Артефакторы. Осторожно, двери открываются

Екатерина Соболь (2024)

Стража Санкт-Петербурга защищает город от призрачных дверей, которые постепенно разрушают его. Никто не знает, куда ведут двери и что происходит с теми, кому угораздило в них зайти. Но есть у дверей и ценное свойство. Через них в наш мир попадают волшебные артефакты: одни опасные, другие глупые и забавные, а третьи бесценны и могут спасти жизнь. Но что случится, когда тот, кто с детства защищает город, встретит раздражающе удачливую трюкачку? Вдвоем они могут спасти город или уничтожить — но как найти общий путь, если избранником дверей может стать только один из них? Новинка! Начало трилогии Екатерины Соболь о призрачных дверях и таинственной Страже Санкт-Петербурга. Вселенная с уникальной магической механикой: таинственные двери разрушают город, и никто не знает, куда они ведут. Волшебные артефакты с непредсказуемым действием: забавные, опасные, драгоценные. К каждой главе — эпиграф из стихотворений о Петербурге. Живые, противоречивые персонажи и хитрый злодей. Slow-burn романтика. Сближение противоположностей: дерзкая провинциалка и петербургский сноб на страже города. Для тех, кто любит Дарителей, Нила Геймана или Майора Грома.

Глава 2

Как пловцы

В темной арке, как пловцы,

Исчезают пешеходы.

Осип Мандельштам

Представьте двор средневековой крепости: стены обступают со всех сторон, тянутся к небу. Там, где я оказалась, все было примерно так же. Дома сходились вокруг, и между ними не было ни единого просвета. Куда ни глянешь — стены грязно-желтого цвета, от крыш до земли тянутся водосточные трубы. Выбраться из этого колодца, созданного домами, можно было только через две полукруглые арки.

А ведь было кое-что еще более странное. Дверь, через которую я собиралась попасть в чей-то гараж, была на месте. Просто… Она была призрачной, неплотной. Сотканная из голубого сияния, как проекция на световом шоу, дверь стояла, словно вокруг нее забыли построить стену. Я подползла ближе, наплевав на то, что колени джинсов промокли насквозь, и заглянула в приоткрытую дверь: все тот же голубоватый свет, сквозь который было видно ближайшую стену. Ну, точно проекция.

Забавно, что логика у этого шоу была безупречной: там, где я зашла в дверь, она открывалась от себя, а тут — на себя. От удара об лед, наверное, и не такое привидится, но, пока я хоть что-то соображаю, надо выбираться. Я встала на дрожащих ногах и потянулась к ручке. Дверь, словно почувствовав мое приближение, сама приоткрылась мне навстречу, будто кто-то толкнул ее с другой стороны.

Только что мне казалось, что перспектива вернуться во двор с маньяком пугает меньше, чем все эти странности, но я ошиблась. Когда дверь начала открываться, в голове у меня снова завыл сигнал тревоги. Никакая это не безобидная проекция, тот парень сейчас зайдет сюда, и мне конец. Сердце совершило прыжок высоко вверх, я в ужасе захлопнула дверь, навалившись на нее всем телом, — и рухнула прямо на лед, провалившись сквозь дверное полотно.

Да сколько можно падать! Я взвыла от боли в плече и подняла голову. Двери не было. Может, проектор выключили? Родных гаражей с пятиэтажкой не было тоже, и я прилегла щекой на лед. Немного отдохну, перестанет мерещиться всякое — и пойду домой. Лоб, плечо и колени ныли. Как же меня за этот вечер отдубасил лед!

Снег по-прежнему шел, только редкий, едва заметный. Я перевернулась на спину и высунула язык, ловя снежинки. Желтые здания окружали меня, будто я крохотная рыбка, а они — щупальца осьминога, который собирается меня проглотить.

