Ангелам здесь не место

Екатерина Островская, 2015

Лара Покровская была вполне довольна своей жизнью – она замужем за бизнесменом, владельцем небольшой фирмы, в которой она трудится бухгалтером. Любви, правда, особой нет, но бывает ли она вообще?.. И вдруг все рухнуло: муж однажды не вернулся домой, а через пару дней объявил, что уходит к другой женщине… Так Лара разом осталась без семьи и работы, лишь квартиру чудом удалось сохранить. Новая должность нашлась неожиданно, причем по специальности и в крупном банке, вот только там вскоре начали происходить странные события – одного из членов правления застрелили, другого отравили… И это явно не единственные жертвы неизвестного киллера. Не грозит ли и самой Ларе смертельная опасность? И почему кто-то, пожелавший остаться неизвестным, положил на ее стол в день рождения баснословной стоимости колье? Вопросы теснятся в голове девушки, а искать ответы ей помогает случайный знакомый – кажется, на горизонте забрезжила любовь, та самая, настоящая…

Глава 8

На место Буховича назначили Чашкина.

Кандидатур имелось три, как и предсказала Илона: Макаренко, Чашкин и Покровская, которую предложил Ломидзе. Но Макаренко отмели сразу, а при голосовании за Лару были Ломидзе и Крошин, против — Оборкина и Чашкин. У последних голосов-акций было явно недостаточно, но, как оказалось, вдова Буховича буквально накануне заседания передала доставшиеся ей акции в управление Артему. И все равно этого бы не хватило. Однако тут выяснилось, что две недели назад Анатолий Михайлович Крошин переуступил пять процентов акций из своих двадцати трех Чашкину. Намеревался продать больше, предложил купить всем членам правления, но те отказались, а у Чашкина хватило денег только на пять процентов.

Обо всем этом Ларе поведал Ломидзе. Петр Иванович вызвал ее и признался, что сам лично симпатизирует ей, потом рассказал о ходе голосования. Он говорил обычным спокойным голосом, но перед тем, как пожелать ей удачи на старом месте работы, произнес как бы между прочим:

— Не люди, а тараканы.

— Что? — переспросила Лара, думая, что ослышалась.

— Насекомые, говорю, — весело произнес Ломидзе. — Запомните, девушка: клопы не умирают, их давят!

Петр Иванович помолчал, выдвинул зачем-то ящик стола, заглянул в него, снова поднял голову, посмотрел на сидящую перед ним сотрудницу, словно впервые ее увидел и ожидал от нее какого-то вопроса.

— Я могу идти? — Покровская поднялась.

Ломидзе кивнул. Лара направилась к двери, уже собиралась открыть ее и тут все же решилась задать вопрос, которого от нее ждали:

— Так теперь всем будет заправлять Чашкин?

Хозяин кабинета усмехнулся и задвинул ящик стола, так ничего и не достав из него.

— Нет, конечно. Все останется по-прежнему. Артем ничего нового предложить не может, да ему это и не нужно. Меня удивило только, почему Лидка именно ему передала акции Буховича.

Разумеется, странным было не только это. Еще, например, возникало недоумение, с чего вдруг Крошин решил продать свою долю и почему все отказались. Плюс к тому другое: пакет акций в пять процентов, доставшийся Чашкину, сам по себе не такой уж значительный, стоит немалую сумму, но, как выяснилось, Артем располагал необходимыми деньгами. При голосовании эти проценты сработали, чего предвидеть никак нельзя было, если… если заранее не спланировать все, включая смерть одного из учредителей. Но ведь Артем никак не может быть убийцей!

Лара вышла в приемную, потом в коридор, торопясь в свой кабинет, и чуть не столкнулась с Алексеем, который нес пластиковый ящик с инструментами.

— Добрый день, — сказала она ему.

— Как бы не так, — необычно откликнулся рабочий.

— Что-то случилось? — спросила Лара.

— Да ничего особенного: Симагин пришел на работу совсем никакой. Очевидно, сразу принял сто пятьдесят и теперь спит в своем кабинете. Но перед тем, как удалиться в объятия Морфея, направил меня в ваш кабинет перенастроить роутер. А вчера Симагина не было вовсе.

