Крест Шарлотты

Елена Дорош, 2022

Звонок сестры нарушил привычный ход жизни Лиги Белкиной. Инта живет в Латвии, от нее ушел муж, и она просит сестру приехать. Лига надеется, что ее отсутствие будет недолгим, но в Межотне с ней начинают происходить странные и пугающие вещи. По Межотненскому дворцу, в который пришлось устроиться на работу, бродит привидение почтенной старой дамы, сестру попытались отравить, да и ее саму чуть не убили. Люди, живущие в поселке, то ли что-то скрывают, то ли вообще не те, за кого себя выдают. Тут еще неожиданные чувства нахлынули, и вовсе не к оставленному в Питере мужу… Елена Дорош пишет для тех, кто не впадает в уныние, не боится испытаний и ждет от жизни только хорошее. Ее книги – не просто детективы. Они не только о любви. Каждая открывает увлекательную, порой малоизвестную сторону человеческого бытия.

Шаги в сторону

С дороги она позвонила Абрамсону и велела забрать ее у метро. Мишка жил недалеко, у площади Восстания, поэтому приехал довольно быстро. Опустив стекло, он высунул из машины кудлатую голову и помахал рукой:

— Я тут! Прыгай!

Она села рядом. Мишка потянулся и чмокнул в щеку. Веселые семитские глаза блестели. Что-то не похож он на страдальца. Хотя вон синяк на щеке и царапина за ухом.

— Ты чего, как лягушка препарированная? — спросил Мишка, вглядевшись в ее лицо.

Она отвернулась, и он сразу догадался:

— С Тонечкой своей поругалась?

Лига обозлилась:

— Прекрати его так называть!

— Да его все так называют!

— Ну и что! А ты не называй!

— Ну хорошо, — примирительно сказал Мишка, разворачиваясь на кольце, — скажи тогда, куда мы едем и что нам дадут.

— Мы едем за помощью к папиному другу, и, надеюсь, нам ничего не дадут. Ни срок, ни просто по башке, — пытаясь успокоиться, ответила Лига.

— Уверена, что смогут помочь?

— Мне — нет, тебе — да.

— Так, значит, поссорилась все-таки. Из-за меня?

— Нет.

— Вот только не надо мне врать! Я тебя, гусыня перепончатая, знаю наизусть, как клятву пионера!

Лига перестала шмыгать носом и посмотрела на него удивленно:

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему перепончатая?

Мишка фыркнул и наморщил рыхлый еврейский нос.

— Ты что, не в курсе? У гусей на лапах перепонки. Ну, чтобы в воде плавать.

— И как это связано со мной? — продолжала допытываться она.

— Да никак, черт! Чего ты привязалась? Лучше скажи, где тут припарковаться можно?

Лига посмотрела в окно. Быстро они приехали.

— Встану, где придется, — не дождавшись ее ответа, решил Абрамсон и зарулил на стоянку с табличкой «Только для служебных машин».

Они вылезли каждый со своей стороны и задрали головы, оглядывая здание.

— Вот что у нас умеют, так это народ дурить. Посмотришь на этот милый особнячок и представишь себе литературный салон или музей какого-нибудь дворянского быта. Зайдешь, не подумав, а тебя цап-царап! Не успел по сторонам оглядеться, а тебе уже дело сшили.

Лига молча кивнула и пошла к двери. Мишка посмотрел на унылую спину и покачал головой. Бедная Белка! Все-то на тебе ездят, как на гужевой лошади! Или правильно — на тягловой? Латышская упряжная, вот она кто. Существует в единственном экземпляре. Тонечка, хомяк мелкотравчатый, совсем ее заездил, а теперь еще и он сам, лось сохатый, сел подруге на шею со своими проблемами и попылил! Мишка потряс головой и, забежав вперед, открыл перед Лигой тяжелую дверь.

Они дошли до проходной и оттуда позвонили Звягинцеву. Пока им выписывали пропуска, Лига все катала свои невеселые мысли. Как она сможет уехать теперь, когда отношения с Антоном ужасно испорчены? Она же с ума сойдет в этой Межотне!

— Проходите, — сказал дежурный, нажимая кнопку.

