Красная Тапочка

Елена Евгеньевна Тимохина, 2023

Курьер доставки Тапочка попадает в центр странных событий и становится героиней вполне реальной истории про Красную Шапочку, где она встречает Волка, Охотника и Фермера. Она живет в доме, бывшим кинофабрикой, где до сих пор сохраняются тайники его владельца, чье состояние осело на счетах за рубежом. В череде несчастных случаев гибнут люди из ближайшего окружения владельца имения, который идет на все, чтобы сохранить свою тайну.

Красная Тапочка

Криминальная мелодрама

Старое здание кажется необитаемым. Ключ поворачивается в замке, входная дверь распахивается, и открывается коридор, похожий на лаз в пещеру, он ведёт в тёмную комнату. Надо отдернуть шторы. Солнечные лучи пронзают мрак оставленного жилища — в панике удирают пылинки, но их подхватывает ветер и уносит в подвал, где гудят десятки вентиляторов. Оттуда выходит человек, его шаги заглушены гулом, и это позволяет ему бесшумно передвигаться.

Со стен осыпается штукатурка, паркет по составу ближе к газону, а потолок — к небу. Сумрачный страж передвигается медленно, поскальзываясь на заплесневелых досках. Здесь небезопасно даже для чудовища, а он ещё не потерял человеческий облик. Мужчина замирает, прислушивается. Он у себя в логове, где-то в глубине которого спит дева.

Чтобы найти её, надо пройти лабиринт, коридоры темны, комнаты зияют пустыми проёмами, станины дверей прогнили. Внимательный взгляд находит незакреплённый электрический провод, а вот и выключатель. Миг — и дом озаряется светом, лампочки в сто ватт разгоняют тьму.

На ложе — женщина, которая и во сне в напряжена, возле её руки — острый камень. С пола содран паркет, под ним вырыта яма — не иначе, её рук дело. Работа утомила узницу, и она задремала.

Темный властелин приближается неслышной поступью, но сквозь сон пленница чувствует колебание земли и вздрагивает от каждого его шага. Кто он, охотник, явившийся её спасти, или зверь, готовый её растерзать?

Распахнулись голубые глаза, сон ушел, укрепление рассыпалось, и больше некуда ускользнуть. Остается одно — кричать что есть силы. Стены вздрагивают от её вопля, девушка кричит до тех пор, пока окончательно не просыпается.

В ночной тьме, озаряемой светом от электронных часов, она внятно произносит стишок: «Ничего не больно, курица довольна». По правилам игры, эти слова обозначали грань, за которую нельзя преступать — после них любая ссора заканчивалась, драка стихала. Так было в детстве.

Тревожное пробуждение отгоняет сумрачную тень, девушка спасена. Она может вернуться туда, откуда её забрал сон. В высокий, почти до неба, лес и к тихой речке, вдоль которой проложена звериная тропа. Она шла по следам чудовища, всякий раз оно уходило во тьму, но преследовательница была расчётлива и упорна.

Её цель — человек. Случайные встречи вызывали интерес, будоражили воображение, охотница вздрагивала от шагов, которые научилась различать среди других. Он охотился на людей, а она шла за ним. Два охотника, две жертвы пересекались в людных местах, но никто не знал об их тайной охоте.

Сейчас ей предстояло последняя встреча, там все и решится. Его указания подробны, она не заблудится и прибудет на место в тот самый миг, когда её ждут. Дорога темна. Дремучий лес заканчивается просекой, на поляне у реки растут голубые люпины. Скоро она достигнет места!

Сердце охотницы трепещет, она замерла, не в силах подавить дрожь, потом успокаивается, возбуждение улеглось. Можно открыть глаза.

Пробудись, Красная Тапочка. Небесно-синие цветы тебе приснились.

Остапия вскакивает по звонку будильника, она у себя в съемной комнате Томилино; без обуви, в одних носках, она пробегает по холодному коридору, минуя комнату, где обитают монстры. Из неё несет звериным духом.

За спиной взвывает чудовище.

Хлопает входная дверь.

На лестнице девушка надевает форменную куртку, нахлобучивает красную бейсболку с логотипом.

На улице шум, это соседка выбрасывала с балкона её вещи. Когда Тапочка сбежала по лестнице вниз, собирать было нечего: все разорвано или разбито. Входная дверь оказалась заперта изнутри. Ступай на все четыре стороны.

Она и шагает. В кармане у неё шокер, на запястье — шагомер, в руке — острый камень. Термосумку она пристраивает на лавке остановки общественного транспорта. Стены автобуса вздрагивают от ударов дождя, в стеклах несутся тени.

Глава 1.

С добрым утром!

Нота «до» слышится в гудке пожарной машины, когда она мчится с включенным сигналом. Не потому ли и курьеры доставки использовали тот же звук, чтобы предупреждать прохожих? Где курьер? У него срочная доставка.

Сразу следом за пожарной машиной несется на велосипеде курьера с красной сумкой — в красной куртке и бейсболке он похож на пожарного.

«Мы появляемся вовремя».

Нота «до».

Другого ответа нет.

Курьеры доставки вездесущи и неприхотливы: короткие пути им интереснее, чем трасса, калитки — предпочтительней ворот, а служебным входом они пользуются чаще, чем парадным.

Тропа ведёт через парк с тополями, снизу облепленными снегом, из него кто-то создал волчью морду. Девушка останавливается, рассматривает страшную маску. Молодая особа хороша собой — длинные русые волосы, свободно раскинутые по плечам, на голове — красная шапочка. Губы розовые, но всегда плотно сжатые. Сейчас она говорит себе: «Попробуем вплавь». Её джинсы по щиколотку в грязи, ботинки намокли.

Перед этим она делает селфи на фоне снежного зверя. Девушка и волк.

— Я ничего не боюсь!

Когда Тапочка идет через парк, она повторяет эти слова.

Она уходит из дома до завтрака. С вечера зарядила термосом кофе и сварила два яйца — это её пища до вечера. Она плохо выспалась из-за собаки, беспокоившей её ночью, и кофе должен её взбодрить. Попить кофе и помечтать.

У Тапочки была надежда, маленькая, припасена на крайний случай. Она познакомилась с Колей Завьяловым и виделась с ним ежедневно. Стоит ему позвонить, и он приедет и все уладит. К сожалению, Коля недоступен. Ладно, она справится сама.

Остапия Белякова — самостоятельная девушка, хотя и не может сказать, что именно это подразумевает. Деньги? Разве они делали кого-нибудь счастливым? Хорошая работа? Тапочке она нравилась. Ей было по душе помогать людям, нуждающимся в её услугах. Вероятно, все дело в характере, который недостаточно твёрд.

Что значит, иметь твёрдый характер?

Через семь остановок, выходя из метро, она продолжала думать о своем.

«У меня твёрдый характер».

Дорога ведёт к торговой точке, где установлены постаматы «Редбокс» — красные шкафы с ячейками, курьеры носят тот же цвет — на бейсболках, куртках и сумках-холодильниках.

Крепкие, выносливые курьеры мчатся на пределе возможного: «Редбокс» — в любое время, в любую погоду. Посланцы в красном каждый день облетают город. В их власти ускорять и замедлять время. Вечерняя доставка — в полдень, обеды — после шести вечера. Курьеры равнодушны к упрёкам, они способны сохранять спокойствие в любой ситуации.

Остапия Белякова работает на полном графике. Она переходила на свободный режим, когда училась в автошколе и сдавала на права. Так что сейчас она курьер с правами и опытом работы. Доставляет заказы из фабрике-кухни по Москве и Подмосковью, разносит пиццу и суши. Машины у неё пока нет. Характер хороший — она аккуратная и доброжелательна. Друзья зовут её Красная Тапочка.

Работа начинается, когда ей на телефон падает заявка на доставки пиццы в Щёлково. В общем чате курьеров идут строки комментариев.

«Коля, ты где?» — вызывает диспетчер.

«Занят».

«Кто берёт Щёлково?»

«Я. У меня там тир, стреляю по воскресеньям».

Заказ ушёл.

«Коля, возьми трубку. Суши для нотариусов на Двинской. Тебя ждут. Клиент любит, когда у них постоянный курьер».

Завьялов это знает и набивает себе цену. Он — ценный работник. О таком поклоннике мечтает каждая девушка-курьер. Ему 27 лет, и он отличается от москвичей — при внешней привлекательности в их спокойствии больше безразличия, веселость и вовсе отсутствует. А Коля напоминает ангела — красивого, спокойного и весёлого. До него Тапочке так же далеко, как и до неба.

Новое сообщение возвращает её на землю. Ещё один заказ.

Этот город постоянно ест.

Этот город никогда не спит.

Благодаря чему и развиваются сервисы экспресс-доставки продуктов питания и товаров для дома.

Голос диспетчера Мами́ны: «Тапочка, ты здесь?» — «В Москве. Иду с электрички».

Руководитель диспетчерской службы у них, как мать родная курьерам, всех знает, всех любит и приглядывает за молоденькими. Тапочке всего 17 лет и уже полгода работает в службе доставки «Редбокс».

Ах, опоздала! Двинскую забрали, но работы и без того хватает, только успевай!

На этой ярмарке жизни молодая девушка сама по себе.

«Тапочка? Ты где?» — «Пока ехала из Пушкино, последняя электричка в Томилино уже ушла. Можно с тобой посидеть, Мами́на?» — «Сиди, детка. Ужинать будешь? — «У меня обед в холодильнике. За день так и не собралась поесть».

В холодильнике пусто. Не первый облом провинциалочки в Москве: кто-то спёр её еду. Мами́на готовит блины на воде, в составе мука в/с и растительное масла. Тапочка присматривается к столичному житью и гуглит цены: жить можно, но неизвестно на что.

Новеньких курьеров сразу узнаешь по любопытству. Им все в диковинку. Они тусуются возле метро «Красные ворота», на площади, где выступают уличные музыканты. Там, где контора «Редбокс».

Вы там не были? Предпочитаете делать заказ по телефону. Некоторые все же заходят. В приемной офиса их встречает женщина в красной жилетке, это Мами́на. Невысокая брюнетка со стройной, худощавой фигурой, выглядит хронически усталой, её единственное украшение — вьющиеся волосы, убранные в аккуратную причёску. Серые глаза, достаточно крупные для её миниатюрного лица. Осознанный взгляд выражает сдержанность, а манеры — воспитание. Она из хорошей грузинской семьи, всё школьные годы провела за книжками и тетрадями. За плечами вуз, много мест работы. Сейчас она пьёт чай из кружки, на которой фотография девушки в красной шапочке, подарок от коллег на день рождения. Клиент, в кресле напротив, предпочитает кофе.

«Заказ в Щёлково», — появляется в рассылке. — «Где именно?» — уточняют курьеры. «Стрелковый клуб в лесной зоне». — «Туда только добираться полдня». — «Доберешься, Коля».

У Мами́ны тёмные брови, густые, с лёгким изломом. Одно мгновение, и курьер пасует перед ней. Она всегда добивается желаемого.

— Клуб, где тренируются биатлонисты? — спрашивает Семирядский, который наблюдает за работой диспетчера и пьёт латте.

Мами́на отводит глаза от компьютера, заказы сыплются один за другим. Занимается с клиентом ей некогда.

— Вы, кажется, упоминали Колшево, — уточняет она.

Глаза удивительно-изменчивого цвета: когда она рассеянно выслушивает отчёт курьера, они сияют ровным светом, а вот они становятся холодно-стальными — и не дай вам бог испытать на себе её гнев.

— Боюсь, ничем не могу вам помочь, Андрей Георгиевич. В Колшево я посылать людей не намерена. А теперь. Извините, я занята.

И лучше бы постороннему не отвлекать её от работы, если только дело у него действительно не срочное и не требует личного участия менеджера.

Новый звонок на линии. «Слушаю вас, Светлана Геннадьевна. Ваш заказ в работе». Пять минут истекли, менеджер вежливо прощается с гостем и готова переключиться на следующего.

— Позвольте мне самому поговорить с курьером, — клиент настаивает.

Семирядский по профессии следователь, ему около сорока, он перфекционист, а потому не женат. Этот визит в контору не первый. Он работает в учреждении неподалеку и предпочитает приходить в офис, чтобы делать заказы лично.

— Конечно! — Безмятежное лицо Мами́ны в его присутствии алеет, а на губах проскальзывает понимающая улыбка.

Ей хорошо известно, какой особой он интересуется. Его глаза рыщут, нет ли поблизости бойкой девчушки, которая однажды доставила ему в отдел роллы «Калифорния». Всё, что ему известно, её фамилия Белякова. Однако курьеры не имеют привычки проводить время в диспетчерской, это и пытается втолковать клиенту менеджер. Пока не уговаривает его оставить для Тапочки записку с просьбой позвонить.

После его ухода записка отправляется в урну. Нет, не хочет Мами́на, чтобы следователь знакомился с её любимицей. Пусть этот зануда оказывает внимание какой-нибудь другой красавице.

Тапочка — лучшая её подруга. Вроде бы ничем не отличается от столичных цыпочек, зарегистрирована на сайтах знакомств, хотя и утверждает, что симпатии парней служат ей скорее темой исследования. Школу она закончила без троек. Учиться любила, дружить умела. Мальчишек предпочитала подружкам, со всеми поддерживала товарищеские отношения, никого не обижала.

На уме у девушки всё то же, что и у других провинциалок: хочет остаться в Москве, поступить в институт, для чего нужны деньги и жилье. Ей 17 лет, в этом году она закончила образование. При случае выпускница откроет сумочку, чтобы показать свой аттестат, но при этом закрывает пальцем оценки, не желая хвастать пятерками. И без того видно, что она способная.

Большой город приходится Тапочке по душе. Жизнь кажется шумной, но немного скучной. Люди спешат, избегают смотреть в глаза при общении, и трудно найти родственную душу.

А Семирядский всё ходит и ходит в офис, не зная, как подступиться к курьеру в красной шапочке. Мами́на настороже: не нравится ей этот поклонник, и дело тут не только в его педантизме или излишнем любопытстве, просто речь идет о её подруге, которую ждёт блестящее будущее. Дайте ей только время освоиться в городе.

Не получив ответа на свою записку, докучливый поклонник перестаёт расспрашивать о предмете своего интереса, а потом и вовсе забывает девушку: у следователя много дел.

У самой Тапочки тоже забот хватает. Требуется подменить Колю, а потом дать отчёт о поездке.

«Привет, подружка. Как прошла доставка в Щёлково?» — «Ты знаешь, я не опаздываю, Мами́на». — «Биатлонистов видела?» — «Да». — «Кто-нибудь понравился?» — «Так, один тип. Звать Валера. В майке поло лакост с крокодилом, который висел на одной ниточке. Спрашиваю, чего он не постирает майку. И знаешь, что ответил? А то крокодил оторвется! Такие там кадры».

А сейчас Тапочка насквозь промокла и устала, потому что из Щёлкова путь неблизкий, и до метро она идёт пешком, из-за сильного снегопада транспорт стоит в пробках. Для девушки-курьера это просто беда. Как она мечтала о маленьком автомобиле смарт, на котором можно разъезжать по городу. Но смарты тоже стоят в пробках.

Времени в обрез, только напиться чаю с плюшкой. Из Щёлково девушка-курьер вернулась поздно, так что, считай, за день ничего не заработала. По лицу Тапочки было видно, что поездка ей понравилась.

— Там спортсмены тренируются, было интересно посмотреть.

— Не влюбилась ли ты, часом, Тапочка? — спрашивает Мами́на.

— Неправда!

Тапочка никогда не говорит неправду.

И все на её слова о парнишке, у которого с тенниски свисает на одной ниточки крокодил, следовало бы обратить внимание, но у Мами́на и без этого дел хватает, только успевай отвечать на звонки.

Не очень годится такая погода для кросса. Но отменять уже поздно. Тапочка столько тренировалась, но есть велосипедисты и покруче его. Сегодня Коля Завьялов, он уверенно ведет гонку. Проезжая мимо следственного управления, он поднимает голову и провожает взглядом человека с газетой. Его фамилия Парфенович, они однажды беседовали.

Парфенович стоял у окна, развернув газету и делая вид, что читает. Он предпочитал «Коммерсант» и ведомственные издания. Сейчас он наблюдал за соревнованиями, которые проходили на улице перед управлением. Велосипедисты заняли полосу, все они носили опознавательные цвета своих сервисов. Лидировали красные — служба «Редбокса», сказал он Семирядскому, хотя тот и сам ориентировался в сервисах доставки. «Редбокс» обслуживало их управление.

— У тебя там есть знакомые? На твоем месте, я бы их завербовал. Представляешь, какие возможности могут открыться.

На старой работе он, вероятно, считался ассом вербовки. Ему было трудно отвыкать от старых привычек.

— Об этом не может быть и речи, — ответил Семирядский. — У прокуратуры другие задачи.

Зная Парфеновича, он мог предположить, что предположение было высказано не случайно. О своем плане он всегда говорил так, словно его осенило только что. Но это не так. Он всегда все хорошо продумывает. И никогда не говорит просто так. Значит, сейчас он вводил коллегу в курс дела.

Парфенович делал попытку сдвинуть дело Голикова с мертвой точки. Они потеряли его в Сочи, и с тех пор от него не поступало вестей. Версии, которые они строили, не были подкреплены доказательствами.

Внизу было многолюдно и шумно. Потом курьеры пошли цепочкой по улице. Состязания продолжались.

Семирядский выглядывает из окна четвёртого этажа, у него наготове телефон с секундомером. Парфенович устроился рядом на подоконнике.

— Начали? — спросил Андрей Георгиевич.

— Пока разминка, — коллега уже вошел во вкус. — Опаздываешь!

— Узнал с запозданием. Кикладзе так и не позвонила.

— Свидетели — они такие. Взяли моду то драпать за границу, то попадать под машину.

— Еще один несчастный случай?

— Для меня загадка, как у них это получается.

Андрей Георгиевич занял свое кресло, отсюда хорошо видно, что происходит. Стенка за ним занята почетными грамотами, как образами — Семирядский считался лучшим следователем в управлении.

Он наблюдает, как курьеры разминаются перед соревнованиями. А вот и его знакомая появляется. Не стоит её окликать, коллеги его не поймут. Во-первых, он работает следователем в следственном комитете, во-вторых, у него вызван свидетель по убийству, а в-третьих… В-третьих, он собирается жениться.

Он выпил кофе и выкурил сигарету. Фигурка пересекала финишную черту — возможно, та самая, кто приносил им в контору обеды.

Он встал с места и унес грязную чашку в туалет. Он всегда сам мыл за собой посуду. Привычка брать отпечатки пальцев с посуды отпечаталась в памяти.

Выйдет ли что из этого, он не знал.

Надо приручить ее к себе, чтобы она не боялась. Лучше — влюбить в себя. Это вызовет у нее доверие к тебе.

Было хорошо или плохо это предложение, он не знал.

— Я женюсь в пятницу. Вы получили приглашение на свадьбу, — ответил Семирядский.

— Дурачок, я же не толкаю тебя к ней в постель. Это обычная оперативная разработка. Знаешь, что? Давай-ка выпьем за победу!

Было ему хорошо или плохо, Семирядский не помнил. Что пил — тоже.

Шаря в тумбочке в поисках сигарет, Парфенович рассказывает о женщине, которую ограбил муж и поместил в психбольницу. Найдя у себя в ящике снотворное, карандаши и засохший бутерброд, он, наконец, добирается до конца истории, соль которой заключается в том, что фамилия потерпевшей Подлюк.

— Разве не смешно?! — удивляется он и выходит в коридор покурить.

Семирядский рассеянно отвечает. Он смотрит, как номер первый выходит на старт, и смотрит на секундомер. С высоты четвертого этажа ему виден двор, где проходят испытания. Сейчас он представляет себя спортивным судьей и засекает время. Результатом он доволен, курьеры работают на все сто процентов и укладываются в срок.

Из других окон тоже наблюдали, некоторые заключали ставки. Охрана недоумевала. Еще не было случая, чтобы перед управлением проходили состязания. Впрочем, все происходило мирно. Велосипедисты держались группой, некоторые отделялись, чтобы проехаться на одном колесе, но теряя равновесие, возвращались в исходное положение и присоединялись к остальным.

Потом поступает распоряжение гонки прекратить. За велосипедисткой устремляется полицейский из патруля, который вызывает подкрепление. Не стоило курьерам устраивать состязания вблизи режимного предприятия. Девушка, совсем молоденькая, отрывается от преследователя.

— А она ничего, красивая. — Свидетель заглядывает следователю через плечо.

— Не могу сказать. Я видел её со спины. Зря они это затеяли.

— И что?

— Сейчас её догонит полицейский и велит уезжать.

— А она?

— Скажет, что тут много поворотов, очень интересный маршрут.

— Никогда бы не подумал.

— Я тоже. А ведь хожу каждый день.

— И какой рекорд?

— Три минуты — если на велосипеде. Десять — если бегом.

Семирядский усмехается. Ему нравится, когда жизнь бьет ключом. Пусть тренируются.

— Одну минуту, мне надо ответить, — и он выходит в коридор, чтобы поговорить по телефону.

Мами́на звонит, чтобы узнать результат расследования. Опомнилась, голубка, что она свидетель преступления.

— Сами видите, что Завьялов не успевал с доставкой. Он никак не мог уложиться в нужное время и убить.

— Если только он не лучший.

Коля Завьялов лидирует в гонке. Семирядский усмехается: здорово он придумал со следственным экспериментом. Мог Завьялов убить, но зачем это ему понадобилось?

Стук в дверь, на пороге свидетель, вызванный на допрос.

— У меня повестка.

— Ага, садитесь. Одну минуту. Давай, Тапочка! — оба следователя болеют за Белякову.

Наконец, дошла очередь до свидетеля.

— Здравствуйте, Виталий Леонидович. Вы утверждаете, что приходитесь сыном Голикову?

— У меня другое отчество, я рождён вне брака. Он не хотел дать мне свою фамилию, так что я Кудряшов. Но это не меняет факта, что Голиков мой отец.

Вот только Виталий не похож на тех, кто как все. Ещё ни один человек не являлся на допрос к следователю с гитарой.

— Могли бы оставить у дежурного. Зачем она вам?

— Электричка до Москвы истощила мои финансы, товарищ майор юстиции. После допроса пойду к метро и посмотрю, хорошо ли подают в столице уличным музыкантам. Как вы говорите, имя той девушки?

Её называют лапочкой, а она себя — Тапочкой, потому что имя у неё казацкое — Остапия. Дали в честь деда Остапа.

— Хочешь кофе, Тапочка?

— С удовольствием! У вас вкусный кофе, правда, Коль?

Завьялов недоволен, даже когда он пьет кофе, лицо у него надутое. Может, кофе у него нехорош, или он недоволен Тапочкой. Оказалось, и то и другое.

— Сколько раз я говорил, чтобы не покупали робусту, только арабику, — выговаривает он Мами́не, у которой от такой наглости курьера даже глаза на лоб полезли.

Предъявив свое неудовольствие вместо «спасибо», Коля повернулся, чтобы идти по делам (хотя все знали, что после обеда он заказов не берет), как вдруг Тапочка цепко схватила его за руку.

— А мне ничего не желаешь сказать?

— О чем? Ты неплохо провела время в Щёлково? Продолжай в том же духе, только на меня больше не рассчитывай.

Выдернул руку и был таков.

Ещё недавно на арендованном велосипеде Тапочка катила по трассе, радуясь жизни, но теперь будет передвигаться на своих двоих. Поклялась не садиться на велосипед с тех пор, как на её глазах автомобиль врезался в курьера-велосипедиста Колю Завьялова.

Виноват был вовсе не пострадавший, это Тапочка своими глазами видела. Всё произошло после кросса, когда в «Редбоксе» отмечали Колину победу, резали колбасу и пили вино, а потом решили заказать пиццу. Завьялов на ходу засмотрелся в телефон, и его сбила легковушка. «Скорую помощь» вызывали четыре раза, но все врачи были тогда на ковиде. И пока Мами́на смазывала спиртом кожу, а Коля-курьер зажмуривал глаза, чтобы не видеть глубокую рану, Тапочка поддевала её концы стальными стежками пирсинговых колец, которых у неё в ушах было, что пыльцы у бабочки. Она смыкала концы раны до тех пор, пока её края стали неразличимы. Хирург, который разбирался с её штопкой, сказал, что сам не справился бы лучше.

— Не повезло Коле, — обронил кто-то.

— Будет знать, как водиться с разной швалью. Я его сто раз предупреждал. — Курьер завёлся и ещё много мог сообщить по этому поводу, но у девушки не было охоты слушать.

Саму красавицу от аварий бог миловал. От опозданий — тоже. Есть, конечно, и проблема, а она — в отсутствии жилья, и это только часть той мешанины, которая составляла её жизнь. Нет привычки у курьера жаловаться клиентами: мне тут нечем платить за квартиру, плез, помоги-помоги. Вот и сегодня времени мало, заказов много, и Тапочка просто не может опоздать.

В центре города вечером горят гирлянды, звучит музыка. Люди радуются, готовятся к новогодним праздникам, и только провинциалочка мечтает о покое. Жуть, сколько на неё навалилось. Уши горят от ветра. К тому же очень хочется есть.

На ужин у неё шаурма.

— Сырную, с мясом?

— Каким? — лукаво переспрашивает девчушка, не может удержаться от шутки.

Продавец, молодой узбек, едва успевает, 19 часов, самый пик работы. Город проглотил обед и готовился к ужину. Этот город никогда не спал и все время ел.

— Ваша шаурма из собак? — смеётся покупательница.

— Зачем так говорите?

— Простите. — Тапочка улыбнулась человеку за прилавком, и он ощутил теплую волну, исходящую от неё.

— Что вы желаете? Шаурму с курицей или свининой? — повторяет узбек.

А сам улыбается так, что только чудом не вывихивает челюсть. Как в такую девушку не влюбиться!

— Две с курицей, — произносит девчушка, и в руки ей шлепается второй сверток лаваша.

Ведь ничего не произошло. Они только делали, что разговаривали, но почему же в её теле поднялся такой жар? И почему, отдавая сдачу, продавец погладил её ладонь. Именно так. А ведь она даже не запомнила его лица.

А пока Тапочка стоит посреди шикарного сугроба на площади и держит в руках роскошную еду. От запаха съестного у неё поднялось настроение. Уровень серотонина зашкаливает. Или это буйствует желудочный сок?

Она заходит в табачный киоск купить пачку сигарет.

— Даже если ты покажешь паспорт, я скажу, что ты мала курить, — ответил ей продавец, который с одного взгляда отделял курящих от некурящих.

— Я для подруги, — тут Тапочка не покривила душой, она выручала Мами́ну, которой за всеми делами не выкроить и пяти минут, чтобы вырваться на улицу. — И вейп с клубничным вкусом — для себя.

— Шапочка у тебя забавная, — говорит табачник.

У неё красная бейсболка, которую носят все курьеры «Редбокса».

— Это шапочка Ганса, друга Макса, который бросает курить.

Сегодня на корпоративе разыгрывали сценку для курильщиков, и курьеру удалось поучаствовать. Девушке досталась роль Ганса, а напарник, изображавший Макса, кроме своих 50 лет, имел толстый живот и банковский счет, но Тапочка ему не завидовала. Она получила всё, что нужно для счастья — две шаурмы и вейп с клубничным ароматом.

— Какая же ты лапочка, — говорит ей на прощание продавец.

И хотя он не предложил ничего конкретного, девушка вздохнула, жаль, что он такой старый. Вокруг неё сомкнулись сугробы, но в центре цвела весна: горячие щеки, ободранные морозом, и сверкающий ряд белейших зубов. Ушки, сдвинутые жесточайшим пирсингом, отливали зеленым цветом неоновой рекламы.