— Позавчера хоронили Буховича, потом были поминки.

— Печально, — согласился Алексей.

Покровская запустила его в свой кабинет, хотела войти следом, но увидела в коридоре спешащую Аду Семеновну. Помахала ей рукой и одновременно подумала, что Алексей выражает свои мысли отнюдь не языком простого работяги: вероятно, у него есть образование или в семье, в которой он рос, любили книги…

— Уф, — выдохнула Оборкина, подходя к своему кабинету, — вчера допоздна заседали, обсуждали кандидатуры на должность нового коммерческого директора. Я твою выдвинула, билась-билась, но у меня всего-то пять процентов акций…

— Я курсе, — улыбнулась приветливо Лара, — назначили Чашкина. — И, опережая следующий вопрос, добавила: — Мне Ломидзе все рассказал.

Ада Семеновна удивленно вскинула брови, отворила дверь:

— Заходи!

Когда оказались внутри кабинета, Оборкина, не зная, что именно сказал ее заместителю председатель правления, продолжила:

— На самом деле я только согласилась с тем, что тебе еще рановато. Это Крошин первым возмутился. «У девушки нет опыта, нет опыта, — говорил, — а участок работы такой ответственный!» Что же, мне против коллектива идти?

— А я рада, что именно так все закончилось, — поспешила успокоить начальницу Лара. — У меня в самом деле опыта маловато. Не хотелось бы занимать должность, которая мне не по плечу. И вообще, мне нравится работать с вами.

— Что тебе еще Петр Иванович рассказал?

— Да ничего, просто вызвал меня, попросив захватить подготовленный квартальный баланс и вскользь уведомил о вчерашнем заседании.

Она совсем не хотела говорить на эту тему, чтобы не показать заинтересованности, которой не было вовсе. Оборкиной, судя по всему, тоже, потому что Ада Семеновна сразу перевела разговор на квартальный отчет. Но и о нем распространялась недолго, а вспомнила вдруг, что у Лары скоро день рождения, и поинтересовалась, как та собирается его отмечать. Ну и, поскольку у заместителя главбуха на сей счет не оказалось никаких планов, предложила заказать столик в каком-нибудь ресторане, пригласив самых близких. Услышав, что после развода у Лары не осталось столь хороших знакомых, Оборкина удивилась:

— Как это никого? А я?

— Хорошо, — согласилась девушка, — посидим вдвоем.

— Нет, так дело не пойдет, — укоризненно произнесла Ада Семеновна. — Вдвоем мы всегда можем пойти куда-нибудь, а для праздника нужен коллектив. Если не возражаешь, я займусь организацией, составлю список гостей. Банк оплатит расходы из представительских. Только тогда следует пригласить кого-нибудь из руководства. Не знаю, согласится ли Ломидзе, но Крошин придет, чтобы послушать, о чем мы говорить будем. Чашкина обязательно пригласим.

— Может, лучше все-таки у меня дома собраться?

Но Оборкина пропустила предложение Лары мимо ушей.

— Ты к Чашкину приглядись получше. Не такая уж плохая кандидатура в женихи. Зациклен немного на работе, но это хорошо — изменять не будет. Воспитанный, не урод, перспективный опять же. Хотя в нашем банке он выше того места, куда вчера взлетел, не поднимется… Тебе двадцать семь исполнится? Ну вот, в самый раз. Я как раз в двадцать семь второй раз замуж выходила. Или в двадцать восемь? Ладно, сейчас это неважно. То есть мне неважно было, потому что у меня уже Оборкин был. А тебе необходимо именно сейчас определиться. После тридцати, будь ты хоть трижды писаная красавица, сложно. Мужикам вечно подругу помоложе надо. Все вроде их устраивает, прямо льнут, а как узнают, что тебе за тридцать, сразу в кусты. Не в смысле, что тебя туда, а сами куда-то пропадают. Так что ты поскорее определяйся с этим… Кофейку не хочешь?