Интересно, где у нас в городе такое построили? Ладно, сейчас сориентируюсь. Я вытерла лоб рукавом куртки, стараясь не дрожать. Надо открыть карту и глянуть, куда меня занесло. Но в кармане телефона не оказалось. А, точно, я его положила в сумку, чтобы он не разрядился на морозе, а сумка… Я издала вопль отчаяния. Да не может быть! Она что, упала у меня с плеча, когда я драпала через дворы? Пуховик гладкий, а сумка тяжелая, вечно сползает с плеча.

В окнах домов, хищно обступивших меня со всех сторон, к счастью, горел свет, а в некоторых даже висели гирлянды из лампочек. От этого стало полегче — всегда кажется, что в квартирах, где на окнах гирлянды, живут хорошие люди. Зайду, попрошу у кого-нибудь телефон и гляну на карту. В странных домах были вполне привычные подъезды с кодовыми замками, и я уже шла к ближайшему, когда двор залило ярким светом.

Это был не бледный свет дверной проекции, нет, — обычные автомобильные фары. Машина влетела в низенькую арку со скоростью, которая точно возмутила бы дорожную полицию. Если бы через двор бежал зазевавшийся котик, это стало бы его последней прогулкой.

С визгом шин затормозив посреди двора, водитель выскочил из машины и начал бешено озираться. Это было забавно — он крутил головой с таким возмущением, словно показывал в любительском театре миниатюру «Я что-то потерял». Просить у человека в таком состоянии телефон, чтобы изучить карту, было неловко, но я все же решила подождать. Может, он сейчас найдет пропажу, а спросить его проще, чем звонить по квартирам.

— Где дверь? — рявкнул он так, что у меня сердце опять заколотилось как ненормальное.

Я понадеялась, что в машине есть пассажир, к которому он обращается, но парень двинулся прямо ко мне, и я, издав задушенный писк, бросилась наутек. Еще один маньяк! И ведь не тот же самый — этот очень высокий, мог бы баскетбольную команду возглавлять.

Во дворе было скользко, но я учла ошибки прошлого и решила убегать, почти не отрывая ног от земли, как пингвин, который решил поспешно удалиться. Но парень с его длинными ногами, увы, догнал меня в два счета. Он хамски схватил меня за плечо, и я со всем отчаянием, которое накопилось во мне за вечер, врезала ему по лицу. Ударить человека оказалось сложнее, чем кажется по фильмам, так что я скорее ткнула пальцами ему в нос. Парень взвыл, но хватку не ослабил.

— Вы рехнулись? — прошипел он, зажимая нос свободной рукой. — Я просто хотел опросить вас как свидетеля, а вы…

Я размахнулась снова, чтобы врезать ему по-настоящему — вдруг со второго раза получится? — и освободиться, но он сгреб меня в охапку, больно прижав мои руки.

— Да прекратите вы! — Он почувствовал, что я собираюсь его укусить, и отвел голову. — Пять минут мне уделите и катитесь по своим делам!

Он все-таки решил разжать руки, и я яростно уставилась на него, сжав кулаки. Буду бороться за свою жизнь до последнего, пусть так и знает.

— Я просто спрашиваю, где дверь.

Долговязый вытащил из кармана телефон, и это немного поумерило мой гнев. Пусть в компенсацию морального ущерба проложит для меня маршрут домой.

— У меня отображалось, что она тут. Я приехал, ее нет. На моей памяти такого не бывало! Вы ее видели или это сбой техники?

Он явно старался говорить спокойнее. Видимо, понял, что из-за его проблем с контролем гнева наша беседа началась не с лучшей ноты.

— Дверь была. — Голос у меня дрожал, но ради встречи с картой я решила ответить. — Такая… вроде проекции. Потом исчезла.

Может, он правда световое шоу ставит, а дверь — часть его представления?

— В смысле — исчезла? А кто ее закрыл?

— Не знаю, — промямлила я. Видимо, его драгоценную дверь нельзя было трогать, так что лучше уж не признаваться. — Она… Она просто закрылась. Это не я.

