Упасть еще выше

Екатерина Островская, 2015

Многомиллионные контракты и жестокие убийства, престижные должности и нервные срывы, роскошные виллы и тюремные сроки – вот атрибуты существования публичных людей. В этой непростой атмосфере чувствуют себя как рыба в воде политики и бандиты, гламурные красотки и бизнесмены, а также актеры, модные адвокаты, беспринципные журналисты… Что же произойдет с обычным человеком, если он случайно попадет в этот круг? Удастся ли ему сохранить хотя бы жизнь, не говоря уже о принципах, друзьях, семье?.. Спокойная жизнь гениального, но наивного инженера Николая Заворыкина и его жены, школьного психолога Лены, закончилась, когда к ним в гости зашел бывший сокурсник Николая. Ныне видный политик, он предложил свести Колю с инвесторами, необходимыми ему для продолжения работы над новым изобретением…

Глава 2

Лена родилась в последний день весны, а потому отмечала свой день рождения на даче. Народу редко бывало много: сама Лена с мужем, Майорова, Топтунова, которая почти каждый раз приезжала с кем-нибудь новым — когда были мужья, то с ними, а потом с поклонниками, причем каждый год поклонник оказывался другой, но Зворыкины уже к этому привыкли и лишних вопросов не задавали.

В середине мая позвонила Тамара и предупредила, что через десять дней летит с мамой отдыхать на Сейшелы, а потому на дне рождения Лены ее не будет.

— Ты пойми, — сказала она, — у мамы отпуск, как назло, и она купила две путевки — себе и мне. Я бы не полетела, но я на этих Сейшелах еще ни разу не была, а потом: мама платит, почему я должна отказываться? А вдруг там общество приличное будет и мне удастся мужика какого-нибудь зацепить?

— А тебе нужен какой-нибудь? — съязвила Лена.

— Не, какой-нибудь мне не нужен, — призналась Тамара, — а с другой стороны, чем там заниматься — загорать, что ли? Так для этого не надо никуда летать — сходила в солярий, и вот тебе загар. Так что вы там уж без меня как-нибудь, а я потому приеду, привезу вам какую-нибудь ракушку.

Она каждый раз привозила из экзотических стран Лене подарок: ракушку или магнитик на дверцу холодильника. Как-то подарила Петьке, Лениному сыну, футболку, при этом сказав:

— Очень качественная вещь, сама бы носила, но здесь пятнышко на спине.

Пятнышко на спине футболки было едва заметным, зато на груди красовалась огромная бутылка рома и надпись «I like Habana club». Десятилетнему мальчику майка оказалась велика, но Майорову это не смутило.

— Года через три будет в самый раз, — сказала она и засмеялась.

Обидеться на нее было невозможно.

Потом позвонила Топтунова и сообщила, что Тамарка с мамой улетает на какие-то острова, но сама она приедет к Зворыкиным обязательно. Теперь у нее новый поклонник, который, если верить его словам, работает в банке, правда, пока еще не сказал в каком. Какая машина у банкира, выяснить пока тоже не удалось, потому что она в ремонте.

— Так что посидим вчетвером, — вздохнула Топтунова.

— Впятером, — поправила Лена, — муж пригласил своего институтского приятеля, и тот обещал быть обязательно.

— Симпатичный? — поинтересовалась как бы между прочим Ирина, — высокий хоть, а то тот, который из банка, уж больно маленький, и у него еще нос сломан. Это я заранее предупреждаю, чтобы вы с Колей вопросов не задавали.

— Главное, чтобы тебе нравился.

— Да все они одинаковые, только роста разного. Тот, который с твоим мужем учился, он как Николай или…

— Он высокий, — сказала Лена, — может быть, метр девяносто. Рыжий, правда, и в очках.

— Ну, — разочарованно протянула Топтунова, — в очках, да еще рыжий. И к тому же какой-нибудь инженер?