Лара отказалась, потому что не хотела ни кофе, ни разговоров о своем будущем. Ушла к себе. Алексея в кабинете уже не было.

Очень скоро начался обед, в коридоре зазвучали шаги сотрудников, отправляющихся по привычным точкам общепита. Лара решила не ходить домой, а если Ада Семеновна позовет ее в кафе, отказаться. Сидела, корпела над документами, слышала, как возвращались не спешащие на рабочие места сотрудники. Снова все стихло, но ненадолго. Вскоре опять началось какое-то движение, до Покровской донеслись встревоженные голоса. Она услышала, как кто-то зашел в кабинет Ады Семеновны — резко хлопнула дверь, а через минуту к Ларе ворвалась красная Оборкина и объявила:

— Симагин умер.

Главбух замерла, словно подыскивая еще какие-то слова, опустилась в кресло и выдохнула:

— Я как чувствовала…

Отдышавшись, она рассказала то, о чем сама только что успела узнать. Придя утром на работу, Симагин дал указания подчиненным, предупредил, чтобы его часок не беспокоили, и заперся в своем кабинете. Перед самым обедом выяснилось, что в комнате отдыха водителей не работает микроволновка, и мужики отправились к начальнику АХО. Долго стучали к нему в кабинет, а затем, поняв всю тщетность попыток, открыли дверь запасным ключом и обнаружили Симагина лежащим на диване без признаков жизни.

— Допился, — высказала свое заключение Ада Семеновна. И в ее голосе не было ни осуждения, ни сочувствия, словно иного исхода она не ожидала.

— А я его пьяным никогда не видела, — сказала Лара. — Разве только на поминках Буховича.

— Да, на работе Симагин еще держится… то есть держался, — возразила Оборкина, — а прежде, бывало, подшофе в банк являлся. Не вдрабадан, конечно, но с запахом основательным. Его Бухович прикрывал, а так давно уволили бы. Предупреждали несколько раз, вроде взялся за ум, а теперь, видишь, как все обернулось.

— На вид-то он крепким был.

— Да, жилистый мужик был, — согласилась Ада Семеновна. — Мой первый муж такой же: сколько в него ни вливай, все мало. Симагина Леня в банк привел, они учились вместе. Но по работе к нему особых претензий не было, потому и терпели. И ведь как совпало: вместе пришли и ушли друг за другом.

Известие о смерти Симагина не только огорчило Лару, но и немного испугало: она вспомнила записку Илоны и удивилась, как девушка могла угадать то, что может случиться. В то утро, прочитав записку и слова «неизвестно, кто будет следующим», она подумала, что секретарша Буховича слишком эмоциональна. Ну да, ведь ей довелось испытать гораздо больше, чем остальным: в конце концов, Бухович был для нее не только начальником, и у правоохранительных органов возникло много вопросов к Илоне.

В банк опять прибыли следователи. Но сейчас они опрашивали водителей, уборщиц, рабочих… Собираясь выйти из банка, Лара спустилась в вестибюль и увидела Алексея, разговаривающего с охранником. Пройти мимо, как будто ничего не случилось, было бы невежливо. Она положила ключ от кабинета на стойку, расписалась в журнале и повернулась к беседующим мужчинам. Оба тут же замолчали и шагнули к ней, ожидая, судя по всему, вопроса. Охраннику было за сорок, и внешне мужчина походил на вышедшего в отставку полицейского. Не дав Покровской даже рта открыть, он произнес:

— Я всегда говорил, что лучше водку пить, чем импортное пойло.

— Вы это к чему? — не поняла девушка.

— Ведь Симагин виски траванулся, — начал объяснять секьюрити, — а вот если бы принял нашей родной…

Алексей выдвинулся вперед, словно отгораживая Лару от не умеющего шутить человека, и объяснил:

— В кабинете начальника АХО на столе нашли пустую бутылку из-под виски.

Лара промолчала. Поскольку охраннику не терпелось продолжить разговор о качестве напитков, Алексей взял девушку под руку и повел к двери.

— Я вас провожу.