Они поднялись на третий этаж и по гулкому коридору добрались до кабинета полковника Звягинцева.

Анатолий Иванович сидел за столом и разговаривал сразу по двум телефонам.

— Да, да, конечно, все понятно, хорошо, нет, так не пойдет, ничего не понял, как так, не удалось? — говорил он, поворачивая губы то в одну, то в другую сторону.

Увидев оробевших молодых людей, он кивнул им, показав глазами на стулья у стола, и, продолжая вертеть губами, проговорил еще минут пять. Потом положил обе трубки и сразу взял третью:

— Зайди ко мне, Костя.

Через секунду в кабинете появился молодой мужчина в форме и вытянулся перед Звягинцевым во фрунт.

— Не проверяющие, не бойся. Это как раз потерпевшие.

Мужчина сразу расслабился, вопросительно посмотрел на полковника и сел.

— Давай послушаем, что у них за проблемы, и постараемся помочь.

Слушали внимательно. Молодой, которого им так и не представили, что-то пару раз черкнул на маленьком листочке бумаги, который вынул из кармана. Выслушав до конца, он снова вопросительно взглянул на начальника и слегка пожал плечами.

Лига решила, что сейчас им откажут, и взяла Мишку за локоть.

— Ну что ж, — сказал Анатолий Иванович.

Молодой неторопливо убрал бумажку в карман.

— Все понятно, как дважды два. Дело это не совсем по нашему профилю и не нашего масштаба, но мы вам, Михаил, поможем.

Зазвонил телефон. Полковник Звягинцев поднял трубку и приложил ее к уху.

— Капитан Мальцев этим займется немедленно, потому как проблема не терпит отлагательств. Правильно я понял? — спросил он, слушая, что говорят по телефону.

Они кивнули, как китайские болванчики.

— А мне что делать? — решился спросить Абрамсон, незаметно вытирая о штаны вспотевшие руки.

— А вам лучше отправиться домой и пару дней побыть там. Никуда не ходить, никому не звонить.

— А как я узнаю, что… ну…

— Мы вам сообщим, — неожиданно низким бархатным голосом сказал не произнесший до этого ни слова капитан Мальцев.

Мишка и Лига посмотрели на него, словно только что увидели. Звягинцев прищурился и взглядом отпустил капитана. Тот молча поднялся и вышел. Интересный народ работает в Следственном комитете! Как говорится, больше дела, меньше слов!

— Лига, дочка, прости, что сейчас нет времени с тобой как следует пообщаться.

— Я понимаю, дядя Толя.

— Мы сделаем так. Будем на связи. Скоро мне в отпуск. Созвонимся и договоримся встретиться. Буду рад поговорить без спешки. Лады?

Лига кивнула и улыбнулась. Звягинцев ответил такой же мягкой улыбкой.

— Ну а если что, набирай меня немедленно. В любое время суток. Поняла?

— Поняла, дядя Толя. Спасибо вам за все.

— Спасибо скажешь, когда я тебя рыбой копченой угощу и сто грамм налью. Или ты не пьешь по малолетству?

— Да какому малолетству! Мне тридцать уже!

— Я и говорю — по малолетству! Ну ладно, ребята, идите. У меня Поверка на носу, надо перышки почистить.

Они вывалились из подъезда и быстро юркнули в Мишкину машину. Велено же: никуда не ходить.

— Ну, что скажешь? — спросила Лига, пытаясь пристегнуться.

— Крутяк! — восхищенно произнес Мишка, заводя машину. — Пришел, увидел, решил! Вот как работать надо! Не то что мы!

— Тебе Звягинцев понравился?

— Мне кажется, эта категория тут не годится. Понравился, не понравился — для девушек. Тут как-то по-другому.

Мишка почесал живописно спутанные кудри и повернул на Невский.

— Как по-другому?

Лига все дергала ремень.

— Слушай, хватит беситься! — не выдержал Мишка. — Пристегнись уже!

Она послушно защелкнула ремень и, насупившись, отвернулась.

— Ну вот, теперь еще обижаться будет, сурикат общипанный!

Разозлившись, Абрамсон крутанул руль так, что ее мотануло в сторону. Она ухватилась за ручку двери, но промолчала.

