Дети драконов. Книга Фарра

Елена Андреевна Кочешкова (2024)

Пока молодой лекарь Лиан движется навстречу зову своего проклятья и своей судьбы, его названый брат перекраивает саму судьбу и мир вокруг себя. Запутанные нити дорог приведут всех в одно единственное место. У ворот разрушенной крепости, полной древней магии, встретятся король со своей армией и его бывший шут, юные близнецы, обладающие огромной силой, и степной шаман, заклятые враги и лучшие друзья. Они еще не знают, что выиграть битву недостаточно. Для того чтобы вернуть в мир магию, нужно открыть Врата… И кто тогда станет ключом?

3

Мы вернулись домой к ночи. Айна и Шуна уже давно спали.

Дядя встретил нас прямо на конюшне и тут же увел сонных детей, обещав позаботится о них. Вернее, уставшая Ива послушно пошла за ним, а Вереска он унес на руках. Нам с Лианом едва хватило времени отмыться и переодеться, как мы услышали его мысленный зов. В отцовом кабинете дядя почти с порога сказал то, чего я и ждал: в этот раз мы опоздали.

— Да, ребятки… не все в жизни выходит так, как мы хотим. — Взгляд у него был уставший, а в голосе сквозила печаль, которую он даже не пытался скрывать. — Но, скажу вам честно, я не слишком рассчитывал, что выйдет иначе. Из доклада осведомителя сразу было ясно, чего ждать.

— Ты не говорил, — упрекнул его я. — Не предупреждал нас, что все настолько плохо.

На большом рабочем столе перед нами стояло блюдо с аппетитным жареным мясом, оставшимся с ужина, но я не ощущал голода — только горечь разочарования.

— Это не было известно наверняка. — Дядя крутанул на краю стола блестящую новенькую монету. Та завертелась рядом со стопкой бумаг, превратившись в размазанный серебряный шар. — Я только догадывался.

Отец, стоявший у окна, выпустил в открытый проем долгую струю дыма и пробормотал себе под нос что-то невнятное, но явно ругательное — меж зубов он привычно держал мундштук короткой старой трубки, так что слов было не разобрать. Разочарование его казалось почти осязаемым, и я за каким-то демоном ощущал себя так, словно сам во всем виноват.

«Брось, Высочество, ты тут ни при чем».

Лиан тоже выглядел расстроенным до предела, но это не мешало ему чувствовать меня. Как всегда. Он вздохнул, без большой охоты сжевал кусок ягненка, отпил вина. Потом взял небрежно лежащую на краю стола карту и развернул ее. Долго вглядывался и наконец пробормотал:

— В этом месте только одна точка… Там, где родились близнецы. Но ведь они оба были наделены даром. Почему так? Почему не две?

Дядя пожал плечами.

— Вторая, скорее всего, погасла, когда мальчик утратил Силу. Здесь видны только места появления тех, кто сейчас жив и способен использовать ее.

От этих слов мне стало так тоскливо — хоть вой.

— С ним совсем никакой надежды? — спросил я, глядя на монету, которая, перестав вертеться, со звоном упала обратно на стол. — Ты уверен?

— Да, Фаре, — голос дяди звучал ласково, но твердо. — Я уверен совершенно точно.

— А Кайза? Быть может, у него получится?

— Нет. Не пытайся тешить себя надеждой.

— Но ведь он даже не видел мальчишку!

Я знал, что сразу после нашего отъезда шаман тоже отбыл из Золотой: ему предстояло найти еще пару человек, живущих где-то ближе к степям.

— Видел. Моими глазами.

— Но… — Да, я никак не мог отказаться от надежды. Цеплялся за нее, точно младенец за мамкину юбку. — Ах ты ж!.. Проклятье!

Пальцы сами собой до боли сжались в кулаки. Будь у меня в руках кружка — рассыпалась бы мелким крошевом.

— А Ива? — Лиан спросил тихо — так, словно тоже боялся ответа.

— Ива… — Дядя вдруг обхватил голову руками и издал тихий стон. — Ива еще хуже, чем ее брат. С ним-то все ясно. Он утратил Силу, теперь это просто увечный ребенок, о котором можно позаботиться и забыть. А девочка опаснее скорпиона в кармане. На ней такой отпечаток сумрака, что мне бы хотелось не видеть его никогда.

Я кивал, соглашаясь с каждым его словом.

— Что это значит? — жестко спросил отец. Он наконец выпустил из зубов трубку и теперь мрачно смотрел на дядю. — Она опасна?

— Боюсь, что да.

— Этот к тебе тоже не в самом лучшем виде попал. — Палец отца ткнулся в сторону Лиана. — Ты ведь вытащил его. Ты и Кайза.

Дядя вздохнул.

— Лиан другой. Его тоже крепко побило жизнью, и злости в нем было много, но… злости другого рода. Он, скорее, представлял опасность для самого себя. А Ива… От нее не стоит ждать логичных поступков. Душа девочки отравлена ядом ненависти и жаждой мести. — Серебряная монета снова закружилась на столе. — Мне тоже безумно жаль, что кости легли именно так. Если бы силы лишилась она, а мальчишка остался здоров, у нас был бы блестящий маг. Сильный, яркий, пластичный. Но какой смысл говорить о том, что не сбылось? Вереск для нас потерян, а его сестра едва ли когда-нибудь изменится настолько, чтобы мы могли ей доверять.

— Скверные новости, братец. — Отец отошел от окна и тоже приблизился к столу, за которым мы все сидели. Он тяжело уперся кулаками в его блестящую отполированную поверхность. — Что ты планируешь сделать с ней?

Я почувствовал, как замер, разучился дышать Лиан. Увы, он тоже успел привязаться к девочке, что ехала с ним в одном седле и жадно расспрашивала про травы и отвары.

— Еще не решил окончательно, — признался дядя. — Одно ясно — мы должны всегда держать ее в поле зрения. Можно все-таки попытаться приручить это дитя, но я бы не делал на нее большую ставку.

— Если нам удастся вылечить ее брата, она будет нашей до конца своих дней, — промолвил Лиан. — Это я вам точно могу сказать.

— Пат? — Отец смотрел на дядю так, словно хотел пронзить взглядом насквозь. — Парень прав?

— Возможно. Но я уже пытался и не смог. — Дядя печально развел руками. — Маги тоже не всесильны. Это старые раны, которые вошли глубже, чем просто в тело.

— Ты ведь вылечил свою сестру. У нее тоже были старые раны.

— Хо, Альда! Не сравнивай! Там увечье коснулось только плоти, душа не была затронута. А еще… я ведь люблю ее, понимаешь? Порой сила наших чувств оказывается решающей.

— Тогда пусть твой ученик попробует. Судя по его физиономии, он успел прикипеть к девчонке больше, чем стоило. К тому же ты сам говорил, что он у тебя шибко одаренный.

Лиан жадно ловил каждое слово старших. Ловил молча, но тут не сдержался.

— Конечно! — воскликнул он. — Я обязательно должен попробовать! Хоть сейчас!

— Сейчас мальчик спит, — мягко осадил его дядя. — Уймись, Ли. Завтра будет новый день, будет и время для опытов. Успеешь еще разочароваться.

— Почему ты так говоришь?! — Лиан разозлился, полыхнул синими глазами так, точно на дне их горел настоящий огонь. — Я ведь даже не пробовал еще!

Дядя Пат пожал плечами.

— Хорошо, не буду. Но в любом случае — все завтра. А сегодня вам пора отдыхать, мальчики. Вы сделали хорошее дело, и не ваша вина, что эта дорога ведет в тупик.

Когда я добрался до наших покоев, Айна уже видела десятый сон, не подозревая о моем возвращении. Я скинул с себя одежду и забрался к ней под тонкое летнее одеяло, обхватил всю, прижался так крепко, что на миг перестал различать границы наших тел. Я ощутил ровный стук ее сердца и мерное дыхание, почувствовал, как зреет внутри ее чрева новая жизнь.

Кровь от моей крови. Плоть от моей плоти. Наше дитя.

Ребенок, которому я не дам погибнуть.

Что бы ни случилось.

Все изменилось так сильно. И без того огромный груз ответственности теперь стал еще больше. Я знал, что против нависшей угрозы уже давно приняты все возможные меры, но ничего не мог поделать со своей тревогой. Еще зимой отец мобилизовал армию, дядя Пат и Кайза натаскали нас с Лианом распознавать беду задолго до ее появления, королевские соглядатаи делали все, чтобы найти следы беглой колдуньи и ее сообщников. Единственное, что я сам еще мог бы предпринять, так это отправиться в Эймурдин, надеясь отыскать там библиотеку и в ней — ответы на вопросы о наших врагах. И я бы поехал непременно, если бы только имел возможность разделить самого себя на две части и одну отправить в путешествие, а другую оставить здесь, дома, чтобы защищать тех, кто мне дорог. Рисковать ими я больше не мог. Никогда. Ни за что.