Ей почему-то показалось, что он специально дожидался ее, чтобы проводить до самого дома. В этом не было ничего такого, что могло бы скомпрометировать Покровскую в глазах сотрудников. Но, во-первых, кроме охранника, никого больше в вестибюле не было, а во-вторых, она незамужняя женщина и может позволить провожать себя кому угодно. К тому же парень вполне обаятельный и на рабочего мало походит, тем более когда на нем нет спецовки.

Вышли на улицу, и Алексей сразу остановился. Стало понятно почему: возле своего автомобиля расположился Гущин, который, дождавшись, когда взгляд девушки упрется в него, распахнул дверь машины и предложил:

— Позвольте вас подвезти?

— До свидания, — попрощался с Ларой Алексей.

— До завтра, — кивнула она в ответ.

Расставаться с ним ей не хотелось. И не потому, что мужчина ей нравится. Просто ведь сейчас работник Следственного комитета опять начнет задавать вопросы, будет глупо улыбаться, а под конец разговора настаивать на приватной встрече.

Лара обернулась на дверь банка. Вроде из-за тонированного стекла за ней никто не наблюдал, и она юркнула в салон. Гущин тоже сел в машину, на сей раз за руль, так как был один, без Николая, и завел двигатель, но не тронулся с места. Судя по всему, Владимир никуда не спешил.

— Это дело тоже вам поручили? — поинтересовалась Лара.

— Какое? А, вы имеете в виду сегодняшний случай. Нет, не наш вариант. Бытовуха — дело полиции, мы занимаемся лишь криминалом. Этот ваш… как его…

— Симагин, — подсказала Лара.

— Ну да. Симагин просто принял большую дозу суррогатного алкоголя. Содержимое бутылки отправили на экспертизу, но из нее так метанолом несет, что и без экспертизы все ясно. Жена, то есть уже вдова покойного, сообщила, что муж уходил из дома в нормальном состоянии и без бутылки. Видимо, он приобрел виски по дороге на работу. Из дома уехал в восемь тридцать утра, ровно в девять был в банке, если верить записи в журнале прибытий.

— С утра алкоголь не продают, — напомнила Лара.

— Я в курсе, — кивнул Гущин, — но полиция все равно проверяет все точки по пути следования. Хотя за полчаса доехать до работы от его дома еще постараться надо, а не то что заскочить в магазин. Может, Симагин заранее приобрел бутылку и оставил в машине. Все равно надо проверить, где отравой торгуют и кто поставщик. Недавно в Турции подобный случай был, наших туристов отравили таким же бодяжным виски…

— Видела в новостях, — произнесла Лара, которая не хотела говорить на эту тему.

Гущин посмотрел на нее внимательно и широко улыбнулся.

— Мы поедем когда-нибудь? — чуть раздраженно спросила Лара и отвернулась.

Смотреть, как приветливо улыбается следователь, было для нее невыносимо.

Автомобиль наконец тронулся с места.

— Кстати, — вспомнил Владимир, — парень, с которым вы вышли из банка, очень наблюдательный, и память у него отличная: он буквально по минутам расписал, когда прибыл Симагин, с кем общался, когда уединился в кабинете…

— Кто-то еще прикладывался к этой бутылке?

Гущин задумался, а потом произнес:

— Да вроде все живы. Вы как себя чувствуете?

— Глупая шутка, — обиделась Лара.

— Простите… Нет, Симагин пил один. Предложил начальнику кредитного отдела рюмочку, но тот отказался.

— Чашкин тоже заходил к нему?

— Заходил. И, судя по всему, был последним, кто видел Симагина живым. Неужели вы считаете, что этот человек в футляре отравитель?

— Я вообще не думаю, что имело место убийство.

— Вероятно, вы правы. Однако ничего нельзя исключать. Говорят, Сальери Моцарта отравил. Теперь можно говорить что угодно, но тогда ведь не было проведено ни экспертизы, ни вскрытия. Лично я против Сальери ничего не имею. Он, между прочим, и с Бетховеном был знаком, даже музыке его обучал. А Бетховен его пережил, только оглох.

— Какой вы образованный.