— Ясно, что не вы, — сказал парень так снисходительно, что даже обидно стало. — Но дверь сама исчезнуть не может. Как и… О, надо же. Артефакт на месте.

Он заметил что-то на льду, около колес своей машины, и потерял ко мне интерес. Аккуратно подобрал маленький, слабо сияющий предмет, издали похожий на потерянную кем-то сережку. Я эту штуку и не заметила — но теперь поняла, что она блестит таким же голубоватым светом, как та злосчастная дверь.

Парень вытащил из кармана прозрачный пакетик, осторожно сложил в него сережку и убрал. Я за это время значительно продвинулась в сторону арки, стараясь не привлекать внимания и двигать ногами незаметно, будто я — картонная фигура, которую тихонько выносят из двора.

— Стойте, — сухо и довольно зло сказал парень. — Артефакт вы не взяли, спасибо за сознательность. Но раз он тут, значит, дверь точно была. Опишите в деталях, что с ней случилось, и можете идти.

Как же холодно! Пуховик у меня был хоть и страшненький, но теплый, а вот шапку я где-то потеряла. Лучше уж сменить тактику и рассказать все как есть.

— Ладно, я ее закрыла. — Я отступила еще на пару шагов по скользкому льду, настороженно следя, чтобы парень не приближался. — Не знаю, как вы эту проекцию делаете, но… В общем, я зашла в дверь, думала, это гараж, а вышла почему-то здесь. Хотела так же пойти обратно, и тут он ее начал открывать с другой стороны, я испугалась, захлопнула ее, а она исчезла.

Только сейчас, рассказывая все это вслух, я поняла, как хлипко выглядит моя теория со световым шоу. Как-то ведь я здесь оказалась! Но все это были цветочки по сравнению с тем, какое впечатление произвела моя история на парня. Он смотрел так, будто я уверяла его, что похищена инопланетянами.

— Дайте на карту глянуть, пожалуйста, — закончила я убитым голосом. — Мне надо понять, далеко я от дома или нет.

— Я вам что, Марко Поло, чтобы с картой ходить? Мы работаем по своим округам, в Литейном мне карта не нужна.

Ой, какие мы шутники. Я протянула в его сторону руку ладонью вверх.

— Телефон дайте, меня сестра ждет. Я проложу маршрут домой и отдам.

— Так телефон вам нужен или карта? Телефон можно попросить у кого-нибудь в доме, зайдем и позвоним. Карты у меня в машине нет, только на работе.

— Дайте мне то, что вы положили в карман.

Теряя терпение, я указала пальцем на карман его блестящего черного пуховика, напоминающего мусорный пакет. Парень поколебался, но вытащил телефон и протянул мне. Я взяла его и… Снова неприятный сюрприз. По форме предмет действительно напоминал телефон — плоская коробочка с большим экраном, — но вблизи куда больше походил на советскую ретроигру, которую нам показывали на школьной экскурсии в музее игровых автоматов.

В нашем городе три музея, и этот был самым маленьким и веселым: какой-то мужик просто отвел пару комнат в доме под свою винтажную коллекцию. Он рассказывал нам забавные истории про экспонаты, потом разрешил немного с ними поиграть, а сам ушел на кухню пить чай с нашей учительницей. Из всех экскурсий моей унылой школьной жизни эта была лучшей. Мальчишки тут же облепили стол для настольного футбола, а мне понравилось маленькое устройство, на экране которого волк из старого мультика пытался собирать в корзину падающие на него яйца, чтобы они не разбились. Остальные играли вместе, но я уже тогда считала, что дружба — опасная штука, которая заканчивается разбитым сердцем, поэтому уединилась в старом кресле и ловила яйца в корзину, пока не пришло время уходить.