До слуха донеслась мелодия, которую принесло ветром. У метро играл гитарист, осеняя благодатью фальшивую ёлку с ненастоящими игрушками. Снежище набросал ему куч, сквозь которые люди прорывали глубокую колею, но музыканту это денег не прибавляло. Девушка притормозила и встала рядом, молча улыбаясь. Ей не хотелось отключаться от музыки, увлекавшей за собой. Вот и Тапочку захватило рождество.

Она потому и приметила гитариста, что тот грустил один-одинёшенек в толпе. Не сказать, что привлекательный малый, на вид лет тридцать. Смотрит перед собой, а до остальных и дела нет. На девушек не обращает внимания. Тапочка решила, что он сочиняет: выражение лица загадочное, не от мира сего.

Музыкант исполнял песню из репертуара группы «Король и шут», которой все девочки обычно подпевают. Однако сейчас поклонниц не наблюдалось, а песня «Матёрый волк» не вызывала энтузиазма у пожилых граждан, разве что она девчушка пританцовывала и не уходила. Не заметить её было невозможно. Гитарист отметил красную бейсболку и румяные щеки танцорки.

— Я бы ещё прошлась по верхам, — посоветовала Тапочка.

Музыкант кивнул, мол, давай, и певица продолжила. Голос у неё был небольшой, но звучал хорошо.

Пока они вместе играли и пели, Тапочка разглядела нового товарища: хотя и в возрасте мужчина, но юркий, как молодой. Жаль только, что маленького роста.

— Погода такая, что хозяин собаку не выгонит, — замечает она.

— Так то собаку, а я Волк.

Радужка глаза окрашена в болотный цвет. Другой глаз прищурен. Неужели он смеется?

Выглядит музыкант живописно, но не зная его, можно было бы принять его за бомжа — из-за красноватой кожи и неподъемному рюкзаку.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Моё имя известно, — ответил исполнитель.

— И тебя повсеместно беспричинно боятся, — её тянуло смеяться. — Здравствуй, Виталий. Ты матёрый старый волк! И в охоте знаешь толк!

— Мы знакомы?

— Я Тапочка. А твое имя написано на картонке с номером банковской карты. А что ты ещё исполняешь?

— Кое-что из Carla's Dreams. В апреле они дают концерт, хотелось бы сходить, — говорил музыкант, отставив гитару. Музыка продолжала литься из динамика, но его это не смущало. — Не могу понять, почему так мало подают.

Возможно, всё из-за того, что вид его не располагал к доверию: зверский взгляд и встрепанные патлы, словно причесывается пятерней, да и то не каждый день.

— На расчёску, пригладь волосы.

А он в ответ, что его креативный стиль предполагает небрежность, называется кэжуал.

— Очень удобно. Я сам стригусь.

И когда он пересчитал деньги (не густо, но какой-никакой сбор), Тапочка спросила:

— А на что копишь?

Вид у него небедный: холёное лицо, дубленка и сапоги на шнуровке, а в потайном кармашке очень даже приличный айфон. Подобные типы часто сопровождают просьбы о вспомоществовании жалобами на сложное финансовое положение. Но тут другой случай.

— На флейту. Хочу выучить «Одинокого пастуха». Такая вот программа-минимум.

Девушка прекрасно знала, в чём тут дело. Просто «Максу, который бросает курить», нужен «помощник Ганс». И она поняла про себя кое-что. Что она и есть этот самый Ганс.

— Ты настоящий музыкант? — он спрашивает.

— Типа того, училась в музыкальной школе, но бросила.

— Тогда бери инструмент.

— Мой аккордеон в Томилино.

— Тогда пой. Голос у тебя есть.

Исполнив песню, Тапочка села у его ног, устала с непривычки. Он обращался к ней сверху вниз.

— Отчего грустишь?

— По семейным обстоятельствам. Не лезь, ладно? — Она встала.

— Не будем. Скажи вот что. Я тебе не понравился, но ты подошла.

— Я приучаю себя общаться с неприятными людьми. Нарочно испытываю. Поздравляю, ты наблюдательный.

— А то!

— А чем ты ещё занимаешься, когда не стрижешься и не играешь на гитаре? — в свою очередь спрашивает новая знакомая.

— Живу в Колшево у тётки, ремонт делаю. Дом — барахло, весь рассыпается, но главное, чтобы окончательно не развалился. Всякие неожиданности встречаются.

— Хочешь перекусить? — предложила она.

— Было бы здорово. Только уходить не могу, место сразу займут. Знаешь, сколько я тут договаривался, чтобы меня пустили?

Они съели с Волком по шаурме.

— Я бы сейчас покурил, — мечтал гитарист.

Из него выйдет отличный друг, решила девушка. Он ироничен и насмешлив, но без признаков злости, и поэтому его насмешки не обидные, так, весёлая пикировка.

Бог весть, что произошло в ходе химического взаимодействия клубничного пара с куриной шаурмой, но результат вышел вполне благополучный. Может быть, дело в помощнике Гансе, который собирал деньги для Макса, играющего на гитаре.

Тапочка закрыла глаза, представляя, что они слились в поцелуе. Пахнет ёлкой и рождеством. Сейчас музыкант ударит по струнам с новой силой, и люди замрут, не в силах противостоять напору страстей.

Каждый удар по струнам — выстрел в себя. Вот как это звучало!

— Виталь? — окликает новая приятельница.

— Волк, — поправляет он.

Глаза у гитариста опущены, теперь он перебирает струны, словно блуждает в паутине.

— А погулять мы можем? — Тапочке приходится напрашиваться.

— В другой раз. Понимаешь, дела, — отвечает Волк. — Иду к нотариусу.

Этим дело и кончилось. Даже номера телефона у неё не спросил.

Ночевать Тапочка собирается на бульваре. Узкий, вытянутый парк, полный народа. Как на зло, все скамьи заняты. Она озирается по сторонам: кругом четкие силуэты домов-башен, строительные краны и билборды. Затем небо темнеет, и все исчезает.

В парке прибавилось народа, тут собрались бродяги, да и от полночных гуляк много шума и беспокойства. К Тапочке подошел один тип с неясными намерениями. В свете фонарей она его разглядела, вид у него потрепанный.

— Отвали!

— Какого черта?! — хотел спросить бродяга, но вышло что-то вроде «ова чёта». Голос не слушался, язык словно прилип к наждачному нёбу. От того толстяка с разбитым лицом она едва сбежала.

В уме она держала запасной план на случай отхода. Мами́на рассказывала, что раньше работала в банке. «Красивое место, Замоскворечье, сад, а вдоль чугунной решетки живая изгородь. Если присмотреться, найдёшь калитку, она запирается на засов, который легко открыть.

Когда было время, Тапочка сходила посмотреть на тот банк. Небольшой садик, но уютным его не назовешь. Там темно от хвойных деревьев, хотя выглядит богато — голубые ели, кипарисы, туи. Живая ограда разрослась, из-за кустарников не увидишь, кто в саду. Это её устраивало. Главное, не попадаться под камеры. Тапочка приметила одну, в темноте она не светится, видимо, муляж, но Тапочка все равно обошла ее стороной. Она оставалась в тени елей, пока тучи не закрыли небо, потом переместилась на скамью, прилегла и задремала. На морозе не особенно поспишь.

Когда уходила, толкнула калитку, плотно притворила за собой и закрыла изнутри на засов.

А до открытия метро скоро. Можно двигаться на работу. В кармане куртки две сотни — что осталось, когда выскочила из дома. Хватит позавтракать.

На работе Коля делает вид, что не заметил ее звонков на телефоне. На безымянном пальце у него новое кольцо, вид довольный. Ему не до Тапочки. Его снова вызывал следователь, но ничего против Коли у него не было. Кто был за рулем машины, он не знает, и вообще, врагов у него нет. Какие могут быть враги у курьера?

Наблюдая из окна кабинета за зеваками, которых оперативник опрашивал о ДТП, Семирядский видит заснеженные канделябры клёнов и склоняется к мысли, что наезд на курьера «Редбокса» подстроен. Уличные бездельники подтверждают, что легковушка стояла довольно долго у тротуара и резко двинулась с места, словно водитель имел намерение задавить велосипедиста.

Андрея Георгиевича настолько занимает это расследование, что он упускает из виду собственную свадьбу, и скоро выясняется, что он забыл оплатить кольца, которые они выбрали с невестой в магазине. Виною его забывчивости недостаток кислорода в воздухе. Когда начинается снег, приток свежего воздуха усиливается, и следователя осеняет идея: он звонит в Лыткарино и договаривается, что кольца передадут его курьеру.

Они договариваются на завтра.

В диспетчерской — пусто, курьерская служба в разъездах. Это время Семирядский выбрал для беседы с Мами́ной, у которой на разговор уходит обеденное время. Может быть, потому Мами́на такая тонкая, что ей некогда поесть. Впрочем, у нее нет аппетита к еде, это из-за её прошлого, оно повторяется, как аллергия. Поскольку отказать следователю менеджер не может, то просьбу его исполняет.

Уже давно Мами́не не встречались такие навязчивые просители, и, хотя опыта в общении у неё достаточно, и сейчас она готова сорваться.

— Вам требуется определенный курьер?

Тут в последнюю очередь обращают внимание на хорошенькое личико и точеную фигурку, всё определяется профессиональными навыками. Клиент описывает изящную, миниатюрную девушку с русыми волосами. Её фамилия Белякова.

Проблема не в девушке, а в задании — требуется доставить обручальные кольца из Лыткарино и доставить ровно в 16:30 в Савёловский загс. В качестве заказчика — следователь следственного комитета.

Такое задание на завтра.

Сегодня Семирядский сообщает по телефону невесте, что не будет задерживаться по службе. Ему не нужно навещать нотариусов Булут, доверенных лиц потерпевшего Голикова. На время он оставит нотариусов в покое. Подобраться к Голикову он решает через Долгушеву, служившую у него домоправительницей в Колшево. Почему-то ей хозяин доверял. Возможно, считал её честной. Вот и Семирядскому она рассказала все, что знает. Жаль, что этого не так много. Особым умом старушка не отличалась.

Сейчас Долгушева на приёме у нотариусов, отвечает на звонок Семирядского прямо из кабинета Булут.

— А мы еще здесь!

Следователь и гадает, а кто остальные. Чем они заняты — для него тоже загадка.

Из-за снега возникают пробки, и скорость прохождения маршрута замедляется, это следует учитывать. При таком темпе курьер попадет в Лыткарино не скоро, ведь ещё предстоит выбираться из подмосковного Томилина. Однако сейчас Тапочке не до работы, она вдруг выныривает в реальность, и у неё открывается понимание, что «до выселения осталось 6 часов», и участь бомжа уже тикает над ухом. Сегодня она станет бездомной. Землячка, которая ее приютился на время, отказывает в жилье.

— Нет, ну ничего себе. И это называется землячка! — переживает за подругу Мами́на.

Она только что позвонила домой в Грузию узнать, как поживает мама, которая воспитывает её дочь, и тогда они разговаривают тихими голосами, потому что, заслышав голос матери, её восьмилетняя дочь сразу начинала визжать. Вот и вздрагивает Мами́на от малейшего шума.

— Сигареты не забыла? — спросила она у Тапочки и, получив пачку, заканчивает похвалой: — Вот и умница, что заскакиваешь.

— Ну да, могу к тебе и надолго заскочить.

Мами́на морщится. Кому, как не ей знать, что в столице плохо с дешёвым жильем, она сама ютится у дальних родственников, считай повезло. На родню Тапочке рассчитывать не приходится. Вроде квартиру она снимала, исходя из дружеских отношений, но со временем дружба просвистела в ноль, а потом отношения стали отрицательными. Соседка общается через губу, и Тапочка понимает: это в принципе такой жизненный подход, а не к ней лично.

Из плюсов, у неё есть задушевная подруга в Москве, и случится минута-другая свободная, она проведет её с Мами́ной. С первого дня эта женщина взяла её под своё крыло.

— Чаю? — спрашивает она Тапочку.

— Кончился, — хором отвечают девочки-курьеры. — Угощали клиента.

— Есть кофе. Будешь?

— Буду, — соглашается подружка.

Банки из-под кофе все пустые, но есть подарочная коробка, еще невскрытая.

— Угощу тебя японским чаем.

— Я больше люблю краснодарский. Мы дома такой пьем.

Провинциалочка скучает по родине. Она домашняя девушка и работящая, трудится с 14-ти лет и с тех пор — на доставке.

… — А что за история у тебя произошла в станице? — за чаем можно пооткровенничать.

— Да так, было дело. У нас там бандитская семья живёт, повздорили с моими. У родителей большой дом, отец сам построил. Вот соседи его начали выживать, уговаривали дом продать, а давали копейки. Иначе ничего не получишь. Денег им жаль, а дом хочется. Короче, затравили стариков собаками. Дома никого не оставалась, старшие разъехались, а я на работу ушла. Когда вернулась, нашла тела. Тех овчарок разрубила топором, а бандитов сдала в полицию, да толку что. У соседей везде кумовья, так что их на следующий день выпустили, мол не доказана причастность. Собаки сбежали с привязи, вот и всё объяснение. Собак я уничтожила, инцидент решён. А мне пригрозили, что возбудят иск и засудят за причинение ущерба, потому что кавказские овчарки дорогие. Вот и пришлось уехать.

— Соболезную, — говорит Мами́на.

— Родителей жалко, слов нет. А собак я люблю, но тут либо я, либо они.

— А у меня дочка в Грузии, живет у мамы.

Стена за рабочим местом менеджера пестрит детскими творениями. Мами́на относится к рисункам дочери слишком серьезно: ищет в них волшебную формулу, которая поможет вылечить её дочку.

— Прости, я плачу. Лаура опять нервничала.

Она больше не хочет показывать её врачам, которые подозревают нехороший диагноз, а это приговор на всю жизнь. Больше никаких обследований. Просто Лаура — нервный ребенок, и с ней трудно найти общий язык. Она тихая, объясняет Мами́на. Бабушка жалуется, что девочка с ней не разговаривает. На вопросы отвечает кивками, просьбы выполняет. И вот еще: она много рисует.

И тогда Тапочка спрашивает, нельзя ли ей на те рисунки взглянуть.

Мами́на не отвечает и смотрит куда-то в сторону, напряженно раздумывая, а потом отвечает, отчего же нельзя. Лаура ей эти рисунки присылает, вот только что делать с ними, Мами́на не представляет. Странные они очень.

И она показывает Тапочке рисунки — с деланным безразличием, будто ей самой все равно. Потому что, сразу видно, устала она очень от этих фигурок, они ранят ей сердце, а почему, Мами́на не понимает. Вот, к примеру, этот.

Тапочка сначала решила, что это секретные указания. Фантазией Лаура не обижена, даже совсем наоборот, энергия бьёт из неё ключом. Тапочка видит человека, голова которого не умещалась на листе, так что шею пришлось согнуть. Так, со свернутой шеей он и существовал.

А ведь это я, подумалось Тапочке. Пытаюсь приспособиться.

— Ну, ничего. Организм молодой, поправится. — Про себя она решала или про Лауру? И вот вопрос, почему вместо пальцев — крюки?

Мами́на вздрагивает, нервы у неё никуда не годятся, хотя она всего на десять лет старше Тапочки. В её черных волосах появилась седина, которую она подкрашивает. И ещё она часто взлохмачивала челку, забирая её в горсть, когда нервничает. А нервничает она всегда.

У неё должность диспетчера, но она занимается всем — и заказами, и персоналом — просто чудо, что всё успевает.

Сама Мами́на живет у дальних родственников с ребенком, девочкой шести лет. Сейчас у той ветрянка. Тапочка посмотрела в онлайн энциклопедии: «Высококонтагиозное вирусное заболевание с воздушно-капельным путём передачи. Шанс подхватить болезнь высок». Девушка не боится ветрянки, вот только её смущает фраза про «лихорадочное состояние и папуловезикулезную сыпь», хоть и с доброкачественным течением. «Контагиозность ветряной оспы — 99 % — заболевает каждый, ранее не встречавшийся с вирусом». Счастье, что Мами́на переболела в детстве, а вот Тапочка — нет. Инкубационный период продолжается до 21 дня. Столько времени без работы курьер не может себе позволить.

— Ладно. Там видно будет. Может, продержусь в Томилино, не выгонят. — Очень не хочется девушке принимать поспешное решение.

— Помочь с деньгами? — спрашивает Мами́на.

— Нет. С этим все в порядке. Я вообще мало трачу.

У молодой особы есть планы. Сначала она думала скопить денег на аренду квартиры, а теперь склоняется к мысли удачно выйти замуж. Лучше всего знакомиться на свадьбе, там полно неженатых мужчин. Поэтому она ухватилась за заказ с обручальными кольцами.

— Я приличных парней ищу, — честно отвечает Тапочка, которая в свободное время прокручивает в телефоне ленту с приложения знакомств.

— И как?

— Пока никак. В поиске.

Подходит время обеда, и заказы сыплются, как из собаки блохи. Один заказ Мами́на направляет Тапочки. Доставка из музыкального магазина в следственный комитет — и тотчас сообщение падает Тапочке на телефон.

— Твой Дюша. Заодно договоришься с ним насчёт колец, — советует подруга.

У неё острый взгляд и не менее острый язык — хотя клиенты похожи один на другого, она каждому находит запоминающееся прозвище. Нерешительный Андрей Георгиевич — это Дюша. К нему и направляется курьер Белякова.

Девушка рывком распахивает входную дверь следственного управления. Перед ней вахтер, с которым Тапочка здоровается. За два месяца ежедневного обслуживания она всё про всех знает. Клиент получил сообщение о доставке, но не торопится выходить, и посланница терпеливо ждёт у входа.

Семирядский стоял в метре от проходной и смотрел на девочку с флейтой в футляре. Он все никак не мог подойти к ней, не мог решить, нужна ли ему эта девочка и эта флейта, тешил свою плоть и дух. Хотя, флейта, наверное, потребуется. Музыка являлась свидетелем, единственной ошибкой, которую допустил пустившийся в бега коммерсант Голиков. Этот человек не имел слабостей, но говорили, что он играл на аккордеоне.

А вот насчет девочки Андрей Георгиевич был не уверен.

Тапочка его приметила сразу — он румян и темноволос, довольно высокий и худой, даже привлекательный, но не форсировала события, терпеливо ждала, пока дело дойдёт до неё. С мужчинами всегда так: когда они что-то обдумывают, то не замечают ничего вокруг себя. Проходя через вертушку, Дюша продолжал разговаривать по телефону. Видать, дело неотложное.

«Послушай внимательно: Голиков не мог появиться там случайно, пойми. Я бы ещё пошарил в том направлении. Соблюдай со старухой вежливость. Узнай, что у неё на уме, чем живёт, о чём мечтает. Через неделю мы это будем знать точно, но нам надо сейчас».

Девушка с большим интересом следит за разговором и так увлеклась, что её подстерегают за подслушиванием. Андрей Георгиевич Семирядский усмехнулся, он закончил с телефоном и говорит ей:

— Прибыла? Вот и чудненько. — С этими словами он требовательно протягивает ладонь, в которую Тапочка вкладывает бланк-заказа.

Он расписывается и только потом получает свой пакет.

Со следователем Дюшей Тапочка была страшно застенчивой и не то, что не разговаривала, но даже избегала смотреть в его сторону. Вести беседу с ней было настоящей пыткой, бледная, потная и дрожащая, она всё роняла из рук, поэтому Дюша сначала взял у неё пакет, расписался в получении и только потом приступал к расспросам — ему нравилось дразнить девчушку.

— Что-то тебя давно не было, Остапия? Уезжала?

— Нет, просто заказов много.

— Работа нравится?

— Не жалуюсь.

И хотя в следственном управлении Тапочка встречала дружеский прием, это её не радовало. Она улавливала тайные знаки симпатии, отчего робела ещё больше.

Непринужденная беседа о её жизни (а Дюша являлся мастером по выспрашиваниям) выливалась в смешную историю, и оказывалось, что девушка переживала не зря. Она сердилась на себя, но ничего не могла поделать. Убедившись окончательно, что Дюша ей нравится, она начала его избегать, и с тех пор он получал доставку от других курьеров, хотя в заказе указывал «курьера Белякову». И хотя ничего не мешало ей взяться за выгодный заказ, она предпочитала уступить его другим девушкам, а потом не без удовольствия слушала потом их истории про Дюшу, или официально — Андрея Георгиевича.

–Уф. Я думал что-то случилось, — и следователь Семирядский выдыхает с облегчением.

В следственном управлении Тапочке неуютно, вот она и стоит набычившись. Если разговоры следователя такие непростые, то каков же он в жизни? Или ничего? Только притворяется серьёзным?

— Ты ведь курьер, да? Съездишь в Лыткарино? У нас регистрация брака в 16:30, а я кольца дома забыл. Сейчас адрес тебе сброшу. Говори номер.

Но не пишет, а только смотрит на неё и глаз отвести не может.

Он даже не представлял, как эта красавица огорчилась, когда он сказал про бракосочетание. Однако ломаться не стала, обещала съездить. Ведь это её работа.

Вот только как она доберется до Лыткарино в час пик?

Вот Тапочка представляет, как в половине первого она на электросамокате въезжает в район. Время поджимает, счёт идет на минуты. Нет, не пойдёт.

Если автобусом? Вряд ли. Большие интервалы. Такси? Слишком дорого.

Даже в экстремальных ситуациях курьер успевает просчитать варианты и действует по самому оптимальному. Звонок по телефону, оставленному для связи.

«Андрей Георгиевич, мне нужна мигалка, да, спецсигнал. Иначе не успеть!»

— Ваш заказ, — ювелирная продавщица вручает две коробочки, чтобы курьер расписался у неё в бумаге, а она — на бланке-заказе курьерской службы.

Дальше всё зависит от доставки. Курьера ждут. Огромный свадебный салон на Савёловской полон гостей, новобрачные шепчутся с распорядителем. Жених ай да хорош, кареглазый шатен, виски с ранней проседью. У невесты брови подчернены, стильная стрижка и брошь на груди, но лицо одутловатое и платье — колом, сразу видно, что беременная.

Задержка за кольцами.

— Распишитесь, пожалуйста, вот здесь. Ваша доставка.

Невеста требовательно подставляет ладонь, словно это курьер сейчас наденет ей на палец кольцо. Жених торопливо черкает в бланке. Его подпись дорогого стоит — он следователь важняк.

«Объявляю вас мужем и женой. В знак любви обменяйтесь кольцами».

Девушка в красной шапочке присоединяется к гостям. Когда всё позируют для фотографии, она дипломатично отходит к колонне. Это первый раз, когда она видит московскую свадьбу во всём великолепии. В зале регистрации раздается нежная мелодия, и ей кажется, что она не слышала таких волшебных звуков. Вслед за музыкой раздаются голоса, а потом букет невесты летит в воздух. Тапочка подскочила как ужаленная, хотела завизжать по-девчоночьи — только и нужно выдвинуться вперёд. Голос подала другая девушка, у неё отличные лёгкие, и её не перекричать. Но каждому своё — девушка кричит что есть силы, а Тапочка ловит добычу. Раз — и цветы у неё в руках.

— Эй, красавица! Та, что поймала букет! — Её окликает молодой человек в светлом костюме, он необыкновенно привлекателен. — Почему я не встретил тебя раньше? Я бы осыпал тебя розами. Да, с головы до ног.

Ноги у Тапочки мокрые, руки тоже. Только бы убежать.

Следователь Семирядский — человек выдержанный, его сложно вывести из себя. Но сейчас он оставил новобрачную, и даже зеркала по всем стенам его не смущают.

— Вы ушли так неожиданно, Остапия. Я даже не успел вас поблагодарить.

— Всегда готова. Если что, обращайтесь!

— Постойте!

Он быстро приближается к ней, бежит, сметая все на своем пути — квитанции, букет. Сгустившийся воздух — напор его твердого рта действует ошеломляющим. Тапочке хотелось быть ближе, ещё ближе к нему, но поцелуй длился совсем недолго.

Напоследок он скользнул рукой по шее и целомудренно заправил за ушко упавшую прядь. Красная шапочка — вот, что делает девушку особенно привлекательной.

Новобрачная обожгла Тапочку взглядом, но об этом пусть зеркала судачат у курьера за спиной. От запаха роз голова шла кругом. Или это от поцелуя человека, который никогда в жизни не будет ей принадлежать?

Надо же было Тапочке так некстати влюбиться. Если бы она продержалась дольше, то неизвестно, с какой избранницей ушёл бы новобрачный. Для Беляковой это создало бы ещё одну проблему, а их у неё и без того хватало. Нет, такой расклад ей не годится. Должно же быть и другое решение.

Свадьба уезжает в ресторан праздновать, а курьер с букетом возвращается к своей сумке и самокату. У кого-то сегодня торжество, у неё — сложный день с плотным графиком. Глаза Тапочки блестят, а щеки пылают — она так взволнована, что забывает зайти в пиццерию за горячим обедом.

— Успела? — спрашивает по телефону Мами́на. — Не забыли расписаться?

Подруга всегда готова прийти на помощь в беде, подставит плечо, вытащит из переделки. Но, если видит, что курьер сможет справиться с проблемой сам, диспетчер стараться за него не станет, разве что совет даст. Считает, что сотрудник должен отвечать за свои поступки.

Перед глазами у Тапочки череда невест, очень хочется быть следующей. И она возится перед зеркалом, стараясь уложить непослушную прядь волос, которая не переставала спадать на лоб.

В кабинете у Мами́ны можно посекретничать: в таких случаях они закрываются на ключ. Несколько раз стучали, но они не открывают.

После слёз надо подкраситься, и девушка колдует у зеркала. Брови чуть подчернить, ещё стильную стрижку и брошь. Прядку она заправляет за ушко, а волосы приглаживает.

У самой Мами́ны волосы волнистые, если распущенные, до плеч, но чаще стянуты в хвост. Прекрасные волосы, а черты лица грубые, словно вырубленные топором.

— Какие твои годы, девонька. Ты у нас молоденькая, — в словах подруги нет ни капли зависти.

Жизнь идёт своим чередом. На телефоне высвечивается новый заказ. Собачий корм. 5 кг.

Курьер, на выход!

Переговоры по домофону, её впускают в дом. Клиент попался из разговорчивых. Толстый парень в очках, работает на удалёнке. У него две собаки, которые не умеют себя вести.

— Они милашки. Это ваши? — Тапочка делает клиенту приятное.

— Моей матери. Можете погладить.

Она заставила себя погладить собак.

— Нормально?

— Да.

— Я вижу, вы не любите собак. Терпеть не можете. Верно?

— А это заметно?

— Да. Я психолог. Ничем не хотите поделиться?

Тапочка морщится. Не станет же она рассказывать, что не может жить в квартире с землячкой с тех пор, как та завела добермана, с которым у них идёт битва за диван.

— Распишитесь вот здесь. Спасибо за консультацию.

— Где? — Психолог на редкость бестолков.

Затем Тапочка летит на всех парах в больницу навестить курьера Завьялова, который валяется в койке с переломом ноги, проводит дни в апатии, депрессии и ожидании; его жизнь лишилась новизны.

— Понимаешь, Тапка, это мои лучшие клиенты, сестры Булут, нотариусы. Не представляешь, какие они оставляют чаевые.

Коля тяжко кашляет и подбивает подружку поискать сбившую его машину в надежде получить компенсацию от владельца. У неё же есть знакомый следователь. Получив отказ, он жалуется на застой в легких от неподвижного лежания в постели. Делать ему особенно нечего, вот он и фантазирует. Ещё он любит болтать, и наехавшую на него машину описывает во всех подробностях, Завьялов вообще очень наблюдателен. Странно, что при таком таланте он одинок, не иначе, как из-за злого языка. Так она ему и говорит.

— Что, будешь мне мозги вправлять? — шипит он. — А не гонишь ли ты часом, не забуровилась ли ты на интервью с хедхантера, раз так подозрительно бодра?

Он был несказанно удивлен появлением Тапочки. А сначала не хотел её видеть, прямо хоть разворачивайся и иди домой.

— Не сидится в своем Томилино? Что ты тут забыла?