Я обнимал Айну и вдыхал сладкий пряный запах ее волос — запах, для которого нет ни названий, ни описаний, потому что он принадлежит только ей. Вдыхал нежный аромат ее снов — теплых и пронизанных светом, безмятежных и чистых, как ночная роса.

Любимая. Моя. Только моя.

Я тронул губами ее обнаженное плечо и накрыл ладонью тонкие пальцы, лежащие у щеки.

Прикосновения и тепло родного тела. Величайшие сокровища всякого живого существа в этом мире. Дар, которому нет цены.

«Не отдам тебя никому. Ни врагу, ни брату, ни демонам, ни богам».

Ох, клятое пекло… я знал, как мало весят мои слова, каким хрупким стал наш мир, но не мог, не мог думать иначе! И каждый день перед сном неизменно делал одно и то же: закрывал глаза и забывал обо всем, с головой уходя в Поток. Я возводил и укреплял незримый сияющий кокон вокруг любимой, защиту от любого зла, будь то проклятье, стрела, яд или кривой камень, случайно попавший под копыто ее лошади. За минувшие месяцы Кайза и дядя Пат многому научили нас с Лианом, но эта магия пришла ко мне сама, никто не рассказывал мне о ней. И когда однажды дядя обмолвился о том, что уже много лет делает нечто подобное для всех своих близких, я даже не спросил его о деталях. Не видел нужды. Я знал теперь, что защищать для меня — так же естественно, как дышать.

Я хотел бы создать такой кокон и для Лиана… Но мой упрямый наатха лишь покачал головой, когда я заикнулся о том. А строить для него защиту без спросу я не мог: он бы сразу увидел это и разозлился до молний из глаз.

Мой смешной, глупый братец… Человек, встречи с которым я ждал много лет, а когда встретил, то больше всего хотел просто уничтожить. Стереть с лица земли, лишь бы никогда не видеть этого пронзительного взгляда, за которым ушла моя женщина. Мог ли я помыслить тогда, какого рода узы свяжут нас столь скоро, что не останется времени для удивления и протеста, для отрицания и ненависти? Когда Кайза рассказал мне о природе этой связи и ее последствиях, я только молча кивнул в ответ. Что тут скажешь? Я и так все понял, гораздо раньше.

Почти сразу.

В тот миг, когда я впервые назвал его по имени и этот слепой заклинатель огня прикоснулся к моей груди своими изрезанными пальцами. То, что я почувствовал тогда, нельзя описать словами. Нельзя даже до конца осмыслить. Мое сознание вспыхнуло, разлетелось на части и собралось воедино уже иным. Рядом с увечным мальчишкой, укравшим сны и явь моей возлюбленной, рядом с этим убийцей, едва не остановившим мое сердце, я словно увидел весь мир четче, стал дышать глубже и ощущать ярче. С тех пор мне пришлось принять тот факт, что отныне я всегда слышу биение его сердца, знаю его чувства и при желании могу даже понять, о чем он думает.

Равно как и он про меня.

Я долго размышлял об этом, гадал, откуда взялись столь странные узы, но храм в степи разложил все по своим местам, не оставив никаких вопросов. Слишком давно и слишком глубоко мы знали друг друга, чтобы теперь, при встрече в этой жизни, наши отношения сложились иначе. Некоторые из тех, прежних, воплощений я, если честно, хотел бы забыть. Те, где мне выпадало остаться в живых, потеряв его в особенно жестоких обстоятельствах.

Как-то раз Ива обронила, будто мне никогда не понять, что такое настоящая связь между двумя магами, рожденными из одной утробы в один день, но она ошиблась. Я знал, каково это. В одной из тех, прошлых жизней мы с Лианом тоже были близнецами. И я в полной мере понимал, какую потерю пришлось ей пережить, когда Вереск лишился своей силы.

Невосполнимую ничем и никем.

Ее разбудил солнечный свет, заполнивший опочивальню, и пение птиц за открытой дверью, ведущей в сад. Айна завозилась, глубоко вздохнула и медленно открыла глаза. Я к тому моменту давно проснулся и просто смотрел на нее, любуясь прекрасным тонким профилем и ее особым светом, который всегда завораживал меня. Этот свет был сродни тому, что струился меж деревьев и холмов, вдоль рек и полей. Чистый свет внутренней красоты. Свет, от которого у меня с первой же нашей встречи замерло сердце, чтобы потом пуститься вскачь, навсегда утратив покой.

— Фаре… — В первый миг взгляд ее был далеким и прозрачным, но почти сразу глаза вспыхнули ярче звезд. Она радостно обхватила меня за шею и привлекла к себе, покрыла мое лицо поцелуями. — Ты вернулся! Вот хорошо… — В тесных объятиях я тут же ощутил, как плоть моя разгорается огнем желания, но прежде, чем успел накрыть ее губы своими и отсечь все слова, она прошептала, смущенно улыбаясь: — Представляешь, мне сегодня приснилось, будто у нас родились близнецы. Смешно, да? Милый, что с тобой? Я что-то не то сказала?

«Нет, девочка… ты тут ни при чем. Ты не виновата, что у меня в сердце сидит заноза величиной с башенный шпиль».

— Все хорошо. — Я должен был рассказать ей все, но слова застревали в горле. — Просто…

— Вы не нашли этих детей? — Взор ее стал тревожным, жалобным. — Не получилось?

— Нашли.

Боги, как же мне не хотелось омрачать ее утро своими печалями.

— Фарр, пожалуйста, — голос Айны зазвучал твердо и сердито. Утренняя нега слетела, как покрывало, которое она решительно отбросила прочь.

Моя жена уселась в кровати, пристально глядя на меня.

— Говори как есть. — И она добавила возмущенно: — Ненавижу, когда ты молчишь!

Я вздохнул и тоже сел, бессильно свесив руки между колен. Попробуй утаи что-то от этой женщины… Хоть на полчаса. Пришлось рассказать — от начала и до конца.

Айна слушала, не перебивая, не задавая никаких вопросов, только хмурилась чем дальше, тем сильнее, а под конец моего рассказала и вовсе расплакалась. Закрыла лицо руками и замерла, пытаясь скрыть свои чувства, но где уж там. Я обнял ее, прижал к себе, баюкая, как маленькую.

— Ну тихо, тихо… Что поделать. И так бывает. — Я искренне старался ее утешить, знал, как важны для нее эти поиски и эти дети, которых она даже не видела никогда. На язык сами собой упали слова дяди Пата: — Маги тоже не всесильны. Мы не все можем предвидеть и не все можем исправить.

— Знаю. Просто очень жаль. — Айна утерла слезы о мое плечо и вздохнула. — Я тебе не говорила, но однажды мне приснился сон… необычный. В том сне приходил Патрик, мы говорили о том, как будем искать этих детей-магов. И там я увидела их в образе бусин. Они были разные — из дерева, металла, кости… Все живые. Внутри каждой стучало сердце. Я держала их в руках и знала, что в моих силах помочь им. Или погубить.

Я погладил ее по голове.

— Ты ведь знаешь, что на самом деле от тебя ничего не зависит, моя девочка. Даже от нас — не особо. Мы можем найти кого-то из них, а можем и упустить. Карта не показывает нам нынешнее местоположение этих детей. Мы даже не ведаем, кто стоит за каждой точкой — ребенок или взрослый, чистая душа или приспешник красной ведьмы.

Лучше бы я ее не поминал. Сразу дернуло морозом по коже, даже волосы на затылке шевельнулись. Нигде и никогда я не испытывал такого животного ужаса, как в лапах этой твари, будь она проклята! Я зажмурился, прогоняя призраков того страха, от которого едва не лишился разума. А когда снова открыл глаза, увидел, что Айна отрешенно смотрит в окно. Взгляд ее снова стал туманным, не до конца принадлежащим этому миру.

— Что-то не сходится, — сказала она спустя несколько мгновений тишины. — Так не должно быть, понимаешь, Фарр? Я не думаю, что магам древности нужна была простая карта с пометками, где родились представители вашего рода. Это глупо. Она должна работать как-то иначе. Показывать не только точки появления магов. Если у ваших предков хватило силы создать подобный инструмент, логичней было бы заложить в него больше смысла.

— Ты говоришь, как дядя Пат, — улыбнулся я. — Но нам не удалось добиться от карты чего-то еще… Даже если она на это и способна.

— Понимаю. И это ужасно досадно.

— Досадно, — согласился я. И тут же попытался хоть немного развеселить ее. — Может, еще раз поговоришь с Безымянным Королем? Пригласишь его на чарочку вина и душевную беседу?

Айна фыркнула, но тут же снова стала серьезной.

— Думаешь, я не пыталась? Только не смейся, пожалуйста, но я даже ходила в его усыпальницу. Патрик показал мне ее. Сидела там битый час, пыталась задремать. Не вышло ничего, конечно же.