И вот сейчас, глянув на экран устройства, которое вручил мне странный парень в странном дворе, я ожидала увидеть волка с корзиной, но на экране горела надпись угловатым ретрошрифтом: «улица Чайковского, 22». Я поводила пальцем по экрану. Ничего не изменилось. В таком винтаже интернет искать бесполезно, так что я сунула коробочку обратно парню в руки. У меня появилась новая теория: они тут снимают фильм, а эта штука — реквизит.

— Разрешите ваши документы, — сказал парень, враждебно разглядывая меня с головы до ног.

— Паспорт был в сумке, она потерялась. Вы мне лучше свои покажите, — огрызнулась я, ибо лучшая защита — это нападение.

Я даже удивилась, когда он правда вытащил из кармана что-то похожее на удостоверение и развернул его перед моим лицом. Там было черно-белое фото юной лопоухой версии парня, лет на пять моложе нынешней, в стиле «первое фото на паспорт». У меня самой было такое, и я старалась никому его не показывать. Но куда больше меня повеселил текст — написанный от руки, как на старых библиотечных карточках.

«Цветков Антон Александрович, Санкт-Петербургская Стража им. Л. Н. Журавлева, отдел сбора артефактов». Ну, все понятно. Во-первых, Петербург — это где-то в тысяче километров от нас. Во-вторых, словечки вроде «стража» и «артефакт» используют разве что в настольных играх. От абсурда ситуации страх немного притупился. В нашем городе вряд ли сняли хоть один фильм, но пора же когда-то и начинать.

— Понимаю, у вас все прямо по-настоящему. Классно вжились в образ! — уверила я. — Но мне просто нужно узнать, где я. Можно мне настоящий телефон с интернетом?

Ответить Цветков Антон Александрович не успел. В ту же узкую арку, из которой так лихо появился он сам, въехала другая машина — и тоже с бешеной, совершенно не подходящей для двора скоростью. Разница была лишь в том, что машина номер два была классная, дорогая и будто только что из автомойки, не то что ведро с гайками, на котором прибыл долговязый.

Появление новых лиц Антона Александровича не обрадовало. Он наморщил нос, как злая собака, и бросился к своей машине, хотя новоприбывшие остановились так, чтобы перекрыть выезд через арку.

— А… Ну… До свидания, — пробормотала я ему вслед.

— Да в машину, скорее, а то и к вам привяжутся! — рявкнул он. — Как же они, твари, быстро сегодня! Видимо, рядом были.

Ну, конечно, так я и села к нему. Одни чокнутые этим вечером! Я даже повеселела, хотя веселье было довольно нервное. Долговязый замер на секунду, держась за дверцу, и отошел от машины.

Из второго авто выскочили двое парней — куда все так спешат! — и осмотрели сначала двор, потом заледенелую землю. Я начала улавливать сюжет их съемки, или ролевой игры, или что там у них. Сейчас, наверное, по тексту реплики «Где дверь?» и «Где артефакт?».

Но спрашивать они не стали, один просто подошел и протянул руку.

— Не до вас сегодня, — сказал долговязый. — Валите, лень связываться.

— Понимаю, мы вам помешали, — с ноткой сочувствия ответил парень. — Вот баклан, с подружкой на вызов притащился! Гони артефакт, и можете продолжать, чем вы там занимались.

Антон демонстративно сложил руки на груди. У них тут была мизансцена конфликта, но я-то ни при чем. Так что я подошла ко второму парню, помощнее, и шепотом попросила телефон, чтобы заглянуть в карту. Ответом мне был тот же недоуменный взгляд, что у Антона, и это начало меня раздражать.

— Карта, джи пи эс, интернет, мне просто надо…

Финал моей мысли превратился в тихий хрип, потому что здоровяк вдруг схватил меня и прижал к себе, надавив локтем на горло. Больно, совсем не по-театральному. Я схватилась обеими руками за его предплечье, но оно было как стальная труба.

— Артефакт сюда, или подружке твоей… — Он сильнее нажал мне на горло, и я захрипела.