В кои веки у него посетитель, вот он и выделывается. Что с больного взять? Тапочка кивает медсестре, которая просит навести порядок в палате — сделать влажную уборку, протереть пыль с тумбочек, выбросить просроченные продукты.

— Прости, я тут набедокурил. Уберешь? — теперь он сама скромность.

— Не бери в голову, — отвечает она.

Вот тогда она и нашла кое-что странное. У него в тумбочке фирменная коробка фабрики «Победа». Конфеты дорогие, из хорошего шоколада, но он не говорит, кто это ему подарил. Как язык проглотил. Но Тапочка молчать не будет.

— А скажи, Коля, как можно красть у своих лотки с обедом и при этом чувствовать себя человеком?

Озорник только смеётся, но Тапочку не проведешь. Её расспросы — всегда значительная процедура, она не отстанет, пока не выспросит всё.

Коля вздумал притворяться. Говорит, что у него кратковременный симптом какой-то болезни. Припадок, наверное. Странно ведет себя Коля. И конфеты у него необычные. Тапочка прихватила одну, попробовала. Подозрительно вкусный шоколад.

Фантик она решила не выкидывать, пригодится если что.

Насчёт хедхантера Коля не прав. С таким начальством, как в «Редбоксе», они живут словно в раю. Мами́на у них — капитан. Раньше она работала в учреждении, но его расформировали, вот и пришлось начинать заново. Компания — её семья, а курьеры — её дети.

Только один вопрос мучает Тапочку. Почему Мами́на Кикладзе, такая умница и добрая, всем людям мамочка, не замужем? Этот вопрос занимает всех девочек-курьеров. Помудрив-пошустрив, они влезли в компьютер с личными данными на всех сотрудников компании, прошерстили социальные сети — и везде у Мами́ночки статус «одинока», даже не «разведена».

У Мами́ны есть тайна. Никому, кроме Тапочки, не рассказывала она про свою дочку которая воспитывала её мама в Грузии, там, где её не достанет отец. Вот так новость, разве была Мами́на замужем. Нет, не была, а дочка есть.

— Я сказала тебе, что не доверяю мужчинам в пальто, — проговорила она тихо, — слишком много с этим связано в прошлом.

Поэтому курьеры «Редбокса» носили красные куртки. Так решила Мами́на, а она здесь начальница.

За спиной грузинки любовная история, но кто кого бросил, она не рассказывала. Кажется, в прошлом жизни она работала в банке. Интересно, в кого она там могла влюбиться, гадают девочки, но расспрашивать не решаются. Мами́на таких разговоров не приветствует.

— Ты где? — голос диспетчера напоминает Тапочке о работе.

— У меня доставка к нотариусам. Коля сломал ногу, я за него отрабатываю. А что, среди нотариусов бывают симпатичные мужчины? — и Тапочка одарила улыбкой воображаемого кавалера.

— Забудь о нотариусах. Там, где речь идет о деньгах, больших деньгах, о чувствах забывают.

Не хочется в это верить. Пусть Мами́не всё известно про банки и про деньги, но разве она знает про любовь? Про Тапочкину волшебную способность напрягаться так, что её соски превращаются в тугие бусины, рассылая импульсы желания по всему телу. Эти мелкие оливки у неё на груди разгоняли горячую кровь по всему тему, отчего ей становилось ещё жарче.

Девушки-курьеры верят в гадание по звёздам и в лунный день рождения.

Спад наступает перед периодом активности, наставляют они Тапочку. Для творческой личности такое состояние является нормальным: перед новым периодом творческой деятельности — беды идут одна за другой.

В тот день Тапочка наметила для себя ещё одно дело, но насчёт жилья в Томилино договориться не вышло. Землячка опять звонила, напомнила, что не пустит на порог. К счастью, Коля обещал пустить её к себе — пока он в больнице, жильё ему не понадобится.

Сегодня её друг настроен мирно. Когда они с Тапочкой пили чай с плюшкой, Коля раскололся. К нему приходила девушка по имени Ангелина. Он улыбается до ушей, и его губы — розовые, как яшма в метро «Маяковская» — крупно набухают. Сразу видно, что та Ангелина его очаровала.

— И почему такие девушки у нас не работают? — вздыхает он.

А что за Ангелина, ничего не расскажет — сколько лет, где живет. Чем его так поразила эта особа, Тапочка не может понять, а Завьялов не колется.

Остаётся вопрос с вещами: у Тапочки целый баул с чёрными джинсами, чёрным лаком и чёрной помадой.

— Если ты не заберешь барахло, я выброшу на помойку, — пригрозила соседка, которая уже давно не подруга.

— Если выбросишь на помойку, я вызову полицию, — ответила Тапочка.

На часах уже конец апреля, но всё ещё холодно. Весна запаздывает.

@tapochka: @to nick

Re: велосипед

Я изучаю ситуацию, в которой тебе отведена главная роль. Отсматриваю уличную камеру с записью ДТП, но ещё желателен вердикт офтальмолога. Коля, ты слепой? Только слепой не мог видеть машины.

@ nick: to @tapochka

Re: велосипед

Где мои глаза, а где твои? Ты не видишь, что машина газанула, едва я приблизился? Я все это не могу объяснить и боюсь. А пока готовлюсь испытывать чувство вины.

@tapochka: @to nick

Re: гилти плеже

Я отсмотрела вторую камеру. Машина, мини Купер (товарищи просветили) выруливает со стоянки и так далее, пока не сбивает тебя. Хочется рвать и метать.

@ nick: to @tapochka

Re: гилти плеже

Не могу сформулировать, а потому тушуюсь. Если сформулирую, придётся действовать.

@tapochka: @mamina

Re: жилье

Спасибо, квартиры не нужно, переезжаю к Коле. Кино крутится, двигаюсь дальше. Возможно, вырулю. Возможно, нет.

Следователь Семирядский просматривал на повторе замедление на полосе обгона велосипедиста мини Купером. На его глазах водитель сбивал курьера, и намеренность его действий не вызывало сомнения. То, что видел следователь, являлось покушением на убийство.

Андрей Георгиевич не считал себя жестоким, хотя подобных эпизодов по работе насмотрелся немало. Сам он ни разу в жизни не бывал в авариях. Ни разу не дрался и тем более не убивал человека. Но то, что он видел, его подстёгивало. Отчасти он был доволен (не сказать, что радовался). Это стало закономерным результатом его расследования деятельности Мами́ны. Общение с ней оборачивалось сплошным стрессом. Она пыталась уверить его в своей непричастности к делу, которым он занимался. Как и прочие свидетели, впрочем, а таковых насчитывалось с полдесятка.

Этот способ подтверждения её косвенной вины казался бесчеловечным, но Семирядскому не в чем себя упрекнуть. Он ничего не подстраивал. Все, что он делал, это наблюдал.

Вот и сейчас он решил побеседовать врачами из отделения, где лежал пострадавший Завьялова, с целью принудить медиков к сотрудничеству. Сам Завьялов, целеустремленный молодой человек, бредящий планами обогащения, интереса для следствия не представлял, слишком он был упёртый. А вот тот, кто на него покушался — Семирядского весьма интересовал.

Глава 2.

На станции Колшево Тапочка заходит в «Красное и белое». Продавец встречает её неодобрительным взглядом.

— Мала ты, девочка, для нашего магазина, ступай в «Пятёрку», — на что Тапочка отвечает, что сама знает, куда надо ей идти.

Магазин нормальный, но почему там работают какие-то козлы?

— А у вас Виталий работает?

Продавец отвечает, что он в подсобке. Там очень темно, но и не сказать, чтобы тихо. В двери щёлка, и слышен звук гитары, Волк перебирает струны и выходить в зал не торопится. При виде Тапочки он перестает играть. Из торгового зала слышен крик: пора подавать товар.

— Уволюсь отсюда к чертовой матери, — грозит он. — А ты зачем приехала?

— У меня доставка в Колшево.

Глаза у Волка радостно загораются

— Так я же тут живу. Надолго?

— А ты приглашаешь?

— Слушай, могу на обед пригласить. Только я забыл, что сегодня Тамара приготовит: макароны по-флотски или куру по-восточному.

— А Тамара — это кто? Жена?

— Здрассте! Домработница тётина.

— Слушай, а чего мы в темноте стоим?

— Начальник ругается.

— Я бы поступила по-другому, — Тапочка сочиняет вслух. — На день рождения начальства я бы пришёл с гитарой и спел бы песню, сочиненную в его честь.

Волк бурчит, что на словах это звучит неплохо, а попробуй это сделать, после чего тащится в зал. Тапочка за ним.

В торговом зале перепалка.

— Не вредничай, отпусти девушке, это безалкогольное, — вступается за покупательницу кассирша. — Вам колу с сахаром или без?

— Без. — И на прощание Тапочка машет Волку.

Она идёт пешком по грунтовке, асфальт на дорогу ещё не положили. Вот девушка взбирается на холм, смотрит окрестности. Набитая тропа (так короче, сказали ей в городе) извивается по крутым склонам холма и выводит прямо к шлагбауму.

Мокрый снег выпадает на 1 мая. Ничёсебе!

Идея с Колшево Мами́не не понравилась. Так и сказала Тапочке, не нравится ей, что она туда поедет. У неё плохие предчувствия. Для Мами́ны нормальны такие объяснения.

— Ну и что? — спрашивает Тапочка, попадаясь на удочку.

Пришлось выслушать объяснение.

На телефоне у Мами́ны новая картинка. Вот девчонка куда-то летит, голова у неё в виде сачка для ловли бабочек. Кого это напоминает Тапочке? А, курьера «Редбокса».

Мами́на сказала, что не стала бы противиться поездке в Колшево, если бы перед этим Лаура не прислала ей этот паззл.

— Разве она не нарисовала тебя на пути в Колшево? — Мами́ну мучают дурные предчувствия.

— И это вся информация? — уточняет Тапочка.

— Я ещё спрошу, и как узнаю, сразу тебе сообщу, — обещает Мами́на.

А Тапочка клянется быть осторожной.

Здравствуй, берёзовая роща. Рада тебя видеть, сосновый бор. Вот и свиделись, ельник. Пока идешь пешком с электрички, всех повидаешь. глазом-то сразу не охватишь, только по частям. Три километра пешком по грунтовке разве расстояние!

Май подбрасывает зелени.

И все растительные виды: эти шишки, почки, листочки, — приводят девушку в умиление.

Вот она среди полянок и елей. Тут тучка ночует на краю леса. Тут жернова реки смололи гальку, которой засыпали дорогу. Красная Тапочка шатается по лесу, не может надышаться воздухом. Ею овладел приступ нежности. Весенний воздух пьян и сладок. За березками мелькнула лисичка, даже дала сфоткать себя в рыжем костюмчике.

Через три километра будет фермерский магазин, это ориентир.

Девушка воображала себе эдакую сыроварню в виде крестьянского дома с красной черепичной крышей, но то, что увидела, её разочаровало. Магазин фермера ничем не отличался от обычных ларьков из железа, которые строили вдоль дорог. И сыр оказался обычной сливочной замазкой, которую готовят из молока хозяйки в скороварке — со вкусом мыла. То, что ей всучили под видом масла, оказалось жидкими сливками, но её заверили, что они затвердеют, а пока обращаться с ними следовало осторожно из-за их несложившейся консистенции.

Что касается пирогов, то их в наличии не оказалось. Жена фермера не пекла сдобы из-за сбоя в подаче электроэнергии.

— Вот заглянешь через неделю, у нас будет мясо. — Хозяйка улыбается, рада указать дорогу. — Ступай по гребню, не заблудишься. На дороге небезопасно. Здешние парни любят гонять подвыпивши.

Места здесь холмистые, на полях остались валуны, занесенные ледником. С вершины холма дальние окрестности представали в голубой дымке, отсюда можно наблюдать и церковь соседнего села, и пригород Колшево в отсветах уличного освещения. С усмешкой молочница показала ей темное пятно в лесу, прибавив, что там находится брошенный пионерлагерь.

— А к кому вы, если не секрет? — уточняет она.

Фамилия заказчицы Долгушева, и она проживает в большом доме на берегу реки, который отсюда хорошо виден. Это на окраине города, на выселках, дальше находится охотхозяйство. Но раньше неподалеку располагались база отдыха и пионерлагерь, ныне заброшенные.

Опять у Тапочки включилось романтическое воображение. Почему-то она решила, что бывшая кинофабрика — дворец с веселой башенкой, вот и высматривала высокую крышу и флюгер в виде лошади. Засмотревшись, она качнулась и чуть не упала с пригорка.

Один человек остановил машину и уже давно наблюдал за ней. Впрочем, ему доставался вид одних лодыжек.

— Идите сюда, девушка, не бойтесь. Вижу, вы заблудились? — разговаривать с ней приходилось, лишь задрав голову.

Он протягивал ей руку, предлагая спуститься. Что про него скажешь: длиннорук, сутул, чуть ли не горбат, да ещё и голова под каким-то странным наклоном, но у Тапочки нет времени задумываться

— Спасибо, не надо. У меня карта в навигаторе.

— Не уверен, что вы справитесь. Девушки плохо ориентируются на местности. Хотя сначала я принял вас за парня. В любом случае нам по пути, могу вас подвезти.

Он обхватил её запястье, потянул на себя.

— Дайте посмотреть, что там у вас.

— Доставка.

Тапочка сжимала шокер. По счастью обошлось. Он отпустил руку.

— Я знаю Колю Завьялова. Он сюда наведывается.

— Отлично. Дадите мне пройти?

— Я вас подвезу. Сократите путь

— Мне еще кое-куда по делам.

— Тогда ладно. Передавайте привет Надежде Анатольевне.

— Кому?

— Вы ведь к ним едете. Коля всегда ездит к Долгушевой.

— У вас фара помята.

— Да? Пустяки.

— Не сказала бы. Мини Купер — машина дорогая. Вы ведь её не угнали?

— Нет. Друг одолжил. Ещё что-нибудь хотите спросить?

— Нет.

— Тогда я поеду.

Странно, что незнакомец внезапно переменил решение. Не иначе, из-за того, что Тапочка завела речь о фаре, а, может, из-за дорожных строителей на повороте. Мами́на предупреждала, что за городом курьерам нужно держаться настороже. Не снимай шапочку и куртку, тогда тебя будет видно издалека.

«А уж тем более, когда вы при исполнении заказа». Потому что красная щапка служит гарантией безопасности».

К курьерам не придиралась полиция, их пропускали на дороге и даже охрана относилась к ним доброжелательно. Все понимали, что люди на работе. Красной Тапочке иногда снились кошмары, что она теряет свою шапочку, и тогда она всё бросала и начинала её искать, даже проснувшись, она первым делом бросалась на поиски бейсболки и, только найдя, успокаивалась — так и просыпалась окончательно.

Тапочка и сама удивлялась, как её занесло в это Колшево. В столице ей было неплохо, одно только — нет жилья. Утром ей пришлось ехать на бульварное кольцо — туда, где высокие дома с колоннами и балконы с железными перилами. Тапочка проходит мимо окон, прикрытых жалюзи, мимо щитов с ободранными афишами (приюты и волонтеры, и прочее, и прочее); подвальных баров. Она заглядывается на витрины и читает меню. Там рюмка портвейна стоит столько, что провинциальной девочке не заработать и за три дня. Вот будут у неё клиенты из богатого квартала, тогда посмотрим!

В португальском портвейне никто так не разбирается, как Коля Завьялов, его угощают у Булут. Однако жизнь его далеко не радужная, с ним постоянно случались неприятности, и бесполезно спрашивать по чьей вине, Коля отвечал, что это происходит из-за того, что он привлекает внимание. За полгода она сменил две сим-карты, чтобы спастись от назойливых поклонниц, а точнее — обманутых клиентов. Как бы он ни ловчил, он постоянно попадался.

Кончилось тем, что его смарт-машинку облили краской, и он ездил на велосипеде. Вот только с больной ногой много не поездишь.

Коля Завьялов говорит, что нотариусы дают хорошие чаевые. Уже несколько месяцев подряд ежедневно, кроме выходных, этот парень доставлял в контору обеды. Можно сказать, сестры Булут — его постоянные клиенты. Это две сестры, обеим за пятьдесят, хотя, дамы ещё в полном соку. Иногда они заказывают суши, иногда — осетинские пироги с капустой и с вишней. Изредка — пиццу. Так что видятся с курьером довольно часто.

«Я просто благодарю, когда мне дают чаевые». — Когда речь заходит о Булут, даже голос у Коли звучал особенно мягко.

С Завьяловым надо говорить аккуратней, это натура тонкая, со странностями. Сейчас он типа болен, и ему трудно общаться.

«Обещай, что возьмешь их обслуживание себе, а потом отдашь мне, когда я встану на ноги».

Тапочка, словно невинная барышня, ничего не понимает.

«Я не могу доверять остальным. Они захапают выгодного клиента и потом не отдадут».

«Не боишься, что я тоже захапаю».

«Ты не такая, Остапия».

Деньги от постоянных клиентов тоже постоянные. Дай бог, накопит маленькая златовласка на маленькую машинку-смарт и перейдет курьером на автомобиле. Сначала на пару лет. Потом дотянет до трёх-четырех. А потом и жизнь пройдёт.

Коля привык обращаться к Тапочке со своими проблемами, и напрасно девушка пытается ему объяснить, что никаких проблем нет. Он совсем, как Мами́на. Та тоже все время сокрушается. Новый рисунок Лауры её расстроил.

— Просто дочь хочет тебя рассмешить, — утешает её Тапочка.

— Не вижу ничего смешного. — Мать в растерянности.

Тапочка начинает ей растолковывать, что хотела сказать Лаура. И хотя её слова похожи на правду, правдой они не являются. Это версия Тапочки, но Мами́ну это успокаивает. Просто она боится оставаться наедине со своими страхами.

У фигурок легкая поступь, они словно танцуют.

— А это что? Вы в Грузию улетели? — спрашивает Тапочка.

— Вроде как да. Только здесь она ни с кем не общается. Из дома практически не выходит. Постоянно рисует.

Мами́на собралась в Грузию. Теперь, когда ей всё понятно, остаётся привести в Лауру в божеский вид. А управлять компанией она попробует дистанционно. Такие у неё планы.

Из-за Коли Завьялова Тапочка оказалась у нотариусов — она сама приветливость, улыбается, шутит, а сама вертит головой, не тут ли Волк. Виталий сюда довольно часто приходит, но они, кроме одного раза, не встречались. Только однажды поболтали, но приятель Волка — был с ним такой смазливый парнишка порочного вида с бородкой-эспаньолкой, ожидал в стороне и всё подслушивал. Потом-то он подстерег Тапочку в углу и облапил ей задницу, но не нашёл понимания: та скрылась от него в комнате отдыха нотариусов якобы взглянуть на кактусы.

— Как ваши кактусы? — каждый раз Тапочка спрашивает у сестер.

Завьялов предупредил её, что младшая из нотариусов, Юлия Михайловна, страстный коллекционер, и по её заказу Коля привозил новые сорта кактусов. Это единственное, что удалось из него вытянуть.

— Что, бразиликактус Гресснера зацвел?

Тапочка прочитала энциклопедию и безошибочно определяет этот кактус плоскоокруглой формы со вдавленной вершиной, одетый в золотистые колючки, который цветет зеленоватыми цветами. А ведь видела только на картинке в Интернете.

— Недавно дал два побега, — отвечает младшая из сестер Булут. — А вот и мой новый питомец, — представляла она новый кактус в янтарно-желтых колючках, топорщившихся на острых ребрах.

Тапочка определяет в нём ферокактус электрокантус, спасибо энциклопедии.

— Его родина — Восточная Мексика, — изрекает Тапочка. — И его не надо поливать, если земля влажная.

Между тем раздается голос помощницы: «Кудряшов, проходите».

Пока Волк торчит в кабинете, его спутник явно не знает, чем ему заняться, озирается словно иностранец.

— Вот это да! Ценные вещи? — надоеда не только последовал за девушкой, но и тут распускал руки и трогал горшки с растениями. Бляц-бляц, чуть не уронил один экземпляр.

— Осторожней, это особо ценный.

Кинулся поднимать и взвыл — вся ладонь в колючках.

Не по душе Тапочке этот подозрительно резвун, и она рада была от него избавиться. Звали его Гейзе. Волк сказал ему: «Гейзе, ты опять под кайфом?»

А сам так торопился, что забыл в приёмной гитару, Тапочка принесла её к такси.

Когда они уехали, старшая Булут сказала: «А он ничего, — и непонятно, кого она имела в виду. — Подожди, я скоро освобожусь», — это уже Тапочке.

Хотя в конторе было полно народа, посетителями занимались лишь в двух кабинетах, где работали помощники нотариуса, а во внутренних кабинетах царила тишина. Тут приятно пахло кофе. На угловом диванчике сидела пожилая дама, обсуждая что-то с партнерами-нотариусами. Старшей из сестер Булут исполнилось шестьдесят, хотя она и утверждала, что ей сорок, а младшая выглядела значительно старше, хотя разница в возрасте составляла шесть лет. Чёрный цвет волос её старит.

Девушка не стала соваться, куда её не приглашали, прождала в приёмной, что не очень интересно. Пялилась на стол секретаря, где на бумаге лежали очки, линзы увеличивали фамилию на документе. Она прочитала: «Долгушева». Очевидно, та самая важная клиентка, с которой у сестер Булут сегодня встреча.

Пока Тапочка сидела у секретаря, нотариусы обыскали ее термосумку, но так и не нашли кактус. Да они больные на всю голову, думала Тапочка, прислушиваясь к звукам из соседней двери.

«Ты её проверила?» — «Да». — «В полиции?» — «Да». — «Что сказали?» — «Нападение на бытовой почве». — «Скандальная особа? Ничего, подойдет».

Тихий голос и ласковые интонации принадлежал Светлане, ухоженной блондинке, которая имеет деловое чутье. Действовала она без суеты. Младшая сестра постоянно хмурится, им предстоит запутанное дело, поэтому у нее плохое настроение.

— Тебе нравятся кактусы? — Это Юлия Михайловна, младшая сестра. Она с документами не столько возилась, как со своими колючками.

— Очень, — ответила Тапочка, которые колючки терпеть с детства не могла, насмотрелась на них у себя на Ставрополье.

Вот и сейчас её просьба касалась растений, что-то они «загрустили».

— Не видела ежа? — спрашивает.

На месте ежового кактуса, эхинокактуса, оставалось пустое место.

— Нет. Может, Светлана Геннадьевна переставила, когда поливала, или взял кто-то из девочек?

— Вообще-то я у всех спрашивала. Пустяк, но как-то всё складывается и складывается. Грустновато в который-то раз выходит, но уже наплевать, реально наплевать.

Старшая Булут здесь главная. Она разговаривает с сестрой так, словно Тапочки здесь нет. Орёт во весь голос.

Сегодня юристам не до хобби. Тапочка бормочет Юлии на ухо, что она поищет достойную замену этой колючей редкости.

Сейчас она садовница и добрых полчаса возится с горшками, смешивает лиственную землю с песком и крупными гранулами, разбавляя землю крошками кирпича. А потом осведомляется, что ещё нужно сделать.

— Познакомишься с одной старушкой, ей надо понравиться. Ты ведь умеешь ладить со старушками? — подзадоривает её Светлана Геннадьевна.

— С какой именно?

— Надежда Анатольевна Долгушева — так её зовут.

— Сколько она будет платить?

— Пока немного, она не вступила в права наследования, но дом записан на неё. Зато у тебя будет, где жить. Колшево от Москвы недалеко, сорок минут на электричке, от станции пешком три километра.

— Зашибись.

— На машине удобно.

У Тапочки нет машины.

Вопрос решен.

У них трудное дело. Решением суда некий человек не был признан умершим после семи лет отсутствия. Доказательства признаны недостаточными, и клиентка не вправе вступить в права наследования. Та самая Долгушева.

Требуется подождать. Дверь открыта, слышен разговор. Сколько премудрости подбирает Тапочка, подслушивая разговоры, для неё не предназначенные.

У нотариусов конфиденциальные переговоры.

«Выгодный клиент?» — спрашивает Юлия.

«Нет. Невыгодный», — отвечает Светлана.

«Интересное дело?»

«Нет, неинтересное. У неё умерли родители, но дом и хозяйство забрала семья тетки».

«Личный интерес?»

«Никакого».

«Они её опекуны?»

Стоп, ведь это они обо мне говорят, дошло до Тапочки. Неужели и нотариусов втянули? Где поселок Ореховый и где Москва!

Тут и её вызывают.

— Если вы про дом в Ореховом, то можно и у меня спросить.

— Спрашиваю. Дом тебе принадлежит? — спрашивает Светлана.

— Вроде да, но бумаг я не подписывала. Зачем? Я скоро буду совершеннолетней.

— Всё равно, до восемнадцати ты не можешь распоряжаться наследством, родственники как законные представители распоряжаются от твоего имени.

Тапочка вне себя. Блин, кто их просил вмешиваться. Да что Булут известно про поселок Ореховый?!

Всё они знают про Тапочку! Даже про дальних родственников покойной матери.

— А у тебя тут есть родственники?

— А я похожа на девушку, у которой они есть? — сказала она угрюмо.

— У всех нас есть такие подлые родственники, — Юлия посмотрела на сестру.

— Вот, смотрите! — С этими словами Тапочка задирает свитер и предъявляет огромного синяк под грудью, которым тычет в глаза Булут и всем окружающим. Синяк не сходит уже полгода.

Они не родные, жадные звери, объясняет Тапочка. Оставили её на улице. Домой не войти. Мол, они не хотели неприятностей с соседями, если её впустят. С этими убийцами. Ругали Тапочку, что она сдала их в полицию. Говорят, чтобы она продала им дом, иначе его сожгут.

— Я уехала. Связи с ними не поддерживаю. И все время…

— И сколько у нас времени? — вспоминает Юлия Михайловна.

Тапочка явилась к 11 утра. Сейчас уже третий час.

— Хотите, я вам кофе принесу? — предлагает она тонким голосом.

Кофейня за углом, только обернулась, и что же — Долгушева уже на месте. Такая старая дама в розовой шубе, деятельная. Только появилась, а уже заскучала.

— Ты кто? — Старушка смотрела на неё с интересом.

Тапочка вежливо поздоровалась.

— Это вас зовут Надежда Анатольевна? — спрашивает.

Та кивает, сгорбила плечи и читает что-то в телефоне. Тапочка наклонилась и расплескала кофе на пол.

— Что это было? — удивилась старушка.

— Кофе для Булут. Ладно, не расстраивайтесь, там ещё осталось. Хотите, я вас кофе угощу?

Тут бы и святой не выдержал, но старушка сдержалась. С интересом посмотрела в её сторону.

— Вижу, милочка, вы человек решительный. Нечего вам тратиться. Да и не люблю я кофе.

Старушке удалось состариться благородно, и она находилась в прекрасной форме. Чтобы обеспечить безбедную старость Долгушева переводила дом на третье лицо на основании генеральной доверенности, речь шла о фиктивной купле-продаже. На низеньком столике перед нотариусами лежали бумаги, которые клиентке требовалось подписать. Все, что мешало им завершить сделку, это фамилия третьего лица. Долгушева возражала против кандидатур, предлагаемых Булутами. Когда она приняла решение, Булуты удивились, у обеих поднялись брови.

— Не будет ли она жалеть?

— Это наш шанс, — сказала старушка. — Я долго думала. Сделаем так, как договорились, а потом посмотрим, что выйдет.

Дошла очередь до Тапочки. Погладив её по голове, а волосы у Тапочки русые, блестящие, Светлана Геннадьевна подтолкнула её к клиентке и представила:

— Это и есть ваша новая помощница Тапочка, прошу любить и жаловать, Надежда Анатольевна. С агентством я договорюсь.

Так что налицо был умысел, как сказал бы следователь Семирядский.

Тапочка не могла понять, чего от нее хотят, но потом сообразила, что это её будущая работодательница.