— У меня мама музыковед. А отец в городской прокуратуре служит. Поскольку слуха у меня гораздо меньше, чем у Бетховена, мне пришлось идти на юридический. — Владимир опять улыбнулся и объяснил: — Хотя вообще-то я немного играю на фортепьяно.

— В самодеятельности участвуете? — поинтересовалась Лара.

— Ну, так, — помялся Гущин. — Когда у нас вечера или просто тусовки по поводу юбилеев сотрудников, играю иногда. «Караван» Эллингтона, Гершвина могу — у нас начальник сам не свой от джаза. А одна сотрудница, которая поет неплохо, даже выучила «Колыбельную»… Знаете?

И следователь напел вполголоса:

— Саме тайм фиш а джампинг…

— Мы приехали, — напомнила Лара.

Но Гущин внимательно следил за дорогой и остановился на том же месте, где и в прошлый раз.

— Спасибо, — поблагодарила Лара, намереваясь выйти.

В этот момент в кармане Владимира зазвонил мобильный.

— Подождите одну секунду, — попросил он. И, достав трубку, приложил ее к уху: — Слушаю.

Собеседник начал что-то говорить, и лицо Гущина при этом несколько раз меняло выражение.

— Вот, значит, как… — произнес он наконец и выключил мобильный.

Затем коротко глянул на Лару и покачал головой.

— Эксперт звонил, сообщил, что в бутылке значительное содержание метанола, кроме того, обнаружены следы клофелина. А значит, криминал присутствует. Если, конечно, Симагин не принимал лекарство для понижения давления. Но это вряд ли. Когда давление высокое, на работу не ходят. И уж тем более не выпивают пол-литра крепкого алкоголя. Так что… — Владимир снова посмотрел на Лару, взявшуюся за ручку двери, и, вздохнув, закончил начатую фразу: — Вот такие дела.

— А при Симагине найдены какие-нибудь медикаменты? — спросила Покровская. — Или, может, в мусорной корзине валяется упаковка от таблеток…

— Вы правильно мыслите! — обрадовался Гущин. — Нет, при нем никаких таблеток не обнаружили, а мусорная корзина… Я в ней не копался, но, кажется, она была пустой. Судя по всему, уборщица накануне или утром прибиралась. Значит, все-таки мы имеем дело с криминалом.

— Я могу идти?

— Сегодня четверг, — напомнил следователь. — Может, в субботу сходим все-таки в кино? Соглашайтесь! Один раз сходим, и я сразу отстану.

— Разве что так, — усмехнулась Лара. И кивнула: — Один раз можно.

Она поднималась по лестнице, размышляя, правильно ли сделала, что согласилась. И когда подошла к двери своей квартиры, пожалела об этом. В голову ей даже пришла мысль, что, если бы ей предложил посетить кинотеатр Артем Чашкин, отказалась бы сразу под каким-нибудь предлогом, а если бы позвал сотрудник АХО Алексей, согласилась из вежливости — отказ мог бы обидеть рабочего, который точно бы решил, что она не приняла приглашение из-за разницы в их служебном положении. А вот если бы такое предложение поступило от приятеля Гущина Николая… Только не стоит и думать об этом: Николай ее никуда не пригласит и вообще уже, вероятно, забыл, как зовут случайную попутчицу. Ларе вдруг стало немножко горько от того, что она с ним никогда больше не встретится, а если и встретится, то вряд ли симпатичный мужчина пригласит ее куда-нибудь. И потом, Николай наверняка женат. В браке, конечно, счастлив, жена у него красавица и умница. И еще у них, вероятно, есть дети. Значит, никаких надежд, усмехнулась про себя девушка, входя в квартиру, и решила помечтать о чем-нибудь доступном.

Правда, мечтать было не о чем. Не о работе же? Думать о ней надо в рабочем кабинете. Но неожиданно, сами собой, в голову полезли мысли о Буховиче и о Симагине, смерть которого сначала показалась трагической случайностью, а после того, что сообщил Гущин, можно было бы сопоставить обе смерти: нет ли в них некоторой закономерности. Между прочим, Симагин с Буховичем были знакомы давно и прежде приятельствовали. Хотя в последние годы особой дружбы или близости уже не было… Интересно, почему убийца выбрал именно их?