Парни, одетые в идеально чистые кроссовки и модные пуховики, были совсем не похожи на бандитов. Выглядели они так, будто пришли на съемку для каталога «Зимняя одежда для классных парней», поэтому мозг упорно отказывался верить в серьезность их нападения. Но давление на шею было отвратительно сильным, — видимо, придется поверить.

Антон смотрел на нас скучающе, и я почувствовала к нему неприязнь. Спасать меня он не собирался, и я поняла то, что понимала уже миллион раз за свою жизнь: только я могу себе помочь, остальным наплевать. Возьму-ка я дело в свои руки, а то парни будут долго выяснять, кто кому что должен.

— Подведите меня к нему ближе, — просипела я и грустно повисла, как тряпка. — Ну, давайте. Пусть увидит, как мне плохо.

Тот, что держал меня, — предплечья здоровенные, явно любитель тягать штангу, — нашел в моих словах зерно истины и вместе со мной сделал пару шагов к Антону.

— Ближе, — простонала я. — Хочу в глаза его бесстыжие посмотреть.

Здоровяк покорно толкнул меня еще ближе, не выпуская. Я слабо потянула руку к Антону, сделав вид, что это умоляющий жест. Они играют в какую-то игру, а я, так и быть, сыграю с ними. Здоровяк оказался не таким уж тупым и понял мою задумку. Он чуть ослабил хватку, и я качнулась к Антону, который смотрел только на парней, а меня, похоже, в качестве противника не рассматривал. Зря, зря. Я молниеносно запустила руку в карман его пуховика, вытащила пакетик, швырнула назад и услышала хлопок ладоней. Видимо, парень, отвечавший в этом дуэте за разговоры, ловко поймал подачу.

Здоровяк меня тут же выпустил, на прощание дружески хлопнув по плечу, и я наконец смогла нормально дышать. Вот козел! Мне же больно!

— Все, могу идти? — прохрипела я, игнорируя обиженный и злобный взгляд Антона. — Разобрались?

Потирая шею, я обернулась. Дуэт смотрел на меня с одобрением.

— Не видел тебя раньше. Если ты у нас еще не работаешь, приглашаю, — сказал разговорчивый.

Ага, только клуба ролевиков мне не хватало. Я пошла к арке, осторожно ступая по льду. Не хватало еще раз рухнуть на глазах у всей этой компании.

— Бойкая девчонка, — услышала я за спиной. — Ты с такой не справишься, Антош. Эй, зайка, может, лучше с нами прокатишься?

— Катитесь сами, — сказала я и, не оглядываясь, вышла через арку.

Но оказалась не на улице, как надеялась, а еще в одном дворе, окруженном домами со всех сторон. Да кто так строит! Единственными, кто мне тут встретился, были фигуры героев советских мультиков на детской площадке. В этот мрачный вечер даже Винни Пух с Пятачком выглядели зловеще, и я побыстрее прошла мимо.

Очередная арка наконец-то вывела меня из лабиринта дворов на улицу, пустынную и совершенно незнакомую. Я устало прислонилась к стене дома. Где-то в глубине меня закипала истерика, хотелось то ли треснуть кулаком стену — очень красивую, розовую, — то ли лечь и горько плакать.

Рядом затормозила машина, и из нее высунулся Антон. В моем бреду, похоже, весьма ограниченный набор персонажей.

— Ловко сработано, — холодно сказал он. — Странно, что ты не одна из них. Но вопрос остается открытым: кто закрыл дверь?

— Да я, я закрыла! Слушайте, ну дайте нормальный телефон, хватит мне лапшу на уши вешать, — взмолилась я.

— Ты отдала Клану артефакт. С чего мне помогать?

— А что я должна была делать? Ждать, пока мне шею свернут?

— Я бы придумал, как тебя спасти.

— Ой, ну конечно, верю вам на слово!