— Короче, твой полковник меня впечатлил, но сейчас не об этом! Меня раздражает, что ты бесишься из-за своего мужа!

— Я не бешусь!

— Бесишься!

— Нет!

— Коза непарнокопытная!

— Сам дурак!

— Все равно не умеешь обзываться, поэтому лучше все расскажи старшему товарищу! Он позволит тебе обрыдать свою новую жилетку!

Лига еще немного помолчала, а потом наконец сдалась.

— Антон на меня злится, и я не знаю, как смогу уехать. Боюсь, что испорчу отношения с ним. А не поеду — совесть замучает. Я нужна Инте.

Они перескочили через Обводный канал и помчались в сторону Пулкова, а Лига даже не заметила.

— Мы с сестрой вдвоем остались, сам знаешь. Помочь ей некому. Но как оставить Антона? Все-таки он для меня самое главное в жизни…

— Да, выбор эпохальный, ничего не скажешь!

Мишка саркастически хмыкнул:

— Но ты же не навсегда уезжаешь, а на несколько недель. Отпуск на месяц взяла? Ну вот! За месяц твой муженек соскучится, оголодает, завалится грязным бельем и, поверь, встретит тебя с распростертыми объятиями.

— Я в Межотне вся издергаюсь.

— Да ладно! А где, кстати, эта Межотня находится? Далеко от Риги?

— Семьдесят километров, по-моему.

— А народу там сколько?

— Человек триста или чуть больше.

— Безлюдье, короче. Ну а что там вообще есть?

— Дворец восемнадцатого века, а в нем отель.

— Да ты чё? Отель? А кому надо в нем селиться?

— Там места красивые. Исторические. Антон говорил, связаны с Бироном. Или с Павлом Первым. Не помню.

— А как насчет любви к русским?

— О! Все местные, как один, русофобы! Это Инта уже заметила, хотя живет всего месяц.

Мишка с деланым испугом растопырил глаза:

— А тебя, случайно, не съедят? Ты же к ним из России припрешься.

— А я никому не скажу. Буду сидеть тихо, как мышка.

— Не сомневаюсь. Да уж… Безлюдье, безделье и скука смертная.

— Примерно так. Правда, есть двое племянников. Бандиты еще те! Буду с ними возиться, пока Инта ищет работу, ну и… утешать ее.

— Я, конечно, с ней не часто встречался, но ты всегда говорила, что она у тебя вся такая деловая и боевая!

— Так и есть. Всегда была сильной и самостоятельной, в отличие от меня. Но предательство мужа… Даже не знаю… Может, все произошло слишком неожиданно и ей просто нужно прийти в себя. Устроится на работу, и жизнь наладится.

— А что она в этом захолустье делает?

— Там у нас полдома от тетки осталось. От мужа она съехала, так что это был единственный вариант. Я вообще ее к себе звала, у нас квартира большая, но она сказала, что, пока там не закончит, никуда не поедет.

— Развод?

— Пока не знаю. Главное, ее поддержать и успокоить.

— Белка-утешительница, одним словом. Перспектива… Главное, постарайся поскорее вернуться.

— Сама хочу, но… Как получится, одним словом. А куда мы, кстати, едем?

— Да решил покатать тебя, а то ты какая-то смурная и колючая.

— Как ежик задрипанный? — поинтересовалась она.

— Хуже. Как дикобраз длиннохвостый!

— Они что, самые злобные?

— Самые глупые. Все их обижают и используют. Особенно мужья.

— Миш, ну хватит уже меня третировать. Я и так сама не своя.

— Да ладно, прости. И, кстати, спасибо за помощь. Как это у тебя получается? Когда дело касается других, ты горы свернешь, а если речь о тебе, просто инфузория-туфелька!

— Не люблю обижать людей. Ссориться и качать права — тоже.

— Да это всем известно! Поэтому на тебе ездят все кому не лень, включая меня, грешного. И за это прошу меня простить.

— Мишка, я для тебя… ты знаешь.

— Знаю, конечно, потому и не могу удержаться, чтобы не попользоваться твоей евангельской добротой! Обещай, что вернешься на факультет при первой возможности, трясогузка моя перелетная!

— В этом можешь не сомневаться.

— Только не говори, что все дело в Тонечке!