Лара вдруг снова вспомнила о Николае и подошла к зеркалу. Если честно, она тоже не уродина, мужчины обращают на нее внимание. Гущин же не случайно набивается. И Чашкин неумело пытается приударить, хотя это заметно разве что Оборкиной. Еще Ломидзе явно благоволит. Но тот, вероятно, видит в ней лишь исполнительного сотрудника, обладающего необходимыми профессиональными навыками…

Девушка взяла книгу, вытащив не глядя с полки, и пробежала глазами начало. Однако это оказался детектив, а вникать в суть не хотелось. Роман назывался «Ловушка для Золушки». Прежде Лара не читала его, да и непонятно, как томик оказался в ее доме. Может быть, принес бывший муж? Нет, вряд ли, Олег книг не покупал, да и читал лишь журналы, вернее, пролистывал, разглядывая фотографии красивых и богатых.

Ну вот, подумала о Галенко, а тот, словно почувствовав ее мысли, почти сразу позвонил на домашний.

— Ты решила вопрос о моем кредите? — поинтересовался он.

— А я обязана?

— Разумеется. Я ушел из дома, забрал только личные вещи, а ведь мог заявить права на свою долю в квартире. Формально, конечно, квартира принадлежит тебе, но твоя мама переоформила ее на тебя, когда мы уже состояли в браке, а значит, половина моя по праву. Дело в том, что мы с Инной пока снимаем жилье, собираемся купить собственное. Уже подыскали подходящее, а там такую цену объявили, что мне года два надо вкалывать, чтобы рассчитаться.

— Попроси денег у мамы Инны, у нее наверняка имеются. К тому же у них в другом городе есть квартира, которую они сдают. Твоя жена здесь вроде как училась, а вот ее мать чего сюда примчалась — ты ей мою должность в своей фирме пообещал?

— Короче, — перебил Олег, — по закону я в течение пяти лет после развода могу претендовать на половину совместно нажитого имущества. Но, как благородный человек, я не требую от тебя немедленно съехать с квартиры, только прошу помочь с кредитом…

— У тебя же нет ни залога, ни поручителей. Мое слово ничего не будет значить для банка.

— Ты просто не хочешь помочь. И вообще, ты абсолютно бесчувственный человек. Даже если и улыбаешься, то с таким видом, будто умнее всех и самая честная. А на деле…

Лара положила трубку на базу. Но не прошло и минуты, как телефон зазвонил снова.

— Я не закончил! — продолжил гневно выговаривать бывший муж. — Мне фактически негде жить, а ты блаженствуешь в привилегированных условиях. Тебя не трогают боль и нужда других людей. Впрочем, я не удивляюсь, потому что понял: это национальная черта русских. Болтать о русской душе они любят, а как доходит до дела, то кроме имперских амбиций…

Лара опять положила трубку. Надо же, Галенко вспомнил о своем украинском происхождении. Это было странно, раньше он таких заявлений не делал.

И снова телефон начал надрываться. Звонок метался от стены к стене, словно преследовал Лару. Девушка хотела было отключить аппарат вовсе, но все же решила ответить. Сняла трубку и, чтобы опередить оскорбления, быстро произнесла:

— Чего ты добиваешься? Сказала ведь уже — с кредитом я тебе помочь не могу. А после того, что ты наговорил, могу посоветовать обратиться за помощью в какой-нибудь украинский банк. Хотя… там ты найдешь понимание, а вот деньги вряд ли.

Трубка молчала. Потом долетел осторожный мужской голос:

— Да я, собственно… мне вообще-то не нужен кредит.

— Кто это?

— Володя Гущин. Я только хотел сказать, что уже заказал билеты.

— Простите, думала, бывший муж звонит.

— Досаждает? — радостно поинтересовался Гущин. — Ну, так я как раз в состоянии устроить кредит. Причем такой, что навсегда забудет номер вашего телефона и как вас зовут. Только скажите.

Конец ознакомительного фрагмента.