— Я пошутил, любимая. Не взваливай это на свои плечи, оставь нам. Дядя Пат сказал, ему удалось найти еще несколько ниточек, которые, возможно, приведут куда надо.

— Знаю. А еще он сказал, что многие следы утрачены необратимо, и невозможно даже отдаленно предположить, где искать почти половину людей, про которых говорит карта.

— Увы. Но лучше что-то, чем ничего. Даже если мы найдем половину — это уже намного больше, чем было прежде. А те, кого не найдем… скорее всего, они окажутся сторонниками Волена и его наследницы. И за возможность увидеть их местоположение на карте я дорого бы дал…

— Эймурдин, — напомнила Айна. — Мы все еще можем поехать туда. Наверняка там будет вторая половина этого ключа. И я смогу найти ее среди книг этого подземелья. Уверена в этом!

— Нет. — Я не желал даже слышать от нее ничего подобного. — Забудь про Эймурдин. Если кто-то туда и поедет, то точно не ты. У тебя теперь другие задачи.

Ох, зря я это сказал. Глаза Айны стали как две амбразуры, ощетиненные наконечниками стрел.

— Не смей. Мной. Командовать, — выдохнула моя жена тихо, дрожащим от гнева голосом. — Ты мне не хозяин, Фарр Крылатый! Я сама решу, куда и когда мне ехать! Не смей списывать меня за борт только потому, что я теперь ношу под сердцем твоего наследника!

Она хотела еще что-то добавить, но я посмотрел на нее — сердитую, растрепанную, почти изрыгающую огонь — и понял, что сейчас умру, если не поцелую. Такой прекрасной она была в этот миг.

И сделал это.

И все остальное, чего я хотел с самого момента пробуждения, случилось тоже, хотя на сей раз больше походило на сражение, чем на любовь. Впрочем, такой моя женщина тоже была прекрасна. После, когда она лежала на мне, вцепившись пальцами в плечи и тяжело дыша, я все же сказал то, что был должен.

— Наследник тут ни при чем, Айна. Я тобой не могу рисковать, понимаешь? Все стало слишком опасно.

Она укусила меня за плечо. Больно. Очень больно.

— Жизнь вообще опасная! Была и будет. Но я хочу жить. Жить, а не прятаться. Я не кубышка, чтобы хранить меня в подполье. И если надо будет ехать в Эймурдин, Феррестре, да хоть в Заморье, я поеду! И ты меня не остановишь. Понял?

— Понял, любимая. — Я отыскал ее губы и отплатил за укус долгим поцелуем.

Я точно знал, что не пущу ее в Эймурдин. Ни ее, ни Лиана. Даже если для этого мне придется связать их обоих и отправить на корабле в Северный удел.

Обед подали в малую королевскую столовую.

Вообще-то она только называется малой, а на самом деле способна без труда вместить два десятка человек, и еще место останется. Однако наше многочисленное семейство нечасто собиралось здесь в полном составе: отец, как правило, предпочитал трапезничать в своем кабинете, Айна норовила на весь день сбежать в Башню, дядя Тод вместе с дочками и женой последние несколько месяцев жили вдали от Золотой, а Лиан честно признался мне, что в обществе коронованных особ ощущает себя лишним, да и Шуна, само собой, тоже. Тем удивительнее было на сей раз видеть, что столовая полна народу.

Пока мы с Лианом ездили за близнецами, дядя Тод успел вернуться из Феррестре, и теперь все три его девочки — черноволосые и зеленоглазые, похожие одна на другую, — весело щебетали за столом, легко вовлекая в разговор Айну и Шуну. Даже отец, вопреки обычному, был не слишком задумчив и с заметным удовольствием слушал эту непринужденную, звонкую, как весенний ручей, болтовню. Сам дядя Тод о чем-то негромко беседовал с дядей Патриком, а тетя Мирен предпочла терзать вопросами меня и Лиана. При этом братца она называла исключительно милым мальчиком, от чего тот смущался до румянца на щеках. Да уж… к манере разговора тети Мирен надо еще привыкнуть, она всегда отличалась своеобразием. Время от времени я приходил на выручку, если вопрос был слишком каверзным и братец окончательно терялся. Мне-то ничего не стоило отшутиться даже от самой серьезной темы. Айна с Шуной прекрасно справлялись сами, благо тетя их почти не трогала, а сестрички еще не научились таким виртуозным подковыркам, как их мать.

Я никогда не был настолько же близок с этими девочками, как с детьми тети Элеи и дяди Пата, но мы отлично ладили, и теперь я испытывал искреннюю радость, видя их всех. Соскучился за долгие месяцы разлуки. После нашего выдающегося возвращения в Золотую у меня было не слишком-то много времени пообщаться с кузинами: отец очень быстро отправил всю их семью в Феррестре.

Ниаре, младшей из сестричек, исполнилось одиннадцать минувшей зимой. Она сидела по левую руку от меня и, волнуясь, как обычно, накручивала на палец длинный кудрявый локон. Когда ее мать целиком отвлеклась на Лиана, Ниа тут же обратила ко мне свой сверкающий взор и засыпала множеством вопросов. На одни я отшучивался, на другие честно отвечал. А сам смотрел на нее и думал, какая же огромная пропасть лежит между этой нежной обласканной богами девочкой и теми детьми, которых мы с Лианом привезли вчера во дворец. Если они когда-нибудь случайно столкнутся в коридорах Чертога, то едва ли найдут хоть одну общую тему для разговора.

Я вздохнул — тихо, чтобы не услышали сидевшие по бокам от меня Ниа с Айной — и отправил в рот кусок крольчатины. Он был сочным и нежным, но я жевал его, точно безвкусную портянку. Ни ночью, ни днем мне не удавалось выбросить из головы Иву и Вереска. Сказать по правде, я наивно надеялся, что они тоже смогут сидеть за этим столом. Что однажды станут частью нашей семьи, такими же близкими нам людьми, сестрой и братом по магии. Однако дядя Пат ясно дал понять: никаких уроков владения Силой для близнецов не будет. Ничего, даже отдаленно напоминающего наше собственное обучение. Иве он не доверял (как, впрочем, и я), а Вереск… Вереску это все уже никак не могло пригодиться.

«Я попробую сегодня. — Лиан послал мне полный понимания взор. — Я очень постараюсь».

Ощущений вдруг стало слишком много. Мир вокруг начал пульсировать светом и звуком, словно мне самому снова было не больше двенадцати и я еще не умел контролировать свое восприятие Силы, пронизывающей все вокруг. Каждый человек обернулся особенно ярким сгустком света. Я сжал в кулаке двузубую вилку и сделал долгий глубокий вдох.

«Вместе, Ли. Сделаем это вместе».

«Хорошо».

Боги, какое же счастье, когда ничего не нужно объяснять! Когда даже говорить ничего не нужно.

Поначалу это пугало меня. Пугало нас обоих. Но человек привыкает ко всему. Да и не так уж оно оказалось и страшно, если присмотреться. Лиан, хвала богам, не пытался читать мои мысли, скорее, изо всех сил старался их не слышать. Равно как я и избегал его сознания. Просто чем дальше, тем сильнее один из нас чувствовал то же, что и другой. А однажды мы поняли, что для разговора нам больше не требуется сотрясать воздух звучащей речью — достаточно просто направить мысль, желая, чтобы она была услышана. Я и прежде знал о существовании такой связи между магами, дядя Пат не раз пользовался ею, но самому мне не приходилось в полной мере ощущать всю ее силу. Наибольшее, чем я мог похвалиться, — это ответная реплика для дяди. Впрочем, в отношении других магов умение говорить внутри так и оставалось для меня почти недостижимым. Зато с Лианом мы теперь могли общаться в любое время и даже на расстоянии.

Детей поселили в старой Вороньей башне. Ближе к вечеру дядя Пат сам отвел нас туда, но сразу сказал, что помогать не будет: дескать, там, где заняты своим делом два колдуна, связанные древними узами, другим вмешиваться не следует. Лиан только плечами пожал: нет так нет.

— На клочки себя не рви, ладно? — предупредил его дядя по дороге к башне. — Я уже говорил и еще раз скажу: мне этот ребенок показался безнадежным во всех отношениях. Понимаю, звучит скверно, но уж как есть.

Вместо ответа Лиан стиснул губы в упрямую полоску. Намерения у него были самые серьезные. Где-то глубоко внутри он уже в полной мере порвался на клочки в своем стремлении добиться желаемого.

