Сказка о ворчливой речке

Елена Геннадьевна Гребенькова

У речки Незнамки капризный и вредный характер. И этот самый характер толкает её навстречу невероятным приключениям. За время долгого путешествия речка совершит немало глупостей, но в минуты опасности проявит лучшие свои качества: храбрость и доброту.

Глава IV, в которой речка спасается бегством

Следующие два дня речка скользила по синей глади с ловкостью моторной лодки. Хотя море оставалось спокойным, а небо безоблачным, она быстро утомилась и уже мечтала об очередном привале. Блики от яркого солнца слепили ей глаза, а держать их постоянно закрытыми было смертельно скучно. Ещё больше Незнамку угнетало отсутствие берегов. Огромная масса воды стелилась до горизонта: будто поглотила всю планету. Незнамка затосковала по деревенским пейзажам, которые прежде казались ей такими унылыми. Теперь она старательно и кропотливо выманивала их из памяти.

Вот зелёный луг с белыми, жёлтыми и голубыми пятнами цветов. Запахи, что приносит оттуда ветер, не сравнятся с лучшими французскими духами. А звуки! Удивительно, как маленькие птички так громко щебечут. Их песенки всегда приятны слуху. Они словно обволакивают сердце в мягкий пух и делают его нежнее. Как бы Незнамка хотела сейчас услышать трель соловья или чириканье синички. Уловить хотя бы одну привычную нотку: пусть даже кваканье лягушки или писк комара…

Но вместо этого тишину пронзил победоносный возглас Урагана:

— Вот и добрались до Северного моря!

— Как же так! — не поверила Незнамка собственным ушам. — Мы же должны были приплыть в Атлантический океан! — и расплакалась, как плачут дети, которым обещают аттракционы, а ведут к зубному врачу.

— Я предупреждал, что наше путешествие будет нелёгким. Попасть из Балтики в Атлантический океан можно только через Северное море, — затараторил Ураган. Он сильно нервничал, потому что очень боялся женских истерик и слёз. — Не волнуйся, скоро мы снова двинемся в путь. А пока я всего на пару часов оставлю тебя одну.

К обиде, что с головой захлестнула Незнамку, теперь прибавился страх. Чтобы её успокоить, ветер тут же пояснил:

— Я буду на скалах ближайшего острова. Там я немного посплю, ведь я уже два дня не смыкал глаз. А ты пока осмотри окрестности. Северное море омывает берега Англии, Норвегии, Бельгии, Голландии, Германии и многих других живописнейших стран. Тебе не придётся скучать!

***

Незнамка утёрла слёзы и решила поискать берег или на худой конец остров, ведь она так соскучилась по суше. Правда, задача эта оказалась непростой. Густой туман завладел морем, и речка погрузилась в непроницаемую дымку. Для Незнамки туман был не в новинку. В деревне она часто просыпалась словно под большой накрахмаленной простыней.

«Да что ж это за безобразие! — тут же начинала причитать она. — Опять ничего не видно! Какое вероломство — нападать на спящих!» Но вскоре туман рассеивался, и речка втайне жалела об этом. На самом деле она любила туман. В нём было очень удобно мечтать. Воображать на своих берегах большую пристань, к которой швартуются остроносые яхты. А противное карканье ворон выдавать за крики галантных чаек…

Но морской туман был совсем другим: холодным, тяжёлым, липким, и в нём Незнамке мерещились одни кошмары. Полчаса она брела в неизвестном направлении, борясь со страхом, пока не увидела настоящее чудовище! Его очертания проступили на белом фоне безобразной кляксой.

Вместо того чтобы повернуть обратно, Незнамка остановилась, словно заворожённая. Прищуривая глаза, она пыталась навести резкость и рассмотреть призрак. Как смогла разглядеть речка, у него было пять или шесть тонких лап и прямая длиннющая шея. Больше всего Незнамку впечатлил размер чудища. Она много слышала об огромных кашалотах, китах и акулах, но этот гигант затмевал их всех. Плыли облака, шумно дышало море, а он стоял неподвижным монолитом. Его многотонное брюхо зависло над водой, как бунгало на сваях. Он опирался на воду словно на твердь. Ни волны, ни ветер были ему нипочём.

Туман стал понемногу рассеиваться, и Незнамка окончательно убедилась, что чудовище никакой не мираж. Так же ясно она поняла, что борьба с ним — абсолютное безумие и даже удачное бегство в случае обнаружения очень сомнительно. Пока страшилище, как казалось речке, дремало, она пустилась наутёк. Незнамка торопилась отыскать Ураган и попросить у него защиты. На её удачу, вдали завиднелась скала, формой напоминавшая плавник акулы. Незнамка что было мочи рванула туда.

Один лишь вопрос беспокоил её всю дорогу: отчего утёс такой белый, словно весь покрыт снегом, ведь сейчас не зима? И только приблизившись к обрывистому берегу вплотную, Незнамка получила ответ. Всю скалу, от самой вершины до подножия, мокрого от волн, облепили птицы с белым как снег оперением. Лишь кончики их крыльев предательски чернели, будто их окунули во флакон с тушью.

— Милые птицы, — поторопилась задобрить незнакомцев речка, — не останавливался ли на вашем утёсе ветер?