Тем временем Долгушева принялась листать анкету:

— Я чужим не доверяю, но вас, Остапия, порекомендовали сестры Булут, а эта характеристика неплохая. Требуется работа с детьми. Опыт работы аниматором. И ещё ветеринарные курсы. Вы умеете ухаживать за животными?

Предложение пришлось Тапочке как нельзя кстати. Её землячка привела на съёмную квартиру в Томилино крупного добермана, имея планы устроить питомник. Доход от щенков мог поправить её дела. Об этом твердила реклама собачьих кормов и аналитики, уверявшие, что кризис — самое подходящее время делать инвестиции.

Элитный производитель Джек имел слабость к Тапочке. Возможно, ему нравился её запах. Каждый раз, когда она прогоняла его с дивана, он возвращался. Ничто не могло заставить его изменить своей привязанности.

— Да, умею, — Тапочка кивает. Она согласна на Колшево.

— В таком случае, девушка, заключим сделку. Всем скажем, что я передала тебя долю от моей недвижимости. На самом деле ничего не будет. Ты получишь работу с проживанием. Ну как, выгодно?

Если выигрыш и существовал, то лишь в воображении Долгушевой. Тапочка была не в восторге:

— Не особо выгодно. Сколько вы платить мне будете?

За странной старушкой следует смотреть в оба глаза. Вот, например, заключив сделку на дарение 1/16 доли имущества, которую Тапочка подписала (самая настоящая сделка, а не фиктивная), старушка не заплатила пошлины. Как положено, она расписалась в книге, но денег не дала. Это Тапочка знает точно, потому как в этот момент обихаживает бразиликактус, который готовился цвести. Питательные подкормки, которые они привезла, сами собой не добавятся в грунт, а у нотариусов сегодня много дел.

Чем сделка закончилась, она так и не узнала: беседа продолжилась за закрытыми дверями.

Очень её занимает вопрос, отчего нотариусы ведут дела бабушки, если она им не платит. Такой вопрос Тапочка не может задать ни одной из сестер, но их помощнице — вполне.

— Брат Надежды Анатольевны был уважаемым клиентом, у нас перед ним обязательства, — шепчет ассистентка.

А что, неплохо! За что Тапочка готова полюбить нотариусов, это за запах богатства. Возможность откинуться на спинку кожаного дивана, вдыхая резкий запах духов, хорошего табака и тропических растений. Эти ароматы не позволяют мирку бедной окраины сомкнуться вокруг Тапочки, прекратив доступ к кислороду. Душистые вещества окружают её облаком неизведанных ощущений, которые полностью вытесняют картины последних месяцев, когда она борется за существование и проигрывает.

Дама в розовой шубе оказалась вестником новой жизни, а Тапочка не только приоткрыла туда дверь, но и умудрилась проникнуть внутрь. Эти ласкающие надежды… табак, парфюм и пряный дух растений, которых Тапочка раньше никогда не замечала, по которым никогда не тосковала, пока однажды их не почувствовала.

Что-что, а устраивать свои дела Булут умеют.

— Тебе придется отвезти документы в Колшево. По дороге купишь фермерский пирог и всего по мелочи, вот список. Съездишь за город, Тапочка, там покой, тишина, воздух свежий.

Мами́на от этой истории не в восторге. Сначала она говорит, что Долгушева — прохиндейка и обвела её вокруг пальца, но потом сменяет гнев на милость и соглашается, что с Булут лучше дружить. Откуда ей знать, что про себя Тапочка всё давно решила про Колшево, ещё с того времени, как узнала, что там живет Волк.

Наверное, Тапочка была слишком привязчива: она не могла обойтись без того, чтобы на прощанье не повидаться с Мами́ной, принесла кофе и булочку, словно знала, что её подруженька не обедала. Если в жизни девушки и случались счастливые моменты, то в каждом — вечер с задушевными беседами с Мами́ной.

На ночь глядя ни в какое Колшево Тапочка не поехала, а решила заглянуть в «Эльдорадо» за батарейками. На баннере написано: «Желаем большой любви». И где ваша любовь, проворчала Тапочка. Батарейки ей были не так и нужны, но купила про запас.

Менеджер, мальчик в костюме и при галстуке, смерил её презрительным взглядом. Ещё одна девочка-курьер его не интересовала. Да и у Тапочки времени на него нет. Многие курьеры не вышли на работу. Из-за магнитной бури у людей плохое самочувствие, так что Тапочка нарасхват.

— А чего тебе в Эльдорадо понадобилось? — удивилась Мами́на.

Там кешбэк начисляют. Очень нужен Тапочке этот кешбек, он поможет воплотить в жизнь её план. А он такой — съехать с квартиры, которую она снимает на окраине Томилина. Там, где нужно стоять сорок минут в толпе, пока едешь на электричке.

Так что после нотариусов Тапочка погуляла, а потому припозднилась. Дверь в диспетчерскую оказалась заперта изнутри, оттуда доносились голоса — один принадлежал Мами́не, а свою собеседницу она называла Ангелиной.

Тапочка удивилась, что это за переговоры шёпотом ночью, а когда до неё донеслись вскрики и голоса стали звучать громко, она решила убраться — явно, тут не до неё. Покараулив полчаса на улице, она увидела рослую женщину, которая как будто подмигнула ей и исчезла в ночи. Только потом Тапочка поняла, что незнакомка её не могла заметить, а то, что она посчитала за подмигивание, было дефектом: у знакомой Мами́ны отсутствовал глаз, и она носила черную повязку.

— Скажи, кто она? — пристала она к менеджеру.

Мами́на сердится, что её подружка нашла работу за городом.

Две тайны не давали покоя Тапочке: первой была тайна семейной жизни, от которой родилась прехорошенькой Лаура, а вторая — гостья с черной повязкой.

Когда Тапочка расспрашивает Мами́ну, что у неё общей с той одноглазой красавицей, грузинка отвечает, что раньше они были соседками по комнате. Сама она переживала трудное время: её сбила машина, отчего у неё сломана носовая перегородка и куча других органов повреждено. «Некого винить, совала нос куда не следовало». Больше она рассказывать не стала, не было настроения.

В семнадцать лет нет времени горевать по пустякам. Почему бы не повеселиться, а повод найдется. В честь дня рождения одной из девочек-курьеров Тапочка достает из футляра аккордеон — итальянский, с перламутровыми кнопочками, ещё мамин. Поёт Тапочка слабенько, но на аккордеоне играет прилично, всё-таки музыкальная школа за плечами. Две конфеты «Ласточка», кока-кола и эклер улучшают дофаминовое самочувствие.

— Как букет, действует? — подружки за неё переживают: многие замужем не по первому разу, а у неё даже парня нет.

Ведь недавно на свадьбе Тапочка поймала невестин букет.

— Пока никто не клюнул. Мало времени прошло.

В её жилах эндогенная революция: кофеинчик даёт резкий скачок в рабочее настроение.

В душе Тапочка довольна этой переменой. С трудом собрав разбредающиеся мысли, заставляет себя думать о будущем. Какой бы прозаической ни была её работа в Колшево, по крайней мере она предполагает перемены.

А когда утром после веселья голова так гудит, что работать нет сил, телефон высвечивает сообщение, это младшая из сестер-нотариусов скинула Тапочке в личную почту просьбу сегодня же отвезти бумаги за город. Ехать придётся на электричке, зато и везти немного, одну папку. Оплата приличная. Так что доставка на сегодня отменяется. Курьер временно отбывает в загородную командировку. Спасибо той важной даме, которая сделала хороший заказ.

Мами́на объясняет, как добраться до Колшево. У неё на компьютере открыта карта Подмосковья. У Красной Тапочки свой смартфон имеется, но из-за трещин на нём ничего не разобрать. Уже и не вспомнить, сколько раз его роняла.

«Навес жестяной над воротами, нажми кнопку, ответит охранник. Запомнила?»

А что Мами́на говорила раньше?

«Дом находится на окраине города. Это кинофабрика, там изготовляли и хранили кинопленку, после прекращения производства там была фотостудия, сейчас — лофты.

Что поведает Гугл? Он любезно предоставляет вид со спутника: приземистое, в три этажа квадратное здание, окруженное бетонными дворами, а по периметру — чугунной оградой.

Дом смахивает на заброшенный склад — это если честно, но если позитивно, то он выглядит, как бизнес центр. Впрочем, Тапочка скоро сама все увидит.

— Загород? Это опасно! Ты хотя бы шокер возьми. — Да что Мами́на знает о загородной жизни, когда из Москвы ни разу не выезжала! Вот только откуда она так хорошо знает про Колшево?

Тапочка на всё согласна — и выпить кофе, и взять шокер,

— А на машине никак нельзя? — Тапочка поднимает свои честные глаза.

Мами́на с радостью одолжила бы ей машинку-смарт, с превеликой радостью. Да только девушке ещё 18 лет не исполнилось. И хотя у неё за плечами автошкола, инструктор предупредил, что права ей будут вручать лишь по достижении совершеннолетия.

И вот Тапочка в электричке, втиснута между дородным служащим в безупречно сшитом костюме и девушкой потрепанного вида, в небрежно порванных джинсах, которая со спокойным достоинством извещала окружающих о своей европейской направленности. А у Тапочки, должно быть, такой же потрепанный вид, как и у сохранившего следы былой респектабельности сумки-холодильника, выделявшегося из багажа на верхней полке.

В населенном пункте Колшево путешественница сходит с электрички и садится на автобус, который высаживает её на съезде к коттеджному посёлку. Дальше — пешком по навигатору.

Дорога вывела её на высокий берег и упёрлась в обрыв, где понизу шумела река. Спуска не нашлось, да и переправы не было: видно, местные жители сюда приезжали на шашлыки. Прав был водитель мини Купера с разбитой фарой, Тапочка заблудилась.

Двух полосная дорога сменилась одно полосной, на что указывала мигающая стрелка, обозначавшая место дорожных работ, однако строители оказались не слишком заняты, и Тапочка была рада перекинуться с ними словом-другим.

Сегодня мусульмане праздновали Ураза-байрам, поэтому дорожники работали только для вида. Расстроенные лица говорили о какой-то неприятности. Тапочке рассказали историю: утром все поехали в деревню недалеко отсюда, где чеченская семья разводила баранов и готова была уступить барашка к празднику. Вот только вспомнили об этом слишком поздно, всех баранов, предназначенных на продажу, уже разобрали. В довершение всем бедам за их отсутствие угнали машину проводоукладчик, и в тот день они безуспешно обыскали все окрестности в поисках своей пропажи.

Вокруг рабочих вертелись две собаки, у одной на носу пятна, как у бабочки крылья. Никому и в голову не приходило их прогонять. К строителям постоянно прибивались бездомные собаки.

— Могу угостить вас колой, — предложила Тапочка и пустила двухлитровую бутылку по кругу.

Дорожники опознали в ней трудового товарища и не только показали дорогу к кинофабрике, но даже и расспросили о том о сём, а молодые парни только ждали знака с её стороны, чтобы пригласить на свидание, они смеялись и громко топали, когда проходили мимо, так что немного — и вовсе пустятся в пляс. Тут вообще разговаривали громко, поэтому Тапочка и узнала историю про проводоукладчик и как они его искали. Виновный узбек кого-то упрекал и, когда он доходил до имен, то начинал пронзительно визжать.

Оставив строителей, Тапочка перешла мост и очутилась на месте. Дорогу на въезде преграждал шлагбаум, а при нём дежурил охранник, который не спешил пропускать незнакомую девчонку. А может просто хотел её рассмотреть? Тапочка и сама не прочь постоять с ним. Это самый красивый парень, которого она когда-либо видела. Если только не думать о винтовке у него за спиной и о том, что при подозрении он может её укокошить.

Охранник словно не ощущал холода. Он был в белой рубашке, черных брюках и кожаных туфлях на тонкой подошве. И ещё при галстуке. Нечасто увидишь такого франта при шлагбауме. Только сдаётся ей, что они уже встречались.

— Вы не были на соревнованиях биатлонистов в Щёлкове? — спросила она.

— Был, а тебе-то чего? Покажи что в сумке? — он бросает на Тапочку вопросительный взгляд и сжимает в руках винтовку.

Всё ясно, он на работе болтать не будет.

— Я курьер. У меня нет оружия.

Он трогает галстук, словно хочет ослабить узел, потом распоряжается:

— Сними куртку.

Тапочка подчинилась и одной рукой содрала с плеча нейлоновую ветровку.

— Вот видишь? Там ничего нет. Проверь, у тебя есть металлоискатель.

Он не реагировал, и тогда Тапочка взяла с пристройки прибор и провела по своим бокам. Ничего не пискнуло. Ей неловко было управляться одной рукой, но другой она придерживала красную бейсболку, которой прикрывала шокер.

— Доставка для Долгушевой. Курьер. — Тапочка повторила еще раз.

Ей кажется, что минута растягивается в вечность.

У стража красивый разрез глаз, но они не выражали никакого интереса. Тапочка представила, как этот бархатный баритон окликает ее каждый день. Только у такого красавца все схвачено, и у девушки-курьера шансы на по нулям, вот что грустновато! В любом случае, доставка уже оплачена, и её нужно вручить её клиенту под роспись.

— Можешь оставить пакет у меня.

— Если ваша фамилия Долгушев, и вы удостоверите это документом.

У него таковых не имеется.

— Езжай, там разберётесь, — он машет рукой.

А всё-таки они виделись в Щёлково, только тогда на нём была лакостовская майка-поло с эмблемой крокодила, та почти оторвалась и висела на ниточке.

Тапочке надо идти. Вывеска гласит, что здесь находится кинофабрика. Это большое прямоугольное здание пятидесятилетней давности, серый цвет которого оставлял тягостное впечатление.

А может, всё из-за темного неба?

С центрального входа не пускают. Там натянута цепь.

— Для курьеров въезд справа, — говорит охранник. — Видишь, где стоянка для самокатов.

Тапочка долго стоит перед воротами, потом нажимает звонок, ворота разъезжаются в стороны. Во дворе полно места на парковке и нет машин. Горит новогодняя иллюминация. Валяется картонная упаковка. Народа никого.

Что там говорила Мами́на про жестяной козырёк над подъездом?

Снаружи стены были выкрашены розовым, а внутри оказалось пусто и голо — выскобленный пол, серый коридор; в больших, восхитительно тихих, прохладных комнатах гуляло эхо.

У дверей курьера встретила внушительного вида тетка с белыми волосами и черными бровями, которая представилась Тамарой, забрала купленные продукты и сказала, что Долгушева ожидает свои документы в лофте «Алеко».

Тапочка продолжала осматриваться. Такого диковинного места с огромным потолком она ещё не видала, и немудрено, ведь ей никогда не приходилось бывать в производственных цехах. Сквозняки и сырость являлись тут постоянными атрибутами, и никакие обогреватели не спасали, чем и объяснялось нежелание людей здесь селиться надолго, а появлялись они лишь на короткое время праздничных мероприятий.

— А где у вас туалет?

— Вверх и налево, — указала Тамара.

Две лестницы поднимались с первого этажа, но дальше упирались в загородки. Третий этаж оказался не пригоден для жилья, полный трухи, он являлся гнездилищем птиц, которые залетали в дверные проёмы, не везде целые, не везде со стёклами.

Добраться до лофта удалось без помощи Тамары, тут Тапочка справилась. Коридор пестрел указателями, инструкциями и веселыми рисунками, от которых у неё улучшилось настроение. Вот и «Алеко». Дверь оказалась распахнутой, а само помещение — приготовлено к приёму, а вдобавок украшено электрическими гирляндами в виде звезд, которые придавали жилищу праздничный вид.

Ковры, хрусталь и бронза создавали атмосферу великолепия, но, присмотревшись, Тапочка заметила, что ковры все разношерстные, а статуи, покрашенные бронзовой краской, уже начали облезать.

Тапочка вошла в большой зал, где от включенного радиатора шёл жар.

— Здравствуйте, я приехала.

— Не больно торопилась, — хриплым голосом отозвалась старушка.

У себя дома Долгушева напоминала скорее бабу Ягу, нежели богатую даму. Она сидела в кресле и отдавала гостье салют костылем. На голове теплая шапка, а ступни закованы в башмаки 45-го размера. В зубах Долгушева зажимала сигарету, испускавшую пахучий дым; не вынимая её изо рта, она умудрялась разговаривать

— Как ваше здоровье? — спросила девушка.

— Новые линзы купила, а от них глаза распухли и слезятся, не началась бы аллергия, — а сама закрывает лицо платком.

На её руках перчатки с обрезанными концами, на ногах — шерстяные чулки.

— Пол холодный, понизу дует.

Скрипучем голосом она давала инструкции: вот маленький ковер, где можно разуться. Там же корзина с тапочками. Уличную обувь положено.

— Надень сабо, — и тычет наугад пальцем вместо корзины в сторону холодильника.

Эти диоптрии явно не для неё.

Надев сабо, Тапочка прошла к холодильнику — это был старый ЗИЛ с ручкой-рычагом, которым нужно прижимать замок. Сама защёлка не срабатывает. Холодильник забит лекарствами под завязку.

— Поставь масло у окна, там холодно. Тебе ведь за маслом посылали?

— Передала Тамаре.

Рамы старые, их насквозь продувает, отчего в комнате царит арктический холод.

На холодильник Тапочка кладет документы, а с нею и визитную карточку курьерской доставки — так у них положено. Больше их пристроить некуда.

— Милочка, проходи, попьём чая. Как раз готов кипяток. Тебе черного или зелёного?

— Всё равно, лишь бы погорячее.

Благодаря волне тепла, Тапочка почувствовала себя лучше и расслабилась.

— Насилу нашла дорогу. На станции ни одного такси.

— У жителей свои машины. Моя, к сожалению, не работает. Требуется заменить деталь, а она дорогая. Я жду денег, тогда и починю. Извини, что не смогла встретить. Но где-нибудь через два месяца я совершенно уверена, что мы сможем решить этот вопрос. У меня отличная машина. Ха-ха! Не узнала! «Матёрый волк», помнишь?

Ба, да это не старушка, а её знакомец гитарист в женском платье.

— Виталь, ты что извращенец? — удивилась Тапочка.

— Прости, если я тебя напугал.

Вот ещё пугаться, Волк ниже её ростом на целую голову.

— Да нет, ничего, я много чего навидалась. Вот вчера ездила в один дом, так там кришнаиты угощали эликсиром и дали с собой бутылочку.

Тапочка сразу её выбросила, но об этом распространяться не стала.

Волк тоже про себя не всё рассказывал. Она думала. Что он работает продавцом в магазине, но он сказал, что баста, уволился. Он парикмахер, вернее, стилист и обладает неким знанием, что возвышает его над прочими парикмахерами и даёт ему статус наставника. Так что его увольнение из магазина были связаны с профессиональной деятельностью: мастер классы требовали частых разъездов.

Волк, так Волк, и не такие прозвища Тапочке попадались. На кого Виталий не походил, это на волка.

Сейчас молодой человек нервничал, из кожи вон лез, чтобы вызвать её доверие:

— Расскажи, как ты познакомилась с тётенькой. Не сочти меня навязчивым, многие девушки пытались здесь остаться, но никто не прошел испытательного срока.

А ведь Долгушева ни словом о том не обмолвилась.

Вдруг в коридоре послышался шум, и в дверь втиснулись две собаки; привлеченные теплом, они хлопали хвостами, забираясь друг другу на плечи. Под их натиском створка широко распахнулась, и они ввалились кубарем, а потом принялись носиться по комнате.

Следом за ними поспешала Надежда Анатольевна, припозднившаяся после прогулки. Она была в розовом спортивном костюме, вполне гармонировавшим с интерьером, состоявшим из подушечек-сердечек, салфеток с амуром и гламурных постеров.

Волк представился уже второй раз, племянником Надежды Анатольевны. В короткий миг он избавился от старушечьих тряпок и выглядел достойным образом, однако зря он так аттестовался. Хозяйка выразила недовольство.

— Этот малый — дальний родственник, делает ремонт, — так она выразилась.

Вроде как с бока припёка., которая никого не интересует.

— Как добралась? — спросила Долгушева.

Тапочка сообщила, что пирогов привезти не удалось.

— Очень жаль. Хозяйка делает их с начинкой из лекарственных трав. Ни у кого другого таких не попробуешь. Сабо для интерьера, там есть нормальные тапки, их и надень.

Чайник горячий, но выясняется, что чай пить не с чем, Тамара сегодня не готовила, и Тапочку угощают вареньем из одуванчиков. Что-то жидкое растекается по тарелке. Долгушева признается, что сама варила, и рассказывает рецепт варенья, хотя никто не спрашивает.

Не успела она договорить, как её охватил приступ кашля. Всё её тело содрогалось, и она сжала рукой подлокотник кресла, и тут Тапочка обратила внимание, что древесина исцарапана, видимо, приступы случались часто.

— У вас на рукаве вас кровь, — заметила Тапочка.

— Пустяки. Мы с Тамарой занимались уборкой, вот и расцарапалась.

Только в комнатах были не чищено и не метено, никаких следов уборки не наблюдалось.

Собаки принялись ластиться к девушке, одна из них оказалась знакомой: та, с пятнышком в форме крыльев бабочки, встречалась у дорожных строителей. Их зовут Джо и Джил, и для каждой у Тапочки нашлось ласковое слово, каждую псинку она почесала за ушком.

Оправившись от кашля, Долгушева долго не хотела отпускать Тапочку от себя. Она без конца рассказывала, что готовить наутро к завтраку. Сразу видно, что старушка нуждалась в компаньоне, в отсутствии которого обходилась обществом питомцев — боялась оставаться одна.

На ночь Тапочка отправилась выгонять на улицу собак, но те уже выбрались сами через окно, распахнутое настежь, которое придется чем-то подпереть. Из коридора тянется неприятный запах, прямо-таки могильный дух. Тапочка сует туда нос и ужасается. Везде мертвые тушки животных, как в музее.

— Это чучела, — объясняет старушка. — Среди местных жителей немало таксидермистов. Но у этих экспонатов совершенно не товарный вид, поэтому их не удалось продать. Предположу, их изготавливали в спешке, не просушили, оттого и неприятный запах. Давно пора отправить их на помойку.

Старушка принялась рассказывать о том, как в молодости работала в похоронном бюро и влюбилась в мужчину с рыжими волосами. Она не уточнила только, в живого или мертвого, а Тапочка не стала уточнять, чтобы не показаться невежливой. Надежда Анатольевна с большим чувством вспоминала про похоронное бюро — к месту и просто так. С тех пор она научилась наносить грим. Вечером при всем параде выглядела старушка замечательно.

Тапочка не поняла, к чему этот рассказ про бюро, но Долгушева сказала, что при том. Она там работала с Корягиным, мастером, который изготавливал эти чучела.

Как-то незаметно стемнело, и Тапочку оставили ночевать. Она не стала отказываться, трястись в ночной электричке ей не очень хотелось. Дома не было ничего такого, что её ждало, а кинофабрика показалась ей занятной. Когда она спросила хозяйку, кто ещё тут живет, та ответила, что кое-кто есть, но ничего особенного, а подробно рассказывать не стала.

Спать пришлось на пустой желудок. Тапочка представляет, как вечером доставка заезжает в пекарню, и знакомые девочки угощают уцененными эклерами с малинкой и клубничкой. Мммм, как вкусно!

А этот дом странный, из подвала доносят тихие шаги.

— Надежда Анатольевна? Вы слышите?

К счастью, старушка не успела уйти далеко.

— Нет, Тапочка. Что случилось?

— Вы не слышали, как кто-то ходит?

— Ах, вот вы о чём. Это наш жилец. Проверяет в подвале электропроводку. Понюхай, не пахнет горелым?

Постороннего запаха они не учуяли, на этот раз ничего не сгорело.

— Здесь такая тишина. Часы и те остановились, — жаловалась престарелая дама.

Тапочка сообразила, как ей помочь. Она сняла часы и поставила в них две батарейки, купленные в «Эльдорадо», после чего выставила точное время. Раздалось мерное тиканье, и хозяйка приободрилась. Они постояли у окна, всматриваясь в темноту. Тапочка накрыла ей плечи пледом, благо этого добра здесь хватало.

Другие обитатели девушке понравились меньше. Взять хотя бы Волка, который засунул её сумку невесть куда. Тапочка заметила свою потрепанную термосумку, втиснутую между новеньким щегольским баулом и чем-то огромным, экстравагантным, обтянутым кожей песочного цвета. Когда-то и её чемодан был дорогой и солидной вещью, с вытисненным названием бренда, — теперь его заменила сумка с наклейкой «Редбокс». И что же? Шутник её куда-то спрятал.

— У нас рано ложатся. чтобы не жечь электричество. Проводка неважная, — говорит хозяйка.

И тут Тапочка не выдержала:

— Скажите, а где тут будет моя комната?

— Чем плохо здесь? Думаю, лофт «Алеко» тебе подойдёт.

— Сейчас она примет лекарство и уснет до утра, — прошептал Волк и оказался прав.

Долгушева ещё секунду постояла, словно хотела что-то добавить. Словоохотливостью она не отличалась, и, указав, где взять подушку и плед, простилась и удалилась к себе. Тапочка услышала ее мягкие, неторопливые шаги по коридору.

Тогда и Тапочка решила попрощаться.

— Что, любишь пустой чай? — Волк только что мелькнул в коридоре и уже вновь стоит порога. — Тебе никто не показывал, где бабушка хранит имбирное печенье?

Тапочка говорит, что с удовольствием его попробует.

Печенье отыскалось в лофте «Лос-Анджелес», который по величине превосходил «Алеко», но оказался необитаемым. Всё, что осталось от прежних хозяев, было снесено в зал, который здесь называли костюмерной: старые буфеты, шифоньеры, горки с застекленными витринами, даже сейфовый шкаф, и в нем хранилась винтовка, оставшаяся от прежнего хозяина. Она стоит хороших денег, но наследники не могут договориться, стоит ли её продавать.

— Нас трое — братья от разных матерей, — рассказывает Волк.

Коробка из-под датского печенья оказалась почти пустой, зато сухого крекера было навалом. Вот только среди посуды Тапочка не смогла найти двух одинаковых тарелок и чашек.

За чаем её собеседник становится развязным, и его голос звучит громче обычного.

— Как тебе старуха?

Грубость его неприятна, и Тапочка морщится, кто бы поучил его вежливости.

Она бы не решилась назвать Надежду Анатольевну старухой, хотя она и выглядела лет на семьдесят. Недавно исполнился шестьдесят один, уточняет Волк. Её двоюродный брат Леонид Голиков на десять лет моложе, но после смерти родителей она воспитывала Леню, так что стала ему вместо матери. В отсутствие хозяина Долгушева управляла имуществом. Своей семьи у Голикова не было, зато имелись дети, рожденные, как в прошлом браке, так и вне его, в возрасте от 17 до 9 лет. Старший сын Валерий, жил в доме (ты его могла встретить у шлагбаума, он охранник) и через месяц готовился отпраздновать совершеннолетие и получить долю в управлении. Характер он имел флегматичный и питал безразличие к благам жизни, так что с изменением его статуса в доме мало что менялось.

А вот Волк от денежек бы не отказался, но ему ничего не светит, он отцом не признан. Девушка поморщилась. Под грузом его претензий приятный разговор вот-вот рухнет. Пожалуй, Тапочка поторопилась, когда сочла его приятным человеком.

— Значит, вы здесь обитаете? — она спешит переменить тему.

— Пошли, я покажу тебе наше жилище.

Это был прелестный, постепенно разваливающийся старый дом. Первый этаж включал действующие помещения, лофты. Их сдавали внаём для увеселительных мероприятий, предназначенных для невзыскательной публики — клиентов привлекала невысокая цена. Волк похвастался, что делает здесь ремонт. Не сам лично, просто руководил работниками. В настоящее время денег нет, и работы заглохли.

Желая поразить Тапочку, он распахивает шкаф с киношными костюмами, он забит ботиками на шпильках и платьями с блестками и пайетками. Тапочка едва успела коснуться их рукой, как почувствовала сильный толчок в спину — Волк чудом её не уронил.