В башне близнецам выделили две смежные комнаты, но я ничуть не удивился, увидев их вместе. Брат с сестрой, оба в простой, но чистой и новой одежде, сидели на полу в комнате Вереска и перебирали какие-то гладкие серые камешки — вроде тех, что можно найти на берегу моря. На девчонке теперь было скромное песочное платье с вышивкой по подолу, которое совсем не сочеталось с коротко остриженными волосами. Когда мы пришли, она даже не оторвалась от своего занятия, только кивнула. Ее оболочка света казалась непроницаемой, натянутой, как тетива. Я почувствовал и надежду, и страх, и ощетиненность пополам с презрением. И, как прежде, сильную закрытость. На краткий миг девчонка встретилась со мной взглядом и тут же отвернулась.

В глазах Вереска, таких же темно-серых, как у его сестры, не было ничего, кроме готовности принять все, что бы ни уготовила ему судьба. Я зачем-то подмигнул ему, изобразив на лице нелепую улыбку, словно он был пятилетним малышом, которого можно отвлечь подобными глупостями. Однако, вопреки моим ожиданиям, мальчишка улыбнулся в ответ — робко, но искренне, всем своим существом.

Потухший уголек…

Я сел перед ним на корточки и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Вереск, послушай, Лиан хочет помочь тебе. Мы не знаем, получится или нет. Скорее всего, нет, но попробовать стоит. Лиан очень опытный целитель, а я поделюсь с ним своей Силой. Ты позволишь нам?

Он медленно опустил ресницы в знак согласия.

Я осторожно подхватил мальчика и перенес на широкий и высокий сундук, покрытый темно-зеленым покрывалом. Сундук стоял в изножье кровати, это было самое удобное место для того, чтобы сделать то, ради чего мы пришли. Когда я уложил Вереска на мягкое покрывало, искусно украшенное узором из цветов и птиц, Лиан почти сразу взялся ладонями за голову мальчика, накрыв пальцами его виски и глаза.

— Держи меня за плечи, — попросил он. — Так будет лучше всего.

Я вдохнул поглубже. Мир вокруг уже начал пульсировать от биения Силы, которая рвалась с кончиков пальцев моего брата. Едва только я коснулся его плеч, все вокруг исчезло — остался только Поток, стремительный и яркий, точно пламя костра. В этот миг меня, как всегда, захлестнуло волной восторга: мало что в этой жизни может сравниться с магией Единения. Прежде мне требовалось достаточно много времени, чтобы осознать и отделить себя в таком слиянии, а потом не потерять снова, но, благодаря бесконечным занятиям, это стало намного проще. На выдохе я уже полностью справился и словно увидел всю картину целиком: себя, Лиана, мальчика и сияние между нами. Я чувствовал, как Сила струится из моих рук и перестает быть моей, сливается с гораздо большим потоком, расправляется, точно крылья птицы, и обнимает, окутывает собой искалеченное тело.

В какой-то момент я даже поверил, что у нас все получится. Пока не почувствовал отчаяние моего брата.

Открыв глаза, я увидел, как дрожат его руки, как отчетливо проступают на пальцах тонкие белые шрамы. Вопреки просьбе дяди, он бросил на это сражение все свои силы… и их оказалось недостаточно. Мы словно уперлись в запертую дверь. Нет, в каменную стену, которая скрывалась за этой дверью, отрезая поток Силы от мальчика.

Лиан бился еще несколько минут, пока не уронил руки обреченно, а потом сам устало осел на пол прямо у сундука и обхватил голову, закрываясь от всего мира. Он был разбит, совершенно раздавлен своим бессилием. Впервые в жизни ему не удалось помочь тому, кто ждал от него исцеления.

— Так и знала, что у вас тоже не получится, — голос Ивы прозвучал глухо, в нем даже не было насмешки — только едкая досада. — Великие колдуны…

Дядя Патрик, который все это время молча стоял у окна, сказал негромко:

— Закрой рот, девочка. — Он стремительно подошел к Лиану и положил руку ему на голову. — Уделался, конечно… Ничему вас жизнь не учит. — Он вздохнул, и я увидел, как из его ладони заструился легкий теплый поток света. У дяди он был совсем другим, но тоже очень красивым. — Забирай своего наатха, Фарр. Хвала богам, твоя помощь ему пригодилась. Помогла не сдохнуть. Забирай, и чтобы я вас тут больше не видел.

Я посмотрел на дядю удивленно.

«Ваша работа окончена, парень. Вам не следует продолжать общение с этими детьми. Я найду им подходящий приют».

— Нет! — от волнения я выкрикнул это вслух. — Ты не можешь так поступить!

«Могу. И сделаю. Забирай Лиана, он сам не дойдет».

Ива смотрела на нас, упрямо стиснув губы. Похоже, она все понимала. Вереск неподвижно лежал на сундуке, его глаза были закрыты, а грудь поднималась медленно и равномерно. Он крепко спал.

«Позже поговорим, Фаре, — голос дяди в моей голове прозвучал уже мягче. — Вам обоим нужно прийти в себя».

Я сжал челюсти, чтобы не сказать ничего лишнего, особенно вслух. Лиан так и сидел, опустив голову. Пришлось подставить ему плечо, чтобы он смог подняться.

— У меня ничего… не вышло… — речь брата звучала так, словно он выпил полную бутылку инжирной медовухи, не поделившись со мной. — Как же… Ведь так не бывает.

— Значит, бывает.

Сказав это, я решительно направил его к двери. Дядя был прав: мы оба нуждались в отдыхе.

В голову вдруг пришла хорошая идея: я вспомнил, как Лиан говорил, что быстрее всего ему помогает восстановиться горячая вода, и свернул в сторону коридора, который вел к купальне. Пока мы шли, он все бормотал что-то, клеймил себя неудачником и еще более гадкими словами. Спорить смысла не было, в купальне я просто велел ему заткнуться и засунул в просторную горячую ванну. Да и сам залез туда следом.

Вода и правда принесла облегчение — если не уму, то хоть телу. На обратном пути к нашим комнатам Лиан уже не пытался ничего говорить: он едва переставлял ноги и уснул прежде, чем я успел покинуть их с Шуной опочивальню. По счастью, самой степнячки там не было, так что и объяснять ничего не пришлось. Я просто сгрузил братца на кровать, сдернул с него туфли и тихо вышел.

Самому мне вполне удалось прийти в себя: я ощущал усталость и желание надраться ко всем демонам, но с ног не падал.

«Дядя! — Мой неслышимый никому, кроме одного человека, вопль сотряс дворец. — Нам надо поговорить!»

Мне не всегда удавалось вот так до него докричаться, но в этот раз я был достаточно зол.

«Лучше б ты тоже прилег поспать, Фаре. Необязательно орать так сильно. Я буду ждать тебя в своем кабинете».

Когда я пришел, то застал дядю с обычной кипой бумаг на столе. Глаза его за стеклами очков были усталыми, темно-синий камзол валялся смятый в гостевом кресле, на рукаве белой рубахи темнели свежие пятна от чернил, а оболочка света казалась покрытой пылью. Глядя на своего наставника, я понял, что не помню, когда в последний раз видел его веселым и беззаботным.

В какой-то прошлой жизни. До этого проклятого корабля.

— Садись, Фаре. — Дядя со вздохом снял очки, откинулся в кресле и потер виски пальцами. Когда он отнял руки от лица, меня пронзил тяжелый безрадостный взгляд. — О чем именно ты намерен гневаться?

— Почему ты выгоняешь их? — я не стал ходить вокруг да около. — Сам говорил, за девчонкой нужен пригляд. А ее брат вовсе никому не помешает.

— Ох, Фарр… Кабы я знал, что вы так привяжетесь к этим детям, лучше бы сам поехал. — Дядя взял со стола какой-то небольшой свиток пергамента и до предела скрутил, а потом снова позволил этой пружине развернуться. — Пойми, мы не можем облагодетельствовать всех больных сирот в этом мире. Не можем сделать их частью нашей семьи, как ты бы хотел того. Вереск — славный мальчик, но он не маг. Впрочем, дело даже не в этом, конечно, а в его сестре. Мне бы очень хотелось воспитать из нее нашего друга и соратника… Но я боюсь ошибиться, понимаешь? Эта ошибка может нам дорого стоить. Чем больше узнает Ива, тем более опасным оружием она станет. Пусть лучше остается обычной девочкой из деревни.

Дядя отбросил пергамент в сторону, заметил чернильное пятно на рукаве и сморщился. Потом продолжил, не глядя мне в лицо:

— Ее дар не слишком велик. Если его не развивать, он не будет представлять угрозы. Девочке нужно хорошее воспитание, но главным образом — теплый кров и сытная еда. Это то, в чем она нуждается в первую очередь. Равно как и ее брат. Я уже придумал, куда отвезти их. В одном небольшом монастыре будут рады видеть сирот, которым покровительствует королевская семья.

— Но почему они не могут остаться здесь? — Я стиснул подлокотник старого дубового кресла, вырезанный в форме волны.