— Нет, не видали, — почти хором ответили они. — Мы и сами ждём восходящих потоков, чтобы взлететь повыше и нырнуть поглубже.

Последняя фраза удивила речку, и она рассудила вслух:

— Из всех пернатых, что ныряют, я знаю только уток.

Такое сравнение вызвало в колонии целый шквал негодования. Тысячи глаз со злобой впились в Незнамку. У всех птиц они были мутно-голубыми с ярко-синей окантовкой, отчего их взгляд казался безумным. И крик они подняли точно как сумасшедшие!

— Утки — это ошибка природы! — гоготали одни.

— Толком ни летать, ни нырять не умеют! — смеялись во весь клюв другие.

Большая жирная птаха с чуть пожелтевшими перьями протиснулась на своих перепончатых лапах к самому краю утёса и прохрипела прямо над головой речки:

— Вот нас, северных олушей, господь не обделил. Мы птицы голубой крови! Парим в воздухе часами и ныряем на глубину пятнадцать метров!

Видимо, чтобы продемонстрировать свои умения, толстушка расправила длинные крылья, поднялась высоко над скалой и, сложившись зонтиком, с огромной скоростью спикировала вниз. Незнамка даже похолодела от страха: ей показалось, что эта безумная олуша непременно разобьётся! Но она, к радости и удивлению речки, виртуозно, почти под прямым углом вошла в воду и уже там окончательно потрясла воображение Незнамки.

Галсами она проскользила на глубину восемь метров, где настигла нерасторопную сельдь. С добычей в клюве олуша рванула в обратном направлении, помогая себе полусложенными крыльями и мощными ногами. Её обтекаемое тело формой напоминало истребитель, а сама операция — военное учение. Когда олуша вынырнула на поверхность, искрясь на солнце мокрым оперением, Незнамка не могла отвести от неё восторженных глаз. «И как я прежде водилась с этими неуклюжими утками! — промелькнуло в её голове. — Стыдно кому сказать, что мы были друзьями!»

***

Туман окончательно рассеялся, воздух стал прозрачным, и снова обнажилась бескрайность моря. А вместе с ней на горизонте засияла в солнечных лучах гигантская шея проклятого чудовища. И о ужас, из его пасти вырывался огонь!

— Так это дракон! — запаниковала Незнамка. — И он, конечно, умеет летать!

От страха её голос надломился.

— Спрячьте меня за свой утёс! — прохрипела она с мольбой, обращаясь к колонии олушей.

— О ком ты? Кого ты так испугалась? — коверкая слова, поинтересовалась уже знакомая Незнамке птица. Пойманная рыба всё ещё билась в её серо-голубом клюве и мешала говорить. И вдруг, не дожидаясь ответа, олуша принялась не то смеяться, не то кашлять. Она обхватила крыльями живот и, содрогаясь от новых приступов, с трудом процедила сквозь слёзы: «У-ми-ра-ю! У-ми-ра-ю!»

«Подавилась!» — ужаснулась Незнамка, ведь в запрокинутом клюве несчастной торчал чёрный хвост селёдки. Речка уже хотела позвать на помощь других птиц, но услышала новую и всё в корне меняющую реплику: «Умираю, умираю от смеха!» Незнамке потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить эти слова.

Тем временем олуша практически успокоилась, и только её раскрасневшиеся и влажные глаза говорили о пережитом приступе смеха. А селёдку она благополучно проглотила, даже не поперхнувшись.

— Давно я так не смеялась, — наконец вымолвила птица. — Ты приняла за дракона буровую платформу. Она стояла здесь, у берегов Шотландии, ещё до моего рождения. Эта штука извлекает из морского дна нефть, которую отправляют на сушу по путепроводу. Он как раз лежит под тобой.

До Незнамки наконец дошёл смыл этих объяснений, и теперь уже она покатилась со смеху — да так, что даже разыкалась. Чуть успокоившись, речка опустила глаза и через толщу воды увидела слабый силуэт безобразной стальной трубы.

— В том, что это чудовище, меня окончательно убедил огонь на вышке, — попыталась оправдаться Незнамка.

— Это так называемый попутный газ, — с интонацией учителя пояснила олуша. — Он тоже добывается из земли, но его сразу сжигают, иначе случится большой взрыв. Моя бабушка рассказывала, что однажды видела на похожей платформе пожар, и это было ужасное зрелище!

— Вот это да! — невольно восхитилась Незнамка.

Подстёгнутая интересом к своему рассказу, олуша важно продолжила:

— А я лично была свидетелем крушения танкера. Недалеко отсюда он сел на мель, и сотни тонн нефти вылились в море! Тогда погибло много моих друзей. Они перепачкались в этой чёрной вязкой жиже и не смогли взлететь…

Очередной смешок буквально застрял в горле Незнамки. Её весёлое настроение сменилось состоянием искренней печали. А вот олуши явно не хотелось грустить. Поняв, что её собеседница теперь на совсем другой волне и начнёт сейчас размышлять на тему загрязнения окружающей среды, олуша взмыла в небо, даже не попрощавшись. Она направилась к утёсу и ещё на подлёте закричала другим птицам: «Вы сейчас умрёте от смеха! Та, что обозвала нас утками, приняла нефтяную платформу за дракона!»

Конец ознакомительного фрагмента.