Девочка из шестидесятых

Елена Викторовна Тершукова

Аленка – девочка, детство которой проходило в шестидесятых годах прошлого века. Что ее волновало, в какие игры она играла, как путешествовала – обо всем в этой книге.

Что такое «стыдно»

Аленка сидела на качелях. Эти качели совсем новые, они даже еще пахнут деревом. У них все новое — и дом, и соседи. А недавно, весной, все эти соседи устроили веселое дело — субботник. Все — и дети, и взрослые — утром вышли во двор и стали наводить красоту: кто дорожки делал, кто клумбы с цветами, кто стол с лавочками. И еще всякие кусты и деревья посадили. Деревца совсем маленькие, ростом меньше папы, и тоненькие такие! Аленка даже расстроилась, что они какие-то ненастоящие, но папа сказал, что это пока, а потом они вырастут и станут большими. Аленка тоже сажала вместе со всеми детьми: они делали важное дело — помогали держать деревца и следили, чтобы стояли ровно. А потом все вместе и за дом перебрались: все столбы с веревками для мокрого белья переставили поближе к окнам, а на их месте сделали целый детский городок: теперь тут и песочница, и домик для игр, и бревно для лазания, и грибок от дождя, и лесенка, чтобы лазать! А самое главное — качели. Да не обычные, как везде, а большие. И доска толстая и такая широкая, что можно сразу вдвоем сидеть. Первыми качались мама с Тониной тетей Галей. Они так сильно раскачивались, что Аленка даже испугалась, что они перевернутся. А они только хохочут да еще больше раскачиваются! А когда накачались, сказали, что проверили, качели крепкие, и что детям теперь можно качаться. И правда, крепкие: к ним во двор теперь не только дети с других домов приходят покачаться, а даже взрослые! Аленка сама видела: они как-то раз вечером шли из гостей, а на качелях совсем взрослые тетенька с дяденькой качаются. Правда, им, наверное, тесно было, потому что тетенька у дяденьки на коленках сидела.

Хорошо, что ребята из других домов приходят — когда народу много, играть всегда веселее. Особенно в «Ниточку-иголочку» или в «Белки-собаки». Вот только сегодня совсем никого нет, хоть и выходной. Наверное, Аленка слишком рано вышла, все еще спят или завтракают. Она посмотрела на окна. На первом этаже — Надя и Вера, но они совсем большие: Надя в седьмом классе, а Вера — вообще в восьмом. И с ними во дворе никогда не гуляют. Рядом — Маруся и Оля. Оля тоже уже большая, да и они на выходные всегда в деревню уезжают, к бабушке. Над ними — окна главной Аленкиной подружки — Тони. Но на них еще шторы задвинуты, значит, пока спят.

Аленка рассердилась: вот Тоня-засоня! Хоть бы уже вставала, да выходила гулять!

Рядом с Тониными — окна Капы. Она опять болеет. Теперь у нее ветрянка. У них даже на двери квартиры объявление висит: «КАРАНТИН по ветрянке»! И слово «карантин» — большими красными буквами. Мама сказала, что «карантин» — это значит, никому нельзя в гости к Капе ходить, и Капе тоже на улицу нельзя.

А с той стороны дома Аленке окон не видно. Да она и так все знает: внизу — их окна, а в остальных квартирах дети совсем маленькие.

Ну и ладно! Аленка решила пока играть одна. Она открыла свою сумочку. Ой! Как же она забыла! Ведь у нее есть очень интересная игра! Вчера вечером она раскрашивала книжку-раскраску про Теремок, и случайно опрокинула на нее целый стакан грязной воды. Книжка тут же намокла, краски потекли… Аленка даже заплакала, так ей жалко стало книжку. Ей всегда казалось: когда она раскрашивает, картинки в книжках радуются, что стали теперь такими цветными и красивыми. А тут…

Но мама всех спасла. Сначала она просушила книжку у печки. Но страницы стали неровными, картинки все равно были некрасивыми. Тогда мама взяла ножницы, всех зверюшек вырезала и сама раскрасила карандашами. И получились как бумажные куклы, только лучше — можно играть в «Теремок»!

Аленка достала фигурки. Так! Сумочка будет Теремком. Первая идет Мышка. — Тук, тук! Кто в Теремочке живет!

Игра уже была на середине, когда к качелям подошла девочка с соседнего двора, Галя. Она раньше уже приходила в их двор.

— Ты чего одна? — спросила Галя.