— Много почему. Подумай сам. Здесь Ива всегда будет иметь соблазн влезть туда, куда ей лезть не стоит, и узнать то, что не нужно. А Вереск… Для него же лучше оказаться подальше от дворца, где всякий станет пялиться на этого ребенка и где ему, с его недугом, даже нет возможности самому выйти под солнце. В том монастыре нет высоких построек и лестниц, а я уже нашел мастера, который сумеет сделать мальчику особенное кресло на колесах, чтобы он сам мог выехать из своей кельи и добраться до сада или трапезной.

— Здорово, — пробормотал я. Идея с креслом показалась мне блестящей, я даже удивился, что сам не подумал ни о чем таком. Наверное, слишком полагался на силу исцеления. Но все-таки, несмотря на это, мне было горько думать о том, что Вереск навсегда покинет дворец, а его свет, столь похожий на свет Айны, будет замурован в стенах монастыря.

— У тебя скоро появится свой ребенок, Фарр. Будет куда приложить родительскую нежность и заботу, уж поверь.

— Верю. — Я откинулся в кресле и прикрыл глаза. — Но это ничего не меняет. Я чувствую себя в ответе за мальчишку. Знаю, что в моих силах сделать его жизнь лучше. Нет, не сытной едой и удобной кроватью… — Я снова пронзил дядю настойчивым упрямым взглядом. — Пусть он уже не маг, но этот мальчик особенный. Я не могу объяснить тебе почему. Просто так чувствую. Он заслуживает большего, чем жить за стенами монастыря!

— Как ты себе это представляешь? Разделить их? Сослать сестру подальше, а брата оставить тут?

— Неужели она настолько опасна, дядя? Ты ведь сам сказал — у нее мало Силы. Мы просто не будем ее ничему учить, вот и все.

— Вот и все… Если бы это было так просто. У меня, как ты понимаешь, тоже есть интуиция, и она мне подсказывает, что чем дальше будут эти дети от Золотой, тем нам спокойнее.

— Тебе.

— Мне. А значит, и всей нашей семье. Все, Фаре, хватить спорить. Близнецы уедут в монастырь. Хотя бы до тех пор, пока моя тревога не рассеется. Если тебя это утешит, значительная часть тех магов, на чей след нам удалось выйти, тоже дети разного возраста. Полагаю, с ними у нас больше шансов на успех.

Я тупо смотрел в стену над головой дяди и понимал, что устал до такой степени, когда уже все становится безразлично.

— Там более удачные судьбы?

— В основном.

— Тогда как ты рассчитываешь взять этих детей под опеку, если у них есть близкие, семьи?

— Это уже моя забота.

— Что, нас с Лианом больше посылать не будешь?

— Не знаю. Надо подумать. Вы оба обаятельные и умеете нравиться людям. Да и кому, как не вам, собирать свою… команду.

Мне не понравилось, как он запнулся перед последним словом. Я мог бы поклясться, что там должно было прозвучать что-то другое. Например, «армия».

— То вы с Кайзой не давали нам и дня провести спокойно в тишине, то готовы отправить к демону на рога.

— Не к демону, гораздо ближе, — печально улыбнулся дядя. — Мы научили вас всему, что знали. Дали все, что могли. Если этого было недостаточно, едва ли вам удастся приобрести что-то еще рядом с нами, даже если вы будете сидеть тут безвылазно.

— А если в наше отсутствие эта ведьма нападет?

— Скорее уж, она попытается напасть на вас. Нам не удалось найти даже следов семерых магов, о которых знает карта. Полагаю, это вполне могут быть наши враги — собратья женщины, которая пыталась взять тебя в плен.

— Ты так спокойно об этом говоришь! — изумился я. — Даже не верится.

— А что, я должен бегать по стенам и орать? — внезапно рассердился дядя. — Нет уж, дружок, оставлю это вам! У вас с Лианом отлично получается накалять страсти. Полагаю, вы оба достаточно взрослые, чтобы распознать опасность, не замарать штанов от страха и принять верное решение. Вдвоем вы должны быть по-настоящему сильны, и я смею надеяться, что наши занятия не прошли даром и вас уже не сцапают, точно слепых котят. Даже увидеть не смогут.

Я промолчал. Мы с Лианом, конечно, были очень осторожны во время последней поездки, но задним числом я понял, что недостаточно. Видели-то нас точно…

— Когда ты собираешься отправить детей? — быстро ушел я от опасной темы.

— В ближайшее время, Фарр, — твердо ответил дядя, снова надевая очки и всем видом давая понять, что это окончательное решение. — Скорее всего, завтра.

Ох нет! Только не завтра!

— Пожалуйста, дай нам хотя бы один день. Я хочу показать им море.

4

Открытая повозка весело подскакивала на булыжной мостовой, и теплый южный ветер, забавляясь, трепал наши волосы. Я улыбался ему и ясному новому дню.

Ива делала вид, будто ей вовсе не интересно, по какой дороге и куда мы едем, но на самом деле, если присмотреться как следует, было хорошо заметно, что пробегающие мимо улицы она разглядывает с жадностью человека, никогда прежде не видавшего столицы.

А вот Вереск не скрывал своего восторга.

Я впервые наблюдал такой яркий и живой блеск в его глазах: мальчишка словно очнулся ото сна, ожил, задышал полной грудью. Теперь более, чем когда-либо прежде, он напоминал обычного ребенка, увлеченного происходящим вокруг. Конечно, мой маленький кузен Май уже прыгал бы от возбуждения на его месте, тыкал во все пальцем и восклицал на каждую занятную вывеску или башню… Но Вереск, во-первых, был немым и безногим, а во-вторых, вообще имел совсем другой склад характера: его радость и восторг лучились изнутри подобно теплому сиянию, которое невозможно не заметить даже при свете дня.

Айна встретилась с детьми впервые и еще не вполне понимала, как вести себя с ними, а потому помалкивала, ограничиваясь легкими полуулыбками, которые ни к чему не обязывали. Ива их видела, но старательно не замечала, а Вереск был слишком захвачен происходящим вокруг. Его глазами я и сам словно смотрел на утренний город впервые. На вездесущих торговцев с их зычными голосами и привлекательным товаром. На большие нарядные кареты и кривые телеги о двух колесах. На чинных горожан в добротной одежде и шумных грязных детей, сбивающихся в быстрые стайки. На витражные окна храмов, яркие вывески харчевен, каменные арки над улицами и диковинки вроде больших часов на башне. Когда близнецы впервые въехали в город, был уже вечер, зато теперь Золотая раскинулась перед ними, точно сама была одним большим прилавком с красочными сокровищами на любой вкус и кошелек.

Постепенно людные улицы сменились более тихими, не сулящими столько зрелищ, а после очередного поворота, за небольшим холмом, по левую руку от нас открылся вид на море. Из окон Вороньей башни брат с сестрой не могли разглядеть его и теперь, замерев, смотрели на бесконечную синюю гладь. Вереск словно вовсе не дышал, вбирая всем своим существом внезапно распахнувшийся простор с его росчерками чаек, соленым теплым бризом и легким колыханием воды.

Безмятежное утреннее море было прекрасно.

Через некоторое время кучер остановил наш экипаж недалеко от уютной маленькой бухты, куда без труда можно было дойти пешком. Я помог Айне спуститься (Ива только бровью дернула на протянутую мною ладонь), а потом легко вытащил из повозки мальчишку, который в свои тринадцать весил столько же, как и семилетний Май, хотя мой младший кузен вообще-то никогда не был крепышом. За спинами у нас спешились двое гвардейцев, отвечавших за безопасность прогулки. Прежде мне и в голову не пришло бы брать с собой охрану в это место, но времена изменились, и рисковать я не хотел.

В бухте было тихо и безлюдно. Стекольно-прозрачные голубые волны с легким рокотом облизывали мелкую гальку, катая ее туда-сюда. Солнце просвечивало сквозь них, рассыпало мириады бликов по влажным камешкам. Воздух звенел от летнего зноя и стрекота насекомых.

Мое любимое место.

Я приходил сюда, под сень скал из крошащегося песчаника, еще мальчишкой, таскал с собой друзей из дворца — Рина, тощего Леста и Эйвина. Потом, позже, приезжал один — топить свои печали и горести в прохладной соленой воде. Бухта была достаточно далеко от города, так что про нее мало кто знал из жителей столицы, а те, которые знали, не спешили тратить время на дорогу только ради того, чтобы побыть в тишине, как это делал я. Уединенных мест хватало и поближе к Золотой.

Айне я свое убежище еще не показывал, хотя давно собирался, и потому невольно улыбнулся, когда увидел, как просветлело ее лицо на входе в бухту. Мне почему-то было очень важно, чтобы ей тоже понравился этот тихий уголок. Чтобы он стал нашим общим.