Антон о чем-то напряженно размышлял, изучая меня, как сложную головоломку, — в других обстоятельствах мне бы это даже польстило.

— Если ты закрыла дверь, сможешь это еще раз сделать? — спросил он.

И тогда я наконец поняла: это не бред, не галлюцинация. Это просто сон, которого я с утра не вспомню, и в нем есть сюжет: чтобы попасть обратно в свою жизнь и свою кровать, надо снова выйти через дверь. Эффектная идея!

— Я… Я могу, да, — важно сказала я, и Антон распахнул для меня пассажирскую дверцу.

Ну, раз все это ненастоящее, бояться нечего. Я влезла в машину и со стоном наслаждения вытянула ноги. Как же тут тепло!

Машина свернула раз, другой, и за каждым поворотом открывались не привычные улочки с пятиэтажками, а что-то похожее на гигантские декорации к историческому фильму. Дома с башнями, эркерами, балконами, окнами разной формы. Дома с лепниной, статуями и резьбой по камню. А у меня, оказывается, неплохое воображение, зря Виктория Сергеевна на меня наезжала! Мы еще покружили, и Антон припарковался, ловко найдя местечко среди других машин, дремавших без хозяев под рыжим светом фонарей. Я посмотрела на его руки, лежащие на руле. Длинные пальцы, как у пианиста, а костяшки разбитые, с подсохшими ранками. Видимо, этого парня лучше не злить. Я отвернулась и сонно уставилась на шикарное здание с угловой башенкой, около которого мы стояли.

— Красиво как… Это королевский замок?

— Эй, ты! — Антон потряс меня за плечо, и я протестующе замычала. — Может, не будешь тратить мое время и домой пойдешь? Просто скажи, что соврала про дверь. Что с ней случилось? Кто ее закрыл?

Ой, как же у него пластинку-то заело. Отвечать я не стала: сны имеют свойство заканчиваться сами, для этого не нужно прикладывать никаких усилий. Все во мне успокоилось, и я соскользнула в приятное забытье.

Что-то зазвенело, как будильник. Потом звук повторился, но я только заворочалась и уткнулась в жесткую спинку кресла. Мы снова куда-то поехали, остановились, и я с трудом открыла глаза. Так, а вот и финал дверного сна.

Наверное, где-то уже взошло невидимое за серыми тучами солнце, темнота посветлела, будто ее разбавили. Стена дома, рядом с которой мы припарковались, была покрыта мозаикой: выпуклые смешные фигуры людей из разноцветных осколков керамики. А рядом, посреди выложенного брусчаткой двора, мерцала до боли знакомая, чуть-чуть приоткрытая, призрачная дверь.

Я вылезла из машины. Ледяной утренний воздух заставил резко вдохнуть. Земля отчего-то подрагивала, — наверное, так чувствуют себя жители городов, где есть метро, когда у них под ногами едет поезд. Я осторожно пошла вперед, чуть не наступив на сотканный из голубого сияния предмет: на этот раз не сережка, а конфета в фантике.

Антон направился к полупрозрачной конфете, а я взялась за ручку двери. В прошлый раз все произошло так быстро, что я ничего не успела понять, но сейчас было ясно: эта дверь — не проекция, а что-то необъяснимое, как сами сны. На ощупь ручка была как прохладное желе, через которое тихонько пропускают электрические разряды. Странное ощущение… Я потянула дверь на себя, открывая ее шире. За ней по-прежнему было видно только голубое сияние, а сквозь него — сложенную из мозаики стену. Ладно, у снов свои законы. Дверь волшебная, вчера я отлично сквозь нее прошла. Так и быть, закрою ее за собой, когда буду уходить, пусть герой моего сна порадуется. Я сделала шаг, но в этот раз все было по-другому.

Нога мгновенно онемела. Я сжала зубы, заставила себя качнуться вперед и чуть не вскрикнула от неприятного, противоестественно острого холода, охватившего тело. Словно тонешь в ледяной проруби, а вода еще и бьет тебя током.