— Покажи руки! — Тон у него рассерженный.

— Я ничего не взяла.

Похоже, этот нервный парень тут изгой, не самая подходящая для неё компания.

— Это твоё?

— Платья? Это я из Лондона для моделей привез. Сумка из чистой кожи.

Тапочка подтолкнула сумку к краю стола, и она опрокинулась. На пол полетел пиджак, вязаная жилетка и белая рубашка в целлофане. Из-под одежды показалась плетка.

— Это слушатели курсов подарили. Я грозил их выпороть за тупость. А ты что думала, пожаловали мне плетку? — Волк держался высокомерно.

Открыв створку шкафа, он перебирал свои игрушки. Взгляд у него стал мечтательный.

— Не желаешь примерить?

Тапочка покраснела. Она жалела, что начала разговор о платьях.

— Я не очень-то в этом разбираюсь.

— Есть вещи, в которых женщины дадут нам фору.

— Ты наряжаешься?

— Когда вхожу в образ. Тогда я становлюсь опасен. Вот тебе совет, увидишь, что я в образе, вали скорей.

— Думаешь, я совсем глупая и про маньяков не знаю?

— Я не маньяк. — Он издал рык, давая выход глухой ярости.

У Тапочки выскочило из головы, что фабрика раньше была киностудией и народ здесь артистический. Все они мастера пыль в глаза, пусть даже если за душой ни гроша.

— Хочешь выпить? У тёти Нади неплохой кофейный ликёрчик.

— Почему нет? Солнце село.

— В таком случае включим электричество.

В ярком свете сверкает стеклянная витрина, привлекая взор ярко рядами бутылок.

— Меня радует причастность к клану Голиковых. Раньше я завидовал людям, которые жаловались на проблемы в семье, а теперь у меня и семья, и проблема. Видит бог, я этого не хотел.

Та часть, в которой описывались его отношения с отцом, оставалась в рассказе Волка пропущенной.

— А почему у тебя такие длинные зубы? — Тапочка выпила лишнего, вот и спросила.

— Ты действительно курьер? Никогда не подумал бы. Больше похожа на сыщика.

— Мне не нравится, когда темнят.

— Нашла тайну. В роду Голиковых у всех хорошие зубы. Я тебе не нравлюсь?

— Просто я таких людей ещё не встречала.

— Каких?

— Уши у тебя большие. И мохнатые.

Волк расхохотался. Просто удивительно, как по щелчку он мог переключаться из человека в зверя.

— Мне кажется, ты справляешься с обязанностями.

— Какими?

— Быть душой общества!

От его манер веяло роскошью дореволюционных отелей ранга «Англетера». Вид у Волка прифрантившийся, только из Канн. Словно.

Черт дёрнул Тапочку попросить Волка поиграть на гитаре. Он посмотрел на неё, как на несносную девчонку.

— Я на отдыхе, — сказал, как отрезал.

Издержки профессии. Девушки вокруг него так и вились косяками, приносят воду, суют стакан с кофе, приглашают на вечеринку или в клуб потанцевать. А для него лучшее удовольствие — растянуться на диване с пивом.

— Мне до ночи надо кое-что успеть, — Волк подозрительно быстро заканчивает разговор.

Дверь за Волком закрылась, и Тапочка почувствовала облегчение: наконец-то свободна. Прожекторы освещают двор, но через час огни погаснут. Ещё немного время в запасе у неё есть.

Очень хочется ей найти одну вещь. Когда Волк удалился, Тапочка принялась размышлять. С какой стати он надел золотые очки. Не иначе, как использовал их для чтения. Но что такого в этой комнате он мог читать.

Убираясь после чаепития, она нашла пакетик сухого корма и положила его в карман. Будет чем приманить собак.

Эти псины явно рассчитывали заночевать в лофте «Алеко» и жались к её дивану, когтями царапали плед, в надежде, что им позволят устроиться в тепле, но с Тапочкой этот фокус не прошёл. Она выгнала собак на улицу, а следом и сама вышла подышать свежим воздухом.

Из верхнего окна светит прожектор, в его луче виден лес, а снизу — двор с пристройками и мусорными баками, на парковке ни одной машины. У арки сохранилась будка охранника, раньше здесь был вход по пропускам. На месте газона топорщатся какие-то холмы, которые напоминают могилы, на них не растут ни трава, ни цветы. Двор мрачен, как и дом.

Вернувшись к себе, Тапочка решила пройтись по дому, не сами же паркетины скрипели. Прямо на её глазах в окно метнулась тень, кто-то юркнул в отверстие, загороженное фанерой. Зацокали коготки, на полу стояла маленькая собачка.

— Ты своя? — спросила её девушка. — Пришла в гости к Джо и Джил?

Такой дом Тапочке нравился. Место красивое, расположено в лесу. Лошак-единорог с посеребренным рогом залез на небо и притворялся луной.

Только людям реально плевать на него. Как и друг на друга.

Как и везде.

@tapochka: to @mamina

Re: развлечения в провинции:

Мне тут дали понять, что наняли временно. Похоже на облом, но уже так пофиг, что почти реально пофиг.

@tapochka: to @nick

Re: жилье

Переезд в Колшево пока отменяется. Комната в твоей квартире ещё свободна?

…Потом они с Колей поболтают, потом, если фарт пойдёт, может, и встретятся после работы, купят кофе на вынос, а в выходной посидят в кафе, а потом и съедутся, снимут квартиру на двоих. А дальше будут доставку на дом заказывать. Мечты, мечты…

Сообщение не доставлено.

Глава 3.

После ночных посиделок с Волком Тапочка долго не могла уснуть и, как результат, встала позже обычного. Разбудили её выстрелы — бах…бах..бабах — которые повторялись с регулярностью.

Во дворе встретился вчерашний страж, который целился в одну из четыре пивных банок, но пока ни одна не была сдвинута с места. Появление Тапочки его смутило, дуло мелкокалиберной винтовки чуть сместилось и послало пулю в молоко. Стрелок нахмурился и закусил губу, тренировка сегодня была неудачной.

— Ты девушка из доставки?

— Забыл? А мы ведь виделись.

— Разве? — удивился тот.

— В Щёлково, в спортивном клубе, только тогда ты стриженый был и майку носил с крокодилом. Извини, Валера, что я тогда над тобой посмеялась.

— Точно. Ты Красная шапочка. Только я больше ничего не запомнил. Когда стреляю, я не отвлекаюсь.

— Я сама такая, — Тапочка рассматривала Валеру во все глаза. — Посидеть с тобой можно?

Тот закинул винтовку на спину и направился в сторожку. Тапочка решила не упускать его из вида и нырнула внутрь, как если бы получила приглашение.

Валера был рад поболтать. По его словам, сегодня ни въехать в поселок, ни выехать никому не удастся. С утра заспавшийся дальнобойщик направил свой грузовик на мост и резко ушёл в воду, а мост разбил в хлам. И это не единственный прибабах на сегодня. Тапочка посетовала, что ей придется отпрашиваться с работы. Пока ещё вытащат грузовик, вычистят реку от бревен и наведут понтонный мост, объясняла она по телефону. «Не огорчайся, найдем тебе работу. А пока радуйся каникулам», — ответила Мами́на.

Вот Тапочка и болталась в обществе парнишки. Несмотря на холодное утро Валера носил безрукавку, демонстрируя мускулы. На его майке была цитата из Ницше. «Человек — это самое жестокое животное».

— Много я твоих коллег видел: зеленых, желтых и даже розовых, а вот красных — ни разу, — признался он.

— Жёлтые — это «Яндекс», зелёные — «Деливери клаб», а розовые — «Самокат». А мы — «Редбокс». Недавно вышли на рынок.

— Ты где живёшь? Только не г7овори, что снимаешь в Колшево. У нас я всех знаю.

— Жила на съемной в Томилино, но мы с подругой поссорилась, и неохота возвращаться.

— Из-за чего ссорились?

— Так, ерунда.

Валера заржал так заразительно, что Тапочка не выдержала, и к нему присоединилась.

— А чего не стрижешься, волосы отращиваешь? — наконец, решила его спросить.

— Это я принципиально. Вот в армию пойду через месяц, тогда пусть стригут, как хотят!

Вокруг Валеры вертелись две собаки, которых он не делал попытки успокоить, а потому они бесились, как хотели. Они были плохо воспитаны — все трое.

— А чьи это собаки?

— Две — тётины, а третья — приблуда. Они погромы устраивают, представляешь? Кстати, если вдруг погаснет свет, не пугайся — у нас перебои с электричеством.

Валера не любил бывать в большом доме, и под первым же предлогом удалялся в свою сторожку. «Здесь лютый холод при похолодании и жуткая жара летом», — рассказывал он, но жильё его устраивало.

Ни при каких условиях он не оставался на ночь в доме. Тапочка его понимала, она сама сначала чувствовала себя небезопасно, чего стоили небрежно подогнанные рамы, которые не закрывались и являлись причиной сквозняков, или двери, сходившиеся с большим зазором. Рукодельный мастер мог бы устранить недоделки в течение дня, но Долгушева откладывала ремонт, ссылаясь на безденежье.

Существовала и другая причина, по которой Валера избегал большого дома, но он об этом не распространялся.

— И вообще, лучше бы ты сюда не ездила, — посоветовал он.

Не больно ласково тут встретили Тапочку.

Дорожные строители и то проявили больше участия, и помнили, что она вчера угостила их колой. Она поболтала с ними, как со старыми знакомыми. «Нашли свой проводоукладчик?» — спросила Тапочка, и ей ответили, что нет, зато им привезли другой агрегат. — «Хотите посмотреть? Мы над ним как раз работаем».

Тапочку подвели к железному механизму, в разверстой утробе которого копался узбек Салех — его голова свободно входила в жерло машины, он пытался разобраться, что же там не ладится.

Тапочке он сказал:

«Это старая модель, тут ни в чем нельзя быть уверенным. Может, будет работать, может, нет».

Сама Тапочка без дела тоже не останется. Старушка уже наняла её. Первым делом Долгушева спрашивает у Тапочки номер банковской карты, потом звонит в банк и даёт устное распоряжение перечислить на счёт столько-то тысяч. Такая у неё манера вести дела. Никакого набора цифр, управляет только голосом, чтобы не заморачиваться.

Если верить её словам, так кинофабрика имеет статус национального достояния. Увы, переоборудованное здание так и осталось складом, его набили списанным хламом: мебелью, поддонами, коврами, старой электротехникой и остатками былой роскоши — плакатами с Мэрилин Монро и гейшами в полный рост.

Тамара, домработница, их не любила, но не решалась критиковать вслух. Эта коренастая блондинка в возрасте между тридцатью и сорока считала себя весьма привлекательной особой.

— А фигура у меня правда ещё ничего? — хвастает она.

Вот только белобрысые волосы торчат во все стороны. Когда Тапочка заплетает её в косу, выходит неплохо.

Домработница появлялась на короткое время — помимо работы в доме, она торговала на рынке в продуктовом киоске. «Вообще-то это был мой собственный киоск, — объясняла она, — но из-за ковида дела пришлось свернуть». Потеря бизнеса её огорчала, но она планировала достать денег и вернуться к торговле.

По её словам, этот дом был построен при царе Горохе и для жилья не годился, раньше в цехах обрабатывали плёнки, и они были насквозь пропитаны химией. Из одного такого высокого помещения был сделан двухэтажный лофт «Алеко»: железная лестница вела на помост, где стоял старый диван и были разбросаны подушки. Оранжерейная зелень — пальмы и юкки, аукубы, гиппоэстесы и фикусы — создавали подобие зимнего сада. Эти джунгли освещали электрические гирлянды, которые обвивали перила лестницы и образовали шатер на втором этаже — потуги дизайнера на никому не нужную лучшесть. У всего этого великолепия имелась и обратная сторона, холод и сырость. Не мудрено, что Тапочка плохо спала ночью.

Отправившись искать хозяйку, Тапочка нашла ее дремлющей в кресле, где она и провела ночь, закутавшись в шерстяной платок. В халате до пола она выглядела совсем по-домашнему.

— Если хотите, я вас подстригу, — предложила Тапочка.

Однако Долгушева не позволяла дотрагиваться до своих отросших патл. Она запутывала их в сложной прическе, открывавшей шею и уши, украшенные зеленоватыми камнями.

После завтрака Тапочка вымыла и протерла посуду — еду подавали на разнокалиберных кузнецовских тарелочках, настолько стертых, что узоры едва просматривались.

— Не очень-то приличная у нас посуда, — подмигнула Тамара, указывая на разномастные тарелки и кружки, которые выстроились на полках.

Когда Тапочка потянула на себя ручку буфета, она осталась у неё в руках, а деревянная облицовка оказалась тонкой, словно крылья стрекозы.

Вкушавшая завтрак Долгушева поперхнулась, и жидкая каша, запаренная из пакетика, застряла у неё в горле. Неясно, что именно имело такое последствие: сваренное вкрутую яйцо, сухой хлебец или всё та же каша, но Тапочка склонялась к мысли, что именно её присутствие нарушило пищеварение старушки Она всё утро находилась не в настроении и постоянно брюзжала на собак, словно винила Тапочку в плохом поведении Джо и Джил.

В обязанности Тапочки входило ухаживать за питомцами, с которыми Долгушева не справлялась. Да и не годились они на роль компаньонов. Своенравные дворняжки, которых взяли из приюта и тщетно пытались приручить, при удобном случае сбегали к своим бродячим собратьям, которых подкармливали дорожные строители. Проще, наверное, было завести новых щенков, но потребовалось бы не меньше года, чтобы они вошли в возраст, а хозяйка не желала оставаться одна.

Убираясь в лофте, Тапочка обратила внимание на женский портрет маслом, где была запечатлена женщина лет двадцати с небольшим, с приятным, миловидным лицом, тонкой фарфоровой кожей и восточным разрезом глаз. Красавица в зеленом платье вышла в сад, чтобы поиграть в петанк с остальными. Тапочку интересовала группа игроков с шарами на заднем плане и даже удалось рассмотреть курьера в красной шапочке на заднем плане. Рядом с ней стоял человек и напротив — еще двое. Один, с коробкой конфет, явно направлялся к хозяйке.

Вероятно, флюиды, исходящие от образа на картине, производили на хозяйку особенное воздействие. Тапочка поинтересовалась, кто эта приятная женщина на холсте.

Долгушева дёрнулась и разлила кофе — столь сберегаемая ею кружка с танцорами, полетела на пол, и осколки разлетелись по полу. По окончании уборки к вопросу о картине больше не возвращались, из чего Тапочка сделала вывод, что она имела ценность для хозяйки. Спокойствие и утонченность дамы не вязалось с взбалмошностью и необразованностью Валеры и Волка, из чего Тапочка сделала вывод, что прежняя владелица Колшево (а это была, несомненно, она), не имела отношения к внебрачным сыновьям Голикова. Вероятно, дети появились в доме уже после её смерти.

Продолжая разбирать семейный архив, Тапочка нашла фотографию Голикова в одежде для спорта, которую теперь донашивал за ним Волк. Того же происхождения была и дорогая сорочка с галстуком, в которых щеголял Валера, они не были ему в пору, может, поэтому он нервничал — плечи напрягались, а челюсти сжимались.

Какое ей дело до чижих? А вот какое! Теперь Красная Тапочка работает помощницей по хозяйству в большом доме. Конец джинсам и толстовкам. Она носит серое приталенное платье бывшей г-жи Голиковой, самое скромное, какое только старушка смогла отыскать в шифоньере.

На её попечении не только лофт «Алеко», к нему прибавился и лофт «Калифорния», с гостевой площадью, оборудованной креслами и модулями-столами, и зоной отдыха с диваном и коврами. Требовал присмотра и коридор с книжными полками, где хранились собрания сочинений: Анатоль Франс, Сервантес и другая мировая литература — они располагались на двухметровой высоте от пола, и достать их можно только с высокой стремянки.

В лофтах не было недостатка в роскошных предметах — изящном фарфоре ленинградской фабрики, столовых приборах из мельхиора, здесь хранились банки английского чая и зернового кофе, подаваемые по особым случаям.

Только одно поручение оставалось невыполненным. В раздумьях Тапочка возвращалась к пирогу с целебными травами, который Долгушева заказала у фермерши из красного магазина, но не смогла получить. Девушка решила испечь его сама и нашла в интернете рецепт, а Тамара доставила с рынка ингредиенты, когда же пирог подали к столу, старушка его раскритиковала, заявив, что готовить Тапочка не умеет.

Если Надежде Анатольевне не нравился горьковато-пряный вкус зверобоя и мяты, то зачем требовалось заказывать такой пирог у фермера и посылать за ним курьера? В любом случае, самодеятельность в этом доме не приветствовалась — этот урок преподали новенькой.

В свободное от уборки время Тапочка обходила помещения первого и второго этажа, большинство из которых жилым не назовешь. Тронув открытую дверь. Тапочка входит в комнату, бормоча, что забыла что-то из вещей.

— Боюсь тебя разочаровывать, Остапия, но сейчас не до тебя, — произнес Волк.

Он был занят, разговаривал с девушкой модельной внешности. Его вкрадчивый голос завораживал, вползал в уши:

— Ты зависаешь, милая. Двигайся побыстрей.

— Я не могу кончить. Снизу вверх или сверху вниз? — спрашивала красавица.

— Смотри, как естественней ложится. А потом режь.

Оба ножницами размахивают, стригут Надежду Анатольевну.

— Хотите мандарина? — предложила им Тапочка.

— Его мы съедим после. А пока работаем. Ты готова? — Вопрос был к девушке

— Я стараюсь, — пискнула та.

— Плохо выходит. Неправильно. У тебя спина напряжена.

— А как чиркать или чопить?

— Сейчас посмотрим на практике. Нам понадобится кто-нибудь с волосами.

Тут Тапочка и сбежала. Теперь она понимала, почему от Волка все старались держаться подальше, он до лыса застрижет.

Изгнав Волка с подружкой из своей памяти, Тапочка начала с яростью крушить овощи для салата. И тут появляется новый персонаж. Он уже в возрасте и так близорук, что и не видит того, что творится у него под носом. Он и Тапочку не разглядел, пока не надел очки. А в очках вроде бы не он, а кто-то уродливый, которого и человеком не назовешь.

— Здравствуйте, я Фермер. Жилец этого дома. — А сам приник к Тапочке совсем близко.

— Я вас помню, на дороге встречались. У вас на машине фара была разбита.

— Зрение у меня неважное. Извини, не приметил.. Хочу тебя разглядеть, моя милая. Не пойму, какого цвет волосы. Ты брюнетка или блондинка?

Русые с золотистым отливом — вот, как назывался этот цвет.

— В зависимости от времени года. Зимой я темнею, а летом — светлая, — с вызовом отвечает Тапочка.

А сама выдохнула, осторожно и облегченно. Опасность миновала.

— Вообще-то, мне нужна Надежда Анатольевна, — говорит этот чудак.

— Она занята.

— В таком случае передайте от меня арендную плату, — и отдает книгу.

Когда он ушёл, Тапочка пролистнула книгу. Джек Лондон «Рассказы». Среди страниц лежала внушительная пачка банкнот.

Кто-то поскрёбся в дверь, и Тапочка впустила, не посмотрев — решила, что пришла собака. Ничего подобного, это Волк дал о себе знать.

— Черт, старуха разлила чай на мой телефон. Растяпа, честное слово! Или это нарочно? Она что-то заподозрила?

— А зачем ей?

— Вроде незачем? Может, это ты ее подговорила? Признавайся.

От липкого страха все внутри у Тапочки сжалось: таким подозрительным Волка она не знала.

— Молчишь, значит, виновна. Что делать, что делать. Просушить его до утра не выйдет. Надо найти откуда позвонить.

Он цапнул телефон Тапочки, но ему не ответили. Очевидно, абонент осторожничал и не принимал звонки незнакомых людей.

Вдруг телефон звякнул, это пришло сообщение от Мами́ны.

Раз — и Волк прочитал его. Тапочка замерла в напряжении. Волк перевел взгляд на книгу. Жёсткая линия его губ дрогнула, и он едва заметно улыбнулся.

— Милая, — произнес он проникновенным голосом, — почему бы тебе не отдать эту книгу ближайшему родственнику хозяйки? Её надо передать по назначению, и я это сделаю!

Наклонился над ней и шепнул ей в ухо:

— Быстро. — Он излучал магнетизм, противостоять которому было невозможно.

Схватил книгу и тотчас исчез в темном коридоре.

Тапочка уединилась в лофте «Алеко» — во время войны, которую Волк вёл против всех, это была нейтральная территория. Сейчас она поговорит с Мами́ной, расспросит про дочку. И Тапочка задает вопрос, какие сказки нравятся Лауре.

— Разные. Ей бабушка много читает, — отвечает сообщением Мами́на.

— А сама ты ей какие рассказываешь?

— А сама я ей про свою жизнь рассказываю, это ей нравится. Надо же мне с кем-то поговорить.

Фигня полная! Как можно делать доверенным лицом маленькую девочку. Не годятся истории взрослой жизни для детей!

— А это что за крокодил? — спрашивает Тапочка у Мами́ны.

— А кто его знает. В зоопарк Лауру не водили. Может, из сказки какой. Помнишь, какой-то зверь пообещал девочку отвести короткой дорогой, самой короткой, но они ехали очень долго? Чего трясёшь головой, или ты уже все знаешь?

Да ведь это лакостовский крокодил, решила Тапочка. Рассматривала она где-то эту этикетку, вот и запомнила. Впрочем, можно проверить.

У Валеры этих лакостовских теннисок с крокодилами полный шкаф, так сказал Волк. За завтраком он потешил старушку рассказом про Тапочку, как она расспрашивала про его глаза и уши. Все смеются, а Валера серьёзен, объясняет Тапочке:

— У нас особая порода, голиковская. Обрати внимание, у всех крупные черты лица, а уши мохнатые. Угораздило же получить такое сокровище в наследство.

Валера по сравнению с Волком тот еще простак.

По случаю сбора семьи завтрак сервировали по высшему разряду — льняная скатерть, белый фарфор, но Волк намеренно толкнул бутылку и разлил красное вино. Бутылку выставляли всякий раз, но выпивали по маленькой рюмочке с наперсточек, потом больше не притрагивались.

Вот и вся скатерть в красном. Негодник, испортил им завтрак. Ему не нравилось слушать жалобы старушки за завтраком. «Сыр пармезан, тот, что со сладким вкусом, я не люблю». — «Он называется маасдам, тётя», — поправили её.

Долгушева взяла на себя приготовление кофе, но её напиток показался Тапочке слишком слабым, и она прибавила крепости. Пока хозяйка изумленно таращилась на неё, девушка вытряхнула из банки сушеный перчик — в лофте хватало пряностей, выставленных в красивых банках — и добавила в кофе. После первого глотка жизнь снова приобрела краски и перестала казаться скучной, а потом кофе превратился в огненную лаву, обжигающую горло, которую одна лишь Тапочка и могла вынести.

Волк продолжал дурачиться как ни в чем не бывало. На носу у него золотые очки, наверное, они прибавляли уверенности, что в них он выглядит неотразимым.

— С лёгкой руки отца у меня прозвище «большие уши». Он сетовал, что я родился уродом, эдакая личинка, непропорционально сложенная. Вот Валера вышел ладненьким — до тех пор, пока Леонид Ильич его не избил до полусмерти, тогда у него ухудшилось зрение. Может, он мне уши вытянул, но так глубоко я не анализировал. Ношу длинные волосы, это безопасно.

Не очень подходящие разговоры за завтраком.

— А кто будет заниматься столом? — спросила Тапочка, чтобы переменить тему.

В глубине души надеясь, что это не входит в её обязанности. Как оказалось, напрасные надежды.

— Готовка тоже на вас, мы с мальчиками вам поможем, — промолвила старуха и быстро удалилась.

Надежда Анатольевна ведет с кем-то переговоры по телефону. Она говорит так громко, что в комнате все слышно. Её собеседник — мужчина, а разговор ведется в деловом тоне.

— Голиков? — спрашивает Валера.

Волк мотает головой: нет, но он выяснит. У Долгушевой весьма ограниченный круг знакомых.

Как и предполагала Тапочка, готовку возложили на неё. После телефонных переговоров Надежда Анатольевна куда-то уехала, а молодые люди на кухню не заглядывали, зато в помощь прислали Тамару. Из кухонного полотенца помощница соорудила себе головную повязку. Когда всё было готово, она покричала «Прошу к столу!» Никто не отозвался. В помещении было пусто, холодно и сумрачно.

Наконец, послышались тяжелые шаги.

— Пришёл, — объявила домработница.

Это оказался Фермер, который кивком он приветствовал Тапочку.

— Я вам книгу передавал, помните? Я ваш поклонник. Вас невозможно забыть.

Тут и шагу не ступишь чтобы тебя не заметили, подумала Тапочка.

Вот и Долгушева хмурится. Своего постояльца она не любила, слишком проблем он причинял. И к меню мог придраться, и к обслуживанию. Как заметит грязь на столе или отсутствие какой-то мелочи, вроде бутылки с водой, так и устраивает выговор. Привереда. Так что к его выходу она спешила убраться из столовой.

Тапочка накрывала на стол, не отводя глаз от рук Фермера. На них заметны были синяки и ссадины.

— Животные забредают. Приходится их отгонять, — от него не укрылся интерес.

— А часто нападают? — спросила Тапочка.

— Раньше тут было охотничье хозяйство, животных подкармливали, вот они и расплодились. В лесу встретите кабанов и лис, они тут ходят свободно, — пробормотал он.

День оказался щедрым на сюрпризы. Когда за ужином семья собралась за столом (Валера отсутствовал, вечеряя в своем домике), со двора послышался долгий вой.

Первая мысль Тапочки была о собаках, не забыли ли их во дворе.

— Воют не со двора, а из леса, — поправила её Долгушева, которая во всем любила порядок.

Если бы Тапочка выслушала её рассказ, не перебивая, то старушка могла бы объяснить, однако объяснять не стала, потому что перебивали её постоянно. Такой тут в доме стиль — никому ничего не объяснять. Вот и приходилось разбираться самостоятельно.

Улучив предлог, Тапочка и выскользнула из дома. На дворе она никого не нашла, хотя под светом прожекторов рассмотрела каждый кустик, и отчаялась разгадать загадку, как вой раздался снова. Она свернула по тропе в парк, которым тут называли ближний участок лесного массива.

На поляне в турецкой позе восседал Валера и раскачивался из стороны в сторону. Он набирал силы для следующего вопля. Это продолжалось недолго. На него снова накатило, и он подал голос, исторгая звуки со всей силой, на которую был способен, продолжая раскачиваться в такт. Он отдавался этому самозабвенно, и выходило у него не слишком мелодично, но выразительно.

— Добрый вечер, — поздоровалась Тапочка, когда он перерыв отдышаться.

Раскачивание прекратилось. Валера, переводил дыхание. Пот с него лил ручьем.

— Это помогает? — спросила она.

— Если честно, не очень, но, когда на тебя столько наваливается, рад любому способу избавиться от стресса.

— Можно и мне попробовать?

— Давай. Садись рядом.

Тапочка расположилась неподалеку, и они принялись раскачиваться вместе, стараясь попасть в унисон. Валера подал голос, Тапочка подхватила ноту. Вышло не бог весть что, но ведь они не ради музыки старались. Между ними возникла эмоциональная пуповина, которая их соединяла и помогала им не затеряться в потоке других духовных субстанций.

— Пройдёмся, подышим воздухом, — предлагает Валера. — Можем дойти до станции.

Он ни разу не назвал её по имени, словно не расслышал его, а может, нарочно игнорировал.

— Далековато, если пешком, — пыталась возразить Тапочка. — Может, на машине?

— Не выйдет. Ключи забрала пергидрольная парикмахерша Волка.

— А ты ее не любишь или всегда вредничаешь?