— Красиво, — прошептала она, обнимая себя за плечи. Ветер забавлялся, играя подолом ее нежно-голубого атласного платья. — Но тут крутоватый спуск…

— Ничего, мы справимся! — Я перехватил Вереска поудобней, уложив грудью себе на плечо, и двинулся вниз. Одной рукой я крепко прижимал к себе мальчишку, а другой придерживался за выступы на камнях. На самом деле тропа вниз была достаточно пологой, поскольку имела аккуратный изгиб. Я шел первым, Айна легко ступала за мной, а Ива бесшумно кралась на некотором расстоянии от нас. Затылком я ощущал ее напряженный взгляд, словно говорящий мне: «Только попробуй урони моего брата, и я убью тебя на месте!»

Конечно, я спустился без проблем (этот путь был знаком мне настолько, что я мог бы пройти его с завязанными глазами) и усадил Вереска на мелкую гальку. То, что я увидел в его глазах, могло бы стать наградой за гораздо более тяжелый подвиг.

Калека исчез. У кромки воды сидел человек, в чьем лице отражалась вечность.

Я понял, что ему никто уже не нужен, незаметно шагнул в сторону и принялся стаскивать с себя одежду. Лето только началось, вода еще не очень прогрелась, но была достаточно теплой, чтобы поплавать. Почти сразу ко мне подошла Айна, встала на цыпочки и уткнулась губами в висок, словно хотела просто поцеловать, но при этом я услышал ее шепот.

— Фаре… скажи, я не нравлюсь этой девочке?

Ну и вопрос.

Я вернул ей такой же нежный поцелуй и промолвил тихо:

— Ей никто не нравился, любимая. Я ведь предупреждал. Если не хочешь оставаться с ними рядом, давай поплаваем вместе.

Но она лишь качнула головой и сказала уже вслух:

— Нет, не сегодня. Еще не настолько жарко. Мне и на берегу хорошо.

Спорить я, конечно, не стал. Скинул с себя все, кроме коротких исподних штанов, и в два шага зашел сразу туда, где вода была мне почти по грудь. Я уже собирался рывком уйти на глубину, когда затылком ощутил взгляд Вереска. Обернувшись, я увидел, как он вцепился в меня глазами, которые при ярком свете солнца стали прозрачно-голубыми, точно в них тоже плескалось море. В этих глазах было то, чего я не видел прежде, — мольба, граничащая с отчаянием.

— Хочешь со мной? — Я быстро вернулся к нему и указал на воду у себя за спиной. Вместо ответа он вцепился в мою руку. — Тогда тебе тоже стоит скинуть портки.

Вереск сорвал рубаху одним движением, за ней на камни полетели туфли и пояс, а на штаны он даже не обратил внимания. Этот мальчик готов был ринуться в море хоть одетым. Я усмехнулся и поднял его с камней.

Мне казалось, он должен хотя бы вздрогнуть от прохладной воды, но нет — Вереск лишь крепче ухватился за мои плечи, а я увидел его сверкающие глаза так близко, что разглядел тонкие прожилки на радужке. Я чувствовал волнение, восторг, смешанный со страхом, и что-то еще — такое большое, что этому ощущению не хватало места в маленькой тощей груди.

Узнавание?

Крепко держа мальчишку, я невольно вспомнил свою собственную первую встречу с морем. Мне почти исполнилось два, и отец точно так же занес меня в воду на руках. Это было здорово, но я точно не испытал ничего похожего на ту волну чувств, которая накрыла Вереска.

Внезапно он отпустил мои плечи и вытянул пальцы над водой. Они мелко подрагивали, роняя капли, и, казалось, сейчас случится что-то невероятное, невозможное… Однако в конце концов его рука упала обратно вниз, и я увидел, как по лицу маленького колдуна, лишенного Силы, скользнула тень боли. Он отбросил ее так же решительно, как до этого — свою одежду. Улыбнулся чему-то сквозь слезы и вдруг, вывернувшись из моих рук, скользнул светлой рыбкой в глубину.

— Нет! — крик Ивы прозвучал на долю мгновения раньше, чем я ринулся следом и попытался схватить мальчишку под водой. Но он уже сам устремился к поверхности — легко, даже изящно, так, словно был жителем морского королевства. И, вынырнув, раскинул руки, позволяя воде удерживать его.

Вода… вот где крылась Сила этого парня, покуда он не утратил ее.

Ива уже по пояс вбежала в море, в ужасе заламывая руки. Айна тоже смотрела на нас с тревогой. А я думал только о том, что завтра детей увезут прочь, увезут в монастырь, где у Вереска точно не будет возможности вновь ощутить себя сильным и цельным.

— Вернись назад, — велел я девчонке. — С ним все в порядке.

На берег мы выбрались только тогда, когда у парнишки от холода посинели губы. Я снова взял его на руки и вынес на сушу — чуть в стороне от того места, где нас ждали девочки.

— Ты плавал раньше? — спросил я, все еще дивясь такому родству с водой.

Но он не ответил.

Я взял его за плечи и развернул лицом к себе.

— Эй, Вереск, что с тобой? Почему ты опять молчишь?

Он смотрел жалобно. Смотрел на мои губы… Догадка накрыла меня внезапно, расставив все по своим местам.

— Ты ничего не слышишь, да? Только самые громкие звуки? Ты угадываешь слова по губам?

Кивок.

Проклятье! Я должен был догадаться раньше, должен был почувствовать это. Вот почему люди думали, что он увечен не только телом, но и головой.

Но как же я просмотрел?! Как будто на мальчика тоже были наложены укрывающие, отводящие чары, как на старую карту. Разобраться с этим показалось мне очень важным, но прежде, чем я успел сказать что-либо, к Вереску подскочила Ива. Она схватила его за руки, стиснула их так, будто не верила до конца, что ее брат жив и здоров.

— Не делай так больше!

О, эта маленькая ведьма точно знала про его глухоту: она говорила, только глядя мальчишке в лицо. Я был уверен, что Вереск обнимет ее или виновато улыбнется, но вместо этого он сердито качнул головой и выдернул свои ладони из цепких пальцев сестры.

На обратной дороге близнецы уже не смотрели по сторонам: Ива весь путь провела, уставившись в одну точку перед собой, а Вереск вовсе закрыл глаза, будто дремал сидя. Зато я разглядывал их обоих, не скрывая этого. Что-то не давало мне покоя. Что-то очень важное, что было между ними. Лиан пытался лечить мальчика, но эти дети — связаны. Гораздо сильнее, чем обычные люди.

И совсем иначе.

Когда повозка остановилась у дворца, Ива первой выпрыгнула из нее, старательно не замечая ни меня, ни Айну. Ее взгляд был прикован только к брату, который доверчиво лег щекой мне на плечо. Еще даже полдень не миновал, а он выглядел таким уставшим, словно близился вечер. Рядом тут же возникли расторопные слуги, но я лишь покачал головой — мне ничего не стоило самому отнести мальчика в его комнату.

Айна оставила на моих губах легкий поцелуй и с улыбкой устремилась куда-то по своим делам. Ей не требовались объяснения.

Ухватив Вереска покрепче, я двинулся в сторону Вороньей башни, краем глаза замечая, как его сестра движется следом, на полшага позади от меня. Спиной я ощущал исходящие от нее волны страха и пытался понять, что могло спровоцировать такую сильную тревогу.

До комнаты близнецов оставалось всего несколько шагов, когда я вдруг почувствовал, как тяжело задышал Вереск, как отчаянно он обхватил меня за плечи, уткнувшись лицом в мою рубаху. Я чуть не сбился с шага, ощутив кожей влагу и поняв, что он плачет. Беззвучно, но так горько, как уже редко плачут дети его возраста.

Если только у них не отнимают что-то, что им очень дорого и важно.

Мне хорошо удалось справиться с лицом, и Ива точно ничего не заметила. К тому моменту, когда я опустил мальчика на кровать в комнате, глаза его были сухими и совершенно ничего не выражали.

Прямо из башни я отправился к дяде.

— Нам надо поговорить, — сказал я ему с порога.

Дядя Пат посмотрел на меня странно. В его сиянии мелькнули сполохи удивления и тревоги.

— Что еще случилось, Фарр?

Я сел в кресло возле его стола. Здесь, в Золотой, кабинет дяди мало походил на тот, что остался в Янтарном Утесе: он весь был изукрашен дорогими гобеленами, лепниной и мебелью со сложными узорами. И все же мне казалось, будто мы снова там, в замке, который стоит прямо над морем посреди южных земель. Я зажмурился и вдохнул поглубже. Странное чувство близкой догадки щекотало мое сознание, не давая покоя.

— Набей для меня трубку, — попросил я, не открывая глаз.

— Кимин?

— Ну не табак же.

Спустя пару минут в руку мне легла раскуренная трубка, теплая от дядиных ладоней. Я глубоко затянулся, задержал дым подольше и выдохнул так медленно, как только мог. Кусочки мозаики стали почти зримыми, они танцевали у меня перед глазами: дрожащие над морем руки Вереска, прозрачная вода, ужас Ивы и ее нежелание говорить о глухоте брата, ее нежелание отпускать его хоть на шаг… скрытая ото всех глухота… и не только глухота.