— Вообще-то он депутат Государственной думы. Пышкин его фамилия. Он часто на экране мелькает. Может, ты его и видела…

Телефонная трубка замолчала. И молчала долго.

— Ира, ты где? — спросила Лена.

— Ты серьезно про депутата? — прохрипела трубка.

— А когда я тебя обманывала?

Топтунова опять замолчала, словно припоминая что-то очень важное.

— Так он что, без жены приедет? — дрогнувшим от надежды голосом поинтересовалась школьная подруга.

— Он уже полтора года в разводе.

— Ик, — пискнула трубка, и тут же из нее вылетел крик: — Никого не приглашай больше! Ты слышишь, Ленка, никого! Я обязательно приеду!!!

Гостей ждали к двум часам дня, но Топтунова примчалась еще до полудня. Выглядела она просто замечательно: беленький летний костюмчик, приобретенный, очевидно, специально для этого дня — куцый пиджачок, едва достигающий талии, и коротенькая юбочка, босоножки на высоченной шпильке и, конечно же, декольтированный топик цвета цветущей персидской сирени. Накануне Ирина сделала новую прическу — теперь ее волосы казались густыми и пышными, ровными прядями спускались на плечи.

Топтунова вошла во двор и увидела Николая, который готовил дрова для мангала.

— Как я тебе? — поинтересовалась она.

— Божественно, — отозвался он, разрубая толстое березовое полено.

Ирина заглянула в шатер, в котором Лена накрывала на стол.

— Чего не встречаешь, подруга? — крикнула Ирина счастливым голосом.

Они расцеловались, и хозяйка оценила:

— Ты сегодня удивительно хороша!

— Просто ты меня давно не видела, — скромно ответила Топтунова.

И продемонстрировала нарощенные сиреневые ногти, сверкающие почти брильянтовой крошкой.

Два с половиной часа подруга изнемогала от ожидания.

Владимир Геннадьевич Пышкин приехал на большом сверкающем «Ауди» с водителем. Когда он вышел из автомобиля, Ирина смотрела в сторону, будто бы ее интересовало что-то более важное, чем незнакомые мужчины в дорогих костюмах с депутатскими значками на лацканах. Потом закинула ногу на ногу и принялась изучать свои ногти. Зворыкин встретил гостя, они обнялись.

— Кто это? — шепнул на ухо другу депутат.

— Подруга жены, — ответил Николай, — сейчас я вас познакомлю.

— Что же вы скрывали от меня такое чудо! — возмутился Пышкин.

Он вручил Лене пакет с подарком, продолжая коситься на незнакомку в солнцезащитных очках.

Сраженного народного избранника усадили за стол рядом с Топтуновой, которая мило улыбнулась ему, но солнцезащитные очки все же не сняла, считая, очевидно, что женщина не обязана демонстрировать себя всю и сразу.

–…Ремонт в квартире я сделала, — произнесла Ирина, словно заканчивая давно начатый разговор, — а кран на кухне течет, хотя рабочие установили новый смеситель. Я вызываю сантехника, мне назначают дату его визита. Представляете, надо целую неделю ждать! Тогда я сама поменяла прокладку…

— Что, простите? — переспросил депутат.

— Штучку такую в кране, — объяснила Топтунова, — теперь у меня ничего не протекает.

Николай разлил по бокалам шампанское и предложил выпить за именинницу.

Постепенно беседа стала совершенно непринужденной. Гость попросил разрешения снять пиджак.

— Тогда и я это сделаю, — улыбнулась Ирина.

Она скинула свой пиджачок и перекинула его через спинку стула, на котором сидел Пышкин. И при этом склонилась к гостю, тот поглядел на то, что коснулось его плеча, и, удивленный, замер. А Зворыкины переглянулись: теперь им стало понятно, что именитый гость никуда от Топтуновой не денется.

— Вчера у меня тоже был трудный день, — вздохнул Пышкин, ослабляя узел галстука, — обсуждали новую редакцию закона о митингах и собраниях. Не могли определиться с понятием «толпа», вернее, что отличает толпу народа от массы народа. А если говорить о массе народа, следует ли понимать толпу под народными массами?