— Прости, я с непривычки. Мне домой пора, — и Валера поворачивает к себе.

Тапочка приглашения не удостоилась. Рассерженная, она дает себе слово, что это её последний день в Колшево. Больше она сюда ни шагу.

Вернулась она, когда совсем стемнело, а ужин закончился и со стола убрали. Расходиться никто не собирался, все сидели сытые и довольные, размышляя, чем бы развлечься.

У Волка богатое воображение и способность подмечать детали. Вот он, изображая стыдливую девушки, отбивается от Фермера, а потом садится к нему на колени — и все помирают со смеху. Наконец старушка, отсмеявшись над гримасами Волка, уделяет толику внимания и Тапочке:

— А ты что скуксилась? Волка не знаешь? Нашла на кого обижаться! Он из нас старожил, еще на кинофабрике работал стилистом.

Сейчас он является наставником для стилистов и выезжает с обучающими семинарами, но происходит это не часто и много денег не приносит. Чем занимается Фермер, неизвестно.

— А почему Валеру не позвали? — спрашивает Тапочка как бы между прочим.

— Характер у него тяжелый, он плохо сходится с людьми, вот и живет отдельно, — вздыхает старушка и предлагает посмотреть семейные фотографии.

В альбоме главная роль отведена бывшему биатлонисту. Грамоты и кубки говорили о достижениях Валеры. Закончив спортивную карьеру, он как будто ушел в глубину, куда погружаются якоря — на самое дно.

Получив от Волка свой телефон, Тапочка зависает Вконтакте. В друзья к ней добавилась пергидрольная парикмахерша — на фотках ей двадцать лет, и она хвастает своим бюстом, губами и прямыми кератиновыми волосами. Статус помолвлена. У Тапочки сразу возникает искушение выкинуть её в подписчики. Но обдумав, она соглашается принять заявку. Все-таки дополнительный источник информации.

А веселье только началось. По случаю приезда Тапочки устраивают праздник, у них тут не жизнь, а сплошные бьеннале. Привычная ко всему девочка с периферии удивлена вольными отношениями Долгушевой со своими жильцами. Вечера они любят проводить, напившись настойки (слишком бедны, чтобы покупать крафтовое пиво, они пьют забродивший березовый сок) и рассуждать об искусстве. Фанаты рок-н-ролла, они пляшут у плаката с Мэрилин Монро. Большой розовый плакат остался с детского праздника.

— Дай, Монро, тётя!

Долгушева расстегивает кофточку и вываливает из бюстгальтера грудь, которую и подносит к губам розовой Монро. С нескромною улыбкой Волк фотографирует акт кормления.

Какой ужас! Тапочка закрывает глаза.

Сегодня старушка Долгушева в ударе, но роль хозяйки ей не удалась. Разливая чай, она рванула на себя огромный чайник, выплеснув чуть ли половину содержимого и ошпарив себе ладонь кипятком.

— Неси синтомициновую мазь. Она в лофте, — кричат Тапочке.

Посланница вернулась через минуту с тюбиком мази и пакетом бинтов. Рука старушки побагровела, а пальцы напоминали распухшие отростки, которыми Долгушева непрестанно шевелила, чтобы убедиться, что у неё всё в порядке. Это досадное недоразумение нарушило чаепитие, испортив аппетита.

Вскоре крики и топот возвещают об отбытии Волка с блондинкой на прогулку, а история про семью Голиковых остаётся незаконченной.

— Развлекайтесь, дети. — с этими словами Долгушева тихонько поднялась по железной лестнице на второй этаж, где спряталась под пледом среди подушек и уснула — никому не пришло бы в голову там её искать. Прекрасные у неё манеры — покинуть собственный дом, когда там полно гостей.

Утром она встретила Фермер за завтраком. Он терпеть не мог крикливую семейку с амбициями и предпочитал одиночество.

— Тебе здесь нравится? — слышит Тапочка голос Фермера.

— Что? — стакан с водой валится у неё из рук.

— На самом деле я хотел спросить, нравлюсь ли тебе я?

Тапочка сглотнула, не зная, что ответить. Больше всего на свете ей хотелось бы убраться отсюда и побыстрей. Жизнь курьера во много раз интереснее.

Свою сумку Тапочка нашла в закутке для хранения инвентаря. Пахла она мокрыми тряпками, но главное осталось в целости. Изнутри сумки имелась прореха, зашитая нейлоновой нитью, а там хранилась пятитысячная купюра, залог её благополучного возращения из любой неприятности. На эти деньги она сможет взять такси.

По пути ей встречается Волк, он прячет глаза и хочет извиниться за сумку. Вот, кто запихнул её в закуток с мокрыми тряпками и ведрами. Видите ли, короб показался ему слишком грязным.

Даже извиняясь, он выглядит нахалом. Тапочка от него отворачивается. Хочет кого обжулить: пусть ищет в другом месте.

Прощай, Волк!

Осознавать, что ей понравился тот, который ни во что не ставит сам факт её существования, было выше сил Тапочки. Сейчас она отправится домой, в Томилино.

В утренних сумерках таинственный дом казался огромным, трудно было определить, где он кончается, потому что лучи восхода высветили только часть фасада.

Не успела она свернуть на тропу, как её окликнули. Это Валера вызвался её проводить до станции, он действовал столь решительно, что отказаться было невозможно. Он держался легко, но в то же время по-детски. Тронул Тапочку за плечо — он был на голову её выше, и они отправились пешком до станции — по-соседски, когда особого приглашения не требуется.

Прогулка оказала на девушку волшебное действие, лесной воздух был не менее сладок, нежели варенье, которым потчевала её Долгушева. Они не разговаривали и просто шли рядом. Валера бросал на неё косые взгляды — ему казалось, её румянец был сдут с горящих восходом холмов. Эта девушка была чудо, как хороша.

Попрощавшись с провожатым, Тапочка устремилась на станцию. Когда прибыла электричка, Тапочка уже стояла на перроне. Она отдала кассиру деньги за проезд и заняла место у окна. Прощай, Валера. Ей нравился молчаливый толстый парень с густыми кудрявыми волосами.

Утро казалось бархатным, воздух был по-весеннему свеж. Под колесами блестели шпалы, освещенные дорожными огнями; небо над полем, отмытое недавним дождем до чисто-чёрного цвета, казалось бездонным. Влажный ветер подгонял гряду легких облаков, вспыхивавших бледным, призрачным светом, когда их касался луч солнца. За зданиями ярко блестели провода, окаймлявшие пути, по которым мчались поезда.

И вот Тапочка в Томилино, её комната разорена, на полу — собачье дерьмо, вонь от которого остаётся и после уборки. В углу — куча чёрной одежды, пропитанной собачьей мочой — не желая связывать со стиркой, девушка выносит своё имущество на помойку. О том, что её выселили, знают соседи, но они не подозревают, что она невиновна.

Бывшая подруга обвинила её во всех грехах, и Тапочка никак не поймёт, чего же она добивается. Они не разговаривают с тех пор, как приятельница рассталась со своим парнем — а чего ожидать при таком склочном характере. Разве в этом виноват кто-нибудь, кроме неё? Нет, нашла разлучницу! Простую вежливость Тапочки она посчитала за привычку обольщать.

Чтобы успокоиться, Тапочка смотрит на фотографию, которую она пересняла на телефон. О той красавице в зеленом платье она готова размышлять без конца. Очень она напоминает Мами́ну в юности. Портрет был выполнен с долей мастерства и, несомненно, на кинофабрике, а за спиной модели открывалась поляна, на которой играли в петанк. Про игру в шары Тапочке было известно, поскольку она пару раз имела такую неудобную доставку — металлические шары весили пять килограммов. Вот что удивительно, женщина на портрете вовсе не собиралась играть. Погруженная на снежную перину белого фона, модель нежилась в зеленом шелке, отчего и возникало светлое и чистое чувство. Ах, как хотелось Тапочке узнать её историю.

За стеной лают собаки. Здоровенный кобель втиснулся в комнату Тапочки и залез к ней на диван. Вероятно, он искал место, где можно было укрыться от криков истеричной хозяйки. Та умеет всё перевернуть с ног на голову. Она всё запутывает, сбивается, вовлекая в скандал всё большее число людей, сбивает их с толку. Все её слышат, никто не верит Тапочке и постоянно напоминают ей, какая она порочная особа.

Тапочка плачет и звонит Коле. Он обязательно приедет и выслушает её. Вот только он терпеть не может слез. Ему не нравится Томилино, он терпеть не может собак, и скоро разлюбит Тапочку. Она извиняется, что в доме нет еды, как будто это имеет значение, при таком запахе кусок в горло не лезет. В конце концов, не за едой он сюда приезжает. Утром он покидает Тапочку, которая за ночь устала и так вымотана, что не знает, хочет ли, чтобы он приходил ещё раз. Ей нужно время, чтобы собраться с мыслями, и человек, который выслушал бы её рассказ, не перебивая, и смог бы утешить её.

Её приговорили к изгнанию. Надо уехать и все начать сначала, как Тапочка уже не раз делала.

@tapochka: @to nick

17 сообщений не доставлено.

@tapochka: to @mamina

Моё проживание в Томилино скорректировано, что в переводе на русский — ночевать мне негде. От стресса забываю, что у меня лофт в Колшево. Так что пишу, объясняю ситуацию.

@tapochka: to @mamina

Re: Коля

Одна девочка из курьерского чата скинула мне новый номер Коли, и я попробовала написать ему письмо с целью возобновить общение.

@tapochka: to @mamina

Re: развлечения в провинции

Привалило приглашение на вечеринку. Мечта исполняется, и я выдохну от годичной гонки за женихами.

@ nick: to @tapochka

Re: жилье

Отвечать реально не нужно. Не забил на тебя, не нужно. Некогда объяснять.

@mamina: to @tapochka

Re: срочно

Срочно бегома пажалуйста возвращайся в Колшево

@tapochka: to @mamina

Re: развлеки себя в провинции

Технически выходит, что сегодня без пяти минут три дня, как я живу в Колшево. Сначала я буду верить, что задержусь в Колшево на пару недель, потом дотяну до четырех.

потом до пяти. А потом меня здесь и похоронят.

@mamina: to @tapochka

Re: шагомер

Шагомер носи при себе. Переосмысли планы в плане безработицей. Ни одна из курьерских служб не берет ребят на работу, грядут увольнения. Мы ещё держимся.

Завьялов сам вызвался на доставку собачьего корма в Томилино, хотя долгие поездки курьеры брали неохотно. Адрес ему был известен, в этой квартире раньше жила Тапочка. Теперь тут обосновалась энергичная дама с доберманами.

Хозяйка с удивлением смотрела на курьера, который вышел из такси, с трудом волоча мешок сухого корма. У него болела нога.

— Вам не трудно работать? — спросила она, не сделав попытки ему помочь, потому что доставка до квартиры входила в его обязанности.

Коля пожал плечами.

— А у вас жила девушка со Ставрополья, что-то её не видно, — сказал он.

— Белякова? Здесь она точно не живет.

— Черт, она же в Колшево, — вспомнил Коля и спросил, передать ли ей привет.

Та ответила, что собирается передать привет лично, и надеется, что это Остапию неприятно удивит.

Глава 4.

Мами́на с волнением ожидала возвращения подружки. Тапочка найдёт время заглянуть в офис — там они с начальницей чайку попьют и задушевно поболтают. Как бы рано она не явилась, верная Мами́на будет её ждать.

— С кем встречаешься? — спрашивает она, моментально улавливая настроение.

Тапочке не хотелось врать, и она призналась:

— С Колей Завьяловым.

— Если с нашим курьером, но он прохвост, разбил свой самокат, а сказал, что его украли, потом требовал у нас компенсации.

Тапочка не верится в эту историю, все же Колю она знала близко, и даже держала его в объятиях всю недавнюю ночь. Он был первым человеком, с которым Тапочка подружилась в Москве. Они поддерживали теплые отношения, насколько возможно, когда почти ежедневно встречаешься и обедаешь в одном месте, обсуждаешь новости и время от времени ходишь в кино. Молодым людям требуется и того меньше, чтобы съехаться, но пока они с Колей друг у друга во френдзоне. Намёки от него поступали в качестве единичных предложений, а Тапочка ожидала долговременных отношений.

Ничего, она подождёт.

Мами́на любила её больше всех курьеров, отчего Тапочка была счастлива. И отдельным счастьем было то, что Мами́на обещала ей для разъездов машинку смарт. «Насколько нужно, настолько и бери её», — так точно она сказала.

Наутро у Тапочки снова поездка в Колшево. И ничего, что ей не исполнилось 18-ти. Все проблемы компания берет на себя.

— Твоя постоянная клиентка звонила, просит, чтобы ты принесла ей заказ, — на следующий день говорит своей красной шапочке Мами́на. — Долгушева, ты ей визитку оставляла.

— Помню-помню. Какой заказ?

— Осетинские пироги с мясом, с капустой и с вишней, потом шеи для собак и ещё бутылку колы. Пиши адрес. А по дороге загляни в красный магазин за фермерским творогом.

— Да знаю я адрес, уже была, — отвечает Тапочка. — И красный магазин тоже знаю.

Мами́на скидывает на телефон список и ещё раз повторяет подружке, чтобы не стеснялась звонить. Правда, что она могла сделать, находясь за полсотни километров отсюда?

«Главное, не делай резких движений».

«А то что?»

«Не забывай, что ты в охотничьем заказнике».

«Весной не стреляют». — Кто, как не дочь егеря, могла рассказать, что охота запрещена в мае, когда у живых существ период размножения.

Вот Тапочка за рулём! Дорогу она не знает, но у неё есть навигатор. Он постоянно командует: «Впереди камера на полосу, через 600 м съезд».

Машинка-смарт несёт её. Только у дорожных строителей Тапочка притормозила:

— Привет!

Дело у дорожников шло на лад, появилась новенькая машина средних размеров. Однако они недовольны: резак берет диаметр малый и средний. Пропавший агрегат, старой конструкции позволял устанавливать диаметр вручную.

Шлагбаум при въезде оказался закрытым, а Валера на посту отсутствовал, так что Тапочке дом пришлось вести переговоры по домофону. Её приветствовала умная колонка словами: «Я голосовой помощник». Потом что-то щёлкнуло, после чего шлагбаум поднялся, и смарт смог проехать во внутренний двор.

У подъезда Тапочка приметила старушку Долгушеву, которая разговаривала с каким-то мужчиной лет сорока, указывая ему на стройматериалы. Выглядел он неопрятно из-за старой одежды, изрядно поношенной. Приезд нового лица сразу отвлек их. Рыжеволосый толстяк мимоходом задел термосумку, которую вручили Тапочке с наказанием беречь как зеницу ока.

— Выглядит симпатичнее, чем мне говорили, — смачно причмокнул деревенский кадр. — Остапия Белякова только-только из Ставрополья, полагаю? В столицу — за счастьем? Или ищем убежище? Квартирку, чтобы залечь на дно?

Дерзкий тон указывал, что находится он в доме на особых основаниях, да и осведомленность его произвела на Тапочку впечатление. За короткое время незнакомый человек успел собрать о ней сведения.

Старушка Долгушева положила конец его болтовне.

— Ступай, Еремеич, а завтра, с божьей помощью, начнешь.

Тапочку не оставляло впечатление, что о здешних делах Еремеич осведомлен куда больше, нежели сама владелица имения, но думать об этом было некогда, и она лишь порадовалась, что этот неприятный тип ушёл.

— Не принимайте всерьез дурака, — твердила Долгушева. — Хорошо ли съездила? — и девушка ответила, что у неё всё нормально.

— А как у вас?

Старушка принялась рассказывать, что Волк заявился только под утро — с укусом на плече, прямо от зазнобы. Он дурно влияет на Валеру, водится со всяким сбродом. И ещё ворует из дома деньги.

— Иди, переоденься. Я тебе кое-что подобрала — Долгушева протянула ей изумрудного цвета костюм. — Оденешь на праздник в честь гостя. Леонид Голиков пожалует, не доводилось про него слышать?

— Нет.

— Твое счастье.

У самой Тапочки одежды у неё кот наплакал, дешевая толстовка с мультяхами и джинсы. Даже трусы придётся стирать на ночь, смены нет. Сегодня утром она надела последние чистые джинсы и ещё влажную от стирки толстовку.

Тапочка снимает свои кроссовки, которые хозяйка называет не иначе, как говнодавами, и надевает домашние туфли из велюра, в которых так приятно пройтись по дому. Двери в комнаты были открыты, и сразу видно, предстояла большая уборка, в скором времени ждали гостей.

Начать пришлось с ковров. Здесь их много, разных размеров и расцветок, словно их собирали отовсюду и стаскивали в одно место. Ещё тут имелась гора поддонов, из которых сделаны столы. Шкафы тоже из них, а в ячейках стильные контейнеры, полные всякого храма. На полках расставлена посуда и столовые приборы: все разномастные, после гаражных распродаж. Экономно и стильно.

Внимание девушки привлекли подушки, лежавшие кучей, под ними обнаружился провал в полу, из которого шел сквозняк. В такую щель мог провалиться ребёнок.

Вот и объяснение ночной мистики. Надо заколотить дыру доской.

Тапочка берет молоток и гвозди, работать руками она умеет, а досок во дворе полно.

За этой работой её застала Тамара. Принесла ей зеленый костюм.

— Тебе надо переодеться. Звонила хозяйка, она ждёт тебя в саду.

— Что у нас?

— Семейный праздник. Даже Еремеич явился.

Прежде Тапочка не задумывалась, чем занимаются люди, живущие в такой глуши. Из всех обитателей дома только Фермер имел постоянную работу, содержание которой было неизвестно. Сегодня по его вине весь дом отключился от электричества и еще неизвестно, когда включат.

— А он что тут делает? — спросила Тапочка.

— Помогает по дому. А ты чего уезжала?

— Тут спать плохо, — жалуется Тапочка. — Всё время чудятся шаги.

— Здание старое, на ладан дышит, — объясняет Тамара. — Сюда и Волк приходит, и его подружки и ещё строители узбеки работают. У Фермера бутылку дорогого виски украли, он как раз припас на праздник.

Издалека послышался лай. Собак собралось несколько десятков, их голоса звучали отчетливо — значит, они находились неподалёку.

— Началась охота. Тебе нужно ружье, — спохватилась Тамара. — Где твой костюм?

Пока тапочка переодевалась, она открыла дверь шкафа с сейфом, всунула ключ в отверстие на панели и открыла стальной ящик. В сейфе хранилось оружие.

— Зачем вам столько? — удивилась Тапочка.

Там насчитывалось, по меньшей мере, десяток винтовок и патроны к ним. Что особенно приводило в отчаяние — ключ к сейфу находится к хрустальной вазе, откуда его может взять каждый.

— Ты не представляешь, сколько у хозяина врагов.

Тамара так и сказала «хозяина». Никакого прошедшего времени. Голиков был жив, и Тамара это знала.

— Заряжать умеешь? Вот так. — Удивительно ловко домработница зарядила мелкокалиберную винтовку. — Дальше нажимай на курок — и все дела!

— Зачем всё это? Сезон еще не открыт, — пыталась возражать Тапочка, но Тамара утверждала, что речь шла об отстреле одичавших собак из-за существенного роста их поголовья в общедоступных угодьях.

— Мы надеемся, что на охоту приедет его отец из Канады.

— Он охотник?

— Тут все охотники.

Тапочка не могла понять, зачем потребовалось её присутствие. Или она вроде той пионерки-гимнастки, которая охраняет парк, или девушки с веслом. Вот они и ждали, пока гипсовое весло не обрушится на головы их обидчиков.

Тапочка предпочла бы остаться в доме, но Долгушева оставила распоряжение для неё — присоединиться к остальным, поэтому она надела зеленый костюм, взяла винтовку и отправилась искать своих. Судя по лаю собак, охотники удалились на расстояние километра-двух.

В сосновом бору она увидела лисичку — не та ли самая в рыжем костюмчике, которая дала себя сфотографировать?

— Ну-ка, давай, прячься.

Проказница юркнула в кусты и спряталась понадежнее, но из чувства противоречия снова высунула нос, с куста вспорхнуло несколько воробьев.

Миг спустя раздались выстрелы, и ветка над головой Тапочки переломилась. Девушка повалилась на землю.

— Жива? Угораздило же тебя надеть зеленое, — растерянно говорил Волк.

Вид у него был встревоженный, но его страх не имел ничего общего с состоянием Валеры — тот был просто объят ужасом. Про таких говорят, охвачены священным безумием.

— Я видел лису, — пробормотал он и рухнул как подкошенный.

Тапочка побежала к нему, русые волосы её растрепались.

Валера лежал на земле, лишенный способности передвигаться.

— Перелом? — испугалась Тапочка.

— Обморок. Сильное переутомление. Не спит уже которую ночь. Ему скоро восемнадцать лет исполнится. Говорит, что не переживет и дня после этого, — говорил Волк.

— Какие глупости!

— Твое счастье, что вышло солнце. Я тебя издалека увидел. В пасмурную погоду в болотах ничего не разглядеть.

Дорога вывела их на широкую поляну, служившую местом общего сбора. Не так давно она служила свалкой, и над кучами отходов кружили белые чайки. Среди них Тапочка увидела людей.

Долгушева была одета в камуфляж, но с белой косынкой на голове. Её сопровождали Еремеич и Фермер, оба носили мятые кожаные куртки, испещренные царапинами, складками, потёртостями, что делало их похожими на карту местности.

Фермер помахал девушке рукой, приветствуя. Вскинув ружье, он начал целиться в птицу, выстрелил, но только распугал добычу. Он словно сошел с ума, всё палил и палил по чайкам.

— Прошу вас, не надо, — попросила Тапочка.

Одного она не понимала, почему пригласили её. С какой целью дали в руки винтовку и велели стрелять.

Не сказать, что выстрел вышел удачный, но в банку она попала. Когда она пошла посмотреть в цель, убедилась, что попала, и на память подняла гильзу, она оказалась синего цвета.

С дороги кто-то помахал ей рукой. Строители двигались параллельно дороге, прокладывая электрический провод для уличного освещения. Машина, укладывавшая провода, урчала, продвигаясь в направлении охоты.

Отвлекшийся на чаек Фермер отстал от остальных и стрелял, пока не закончились патроны, после чего бросил ружье на землю.

Его кличка была Медленный. Тапочка узнала об этом из разговора.

— Слоу, ты что, стёр мозги? — спросил Волк.

— Ноги — до крови. Ещё полчаса назад. Дай сигаретку. — Глаза Фермера, которые минуту назад застилало слепое пятно гнева, снова улыбались.

— Спроси у Долгого, у него есть.

Валера остановился, чтобы дать ему закурить, потом Фермер ушёл вперед. Тапочка нагнала его и поздоровалась.

— Долгий?

— Тс!

На охоте не шумели, всё говорили, как будто в полтона. С виду трое парней покуривают и разговаривают об охоте. Вот только на какого зверя охотились эти ребята?

— Долгий — это от фамилии Долгушев. Кстати, запиши мне свой номер, — говорит Валера.

— Куда писать? — не поняла Тапочка.

— У шлагбаума при въезде стоит будка, на стене есть место. — Для него это объяснение было нормальным.

— Чего застрял? — сердился Волк. — И что делает здесь эта девица из персонала?

Соблюдая правила, он не кричал, а шипел.

— Пытаюсь втолковать ей, что у нас есть доска, куда все записывают телефоны. Всё, больше не могу. Объясняйся с ней сам, Волк.

— Вы как, в порядке, девушка? Соображаете, где вы и зачем? У Долгого охота в честь совершеннолетия, а это не шутка. Все-таки сын Зверя.

Тапочка не разбиралась в кличках, у неё голова шла кругом.

Появился Фермер. Он закончил разговаривать по телефону, новости были неприятные.

— Мне позвонили из банка. Кто-то снял значительные средства с моего текущего счета. В банке утверждают, что брал кто-то свой.

— Не хотят в банке брать на себя вину, признать, что среди сотрудников завелась крыса.

Вот почему они производят все выплаты наличными — до тех пор, пока того вора не вычислят.

Тапочка хихикнула, вспоминая, как Волк выудил стопку купюр из книги. Тот стиснул ей руку: молчи! Фермер усмехнулся: их тайны белыми нитками шиты, он всё про всех знал.

— Тапочка у нас недавно, не успела освоиться. А ты, Волк, живёшь за наш счёт, вроде подростка-недомерка.

Волк не стал ему возражать, не в первый раз слышал. Он ответил, как малолетка:

— А ты злой, всегда ругаешься из-за денег.

На Фермера его упрек не подействовал:

— Останешься должен.

— Доложишь Надежде Анатольевне? — Волк и не полагал, что так легко отделается.

— Зачем? Мое дело платить за аренду, а кто крадёт деньги, её забота.

Тапочка не стала слушать, как они между собой собачатся, повернула к дому, а с ней увязался и Валера, который помогал нести винтовку.

— А если подумают на тебя? — спросила Тапочка.

— У меня и так плохая репутация, ей ничего не повредит, — отмахнулся Валера.

— Зато у меня самый лучший секс, — их нагонял парикмахер.

— Надо ещё выяснить, с чего это Ангелина к тебе липнет, — заметил Валера.

— Ангелина? — переспросила спросила старушка Долгушева, которая направлялась к ним.

При её появлении все замолчали. Маленькие тайны оставались внутри компании.

Надежда Анатольевна спросила Тапочку:

— Фермер заплатил?

— Да. Волку, — ответила она.

— Хорошо. Сейчас ступай к Тамаре. У нас ожидаются гости. Вся подготовка — на тебе.

Когда же Тапочка спешно двинулась напрямик, её вернули.

— Не стоило тебе ходить по поляне. Тут кое-где остались растяжки, заминировано ещё с отечественной войны. Местные здесь не ходят, — вот и всё, что сказала Долгушева.

А вечером, Тапочке удалось увидеть Ангелину, эта особа работала менеджером по проведению праздников. Почему-то запомнился один момент, связанный с ней. Зайдя в комнату, гостья уселась в кресло и положила ногу на ногу. При этом она покачивала туфлей, что раздражало Тапочку, но Ангелину её не смущало, вообще её было трудно смутить. Она поставила на столик крем для рук, а на полку — бутылочку минеральной воды. Где бы она ни находилась, сразу начинала устраиваться.

Да, и ещё, у этой девушки был всего один глаз. На втором она носила черную повязку.

Выполняя просьбу (или распоряжение) Валеры, Тапочка написала карандашом номер своего телефона на стене будки, где и другие оставляли номера, помечая их инициалами. Фанерная обшивка была исписана с пола до потока, и в этом нагромождении цифр Тапочка пристроила своё имя малой деталью. Она сфотографировала на телефон все номера, а позже, когда возникла необходимость, внесла их в телефонную книжку, на что ранее никогда бы не осмелилась.

Один номер она узнала, им пользовался Коля до тех пор, пока не поменял симку. Не потому ли он решил его переменить, что он попал в список колшевской будки?

После того случая Тапочке звонили все, кому не лень — чаще других Волк, реже — Валера и однажды даже — Фермер, но этим и ограничилось. Старушка Долгушева не имела аппарата мобильной связи, и сколько бы обитатели дома ни пытались приобщить её к таинству, она отвергала их услуги. Скоро выяснилось, что она пользуется стационарным телефоном. Бакелитовый аппарат устрашающего вида стоял в задней комнате и до сих пор работал. Кроме рекламы, по нему никто не звонил.

Что Тапочке требовалось, это консультация. У неё имелся на примете психолог, которому она доставляла корма для животных — он утверждал, что если относиться к жизни как к психотренингу, то ничего так можно пожить. Исходить из его предположения, охота — тоже один из видов психотренинга. Тапочке интересно, сможет ли она нормально функционировать в таких нереальных условиях.

Однако психолог не отвечает, значит, занят с пациентом. Приходится Тапочке справляться самой.