Еще одна затяжка. Стены стали прозрачными и мои мысли тоже. Мозаика почти сложилась.

— Дядя, Ива как-то связана с его Силой. С Силой Вереска.

Я открыл глаза и встретил изумленный взгляд наставника.

— Что ты имеешь в виду, малыш? — Он забрал у меня трубку и положил на стол. Тонкая струйка дыма, медленно извиваясь, устремилась к потолку с лепными волнами и морскими девами.

— Ива — ключ к его исцелению.

— Но как?

— Пока не знаю. Ей зачем-то надо, чтобы он оставался таким, какой есть. Слабым, увечным, зависимым. Я боюсь… боюсь, что его Сила каким-то образом досталась ей… этой девочке.

Дядя Пат шумно выдохнул и скрестил руки на груди. Хмурясь и кусая губы, он смотрел на медленно иссякающую струйку дыма.

— Пусть их приведут сюда. Обоих. Я посмотрю сам.

Он дернул за шнурок для слуг и отдал распоряжение. Пока мы ждали появления детей, дядя мерил комнату частыми нервными шагами.

— Почему ты так решил, Фаре?

— Долго объяснять… и трудно. Почувствовал сегодня. Увидел.

— Ясно.

Хэли, личный слуга дяди, возник на пороге гораздо раньше, чем мы его ждали. Дыхание его было сбитым, словно он бежал.

— Ваше Высочество… — Верный Хэли, мужчина с короткими седыми волосами, отвесил быстрый поклон, — Простите, но я не смог разбудить мальчика, он очень крепко спит! Нехорошо спит. Словно сильно болен или три дня до этого по полям и буеракам бежал бегом от Улья до Золотой. А девочки нигде нет. Я осмотрел обе комнаты и всю башню, включая отхожее место.

— Проклятье! — Дядя Пат на миг прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и, не разжимая глаз, кивнул. — Она ушла! Ее нет во дворце.

Маленькую ведьму так и не нашли. Ни в городе, ни за городом, ни с собаками, ни с помощью магии. Отец и дядя были вне себя от гнева. А Лиана эта новость разбила окончательно. Узнав о том, что случилось, он, и без того придавленный чувством вины, совсем сник. Когда поздно вечером я отыскал его в дворцовом саду — сидящего в самой глухой заросшей части, — он сначала посмотрел на меня, как на пустое место, а потом я отчетливо ощутил его злость. Злость такой силы, какой не знал с тех времен, когда впервые увидел его в Феррестре.

— Что ты сделал с ними?! Что ты ей наговорил?!

Я сел рядом с ним в густую траву и протянул ладонь.

— Ничего не говорил, Ли. Совсем ничего.

Он посмотрел на мою руку и отвернулся.

— Ли.

В словах не было нужды. Даже в прикосновениях. Он и так все увидел, стоило мне лишь чуть-чуть приоткрыться. Злость на меня угасла так же внезапно, как вспыхнула, и ее разрушительная сила вновь обратилась внутрь. Лиан прекрасно понимал, что я здесь ни при чем, что дело в самой девчонке, но почему-то никак не мог осознать, сколь мало зависело и от него самого.

— Почему тебе так больно? — Мне хотелось взять его за плечо, заглянуть в глаза, увидеть, но я не смел.

Лиан обхватил голову сжатыми кулаками.

— Потому что она третья.

— Третья? — Я совершенно не понял, о чем он говорит. — Что это значит?

Кулаки сжались еще сильнее.

— Три души. Трое, которых я встречаю в каждой жизни. В этой — ты и Айна… и Ива.

До меня начало доходить.

— Это то, что показал тебе храм в степи?

— Да.

— Ясно. А… как ты узнаёшь?

— Никак. Просто понимаю, и все. Про вас с Айной узнал там, в храме. А про Иву понял почти сразу, как мы тронулись в путь. Фарр… — Он наконец поднял на меня глаза, и я чуть не задохнулся от того, сколько в них было боли. Боли, которую он все еще пытался спрятать от меня. — Я понимаю, твои отец и дядя уже списали ее, она никому не нужна. Но я не могу, не имею права поступить так же! Я знаю, чем это кончится. И на нее найдется свой Кешт. Если она сама не уничтожит себя прежде. Эта девочка стоит на краю… Боги, — он снова стиснул кулаки, отчего каждый шрам на его руках стал виднее обычного, — я должен был помочь ей! Должен был разглядеть, что с ними обоими не так! Почему ты это увидел, а я нет?! Почему я не поехал с вами?!

Потому что лежал носом к стенке и страдал, не в силах пережить свое поражение.

Но этого я ему не сказал, конечно.

— Ты не мог всего предвидеть, Ли. И я тоже. Мне пришлось выкурить целую трубку кимина из дядиных запасов прежде, чем я сумел сложить все кусочки воедино.

Лиан устало потер лоб.

— Но как же так… Я ведь столько времени провел рядом с ней.

— Ты слишком добрый, Ли. Тебе бы и в голову не пришло такое — что за ее заботой и любовью кроется какой-то темный секрет. — Я встал и снова протянул ему руку. На сей раз, просто чтобы помочь подняться. — Идем. Хватит грызть себя. Ты не смог вылечить Вереска потому, что его сестра не давала тебе этого сделать, понимаешь? Она не хотела, чтобы ты вернул ему Силу. А Сила непременно вернулась бы к нему, залатай ты самые главные дыры этого ребенка.

— Но почему?

— Не знаю. Я вообще не понимаю, как такое возможно, чтобы дар одного мага достался другому. Однако это случилось.

— Я не верю! — воскликнул Лиан, вскакивая с земли. — Не верю, что она могла сделать это с тем, кого так любит!

— Полагаю, Ива ничего и не делала. Все случилось само собой. Когда Вереск оказался на краю смерти, его Сила почему-то перешла к сестре. Возможно, только так девочка могла спасти брата. Возможно, своей Силы ей бы никогда не хватило. Думаю, она была не слишком-то велика, эта Сила, ведь про нее даже никто не догадывался, все считали Иву просто ученицей знахарки.

— Тогда почему потом она не вернула обратно то, что ей досталось?! — Лиан ждал от меня слов, которые могли бы утешить его, доказать, что Ива — вовсе не маленькая злодейка. Наверно, я мог бы соврать, но не счел это правильным.

— Порой людям очень трудно отказаться от таких даров. Полагаю, обладание удвоенной Силой открыло для девочки возможности, которых прежде она не могла и вообразить. Мысль о том, что ей придется их утратить, оказалась для нее невыносимой. К тому же… вероятно, она осознала это далеко не сразу. А осознав, до последнего верила, что удвоенная Сила позволит ей вылечить брата, поставить его на ноги. Ну а потом… потом Ива просто привыкла, что может одним взглядом проникать в самую суть вещей. Видеть людей насквозь. Иногда это очень удобно. Например, можно заранее понять, что кто-то начал догадываться о твоем маленьком секрете. И сбежать прежде, чем тебя успеют разоблачить.

— Но как она могла бросить брата?! — Лиан едва не плакал от злости, обиды и непонимания, которые кипели в его сердце.

— Как? Да легко. Вереск не дурак, он тоже давно все понял. Просто принял это как данность и смирился. Но сейчас, когда у него появились другие защитники и покровители, он уже не нуждается в опеке сестры, которая его почти задушила своей любовью. Он легко выживет без нее. А она сама… Я сильно подозреваю, что у этой девочки возникли новые идеи, чем заполнить свою жизнь. — При этих словах Лиан обреченно опустил ресницы и словно сжался в комок. — Скажи мне честно, о чем ты успел разболтать ей? Может, тогда мы успеем найти ее и вернуть. Прежде, чем она убьется сама или наделает глупостей, которые испортят жизнь нам.

Лиан молчал. Ветви деревьев шелестели над нами, роняли закатные солнечные блики сквозь кружево листьев. Несколько огненно-золотых пятен мерцая скользили по рукаву белой рубахи моего брата.

— Эли?

Он выдохнул шумно и протянул мне свою ладонь. Взявшись за нее, я словно упал в водоворот таких чувств, в которых запросто рисковал потонуть. И там было столько вины, что я едва не отдернул руку, обжегшись об нее.

«Я рассказал ей про то, что раньше магии было много, а потом она почти исчезла. Что мы — наследники древнего рода, который почти истаял. И что последние осколки знаний о нас остались в Эймурдине».

Клятое пекло!

Лиан разорвал нашу связь прежде, чем я осознал, что он услышал мой гнев.

— Прости. Я знаю, что все испортил.

Брат стремительно поднялся и быстро зашагал прочь. Догонять его я не стал.