— Я даже не догадывалась, как вам трудно в Думе! — поддержала зарождающуюся тему Лена. — На следующем заседании наверняка будете обсуждать, можно ли считать передвижение массы народа народным движением.

— Вряд ли, — покачал головой депутат, — это несравниваемые вещи.

— Можно сравнивать все что угодно и с чем угодно, — поддержал жену Николай. — Например, квадратный корень и паровоз.

— Это крайность — между ними ничего общего, — возразил Владимир Геннадьевич.

— Как раз наоборот, между ними общего гораздо больше, чем между движением народа и народными массами: квадратный корень и паровоз — это продукт деятельности человека. А вот движение народных масс можно сравнить лишь с броуновским движением, то есть с хаотическим движением частиц. Если количество частиц не определено с точностью до целой единицы, то направленность движения установить нельзя. А направленность масс — это уже поток. А поток сможет снести любую преграду, если превосходит ее массой и скоростью движения. Если преграда статична и масса ее мала…

— Я понял, — рассмеялся Пышкин, — но ты, дорогой друг, слишком пессимистично смотришь на вещи. Не забывай, что законотворчество не стоит на месте, а за депутатским корпусом стоит народ, а не какие-то массы. Народ нас избрал, понятно, что народ имеет право требовать, чтобы законотворчество отвечало нуждам и чаяньям большинства граждан. И потом…

— Все! — перебила гостя Топтунова. — Не хочу говорить и слушать о каких-то проблемах. Сегодня у нас праздник, поговорим о чем-нибудь приятном.

— Да, — согласился Владимир Геннадьевич и покосился на вздымающуюся грудь соседки по столу, — поговорим лучше о наших достижениях…

И тут же обратил сверкающий очками взор на хозяина дома.

— Над чем работаешь сейчас, дорогой друг? Какие у тебя успехи на ниве изобретательства? Есть ли они вообще?

Зворыкин кивнул:

— Кое-что имеется, причем не в рамках программ, финансируемых из бюджета. Дело в том, что я, будучи еще школьником, задумался над тем, как можно поработать с экспонентой Пекерта, другими словами, как заставить электродвигатель выдавать большую мощность, чтобы батареи не разряжались при этом мгновенно. Изготовил тогда для себя электромобиль. Смешной, конечно, был аппарат — на велосипедных колесах, без корпуса, но с крышей из солнечных батарей. И все же я на нем ездил, лишь изредка подкручивал педали… Все испытывал, чтобы аккумуляторы подзаряжались на ходу… Даже ветряки ставил… Потом установил солнечные батареи не на над головой, а внутри колес… В солнечный день мог ездить часа два, не крутя педали. Это все детство, конечно, но теперь новые материалы появились, и в голове у меня тоже немного прибавилось. Короче, я придумал электромобиль, который если и нужно подзаряжать, то не так часто, как все существующие ныне. Электромобиль с собственным весом семьсот килограммов и с двумя пассажирами сможет проехать полторы — две тысячи километров со средней скоростью девяносто-сто километров в час.

— У тебя уже есть готовый экземпляр?

— Нет, потому что нет средств его изготовить и испытать. Вполне вероятно, что возможности аппарата превзойдут те данные, которые я обозначил.

— То есть у тебя новый двигатель или сам автомобиль другой системы?

— Там новое все: аккумуляторы, двигатель, вернее, у меня там два движка — один работает, а второй подзаряжается во время движения. Солнечные батареи встроены в крышу и капот, энергия встречного ветра, вращение вала — все работает на создание мощности, и это еще не все….

— Интересно, конечно, но ты начал этот разговор не случайно. Наверное, ждешь от меня какой-то помощи?

— Надеюсь на твое содействие, если тебя заинтересует мой проект. Может, ты поможешь найти каких-нибудь спонсоров. Или заинтересуешь какую-нибудь организацию.