— И в тебе тоже, мой настойчивый друг.

— Тогда, может, заедем в паб на Садовой?

— Мишка, ты дурак? Тебе же Звягинцев велел из дома носа не показывать!

— Ой, точно! Забыл!

Мишка мотнул кудрями.

— Тогда куда?

Лига длинно вздохнула:

— Домой, Мишка, домой. Мне же собираться надо. Послезавтра вылетаю в Ригу.

— Проводить?

— Мишка!

— Ой, опять косякнул! — пискнул Абрамсон. — Ну ладно. Все равно муж твой попрется провожать!

Вот в этом Лига как раз не была уверена. Она вообще не надеялась, что Антон ждет ее возвращения.

Обычно после ссор он уезжал к родителям в Купчино и отсиживался там до тех пор, пока изнемогшая от чувства вины и раскаявшаяся жена не приходила к нему на работу, чтобы уговорить вернуться. Через час или два он давал себя уломать и возвращался в лоно семьи победителем. Сценарий ни разу не менялся.

Мысль о том, что муж оставил ее одну перед отъездом, просто прибивала ее к земле. А если она не успеет с ним объясниться? Вернется ли он тогда вообще? Антон такой чувствительный и гордый! Он ни за что не придет мириться сам! Что ей тогда делать? Как жить?

— Белка, ты — тюлень бесхребетный! Вот честное слово! Да твой Антон — просто заласканный и обнаглевший абьюзер!

Неужели она говорила вслух? Вообще с ума сошла?

— Мишка, ну прошу тебя, не надо. Не хватало еще с тобой поругаться. Я просто люблю мужа и хочу жить с ним. Это тебе понятно?

Она вдруг заплакала по-детски горько и громко. Мишка срочно свернул к тротуару, затормозил и остановился. Веселые кудри жалостливо повисли над сразу ставшими очень виноватыми карими глазами.

— Ну прости меня, барана безрогого, слышишь? Ну, Белка! Ну чего ты ревешь белугой болотной! Я не хотел! Я просто тупой овцебык! А ты — белочка пушистая! Ласточка весенняя! Козочка горная! Ну… как еще? Лисичка-сестричка, зайка-поскакайка, мышка-норушка, лягушка-квакушка!

Лига всхлипнула и хмыкнула сквозь слезы. На Мишку сердиться невозможно.

— Ну, вот видишь! Реветь не надо!

Вынув из упаковки влажную салфетку, он вытер Лиге щеки и нос.

— Высморкайся.

Она послушно высморкалась. Мишка тронулся с места.

— Хочешь, я буду звонить тебе каждый день? Если все будет плохо, сам прилечу и эвакуирую тебя из этого латышского Крыжопля.

— Звони, — согласилась Лига, и ей почему-то стало легче.

Мишка довез ее до дома и, в сотый раз выслушав наказ никуда не ходить и никому не звонить, отбыл к себе.

Лига поднялась на четвертый этаж и открыла дверь квартиры. Прислушалась — тихо. Страшась, что сбылись ее худшие предположения, она сбросила туфли и побежала по квартире. Так и есть — никого. Трясущимися руками она достала сотовый и набрала номер мужа. Телефон был отключен. Она позвонила еще раз пять, прежде чем поверила в то, что Антон обиделся окончательно и бесповоротно.

Ну и что теперь будет? Она села и тихонечко завыла.

Утро застало ее спящей на кресле в неудобной позе. Ноги затекли, скрюченное тело ныло, рука, на которой лежала голова, вообще онемела и перестала слушаться. Лига кое-как выпрямилась и сразу вспомнила все! Антон ее бросил! Обиделся и ушел! Мобильник она по-прежнему сжимала в руке. Вдруг муж на связи! Телефон отозвался женским голосом, сообщившим, что абонент временно недоступен. Временно. В этом слове теплилась надежда. Весь день, собирая чемодан и заодно наводя порядок в квартире, она звонила мужу. Безрезультатно.

Вечером, не выдержав телефонного молчания, уже было собралась ехать в Купчино.

И не поехала.

Поставила доверху набитый вещами чемодан у двери, пошла в спальню и легла спать. Завтра утром ей надо уезжать. Надо.