Меня резко дернуло назад, и я упала на асфальт. Сияние потянулось следом, налипнув на одежду. Я со стоном попыталась осмотреть ногу, которой шагнула за дверь. На ней таяли остатки сияния, я попыталась сбросить их, как слизняка. Боль во всем теле была совершенно настоящей, и я впервые подумала: невозможно испытывать такое во сне. Но если мне это не снится, то… Что тут вообще происходит?!

Рядом, тяжело дыша, лежал Антон. Видимо, он меня и затащил обратно, и я не знала, то ли благодарить его, то ли злиться, что помешал. У него аж лоб взмок, будто он тоже испугался, хотя ему-то что?

— Я на секунду поверил, что ты ее правда закроешь, — прошипел он. — А ты, чокнутая, просто решила с собой покончить?

Под землей по-прежнему гудело, звук отзывался во всем теле, как вибрация стоматологической машины. Руки у меня дрожали, и голос, конечно, задрожал тоже:

— Это радиация? Я умру?

— Странный вопрос от человека, который сам пытался шагнуть за чертову дверь!

Я перепуганно сжала колено, которым вчера ударилась о лед среди гаражей, — оно ныло. Ощупала свое лицо, подергала за волосы, даже куснула себя за палец. Это не сон. Не сон. Я сжала виски, и тут земля под нами с хрустом лопнула. Трещина ползла по брусчатке от полупрозрачной двери, как будто мостовая не выдержала ее веса.

Но Антона — он что, тоже настоящий? — беспокоили другие вопросы.

— Что за фокус, как ты его провернула? Выглядело так, будто ты правда потянула ручку двери на себя. А ну-ка…

Он схватил меня за загривок и подтащил к двери. У меня сердце в пятки ушло. Мы так и не встали на ноги, копошились на земле. Я попыталась упереться в нее ладонями и вздрогнула от боли, когда под руку попался обломок брусчатки.

Да с какой силой должна треснуть земля, чтобы разбить такой толстый кусок камня? Я глянула вниз: трещина была глубокой, внутри проглядывала почва с камешками и спутанными иссохшими корнями.

— Говоришь, можешь закрыть? — сдавленно произнес Антон у меня над ухом. — Как ты притворилась, что коснулась ручки? Повтори!

Мне сейчас хватало проблем и без этого нестабильного психа, так что я потянулась вверх, взялась грязной, скользкой от пота ладонью за ручку двери, — ощущение все то же, прохладное, покалывающее, — и резко ее захлопнула. Дверь исчезла мгновенно, будто где-то нажали на кнопку.

Сразу стало очень тихо. Трещина посреди двора никуда не делась, но дрожь прекратилась в ту же секунду, как погасло сияние двери. Антон меня выпустил, и от неожиданности я шатнулась вперед, чуть не упав лицом на разбитую брусчатку. Ноги слишком дрожали, чтобы встать, и в глазах все расплывалось от слез, которые я пыталась сдержать.

— Тебе лечиться надо, — прошипела я, с ненавистью глядя на Антона, потому что лучший способ победить слабость — это гнев.

Я ждала такого же резкого ответа, но он таращился на меня потрясенно и даже как-то беспомощно.

— Ты ее закрыла…

— И что, козел? Берешь и закрываешь! — заорала я. — Вопрос в том, как мне открыть такую же, чтобы попасть домой! Почему не сработало?

Откуда-то уже набежали зеваки, но близко не подходили, смотрели издали, как на уличную драку. Антон рассеянно вытер рукавом потный лоб, — видимо, все еще размышлял про свою драгоценную дверь, — а потом настороженно вскинул голову. У меня нервы были взбудоражены до предела, и я сразу поняла, на что он среагировал: звук машины, на огромной скорости приближающейся к нам из-за угла дома. Прохожие тоже уловили звук и начали расходиться.