— Сколько тебе надо?

— Около миллиона евро.

— Сколько? — воскликнул Пышкин. — Миллион евро! Сумасшедшие деньги! Никто столько не даст. Были бы у меня такие личные средства, я бы тебе отдал все до копейки, но для меня миллион — то же, что миллиард. Я сам в долгах — поездки, встречи, мне на это не хватает даже депутатской зарплаты. Перебиваюсь, перезанимаю, чтобы хоть как-то прожить. Когда-нибудь я приглашу тебя в гости, и ты увидишь, как я аскетично живу… Кстати, аккумуляторы у тебя ионно-литиевые наверняка, только большие.

— Сейчас уже есть иные технологии. А ионно-литиевые для твоего мобильника или ноутбука хороши. Да ладно, не бери в голову… Нет так нет.

— Я и в самом деле хотел помочь, но увы…

Народный избранник посмотрел на Топтунову, и та приняла сигнал:

— Что это вы такие не компанейские? — возмутилась она. — Прекрасные девушки ждут от вас комплиментов и восхищения, а вы о какой-то ерунде говорите.

Пышкин встрепенулся:

— И в самом деле! Зря время тратим, когда рядом такая красота!

Он посмотрел на Ирину, и та сделала ему навстречу движение грудью.

— Кстати, — вспомнил депутат, — а как там ваша банька? Давай-ка ее затопим, а потом посидим там все вместе.

— Мы с Леной вчера уже помылись, — ответил Зворыкин, — но если вы хотите…

— Да-а, — одновременно выдохнули Пышкин и Топтунова.

Народный избранник вышел за калитку, приблизился к своему автомобилю, возле которого любовался небом его шофер — худосочный человек в светлом льняном костюме. Пышкин что-то сказал ему, после чего похожий на офисного клерка водитель вернулся за руль. Сверкающий «Ауди» укатил, а Пышкин вернулся в шатер.

— Да-а, — произнес он, глядя на Топтунову, — завидую я вам: живете вот так, отдыхаете, а я тружусь, тружусь на благо неизвестно кого, и спасибо по вечерам мне никто не говорит.

Гости сходили в баньку, откуда вернулись поздно и сразу отправились на второй этаж, где их ждала постель. Кровать, на беду хозяев, оказалась скрипучей. Да и Топтунова вскрикивала ненатурально громко. Лена с мужем лежали в комнатке на первом этаже на разложенном диванчике, в той же комнате спал на тахте сын Петька. Спал он обычно крепко, но все равно Лена переживала, потому что Топтунова в порыве страсти иногда выкрикивала не совсем приличные слова. Да и Пышкин пыхтел слишком истово — так, словно ему предложили принять участие в детской игре и попросили изображать паровоз.

Кровать ритмично постукивала ножками; с потолка доносилось: скрип-стук, скрип-стук, скрип-стук, скрип-стук…

— Ой, ой, ой, ой, ой!.. — вскрикивала Топтунова.

— Ых, ых, ых, ых, ых… — с напряжением пыхтел народный избранник.

— О-о-о-о-о! — подавала сигнал школьная подруга.

— А-а-а-а-а! — гудел измученный паровоз.

Потом наступало молчание, прерываемое хихиканьем Ирины.

Лена лежала молча, надеясь, что наверху скоро все закончится. Рядом молчал муж, и он тоже не спал.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила Лена.

— Мне стыдно за себя, — шепотом ответил Николай, — я сегодня обманул Пышкина — стал ему рассказывать о принципе действия двигателя, который я придумал. Во-первых, сказанное мною не имеет почти ничего общего с действительностью, а во-вторых, опытный образец уже существует, и он всю зиму обогревал корпус, в котором размещается наша лаборатория, обогревал и давал электричество, когда всему институту за долги отключили тепло и свет.

— Я тебя люблю, — шепнула мужу Лена, — люблю и горжусь тобой!

Она поцеловала его.