Оттягивать неминуемую бурю смысла не было. Прямо из сада я отправился к дяде, в его кабинет, и осторожно предположил, что Ива могла сбежать в Эймурдин. Почему? Ну просто мы как-то обмолвились об этом месте, будучи рядом с ней. А она ведь умная девочка…

Дядя Пат молча схватился за голову и несколько минут сидел в одной позе, даже не глядя в мою сторону. Потом решительно встал и вышел прочь, так и не удостоив меня ответом. Дверь у него за спиной хлопнула значительно громче обычного. Он не спросил, кто именно из нас проболтался, и я мучительно пытался понять, не подставил ли глупого братца. Ощущение на душе было мерзкое.

За окнами уже воцарились сумерки. Опустевший кабинет вдруг показался ужасно неуютным, и я поспешил покинуть его. Шагая в сторону своих покоев, я думал о том, что теперь будет. По всему выходило — кому-то из нас придется отправляться в погоню. Вместо того чтобы заниматься другими важными делами, коих у каждого хватало. И, скорее всего, это буду я.

Вонючее пекло! А ведь мне так не хотелось покидать Айну!

Ну как? Как Лиан мог совершить такую глупость?!

В нашу гостиную, залитую теплым светом свечей, я вошел настолько разъяренным, что Айна, сидевшая в кресле с каким-то рукоделием, уставилась на меня, как на дикого беса, а Шуна даже потянула носом воздух, словно мой запах мог сказать ей о чем-то большем, чем вид.

— Тебе демоны на голову нагадили? — спросила она, пряча тревогу за привычной грубостью. — Или вы нашли эту стриженую соплячку прирезанной в подворотне?

С момента исчезновения маленькой колдуньи прошло много часов. Разумеется, Айна с Шуной уже все знали о случившемся. И прекрасно понимали, что ничего, кроме неприятностей, это происшествие не несет.

— Хуже, — ответил я, усаживаясь на пол рядом с их креслами и делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. — Тут появилась догадка, что Ива сбежала не куда-нибудь, а в Эймурдин.

— О… — только и промолвила Шуна. А Айна дернулась, как от удара, и посмотрела на меня с отчаянием.

— Только не говори, что вы туда поедете, — тихо сказала она.

Я не хотел смотреть ей в глаза, но заставил себя сделать это.

— Боюсь, придется.

— Глупости! — фыркнула Шуна. — Оставили бы в покое эту маленькую бесовку. На кой она вам сдалась со своими змеями в голове? От нее все равно никакого проку! Вот и пусть катится подальше!

Ох, как бы мне хотелось согласиться… но от Ивы зависело будущее ее брата.

А впрочем…

Ведь теперь, когда ее нет рядом, она уж точно не сможет помешать нам с Лианом докопаться до самого донышка его недуга, еще раз попробовать вернуть мальчишке его Силу.

Так зачем медлить?

«Ли!»

Ответная тишина показалась мне пронзительно звонкой.

«Лиан!»

Да твою ж налево! Ну ладно девчонка, но этот! С чего ему в голову взбрело ехать куда-то одному?

— Что случилось? — Айна первой разглядела досаду и тревогу в моем лице. — Фарр?

— Лиан тоже решил, что Иву надо догнать. — Я не видел смысла скрывать правду. — Он уже покинул дворец.

— Да ты шутишь, белогривый! — Шуна тут же взметнулась со своего места, чуть не бросилась на меня с кулаками. Но, замахнувшись, лишь вцепилась в отвороты моей рубахи, дернула к себе и уставилась в лицо с яростью и отчаянием. — Как он мог удрать, ничего мне не сказав?!

— Он не удрал. — Я осторожно положил ладони на ее судорожно стиснутые пальцы и легонько сжал их, направляя через прикосновение успокоительный поток тепла. — Не волнуйся, Шуна. Конечно же, он не удрал. Лиан просто решил, что сумеет найти ее по горячим следам. Успеет перехватить прежде, чем девочка уйдет достаточно далеко, чтобы потеряться.

— Да зачем она ему?! Зачем она вообще вам всем? Пусть бы шла своей дорогой, маленькая дрянь!

— Шуна… тише. Ива — всего лишь ребенок. Несчастный, одинокий и напуганный. — Я лгал, но знал, что так надо. — Лиан решил, что сможет помочь ей. Что он за нее в ответе. И я понимаю его. Он хорошо помнит, как ему самому жилось в ее возрасте.

— Но если он не найдет ее сейчас?! Этот безголовый сын ослицы потащится за ней до самых развалин? До этого вашего клятого замка, где ему сгинуть — как чихнуть?!

— Ну все, успокойся… — Я обнял ее, укрыв прозрачным облаком тишины. — Тебе же нельзя волноваться, глупая. Не надо. Нигде он не сгинет. И воротится назад прежде, чем ты успеешь придумать ему достойное прозвище за эту выходку. Я думаю, у него и правда есть шансы ее найти. Едва ли она ушла далеко.

Айна отложила в сторону рукоделие.

— Фарр, — промолвила она, — если уж Патрик не смог найти девочку, с чего Лиан взял, что у него получится?

Говорить правду я не хотел, лгать снова тоже, поэтому пожал плечами и усмехнулся.

— Это же Лиан. Если ему что в голову вошло, так то и кувалдой не выбить. Забыла?

Говоря это, я продолжал легонько гладить Шуну по спине, с облегчением ощущая, как постепенно разжимаются ее пальцы, выравнивается дыхание и проясняется сознание, затянутое мороком страха.

— Ты вернешь его? — глухо спросила она.

— Он сам вернется. Я только напомню ему, почему уезжать одному и без предупреждения — это плохая идея.

— Поедешь за ним?

— Ну вот еще. Хватит и одного парня с горячей головой.

— Но как тогда…

— Да как обычно. — Я улыбнулся Шуне и усадил ее обратно в кресло. — Просто приснюсь. Завтра утром ты будешь знать, где он и когда его ждать назад.

Лиан вернулся спустя пять дней. Один, разумеется (почему-то я в этом почти не сомневался). Был он злой, расстроенный и готовый выслушать воз упреков от всех и каждого. Но ни я, ни дядя Пат не сочли нужным добавить хоть слово сверх того, что он уже знал из своих снов. Зачем? Ему и так хватило.

Зато Шуна не поскупилась на гневные тирады: яростный звон ее голоса оказался слышен далеко за пределами покоев моего братца. Я, конечно, искренне его пожалел, но вообще-то было бы очень наивно ждать иного от этой женщины. Шуна высказала ему все, что только могла… и в выражениях она не стеснялась, припомнив не только те ругательства, которые знают в Закатном Крае, но и витиеватую брань Феррестре, а также емкие и хлесткие слова из степей. Эта буря окончательно отгремела лишь далеко за полночь, когда даже самые неугомонные обитатели дворца уже разошлись по своим постелям, так что увидеться с Лианом я сумел только с утра.

«Выжил?» — спросил я его за завтраком, пока Шуна с невинным видом намазывала на кусок хлеба густой паштет из индюшатины, а Айна раздумывала, хочет ли она вообще что-то есть или нет.

«Ну… почти…» — Улыбочка у Лиана при этом была, откровенно говоря, кривоватая.

«С такой женщиной тебе лучше не рисковать лишний раз, братец». — Я тоже усмехнулся, глядя на его невыспавшуюся физиономию.

«Вот уж да».

«Хорошо, что понял. Надеюсь, одного раза хватит».

— Когда займешься мальчишкой? — спросил я уже вслух.

За то время, пока Лиан шлялся по дорогам и бездорожью, я успел изложить ему свои мысли относительно того, как изменились шансы Вереска после бегства сестры.

— После завтрака. Чего ж тянуть.

— Если подождешь, пока окончится прием в тронном зале, я пойду с тобой.

— Что за прием? — удивился Лиан.

— Да так… Вереница жаждущих королевской мудрости и правосудия. Мои обычные наследные дела. Теперь, когда дядя Пат счел, что хватит с нас занятий, отец немедленно переложил на меня часть своих обязанностей.

— Это сложно?

— Чаще скучно. Он всегда был рад спихнуть на меня разговоры со священниками, лордами и обиженными представителями народа.

— Хах! — Шуна отложила в сторону тонкую вилку, с которой неплохо научилась управляться за то время, что провела во дворце. — Белогривый, ты в другой раз меня позови на помощь, если тебя святоши одолеют! У меня хорошо получается с ними толковать!

Айна звонко рассмеялась, едва не уронив при этом свой кубок со свежим вишневым соком.

— Не сомневаюсь. — Я тоже улыбнулся. — Но по закону эти дела могут вести только представители королевской династии. Так что извини, но тебе придется довольствоваться местом зрителя.

— Я подожду тебя, — сказал Лиан, который единственным из всех сохранил серьезное выражение лица. — В таких делах спешка ни к чему доброму не приведет.

Конец ознакомительного фрагмента.