Антон вскочил и за локоть потащил меня к своей машине. Я вяло попыталась освободить руку, не всерьез, просто чтобы показать, что нечего таскать меня с места на место, как предмет. Уехать отсюда вообще-то будет отличной идеей: видимо, к нам сейчас присоединятся давешние парни. Опять будут ругаться с Антоном, опять вцепятся в меня, зачем мне это?

Я упала на переднее сиденье, и Антон стартанул с места, прежде чем я успела закрыть дверцу. Краем глаза я заметила подъехавшую машину, а он уже рванул в другую сторону, проехал несколько дворов и через арку вылетел на набережную замерзшей реки. Какое грубое вождение! Ему возмущенно сигналили, но он ловко вписался в поток машин и полетел дальше, обгоняя всех подряд. Пару минут я его не трогала, завороженная тем, что у дальнего берега реки, прямо у помпезной гранитной набережной, был вмерзший в лед парусник. А когда Антон убедился, что его не преследуют, и сбросил скорость, я сказала:

— Плевать, что у вас тут творится. Объясни, как мне попасть домой. Ты мне должен.

Раз он меня называет на «ты», отплачу ему тем же.

— Ничего я тебе не должен, — огрызнулся Антон.

Я подняла руку, демонстрируя ему кровоточащую царапину, которой обзавелась по его вине.

— А где дом? — нехотя спросил он.

— В Пыреево.

— Село какое-то?

— Город.

— Ну, это же в Ленинградской области?

— В Кировской.

Антон перевел на меня удивленный взгляд и тут же вернул его на дорогу. А я подумала: все это слишком странно. Что, если маньяк пырнул меня ножом, и прекрасный, но бредовый мир вокруг — мое предсмертное видение? Или я лежу в коме, врачи пытаются спасти мою жизнь, а я тем временем вижу галлюцинации.

Над приборной панелью болталась картонная елочка. Я потянулась и понюхала ее, игнорируя очередной непонимающий взгляд Антона. Слабый запах химической хвои настаивал, что елочка настоящая.

Часы показывали девять утра, и время вдруг стало для меня важнее места. Если это не сон и не галлюцинация угасающего рассудка, то, где бы я ни была, наступил следующий день. Ева проснулась, но не заходила ко мне в комнату, она же знает, как я люблю поспать в выходные. Она собиралась куда-то ехать с друзьями и наверняка выдвинулась рано, они же все там веганы и любители йоги, такие с рассвета на ногах. Но Ева точно напишет, я не отвечу, и к вечеру она сойдет с ума от тревоги. Папа ушел от нас давным-давно, два года назад умерла мама, и если Ева потеряет последнего, кто у нее остался… Я сжала зубы. Неважно, как я здесь оказалась, главное — выбраться. Переживать бесполезно, это только почву из-под ног выбивает.

Я покосилась на Антона, который решительно меня куда-то вез. Внешне он был вполне симпатичный, но практика общения с ним показала: он неотесанный, грубый тип. Не стоит даже тратить слова на разговор, этот гоблин мне не поможет. Затаюсь, подожду, где мы окажемся, и буду действовать по ситуации.

Утро за окнами выглядело, как обычное городское утро: пешеходы, машины. Вот только сам город был необычный, хоть я нигде, кроме Пыреево, и не бывала. Мама говорила, мы жили в другом городе, когда я была маленькой, но я все равно его не помнила, и он точно не был таким впечатляющим, как этот.

Мы затормозили около большого здания, при виде которого у меня отвисла челюсть. Да оно потрясающее!

— Приехали, — недружелюбно сказал Антон.

— Куда? Где я вообще? — пролепетала я, пытаясь окончательно осознать, что все это — не плод моего воспаленного воображения.

Антон глянул на меня, как будто я не узнала известного актера, постер с которым висит в каждом доме.

— Добро пожаловать в Санкт-Петербург, — буркнул он и вылез из машины.