Мами́на учила её не забывать, что она курьер. Клиентке нужен доставщик продуктов, поэтому Тапочка получает работу. Почему Долгушева не желает выходить из дома, её проблемы. Тапочку это не касается, и если та станет добросовестно выполнять свои обязанности, то не всё ли равно, кто она — москвичка-студентка или недавняя школьница с юга России.

По заданию хозяйки Тапочка направлялась на оптовый рынок, обход которого начала с визита к Тамаре. После утренней смены у Долгушевой она поджидает покупателей в своем киоске.

Продавщица носила косу фасона ради, считая, что перекинутый на грудь шиньон привлекает клиентов. Еще она выделялась кокетливым фартучком с красно-зеленым узором в тон белорусского флага, в знак того что торговала белорусскими продуктами.

— Чем угостить? У нас свежий творог.

— Есть кола без сахара?

Тамара вынула из холодильника две банки. Внутри магазина было тепло и тихо. Тапочка перевела дух, причесалась и только после этого освежилась.

Колу они закусывают шоколадными конфетами фабрики «Победа».

— Тамара, коса, — шепнула Тапочка.

Ещё чуть-чуть, и волосы попадут в развесной творог. Однако Тамаре не до творога, она высматривала рыжеволосого мужчину, который уверенно направлялся к ней. Украдкой она пригладила черные брови и покусала губы. Покупатель не заставил себя долго ждать.

— Здравствуйте, девочки. Давно не виделись.

— Погода чудесная, Александр Еремеевич, — приветствовала его Тамара.

Тапочка встречала тостяка у Долгушевой, где они обсуждали что-то по строительству. Здесь он задержался поболтать, но Тамара не торопилась его отпускать. Держалась она с ним по-свойски, улыбалась и чуть не пела от счастья — понятно, этот мужчина у неё для души.

Неужели любовь? Тамаре — не меньше пятидесяти.

Толстяк пошарил в черной матерчатой куртке, нащупывая потайной кармашек, но денег не вытащил. Видно, пришел он сюда не за творогом или сметаной.

— Что-то вас давно у нас не видно, Александр Еремеевич, — роняет он небрежно.

— Пусть сначала позовут в гости, — проворчал тот.

— Что, Саша, не передумал увольняться?

— Уволюсь, Томочка, ей-ей. Страшно одному и зарплата маленькая. В стране кризис, и мне положена небольшая прибавка. Вот на днях молодые люди коньяк по интернету заказывали. Элитный алкоголь из московского магазина. Он стоит, как половина моей зарплаты. Я и говорю Волку, раз такое бухло пьёте, можно и мне прибавить.

— А Волк тебе что? — спросила Тамара.

Саша только скрипнул зубами.

— Хорошо у тебя, только шумно. Да и мне пора.

— А кто этот рыжий мужчина? — прошептала Тапочка, когда толстяк вышел.

— Так это ты про Александра Еремеевича? Корягин, здешний кожевенник, мастер, — и Тамара глубоко вздохнула.

Тапочка вспомнила, что в этом районе жители так или иначе были связаны с кожевенным производством. «Куда едешь, Тапочка?» — спросили у нее девочки из доставки. — «В Колшево, подруженьки». — «Прикупи там сумку или сапожки, а хорошо бы курточку, если хватит денежек».

Рыжий кавалер Тапочке не понравился, он казался аферистом, с которым Тамара обстряпывала свои темные делишки, но пока это только её предположения.

А вот и Волк, он рыщет по рынку и заглядывает в киоск белорусских товаров к Тамаре.

— Еремеича встретил, от вас шел? Он и вчера звонил Надежде Анатольевне, когда мы сидели за столом.

Тапочка не может вспомнить тот случай, о котором упоминал Волк, да ведь и разговор предназначен не для её ушей. Однако её интерес к Волку от Тамары не укрылся.

— Никак ты запала на Кудряшова? — шепчет она.

— Выдумала тоже. Кто он такой?

— Виталик? Никто. К Надежде Анатольевна в племянники набивается. Где ты с ним познакомилась?

— У метро.

— Вечно он находит места. Учти, у него уже есть девушка. Её зовут Ангелина. А тебе мы сосватаем богатого жениха.

У неё зоркий взгляд, сразу понимает, чего хочет девушка. С ней надо держать язык за зубами, ещё пустит слух, что Тапочка охотится за владельцем колшевского имения.

— У Волка просто нездоровая страсть к обслуге. Его мать служила официанткой, когда она познакомилась с Голиковым. Предупреждаю, ходок ещё тот. Не связывайся.

Вдруг у Тамары дернулись уши, она повернула голову.

— Вон, участковый Марков к нам идет. Здравствуйте, Иван Мартынович.

В ответ полицейский кивает головой.

А сама так рада видеть Маркова, что чуть ли не приплясывает вокруг него.

— Вчера мы как раз про вас говорили.

Тот здорово удивлен, но знает, что за человек эта Тамара, как она может сочно и самобытно приврать. Сейчас как раз тот случай.

— Что? — он изъясняет кратно.

— Спросите Надежду Анатольевну. После вашего звонка она сама не своя. Мне пришлось выслушивать комплименты в ваш адрес.

— Эх, девонька, — он хотел бы прибавить, но в присутствии девиц избегает ругани и удаляется, не проронив более ни слова.

Эти разговоры привёли Тамару в благодушное настроение.

— А ведь ты как следует не завтракала, подруга? — Её добродушие объяснялось любопытством — теперь её хотелось услышать рассказ Тапочки об охоте.

На столе у нее и творожок, и сметанка, и мягкая поляница.

— А кто такой Зверь? — этот вопрос не давал покоя Тапочке.

— Сам Голиков и есть. А что, он объявился?

— Не видала. И ещё, хозяйка про гостей говорила.

Эту новость Тамара восприняла с радостью, на время туристического сезона появлялась возможность подзаработать.

— Деньги всем нужны. Ты как, освоилась?

— Вроде ничего, но по ночам жутковато, — призналась Тапочка.

— На то и расчет. Дети любят такие развалюхи, им бы только побродить по коридорам. К счастью, пока никто не провалился в дыру в полу и не выпал из окна. Все живы-здоровы.

— А как же Голиков, разве он не умер? — продолжала расспрос Тапочка.

— Официально — да. Погиб на Черном море, столкнувшись с миной. После него осталось много чего, но реально только дом. Отошел по завещанию Наде Долгушевой, его сестре. Не очень-то она справляется, между нами говоря, да и помощнички у неё никуда не годятся. Совсем развалили хозяйство.

Тапочка задумалась. Надежда Анатольевна не производила впечатления полноправной хозяйки. Она не смогла бы принимать решения без согласования, значит, у неё имелась связь с покровителем, которую она скрывала.

Вернувшись домой, Тапочка не застала никого из веселой компании. Также не нашла она и своей одежды — той, в которой была на охоте. Вместо неё на кровать положили новую — белую блузку и черную юбку. Долгушева сказала, что от зеленого костюма пахло порохом, пришлось отдать его в прачечную. Туда же отправилась и толстовка с Мики-Маусом.

К вечеру жильцы собрались у Валеры в коттедже, который располагался на краю озера. В половодье окрестности заливало талой водой, и к домику иначе, как вплавь, не подобраться.

Тапочка надевает болотные сапоги, в большом доме полно охотничьей амуниции. Подход к дому затоплен, и она бредёт в сапогах до самого крыльца.

На крыльце дома горит электрический фонарь, дверь не заперта. Внутри скромная обстановка, но ничего не разглядеть из-за темноты.

— Привет… есть… здесь… кто-нибудь? — кричит девушка.

Люди остались сидеть за столом: двое мужчин и женщина. Света они не зажигали. вечеряли.

— Здравствуйте! Меня зовут Остапия, у меня поручение к Валерию Долгушеву.

— То есть ты пришла ко мне?

Тапочка старается не смотреть в его гипнотические глаза, обрамленные длинными черными ресницами. Валера, напротив, не отводит от неё взгляд, словно нашёл на её лице письмена, которые хотел прочесть.

— Легкомысленной тебя не назовешь. Ты молода и глупа, чтобы идти с поручением в неизвестное место. А это самый настоящий вертеп!

Как будто прощался с нею, даже не успев познакомиться.

Свидание не заладилось: он сразу ушёл.

— Я его обидела? — спросила она у Фермера.

— Все в порядке. Его никто не может обидеть. У него дьявольски крепкие нервы. А как вас зовут?

— Вы слышали.

— Я не поверил, думал, насмешка.

— Нет, все правильно. У меня записано в паспорте.

Поговорив со знакомыми, Тапочка стала рассматривать женщину.

— Я вас не знаю. Кто вы и что здесь делаете?

Гостья захихикала, словно дурочка.

Выглядела она потрясающе — блондинка с длинными волосами, в затемненных очках, она щеголяла алыми туфлями со шнуровкой и белом платье из хлопка. Таких нарядов Тапочка ещё не видывала. Держалась эта женщина раскованно: она положила ногу на ногу и покачивала туфлей, при этом намазывая руки кремом и отпивая из бутылочки минеральной воды

— Знакомься, это Ангелина. — Фермер отложил чемоданчик с железками, взял на себя обязанности хозяина.

По случаю праздника он оделся чисто, и волосы завязал в хвостик.

Включили электричество, и в его домике стало светло. Тут царила особая атмосфера: на стене были развешаны ружья и фотографии с охотничьими трофеями. Отдельно в рамке висел диплом победителя первенства по биатлону.

— Чей?

— Мой. — Хорошо, что Валера пришел, теперь все в сборе.

— А где Виталий?

Женщина в белом платье захихикала. На платье у неё выступили следы от дезодоранта.

— Волк переодевается после охоты. Он в болото попал.

Тапочка говорит, что это не страшно, она подождёт. Ей главное к обеду не опоздать, а так она свободна.

— Тогда ты можешь не торопиться. Кухня разворочена, это Фермер новый силовой кабель пробрасывает, а то у нас прям беда, постоянные отключения электричества. Из-за него обедаем мы здесь, в домике, а тётя — у себя. У нас на обед рыба.

— Где это ты поймал? — спросил его Фермер, который вернулся к своим железкам.

— Мы с Волком оба поймали на рынке за сто пятьдесят рублей, — ответил Валера рокочущим баском. — Девушкам нравятся копчёные лещи? — обратился он к Красной Тапочке.

— Не особенно. Я предпочитаю шоколад. Как идут торги? — пренебрегая его вопросом, девушка обратилась к Фермеру.

Он удивился:

— Торги растут, спрос тоже.

— Значит, и ваши акции поднимаются в цене? — уточнила Тапочка.

— По всей видимости так.

— Это радует. А где накрывать? Тут стола нет, — девушка переходит к практическим вещам.

— Расположимся прямо на козлах, — командует Валера. — Волк, помоги.

Если бы Тамара увидела сейчас Волка, она сказала бы, что он псих ненормальный. Даже для дома, где собаки лазают в окно, Волк в парике с локонами и в женском платье — это слишком. А Тапочку ничем не удивишь, она всего навидалась.

— Ты бы видел, на что похож, — всплеснула она руками.

— Я в болото попал, джинсы измочил. Надел, что нашлось.

В Колшево творилось что-то неладное — то электричество отключают, то охота, то наводнение, то Волк чуть не утонул в болоте. Он утверждал, что шел по вешкам, но они переставлены.

— Ладно причитать. Откуда халат? Бабушкин? — спрашивает Тапочка.

— Обижаешь, от модели осталось, тут ночевала и забыла пеньюар. Это самое приличное. Ещё шортики есть…

Тапочка замахала руками: не надо шортиков.

Привыкнув быть в центре внимания, Волк не приобрел навыков вести себя прилично. Огрехи воспитания, полученные в глуши, сейчас особенно бросались в глаза. Впрочем, со своими недостатками он научился справляться и выставлял грубость за оригинальность, подозревая, что это и есть искренность.

Волк обладал несомненным артистизмом — взять хотя бы его копирование Ангелины. При личной встрече с ней Тапочка убедилась, что манера поведения передана точно: Ангелина имела привычку пить минеральную воду из бутылочки, смазывать руки кремом и покачивать туфлей, которая сползала у неё на пальцы. Эти подробности восхищали Волка, и смысл его жизни составлял интерес к девушкам (что от Тапочки не укрылось). Женщины подозревали, что ему от него что-то требовались, и не ошибались — натура у Волка была простая.

Строительные козлы уставили бутылками пива и воблой, с которой Валера обдирал чешую.

— Ведь удалось обмануть? — подначивал Тапочку Волк.

— Нет. У тебя уши лохматые, — ответила она.

— Ох, не начинай! Рекомендую, друзья, единственную в своем роде девушку-ветеринара! Я сам видел документы, которые переслали по почте нашей тетушке. Правда, в свидетельстве имя написано нечётко. Бритвой подчищали? Сколько вам лет, девушка? 17? И уже получили ветеринарное образование?

— Курсы зоотехников. Я предпочитаю самообразование.

— А дальше что? Университет?

— Нет, какие-нибудь курсы и потом подработка в этой области. А книги я читаю, какие считаю нужным.

Валера признался, что и сам был таким же непутевым. В школе он не ладил с химией. Однажды на практике по химии у него лопнула пробирка, отчего чуть не сгорел кабинет (было весьма приличное пламя, поскольку над спиртовкой лопнула пробирка с парафином). После того случая Валера держался подальше от химреактивов.

«И такую дичь вы, школьники, пишете в твиттере!» — сердился Волк.

Он был неправ, никто, кроме Валеры, твиттером не пользовался, а Тапочка предпочитала ВКотакте, что касается Волка, тот вел бизнес через инстаграм. Он являлся успешным парикмахером-стилистом, но коммунальные платежи за всех оплачивал Фермер. Он так и не смог понятно объяснить, что такое он взялся выращивать, бизнесмен из него был ещё тот, но идей хватало. Например, сдавать домик в аренду охотникам.

— До июня вода не уйдет, — возражает Волк

Он рассказывает, что в районе недавно прорыли систему мелиоративных каналов и нарушили водоносные слои, отчего многие участки ушли под воду. Вот и в домике Валеры пахнет сыростью и плесенью.

Фермер обещал всё изучить. В очках на носу он выглядел юристом средних лет.

— Я учился в юридическом колледже, хотел поступать в университет.

Эти планы остались неосуществленными, и сейчас он проживал в доме на правах квартиросъемщика, в телефоне у него была фотография с пропуском, грубо нарисованным квадратом с номером — это обеспечивало ему доступ в дом, но предъявлять пропуск было некому. Обязанности охранника выполнял Валера, которого и встретила Красная Тапочка в первый свой приезд в Колшево.

Хотя в домике никто не курил, он весь пропах дымом сигарет. Светлые сморщенные обои украшала картина Василия Верещагина, изображавшая гору черепов. Тапочка потом прогуглила и нашла её название: «Апофеоз войны».

Непонятно, что связывало Валерия с этой картиной, но потом он признался, что она висела при его отце, и он решил ничего не менять.

Иногда Тапочке кажется, что она и видеть как следует не умеет. Красивое рельефное тело Валеры она сможет разглядеть, а его смятенную душу — нет. Ему скоро исполнится восемнадцать, об этом начинает говорить Волк, и дальше они переходят к обсуждению чего-то важного, что заканчивают, так и не начав, не могут прийти к общему мнению. Присутствие Тапочки им явно мешало.

— А чего ты пришла, девушка? С поручением? — Валера вдруг вспомнил о гостье.

— Ищу собак.

— Тогда тебя послали по адресу. Я знаю их места. Сейчас покажу.

Вид у него немного грустный, так и хочется ему помочь. Все парнишки бедные, жалкие и несчастные, находили приют у Тапочки в сердце и получали любовь и заботу. Особенно мелкие парнишки семнадцати лет с золотыми искрами в глазах, у которых из одежды одни штаны и майка.

— Куда мы идем? — спросила Тапочка, когда они вышли из дома.

— На помойку. Старайся не дышать. Тут испаренья.

Чайки устроили кипиш на горах отходов и делили лакомые куски. Собак не было видно.

— Сегодня не пришли. Даже для них чересчур крепко. Возвращайся на кухню, под окном — бачки с мусором, там псины ошиваются.

— Вы это терпите?

— Собак? Ах, да. Причуда тёти, она здесь хозяйка. К сожалению, я немного занят, отсюда сама найдешь дорогу. Надо только обогнуть озеро.

Собаки отыскались в лесу, они копались в земляной яме.

— Тише-тише, — пыталась успокоить их Тапочка, пристегивая к ошейникам поводки.

За этими поисками она не заметила, как припозднилась. Небо оставалось светлым, ни за что не скажешь, что ночь. Какой же странный оказался Валера, который бросил её посреди леса, даже не проводив до дома.

— Эй, не слишком рискованно для ночной вылазки? — послышался знакомый голос.

Она не сразу узнала Волка в черной шапочке и куртке.

— Не следует гулять по лесу в неурочное время. От тебя только беспокойство, а ведь у людей могут быть и другие дела, кроме как присматривать за маленькими девчонками.

Перед подъездом стояло такси, в которое грузили багаж, и Тапочка кинулась помогать, но только опрокинула сумку. Из нее вылетела плетка — и прямо в лужу.

— Тебя надо поучить хорошим манерам. А то кидаешься на людей. А ещё лучше высечь!

С трудом сдерживая нетерпение, Волк садится в машину. Просто чудо, что он не взорвался.

Не успела Тапочка расстроиться. как вмешалось провидение и внесло в её жизнь нормальный ритм. Фермер, третий член компании, уже шёл навстречу ей. Как она была рада его видеть, протянула руки и бросилась к нему на шею. С благоговейной нежностью он дотронулся до щеки.

— Вы домой?

— Нет. Еще прогуляюсь.

— Вижу молодая женщина с приятной внешностью. — Он отметил все её немногочисленные достоинства, не упомянув одного — малый рост. — Решил сопроводить. А то заблудитесь.

Он говорил шутливым голосом, но тело оставалось напряженным.

— С непривычки я плохо ориентируюсь, — призналась Тапочка.

Голова у Фермера была гладкой, словно горошина, но тело выглядело тренированным, не иначе, он занимался спортом. Мужчина передвигался быстро и широким шагом, так что Тапочка за ним едва успевала.

— Давайте я вам покажу наши красоты: река, лес, стаи журавлей. — Он остановился, задрав голову: в небе над ними описывали круги журавлиные стаи, устраивавшиеся на ночь, они прибывали со всех сторон, кружились бок о бок с другими караванами, но не перемешивались с ними, а улетали дальше.

— Такое зрелище — угощайтесь!

Тапочка на всякий случай решила прояснить:

— Вы тут тоже… хозяин?

— Скорее, жилец. Арендую тут площадь. Но хотелось бы что-нибудь свое.

По дороге он обратил её внимание на кустарник.

— Это вороний глаз. Скоро поспеет ягода — выпуклая и блестящая, похожа на чернику, но очень ядовитая.

У него самого были черные глаза, а волосы и брови — золотистые. И всё же его внешность не внушала Тапочке доверия.

— Вы ведь выращиваете ягоды? — Она из последних сил старалась не уснуть, моргала глазами.

— Нет. Боюсь, вы не поймете. У меня специфическое поле деятельности

— Я могу развозить ваши продукты по ресторанам. — Глубокий вздох, переходящий в зевок.

— Спасибо, но я не занимаюсь доставкой. Свои продукты я отправляю сразу на биржу.

— Понятно, — и она смежила ресницы.

Он усмехнулся и сменил тему.

— А вы из тех девочек, что кормят синиц с рук?

— Ага. Конопляная мама, так у нас называют. — Тапочка пыталась проснуться, но тщетно — она засыпала прямо на ходу. — Как вас найти на случай, если понадобится помощь?

— Идите по проводам. Начинайте прямо с трансформатора. Ко мне на ферму ведут самые толстые провода. Спокойной ночи.

Девушка подала ему руку, у её провожатого были заскорузлые пальцы и подушечки, стертые до мозолей.

@mamina: to @tapochka

Re: развлечения в провинции

Как всё прошло?

@tapochka: to @mamina

Re: развлечения в провинции

Это была сложная вечеринка с двумя тяжеленными, плотно идущими эпизодами. Ни один не имеет отношения к предмету моего интереса.

@mamina: to @tapochka

Re: жених

Лучше позвоню.

@tapochka: to @mamina

Re: жених

Забыла поставить твой разговор на запись, а ты наговорила много чего полезного. Одна только твоя интонация подбадривает. Это нормально — пинать и капать на мозги. Нормально вскрыть, что я что-то делала не так. Большей ошибки, чем эта, я всё равно не совершу. Проблема в том, что при одной мысли…

@tapochka: to @mamina

Re: развлечения себя в провинции

Охлол, у меня будет Волк, Охотник и Фермер. Волк — на окладе в алкомаркете, Валера потерпел поражение в мире дикого и свободного спорта. Фермер в свитере — этим все сказано.

За общение с такими следует начислять стаж в трудовую книжку. Но я устала, да и книжки у меня нет. Да и зачем она? Мне всё ещё не платят денег.

Это было последнее на сегодня сообщение. Через минуту девушка лежала на диване и спала.

Глава 5.

Луч солнца проник в окно, он и разбудил спящую. В ярком свете Тапочке предстала неприглядная комната, требовавшая ремонта. Оконная рама рассохлась и требовала замены — да и вытряхнуть бы из неё сухих насекомых, которые оседали тут годами. Из щелей дуло, и белая кружевная занавеска на окне трепетала, не переставая.

Тапочка распахивает окно. Собаки визжат, будто их убивают — это значит, пора их выпустить. Они выпрыгивают на улицу через распахнутое окно и больше в доме не показываются.

После них становится тихо. Живописный вид из окна перекликался с пейзажем в раме. На полотне изображен участок леса, высокие ели нависают над дорогой, словно шатер. Голубые фиалки в вазе на столе наполняют комнату ароматом — их Тапочка сама сорвала на опушке во время прогулки.

На столе лежали кучкой предметы, которые она нашла, подметая пол — массажная щетка с черными волосами, початая упаковка бумажных платков, детективный роман и транспортная карта. Вот только с тумбочкой ей не удалось справиться: ящик никак не хотел выдвигаться из полозьев, его что-то прижимало.

Это оказалась плётка, которую Волк спрятал перед отъездом. Изделие из кожи было приятное на ощупь и упругое, словно чей-то живой хребет. Сухой щелчок плетью напоминал щелканье суставом, когда домработница разминала пальцы.

Тапочка прислушалась. Часы в коридоре негромко отмеряли минуты, здесь была отличная слышимость. Кто-то разговаривал во дворе, но слов ей не удалось разобрать. Оставалось надеяться, что ничего страшного за ночь не произошло.

Она вышла на кухню и вскипятила воду для чая, из съестного нашлись только сахар и каменные галеты, которые слегка утолили голод. В холодильнике ждали своего череда пироги и масло, но Тапочка к ним не притронулась.

В ожидании, когда все проснутся, она принялась драить дом, потому что без уборки этот фэн-шуй превращался в свалку. За уборкой её и застал участковый.

— Остапия Евгеньевна Белякова?

— Это я.

Он поздоровался и напомнил свое имя:

— Иван Мартынович Марков. Как вам живется? Наверное, скучаете вдали от дома?

Тапочка пробормотала, что ей здесь неплохо.

— Расскажите, как вы познакомились с Надеждой Анатольевной?

— Я привезла доставку. Хозяйка спросила, не хочу ли я получить работу помощницы по хозяйству. Как только узнала, что надо ехать на дачу, сразу согласилась. Я всегда мечтала пожить за городом.

— И собачек любите. Где, кстати, они?

В доме их нет, в саду — тоже. Виновата Тапочка, которая выпустила их погулять.

«За этими собаками постоянно нужно присматривать», — предупреждала её Долгушева.

— Не беспокойтесь, найдутся. Приятно было познакомиться, Остапия Евгеньевна, ещё увидимся.

Возбуждение Тапочки сменилось беспокойством. Бросив уборку, она слонялась по комнатам, размышляя, чего хотел от нее участковый. Самый обыкновенный человек, который видит её впервые в жизни. Что это она распсиховалась?

Телефон оставался на столе на кухне, где она его оставила. Никто не посягал на её тайны. При взгляде белую клеенку и френч-пресс с кофе страх девушки слабеет, а после двух печенюшек и вовсе рассеивается. Она всегда может позвонить Мами́не. Нечего и гадать, от кого Марков мог узнать про зарубленных собак. Об этом знала только одна Мами́на.

— Кому ты рассказывала про собак? — сходу спросила Тапочка, не вдаваясь в объяснения.

Мами́на заверила, что ни с кем не делилась секретом.

— А та подруга, от которой ты съехала? Не могла ли она наболтать?

Ах, как могла забыть Тапочку про землячку Веру, с которой она познакомилась в первые дни своего пребывания в столице. Они сняли жилье на двоих по приемлемой цене. Совместная жизнь показала, что её новая приятельница — взбалмошная деваха, которая требовала от жизни разнообразия и постоянно меняла кавалеров. В довершение ко всему, Вера завела большую черную собаку, и тогда от мирной жизни не осталось и следа. Псина принялась досаждать Тапочке, из-за чего и возник конфликт. Подруга, которой хотелось выплеснуть свою злобу, написала заявление в полицию, где указала, что её жизни угрожают.

Вероятно, это заявление направили сюда, и такой проницательный человек, как Марков сразу заподозрил неладное. Если хочет, пусть разбирается. Тапочке и дела нет до прошлой свары.

Она оказалась права. В поисках своей соседки Вера вышла на участкового Маркова и пообещала рассказать о Беляковой, которая сменила местожительство — если тот аннулирует жалобы соседей на содержание собак в квартире — их теперь насчитывалось шесть голов.

«А вы дадите мне официальное разрешение?» — спросила она.

Марков сказал, что домашний питомник расформируют в любом случае. Если она поведёт правильно, то он не даст ход жалобам — и это всё, что для неё смогут сделать.

«А что за место это Колшево?» — поинтересовалась она.

Чем дольше Вера слушала рассказ, тем более убеждалась, что нашла подходящее место.

…Тамара ничего не хочет знать про собак. Её интересует уборка, и она покрикивает, указывая Тапочке, куда складывать пластик и бумагу (в контейнер на стоянке), а куда пищевые отходы — в компостную яму. Когда она открывает люк, то яма пуста — всё вывезли ассенизаторы.

— Куда запропастились? — старушка не на шутку обеспокоилась пропажей своих питомцев. — Тапочка, спроси Валеру, пусть он поищет Джо и Джилл.

Её племянник славился способностью отыскивать пропавшие предметы — будь то бочонок от лото или квитанция ЖКХ. Вот только где искать Валеру, старушка не объяснила. Дома его нет, в садовом домике — тоже. Тапочка так и мыкалась по двору, пока Тамара не сообщила, что ночью он устроил попойку в отеле «Досуг», где все участники дрыхнут в номере.

Тапочка уже и не помнила, что такого особенного хотела сказать Валере, потому что это вылетело у неё из головы при виде сентиментальной картины. Волка, пробудившийся первым, кормил младшего брата с тарелки, отправляя ему в рот лакомый кусочек. Они не подозревали, что она на них смотрит, что за ними наблюдают и продолжали дурачиться, не стесняясь своей наготы. Закончив есть, Волк вытер имениннику губы салфеткой.

— Вы мне купите лекарство? — обратился к Тапочке больной — Эти люди не верят, что мне плохо.

Кипиш стоял из-за таблеток, которые Валера где-то потерял. Волк советовал ему пройти лечение от наркомании — дескать, у него сил нет слушать, как тот тянет и ноет.

Тапочка принесла аспирин, который взяла у портье. К тому времени Валера был еле жив, а Волк порывался его подстричь.

— Никто не верит, что мне в армию, но это неизбежно, — отбивался от него Валера.

— Ах, простите, господин солдат, всё время забываю, что я для вас всего лишь парикмахер! — шипел Волк.

— Он думает, что мой брат, — смеялся Валера.

— Я его брат.

— Только по матери. Да и вообще, это сомнительно.