— Да нет еще никого. Капа болеет, Маруся уехала, а Тонька спит, наверное, — пожала плечами Аленка.

— А что это у тебя? — заинтересовалась фигурками Галя.

— Это мне мама зверей сделала, можно играть.

— А давай вместе?

— Давай!

Девочки решили поиграть в Теремок почти по-взаправдашнему — в домике. Потом пошли качаться.

Когда усаживались, Галя недовольно поерзала:

— Тесно! Ты что такая толстая?

Аленка от неожиданности даже рот открыла.

— Я? Толстая? Ты что?!

— Конечно, толстая! Вон, даже не влезаем вдвоем! — подтвердила Галя.

— Я не толстая! Вот Капа — толстая, а я нет! — возмутилась Аленка. — Она подняла глаза и вдруг увидела, что Тонино окно уже отрыто, а сама Тома стоит в окне. Видно, она собиралась крикнуть Аленке, что выходит.

— Тоня! Правда, я не толстая? Вот Капка — толстая! — закричала Алена. Крикнула, и тут же увидела в соседнем окне тетю Липу — Капину маму. Та ничего не сказала, только укоризненно покачала головой.

Аленкиным ушам почему-то стало жарко, и глазам тоже. Она тряхнула головой:

— Ну вот, видишь, Тоня кивнула! Значит, никакая я не толстая! А ты не хочешь качаться, тогда уходи! Я с Тоней буду! А ты вообще не с нашего дома!

— А качель общая, а не твоя!

— И никакая не общая, а нашего дома! Это мой папа сделал, и другие наши папы тоже! А не твой!

— Ну и уйду! И сиди тут сама! А зимой на нашу горку не приходи! — рассердилась Галя. Она показала Аленке язык и убежала.

Почти сразу пришла Тоня. Аленка играла в Теремок, качалась на качелях, делала ведерком колобашки из песка… Она делала вид, что ей весело и интересно, но все время вспоминала, как тетя Липа качала головой, и ушам снова становилось жарко. И внутри, возле горла, как будто что-то все время царапало.

Наконец, мама позвала обедать. И любимый борщ со сметаной показался Аленке совсем невкусным…

— Леночка, ты не заболела ли? — встревожилась мама. — Борщ не ешь… — Она положила на Аленкин лоб ладошку. — Вроде, температуры нет…

— Да, мам, я, наверное, заболела. У меня вот тут царапает, — показала Аленка. — И ушам жарко.

— Ушам жарко? — удивился папа. — Ну-ка, выкладывай, что натворила?

Аленка рассказала про Галю, как она сказала, что на качелях тесно, потому что Аленка толстая, как Аленка кричала Тоне про Капу, а тетя Липа качала головой, как она прогнала Галю… Она выговорилась, и ей стало легче, даже царапать перестало. А вот папа с мамой смотрели на нее как-то непонятно.

— Это называется «стыдно», — сказал папа. — Ты сама понимаешь, что плохо поступила: и про Капу плохо сказала, и девочку прогнала.

— Я же не врала! Капка по правде толстая, и качель по правде наша! — возмутилась Аленка. — Ты ее делал, и другие папы с нашего дома!

— Да, делали мы, но для всех. Чтобы все могли приходить, понимаешь? Не у всех такие дворы есть, и папы не у всех могут сделать. А качаться-то всем хочется!

— А ты что, жадиной хочешь быть? — спросила мама.

— Нетушки, я не жадина! — Аленка даже обиделась. — Я всегда игрушками делюсь, и конфетами! И даже карандашами в садике!

— Я знаю, делишься, — успокоила ее мама. — Ну, и с качелью так же — делись, не жадничай.

— Да я и не жадничаю. Просто Галя сказала, что я толстая… — протянула Аленка.

— И ты решила ее прогнать. Повредничать, в общем, — усмехнулась мама.

Аленкиным ушам опять стало жарко.

— А что же теперь?

— Да ничего. Просто сходи в Галин двор и позови ее к нам. Скажи, что наш двор для всех.

— А Капа? Она же правда толстая?

— Ну и что? Все люди разные. Есть толстые, есть худые, есть маленького роста, есть высокие. А дразниться и смеяться нельзя.

— Я же не дразнилась и не смеялась…

— А перед тетей Липой все равно стыдно? — подхватила мама. — Ладно, я с тетей Липой поговорю. Но это первый и последний раз. Больше так не делай!

— Не буду! — весело пообещала Аленка. Она схватила ложку и стала есть свой любимый вкусный-вкусный борщ.