Департамента рад данному обстоятельству так же, как и я.

— Я думала, тебя ждёт карьера дипломата?

— Я тоже.

— И снова — поразительная покорность? Так и не научишься возражать любимой родне?

Меня всегда очаровывала в нём эта особенность. Только что взгляд его был мягок, как сама нежность, и вот уже в его в глазах сверкает стальной блеск. Удалось его задеть?

— Какой смысл имеет возражать в мелочах, раз у меня не хватило сил и аргументов возразить в самом главном? Хотя, это даже к лучшему — я карьеру дипломата имею ввиду, не твоё скорое замужество. Если бы в последнем вопросе, хоть что-то зависело от меня, Одиффэ…

— Не начинай!

— Я просто хочу, чтобы ты поняла… — вскинулся он.

— Ты меня недооцениваешь, я не так глупа, как, возможно, кажусь. Не нахожу в сложившейся ситуации ничего сложного для понимания. Фиар — лакомый кусок, вот твоя властолюбивая родня и вцепилась в него всеми своими клешнями и присосками. Наверное, даже при наличии лишь моего трупа, свадьба все равно бы состоялась.

Резко, наотмашь, кулак Эллоиссента неожиданно врезался в подушку рядом с моей головой. Ещё раз. И ещё. Яростно, гневно, отчаянно. А потом он застыл, и лицо его сделалось разом как-то старше, строже и интереснее:

— Ты думаешь, что ненавидишь меня, Одиффэ? — он покачал головой. Длинные локоны заметались по спине, извиваясь гибкими змеями. — По сравнению с тем, что я чувствуя, твоя ненависть — ничто. Ты не можешь презирать меня сильнее, чем я презираю себя сам. Каждый раз, глядя в зеркало, я вижу перед собой мальчишку, которому нужно поступать, как взрослый, а он не может… — В голосе Эллоиссента, словно трещина в хрустале, послышалась хрипота. — Ты не представляешь, какого это, каждый раз прикасаясь к тебе, чувствовать себя подлецом, мерзавцем и вором. Знать, что ничего здесь, от взгляда до сердца, мне не принадлежит.

Ты считаешь меня неразборчивым в связях игроком? Поверь, я не ищу разнообразия, волочась за очередной юбкой, как тебе, возможно, кажется. Я лишь пытаюсь утопить мою тоску, забыться, как-то выжить. Но сколько бы я не пытался, Одиффэ, у меня не получается!

Ты вот-вот уйдёшь из моей жизни, и моё существование потеряет смысл. Никакой секс, ни дорогие куртизанки, ни дешёвые проститутки, ни девственно-невинные девы мне тебя не заменят. Я это знаю. Встречаясь с очередной пассией, я хочу увидеть, как в её волосах пылает огонь, чтобы каждая волосинка в её прическе походила на превращённый в нити рубин. Чтобы глаза, подобно чёрному драгоценному камню, поглощали свет. Но даже если мои пожелания сбудутся, они всё равно — не ты.

Лишь когда ты сбежала, я понял, какой неотвратимой может стать разлука. Как тяжело не иметь возможности просто прийти, увидеть и обнять.

Эллоиссент опустил голову. Волосы тёмным дождем пролились вниз, скрыв от меня его лицо. Когда же он снова поднял глаза, передо мной не было привычного бабника и паяца.

Боль жила в его душе точно так же, как она жила в моей.

Его глаза удивленно расширились:

— Одиффэ, ты…плачешь?

Надо же? Я и не заметила. Так давно не плакала, что думала, будто и не умею.

Я не плакала, когда увидела труп моей матери. Не плакала, когда убивала сама. Не плакала, когда пытались убить меня. А тут, какая-то любовь?..

Эллоиссент заключил меня в объятия. Он укачивал меня, словно младенца.

А я смотрела на него снизу вверх и пыталась представить, каким он станет лет через пятнадцать.

Тридцать?

Сто пятьдесят?

Триста?

Увижу ли я его ещё когда-нибудь? И как мы встретимся?

Останется ли от нас, теперешних, хоть что-то? Будет ли для нас, трехсотлетних, что-то значить давняя, пусть нелепая, но такая горячая и живая первая юношеская любовь? Или со временем забывается всё, и даже это?

— Эл?

— Что?

— Скажи, что любишь меня.

— Я люблю тебя.

Так мы и лежали, голова к голове, плечо к плечу, рука в руке.

***

В моей долгой, бурной жизни, не было минуты более горькой. И более светлой.

Я любила его тогда.

По-настоящему — любила.