— Мне и за Вовку Пышкина неловко, — вздохнул Коля, — я ведь знаю, что в Думе он возглавляет комитет по инвестициям. От него зависит очень многое, но они там бюджетные деньги отдают каким-то фирмам-посредникам, а те приводят западные компании, обещающие нашей промышленности новые современные технологии, а в результате — ни технологий, ни денег.

— Все и так понятно, — шепнула Лена, — посреднические фирмы принадлежат членам семей депутатов, а западные — их друзьям детства.

— Ых-ых-ых-ых-ых, — раздалось наверху.

Скрип-стук, скрип-стук, скрип-стук…

— Ой, ой, ой, ой, ой… — жалобно вскрикивала за потолком Топтунова.

— Интересно, — шепнул Николай, — сами они верят в то, что изображают?

— Ых, ых, ых, ых, ых…. А-а-а-а-а!!

— Еще! — крикнула на чердаке Топтунова. — Какой ты мужчина! Ты — лучший!

— Слава богу, что Петька спит, — вздохнул Николай.

— Я не сплю, — тихо ответил со своего дивана Петька, — думаю про твой электродвигатель.

Друзья семьи спустились с чердака только после полудня. Перед тем как сесть завтракать, Пышкин позвонил своему водителю и попросил за ним приехать. Топтунова не сомневалась, что депутат заберет ее с собой. Она сидела рядом с Владимиром Геннадьевичем и прижималась к нему грудью. Пышкину это немного мешало завтракать, но он терпел и выглядел довольным. А когда Лена налила ему кофе, посмотрел на хозяина дома.

— Кстати, Коля, возвращаясь к твоей просьбе, — произнес депутат, демонстрируя, что никогда ничего не забывает. — На каком принципе действует твой аппарат?

— На принципе сохранения энергии. Электрический ток заставляет вращаться колеса, вращение вала вырабатывает электрический ток, который… Конечно, есть некоторые потери, но их компенсируют солнечные батареи и энергия встречного потока воздуха, заставляющая…

— То есть у тебя где-то установлен еще и ветрогенератор роторного типа?

Николай отвернулся в сторону и после некоторой паузы кивнул:

— Именно так. Оказывается, ты еще не забыл физику.

— Я много чего помню, — согласился народный избранник и уставился на Лену. — Хотя, кстати, забыл о своем подарке.

— Ты подарил мне духи, — напомнила Лена.

Но Пышкин махнул рукой:

— Это просто знак внимания, а подарок у меня более существенный. Ты ведь у нас психолог по образованию — так ведь?

Лена кивнула.

— А работаешь в школе? — спросил депутат.

— Да, — ответила Лена, — и работа мне нравится.

— Забудь! — махнул рукой Пышкин, словно приказывая отказаться от дурной привычки, — я подыскал тебе новое место. Ты про Кадилова слышала что-нибудь?

— Максим Максимович вел у нас спецкурс по психоанализу. А сейчас он практикующий психотерапевт.

— Точно так, — согласился Владимир, — Максим Максимович управляет институтом психоанализа: его сотрудники сейчас нарасхват. Ведь все насмотрелись американских фильмов, в которых у каждого более или менее состоятельного человека есть персональный психоаналитик, который помогает решать проблемы. А поскольку у нас нет такой службы, Кадилов ее создал. Я с ним переговорил, и он готов тебя взять, если, конечно, ты пройдешь собеседование. Не знаю, какую он положит тебе зарплату, но, думаю, в месяц будешь получать столько же, сколько за год работы школьным психологом. Есть желание пополнить семейный бюджет?

— Мне кажется, я пройду собеседование, — проговорила Лена. — Максим Максимович, когда я училась, попросил разрешения использовать фрагменты моей курсовой…

Она обернулась и посмотрела на мужа, который знал эту историю: Кадилов сказал тогда третьекурснице Зворыкиной, что использует лишь несколько примеров и формулировок, а когда статья профессора появилась, она почти ничем не отличалась от курсовой студентки — была лишь немного сокращена.