Волк важничал, будто он для Валеры учитель. Тапочка читала в книгах по психологии, что у молодых людей, находящихся в стадии созревания, иногда развивается расположенность к более зрелым людям одного с ними пола. В процессе их анализа кажется, что бессознательное подкрепляет это обожание и подражание, эту прилипчивость к человеку того же пола.

— Видишь ли, у Валеры проблема, — объяснял Волк. — Он не хочет здесь находиться, но его удерживают силой.

— Да по мне, в любом месте лучше, чем тут, — огрызнулся Валера.

— А где он жил раньше не знаешь? — Волк разговаривал с Тапочкой.

Откуда ей знать?

— В психиатрической больнице. Семью не баловал своим присутствием. Я, родной брат, узнал о его существовании только год назад. Извини, не родной, а единокровный, — поправился Волк.

Что-то в этом замечании задело Валеру, тот разозлился и со всей дури вывернул себе большой палец, а потом справлялся с вывихом, а Тапочка ему помогала, хотя раньше ей не приходилось это делать.

— Тут у нас в районе есть имение, ещё прошлого века. Дворец в лесу, колонны коринфского ордера. Раньше там находился интернат для больных детей. Валеру туда отправляли на лето. Но год назад он вернулся, и его поселили со мной в одной комнате. Врагу не пожелаю такого соседа. Он жалуется на страшные сны, часто просыпается, будит меня, бормочет, начинает ходить по комнате. Спать в таких условиях просто невозможно. А утром я хожу, как зомби, а ведь мне работать надо. Кого это интересует? Скажите, вас мучают кошмары?

— Спасибо, я сплю хорошо, — ответила Тапочка. — Что у вас болит? — обратилась она к Валере.

— Когда я жил с отцом, он меня постоянно наказывал, но я терпел. Помогло ли это? Нет. Он все равно бросил мою мать.

— Как бы то ни было, у тебя есть крыша над головой. А другим людям негде жить. Давайте возвращаться домой, — предложила девушка.

Тут Валеру вырвало.

У Волка хватило ума извиниться:

— Я сейчас приберу. А вы не обижайтесь на него. Он не со зла. Просто не хватает воспитания.

— Я многого навидалась. К тому же я тут ненадолго, — Тапочка хочет побыстрее завершить разговор.

Попойка как акт большой мужской дружбы Тапочку не интересует. Гораздо более занятно, кто принёс отраву на вечеринку и почему от неё пострадал только Валера. Ещё стоило обдумать мысль, что произойдет после смерти Валеры, но это уже из области допустимого. К реальности не имеет отношения, потому что Валера жив. Благодаря аспирину и Тапочке.

По пути домой она успокоилась. Ничего плохого н произошло. Валере стало плохо, мало ли для этого причин.

Старушка Долгушева и Тамара не спали, поджидая Тапочку. К их компании присоединился Марков.

— Вот, совершал обход и решил к вам заглянуть.

Долгушева хотела узнать, нашлись ли собаки, и Тапочка пообещала немедленно отправиться на их поиски. Насчёт Валеры старушка особенно не переживала и высказала предположение, что молодые люди просто позволили себе лишнего. Её племянник, всю жизнь занимавшийся спортом, не имел привычки много пить. С тех пор, как он вышел на соревнования за первенство Москвы с высокой температурой, у него барахлило сердце, а что с мозгами не в порядке, это у него наследственное, прибавляет Долгушева.

Выяснилось, что по поводу Тапочки звонили из полиции, поэтому Марков и явился.

— Если это насчёт моих вещей, то они того не стоят, — сказала она.

— Нет. Соседка написала заявление, что вы обокрали её, когда съезжали с квартиры.

— Отомстила, значит. Не люблю спускать подлость друзьям, хотя и бывшим. Можно сказать, это жизненный принцип.

С этого момента Тапочку и взяли на заметку. Участковой выложил хозяйке все, что ему сообщили, но та целиком на стороне своей помощницы.

— Вы переживаете? — спрашивает она Тапочку.

— Соседка выбросила мои вещи на помойку. Я вызвала полицию, но мне пришел штраф за ложный вызов. Не повезло.

— Но теперь вы живёте у меня, и вам будет везти.

Тапочке хотелось в это верить.

Дурашливые дворняжки явились домой и вертели мордами в поисках угощенья. Тапочка их различала: у Джо — крапинки на носу, у Джил — пятна, как крылья бабочки. Под шкурой прячутся два подростка.

На всякий случай она заперла их в лофте «Алеко», предварительно проверив оконные рамы. Шпингалет на одной был сломан, и окно распахивалось от порыва ветра. Тапочка нашла молоток и забила раму гвоздями.

Вечером погасло электричество, и только луна в небе светилась зловещим тусклым светом.

— У нас из-за Фермера такое часто случается, — объяснила Долгушева.

Тапочка предложила сходить к автомату и передернуть выключатели, но ей сказали, что об этом позаботятся. И вправду, свет скоро зажегся.

На тумбочке у кровати девушка нашла кулёчек конфет, выбрала трюфель и развернула бумажку. Марка «Победа» — хорошие и дорогие. Настоящий шоколад. Их не купишь в магазине, поставляли сразу с фабрики.

Конфетка оказалась каменной, но девушка не привередничала. Из фольги она сделала колечко и надела его на палец.

Собаки радовались, повизгивая от восторга, думая, что она затеяла игру, но она выставила их из комнаты и вышла следом подышать перед сном. Стоя поодаль от собак, она прислушивалась к пению птиц, было слишком хорошо, чтобы ложиться спать.

Рядом с ней возник Волк, черная одежда делала его невидимым.

— Смотрите, какая луна. А звезд сколько! Считать их, всё равно, что ловить покемонов в небе — не умеешь, не берись.

Он ждёт, что Тапочка сейчас отдаст ему свою шаурму, свой вейп с клубникой, своё сердце. А с другой стороны, разве она этого уже не сделала?

— Ну и как тебе мадам Долгушева? — весело болтал он. — Знаешь, какое у неё прозвище? Долгая. Из-за того, что она всюду притягивает свои руки.

Он потёр переносицу, очки в золотой оправе были явно не его и натирали кожу.

— Старушка нуждается в присмотре. Мы понаблюдаем за ней и сравним свои наблюдения. Буду признателен, если и ты сообщишь, что заметишь необычного.

— А что покажешь мне ты?

— Пойдем, увидишь заколдованное место.

Из глубины земли вытекал ручей, рядом росли красные грибы, не бог весть что. Улучив момент, Волк чмокнул девушку в щеку и взял под руку, а когда Тапочка вырвалась, последовал за ней со словами:

— Ты еще не видела самое интересное.

Волк улыбался. Он не переставал улыбаться последнее время.

В конце аллеи мелькнула тень, но её спугнули собаки, бегавшие без привязи. Призрак исчез. А вот Волк оказался треплом. Язык, как помело. Назвал Тапочку горячей штучкой и хотел подарить ветку сирени, которую она отвергла. Ничего страшного не случилось, верно? Зато девчушка прогулялась ночью по саду и понюхала сирень.

Ночью ей приснились кровавые следы, которые на поверку оказались сырыми пятнами на полу, оставленные при мытье небрежной Тамарой. Она и сообщила о новой жиличке, поселившейся за заброшенной базе.

Вера с доберманами была довольна: она получила больше, чем рассчитывала. Участковый Марков не только указал ей отличное место для питомника, но и свёл с владелицей участка. Старушку Долгушеву она увидела только в момент подписания договора и передачи денег, больше они не встречались.

Только сначала к заводчице Вере подвалил здоровый тупой ублюдок с веткой сирени, который назвался родственником хозяйки, и сказал, что ведёт все финансовые дела. Однако денег он не получил. Марков об этом предупредил. Молодчик Вере не понравился: явный мошенник, выкачивающий деньги из дамочек.

Этот тип появлялся в питомнике несколько раз, но при виде собачницы в рабочих штанах и пропотевшей потом рубахе, не отважился подойти ближе. Земля была взрыхлена собачьими лапами и грубыми башмаками, и он опасался запачкать свои мокасины.

Если он сунется в сеточные вольеры, она устроит ему неприятности, решила Вера.

Глава 6.

Ожидая со дня на день призыва в армию, Валера потерял всякий интерес к работе, и шлагбаум на въезде на территорию кинофабрики оставался без присмотра. Волк рассказал, что его брат до последнего тренировался на базе в Щёлково, готовясь выступать за юношескую сборную в международном чемпионате по биатлону, но его тест на допинг дал положительный результат. Виноват тренер, который подсовывал подопечным допинг под видом витаминов.

Утром Тапочка разбирала продукты — казалось, у неё сумка без дна. Старушка не не могла на неё нарадоваться. Она и Валеру хвалила, ведь он кмс по биатлону в его неполные восемнадцать лет. Даже закончив со спортом, он соблюдал режим: бег трусцой, силовые упражнения и стрельба в тире.

Сначала Тапочка решила, что Валера приходится племянником Долгушевой, но потом выяснилось, что Надежда Анатольевна сама из Приднестровья, приходилась ему родственницей и была выписана в няньки. «Вот только детей я терпеть не могу», — признается она. Бывает у гувернанток такая особенность, вроде профессионального выгорания. Потом младший брат Леонида Ильича Голикова на ней женился, только Михаил умер давно. А что до фамилии, так отцы у братьев разные.

— Выходит, Волк — тоже ваш воспитанник? — спрашивает Тапочка.

Волк являлся старшим, но внебрачным сыном Голикова от связи времен его молодости, когда он работал кожевником. Тапочка спросила его, связан ли он родством с хозяйкой.

— Она не прямая родственница, если ты это имеешь в виду. Вот Валере она тетка, а поскольку меня отец не признал, она мне никто.

Попытки расспросить Волка о матери ни к чему не привели, он рассказывал только, что она вышла замуж и уехала в другую область. Про отца и говорить нечего, Голиков его не признал, содержания не выделял и на образование не собирался тратиться. Работа парикмахером в Колшево — вот, на что Виталий мог рассчитывать. Вряд ли его это удовлетворяло, но будучи скрытным, парень ни с кем не делился своими планами. Он просто признал, что главный — не он.

— Откуда же ты знаешь, что Голиков твой отец? — спросила Тапочка.

Волк постарался придать своему лицу самое серьёзное выражение.

— Сам я не уверен. Так утверждала мать, но она хотела алиментов. Нет, я сам по себе.

Он избегал смотреть Тапочке в глаза, явно врал. Когда все успокоится, он выйдет на сцену и вымахнет анализ ДНК. Только опоздал он с эффектным выходом. Голиков умер.

— Это бывает, вот у меня папа и мама тоже умерли, — утешала его Тапочка.

Честно говоря, ей больше по душе Валера, старший брат для неё был слишком шустрый. Любил приврать, а таким ненадёжным парнишкам она не доверяла: никогда не знаешь, чего от них ждать. А вот Валера в очках имел вид интеллигентного молодого человека, крайне задумчивого. Очень ей хотелось его растормошить.

— Ты чего в очках ходишь?

Стоило его разговорить, так он болтал, не смолкая. Зрение у него ухудшалось из-за травмы головы в детстве. Он оказался на удивление живучим, сильным и выносливым. Такое прекрасно развитое тело, а голова подкачала.

— Ты знаешь, у меня плохо с математикой. А теперь и зрение подкачало. Потеря большая, где-то минус 6, да ещё каждый год ухудшение. Слепой крот, — на последних словах его голос дрогнул.

К тому времени всё, что он умел, это стоять на стенде. Уже в шестом классе он стал отстающим за незнание физики и чисел в кубе — то время, когда их изучали, он проводил на соревнованиях.

Они с Тапочкой сошлись поближе, и Валера больше её не чурался.

Дом, при первой встрече показавшийся девушке дворянским гнездом, при ближайшем рассмотрении выглядел сущей развалиной: портик с колоннами находился в аварийном состоянии и главную лестницу закрыли для доступа, перегородив красной лентой. Вход в дом осуществлялся через заднюю дверь. Прочие детали особняка — как-то огромные двери и французские окна — были изъедены временем, они скрипели и не закрывались.

В доме оставались модули от кинофабрики, и Долгушева посылала Тамару там убираться, чтобы сохранять их в рабочем состоянии. Цеха для съемок в студии не использовали уже много лет, но Тамара раз в месяц наносила побелку на стены и потолки. Тапочка ей помогала с пылесосом. Ей нравилось, как пахнет свежая известь.

В коридоре, кольцом опоясывающем здание, остались с тех времен шуточные картинки и указатели, следуя по ним, можно было попасть в бойлерную, комнату с кинопроектором или зал для съемок с белым подиумом. Об этом Тапочке рассказывал Валера, когда они гуляли — в доме не осталось мест, куда бы они не зашли.

Сойдя с покосившегося крыльца, они неторопливо шли по топкой тропинке, разглядывая окружающие пейзажи и мелкую лесную живность. В гомоне птиц, шелесте ветвей под пробегающим ветром, вплетались слова, которыми они обменивались. Этот разговор, перемешанный с птичьими голосами и взрывами смеха, настраивал Тапочку на радостный лад.

Аллеи, садовый домик, автобусная остановка, река, мост — они успевали побывать везде. У них не было того, что называют свиданиями, они просто гуляли вместе. Никаких укромных местечек с ложем. Никакого продолжения. Имелось в виду, что оно будет, но не сейчас. Скоро.

Тапочку поражало невежество Валеры: он не отличал цветка вероники от мотылька и проявлял безразличие ко всему, что не было связано с его занятием биатлоном. Только с винтовкой в руках он чувствовал себя уверенно. Ещё он обладал острым нюхом и вниманием к деталям, в чем Тапочка имела случай убедиться. Заметив, что он шевелит ноздрями, она поинтересовалась, что он делает. Оказалось, он распознавал её запах, чтобы узнать откуда она пришла. Другим его свойством была скрытность: никто не знал, чем он занят целыми днями. Он мог гулять в лесу или бродить по городу. Утром он бродил невесть где, а вечером сидел за семейным лото, ставил бочонки и выкрикивал «дедушку» и «барабанные палочки».

Волк, напротив, доставлял Тапочке немало хлопот. Вот и сейчас, только она собралась выйти из комнаты, как оказалось, что дверь подперта чем-то снаружи. Со стороны коридора поставили мешок с мусором.

В шесть Тапочка уже на ногах. У неё доставка на семь. Вот только где искать термосумку «Редбокса», которую Тапочка оставила в лофте.

— Найдется, — машет рукой Тамара. До чужих вещей ей дела нет, но за своими она присматривает будь здоров.

Сумка находится в неподходящем месте, в кладовке со швабрами. Этот фокус Волк проделывает уже во второй раз. Только на этот раз всё серьёзней. На столике отсутствовали ключи от машинки-смарт. Как же ей не понравился такой поворот. Совсем не нравился.

— Ты не видала моей машины? — спросила она уборщицу.

— На стоянке смотрела?

Смарта там не оказалось, и подозрения у Тапочки усилились.

— Кто-нибудь взял покататься? — спросила она у Тамары.

Та поморщилась: расспросы отвлекали её от работы, она как раз собиралась пылесосить.

— Валерику потребовалось съездить в город. У него дела в военкомате. А ключи лежали на столике. Думала, ты разрешила.

— Да. Конечно. Просто захотелось прогуляться.

— Обещали дождь.

Тамара бормотала про любителей хорошей погоды, которые не научатся читать прогноз перед тем, как выходить из дома, но не получив ответа, занялась пылесосом, и докричаться до неё более не представлялось возможным.

Сердце Тапочки бешено стучало в груди, а руки дрожали, когда она, наконец, нашла телефон.

— Алло, Валера, ты где?

В ответ она услышала невнятное бормотанье. Это был голос Валеры, и она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Валера… — начала она дрожащим голосом. — Что произошло, милый? Что случилось? —

— Ничего, милая. Все в порядке.

И хотя нельзя судить человека по одному поступку, но в этом случае Валера больше не кажется Тапочке достойным доверия, он не переставал лгать. Она словно проглотила горечи. Возмущение клокотало в горле остатком гнева, дождь и ветер толкали в спину, а ветки елей касались живыми и толкали её в спину. По лесной дороге на высокой скорости проносились машины. Когда очередная иномарка пролетела не притормозив, Тапочка предпочла убраться с дороги — такие собьют и не остановятся.

Машинка-смарт стояла на обочине. Первой Тапочка увидала машинку, дверь ее была распахнута настежь. Попробовав завести мотор (не заводится, бензин на нуле), она покричала Валеру на случай, если он просто отправился размять ноги. Лишь потом она обнаружила его на краю оврага, в кустах, на куче листвы. Он походил на пьяного — от одежды о разило сыростью. Тапочка тронула его щеку, теплая ли. Жив! Это недавнее недомогание запустило приступ, и Валера лишился способности самостоятельно двигаться и говорить.

Тапочку смущало кровавое пятно на рукаве светло-серой куртки, словно кто-то схватил парня за рукав. У него самого руки оказались чистыми. Появиться на людях с таким пятном было не мыслимо, и она зачерпнула сырой земли и размазала грязь поверх крови. Лучше не стало, зато выглядело не так страшно.

— Что это, Валера? — кричала она.

Из-под лиственной кучи выступали мертвые звериные головы, и они привели её в ужас. Потом она кляла себя за малодушие, которое побудило ее сбежать с места преступления, но тогда все силы ушли на то, чтобы добраться до шоссе. Что-то большое двигалось ей навстречу. Да это проводоукладчик, которым управляли дорожные строители. Тапочка брела навстречу, таща на себе Валерия.

— Он ранен, помогите ему! — кричала она.

— Поможем, поможем, сейчас поможем, не беспокойся.

Медленно, со зловещими гримасами, рабочие приближались и окружали со всех сторон. Что им взбрело в голову?

Вдруг, прозвучал гудок автомобиля. Круто развернувшись, красный мини Купер резко притормозил, и ещё на ходу Волк распахнул дверь. Не теряя времени, он помог Тапочке втащить Валерия на пассажирское сидение. При этом он не упускал из вида строителей, смыкавших вокруг них клещи. Офигеть. Насилу вырвались.

— Что ты наделала, что они взбесились?

— Я Валеру искала. Он лежал у оврага, а рядом — гора лисьих голов, — подала голос Тапочка, сидевшая сзади.

— Убоина свежая?

— Старая. Откуда эти звери?

— Вероятно, страдали бешенством. У нас тут охотничьи угодья. Спроси у Маркова, он ездит вместе с егерем, проверяет охотничьи лицензии.

— Откуда машина?

— Одолжил. Вот сволочь! Прости, сорвалось!

— С чего они так на нас окрысились? — происходящее поразило её до глубины души.

— Мы у них проводоукладчик угнали. По глупости. Всё простить не могут.

Тапочка говорила не переставая. Волк вскинул бровь. Её рассказ, несомненно, показался ему удивительным, но он ничего не сказал.

— Если Валера убийца, то мы с тобой — сообщники. Не забывай об этом, когда тебя будут допрашивать. Ладно, что теперь говорить. Я прибыл вовремя, да, Валерик? А ты маленькая и очаровательная женщина, но я не знал, что смелая. Всё, можно расслабиться.

За минуту Волк домчал их до города. На повороте, въезжая на парковку, машину занесло на обочину, и сильным скользящим ударом она снесла краску и часть фонаря на полицейском газике. Толчок привел Валеру в чувство.

— Лисы, которых деревенские приманивают костями, — пробормотал он.

Это был ответ на вопрос, который Тапочка задала полчаса назад.

— Но зачем рубить им головы?

— Всё, всё. Отбой! — торопил их Волк.

Ему ещё возвращаться за смартом.

— А собаки? — спросила Тапочка. — Как же Джо и Джил?

— С ними потом. Они сами по себе, а мы отдельно.

Валера выходил из оцепенения, он немного приободрился и приобрёл способность нормально двигаться.

— Что, боишься? Оглядываешься постоянно, — сказал он Тапочке.

— Мёртвых не боюсь. Придержи дверь.

На неё напал приступ раздражения, и она замерла на пороге бильярдной, не в силах прикоснуться к дверной ручке. Видит бог, как ей не хотелось входить.

— Придержи дверь, я дама. А мужчина придерживает дверь.

— Ты не дама, а курьер в красной шапке. Шапку сними.

На него накатило упрямство.

— Дамы не снимают шляпы, — возразила Тапочка.

— То шляпы, а шапку снимают.

Увиденная картина с отрубленными головами не теряла свою ужасающую реальность. Головы найдут, но не сразу, потому что Тапочка забросала их хворостом. Пара дней, а потом все откроется. Люди здесь жили любопытные. Пора открывать дверь.

Под присмотром местных жителей, Тапочка помогала втащить Валеру в помещение. В другом месте их наверняка бы не пропустили, но тут приняли довольно тепло и позволили устроиться в подсобке. Устроив Валеру на топчане, Тапочка вышла осмотреться.

В бильярдной распоряжался высокий, слегка загорелый мужчина в элегантном костюме цвета спелой вишни. Вальяжной походкой он направился через зал к микрофону, одаривая своей улыбкой людей, встречавшихся на его пути. Тёмные волосы были опрятно убраны назад, ботинки начищены до блеска. Свет люстры мягко ложился на его правильные черты. Было что-то неуловимое и притягательное в его облике, что заставляло людей, а в особенности женщин, смотреть ему вслед. Возможно, из-за линз ярко-голубого цвет, которые ярко выделялись на фоне лица со средиземноморским загаром.

— Кто это? — спрашивает Тапочка, и ей говорят, что Голиков.

Стук шаров в бильярдной стих, и Тапочка попятилась к стенке, как вдруг из подсобки выбежал Волк с тарелкой супа. Валера сидел на ящике, наклонив голову, и его пытались кормить с ложки. Этим третьим оказался Фермер.

При виде Тапочки он встал и захлопнул перед ней дверь.

В бильярде присутствовали молодые люди, чьи лица Тапочке не понравились — держались они самоуверенно и нагловато. Когда же Волк споткнулся о валявшийся на полу кий и повалился лицом на зеленое сукно, они загудели, как если бы приветствуя коронный номер, что походило на насмешку.

Тапочка поняла, что здесь ей не рады. Один из парней смерил её взглядом с головы до ног. Другой в это время был занят: он вылизывал Волку ухо. И Тапочке сделалось так неуютно под их взглядами, что она побежала и споткнулась о кий, который продолжал валяться на полу, но не упала и проследовала к выходу.

— Зрелище не из приятных, вам не стоит смотреть, — к ней обращался мужчина с голубыми глазами.

— У Валеры приступ?

— Скорее, обычное состояние. Он тот, кого у нас называют глотателем счастья, наркоманом. Ничего с ним не будет. Проветрят помещение. Тут ветер такой, что сдувает все хвори.

Тапочка не торопилась уходить и разглядывала посетителей бильярдной, которые вышли на улицу. Трое мужчин: двое молодых, один в возрасте. Молодых она уже видела — приятели Волка, с которыми тот играл в бильярд. Она дождалась, когда троица достигнет светлого участка под фонарем. Третьим, с голубыми линзами, был Марков. Что могло их связывать? Не иначе, как осведомители. Этим и объяснялась развязность, с которой они себя вели в общественном месте: привыкли рассчитывать на покровителя.

Следовало запомнить, что в этом городе все были друг с другом связаны.

Что касается Волка и Валеры, то эти двое в Колшево живут полгода, приехали после смерти Голикова и ждут, когда можно вступить в права наследования. Пока-то они никаких прав не имеют, здесь Долгушева всем заправляет.

— Если их выгнать, неизвестно что могут еще натворить, а тут удобно, все под боком.

Вот Долгушева и взялась ими руководить. Они для неё вроде как кутята — хорошие, но беспомощные — и она за ними присматривала. Процесс воспитания состоял в том, чтобы особо не вмешиваться, но всё держать под контролем. Впрочем, к походам в бильярдную она относилась отрицательно. Когда Валере разбили нос, не слишком удивилась.

— Да уж! Ну и дела! Макнули щенка, — рассмеялась она.

От Тапочки не укрылось, что Долгушева, то и дело поглядывавшая на кофеварку, вдруг засуетилась и стала поправлять прическу. Потом-то она узнала, что машина не только подогревала кофе, но при введения пароля, а это была буква «z», включала настенный монитор, где шла трансляция с камеры видеонаблюдения на входе в дом в режиме реального времени.

В следующий миг хозяйка высунулась в окно и приветственно замахала рукой, то же самое сделал и немолодой мужчина, вышедший из автомобиля. Первым из полицейского уазика вышел Валера и украдкой проскользнул в дверь. Вторым показался Марков. Как всегда, он выглядел безукоризненно. Голубые линзы он снял, рубашку сменил. Тапочка предположила, что у него в шкафу наготове свежая рубашка.

Его улыбка предназначалась для старушки. Надежда Анатольевна расцвела и предложила ему выпить чаю, но он не стал отвечать. О скупости Долгушевых судачили в городке. Не иначе, как постаралась Тамара.

Что же за причина, почему участковый Марков, не дождавшись приглашения, решил наведаться лично.

Хотя настроение Тапочки не располагало к разговору, она сочла нужным подойти, чтобы отвлечь внимание от Валеры, который, прятался где-то в доме.

— Простите, если оторвал от дел, Надежда Анатольевна, — произнес участковый. — У нас в районе погибло несколько собак, и я хотел убедиться, что с вашими питомцами все в порядке.

Долгушева ответила, что сейчас они бегают на дворе, но с утра с ними было все в порядке. Словно в подтверждении её слов в саду послышался лай.

— Их там трое: Джо, Джил и Дикси, собачка, которая всюду с ними бегает. Эта плутовка научилась залезать в дом через окно, никак не могу найти её лаз. А что случилось с бедными животными?

— Здешние мальчишки нашли яму с телами, кто-то забросал её хворостом. Я и не подозревал, что подобные живодеры появились у нас. Вероятно, это приезжие.

— В городе открыли корейский ресторан. Может, это они… ловят и в суп?

И они принялись перебирать все мыслимые и немыслимые версии.

Перед сном Волк зашел к Тапочке поболтать. На вопрос о самочувствии Валеры, Тапочка ответила, что тот поправляется.

— Знаешь, я до темноты искал её собак, — признался Волк. — Но так ни одной и не нашёл.

Устраиваясь на ночь, Тапочка придвинула к окну картонку, чтобы не дуло, но уже ночью она оказалась сброшенной.

@tapochka: to @mamina

Re: Ангелина

Пишет мне вчера в чат одна девушка. Вежливо представляется менеджером по праздникам, упоминает тебя (закашляла?), развернуто объясняет, почему хочет познакомиться. Я радуюсь знакомству, болтаем. Просит уточнить насчет детского праздника. Отхожу и, пока выясняю и спрашиваю, она удаляется из чата. Ты с ней действительно знакома?

@mamina: to @tapochka

Re: Ангелина

Подписана на неё в Инсте. Она объявила о вакансии в Колшево, и я по её наводке связалась нотариусами Булут (для должности требовалась рекомендация) и сходу направила туда тебя. Что получится, то и получится. В любом случае, у Коли ты работу не забираешь, он к Колшево никаким боком. Скорее всего уволится. У самой рука не поднимется, но на него слишком много нареканий.

@tapochka: to @mamina

Re: Колшево

Думаю остаться. Дом в Ореховом перестал мне принадлежать, а жизнь в Москве придется поднимать с нуля, жильё тут точно пригодится. Жрац и спац надо каждый день. Остается гноящийся вопрос, им это зачем?

Позже Тапочка корила себя, чёрт её дернул согласиться пожить в Колшево. С деньгами, хоть и небольшими, комнатку в Москве она бы себе нашла. И не то, чтобы огромный дом так ей понравился. Дело было в его хозяйке, Надежде Анатольевне. Пришлась она Тапочке по душе.

Характер у нее был лёгкий, доброжелательный. И работы для Тапочки не то, чтобы много, живи себе на природе и радуйся. В тот вечер Долгушева так и уснула за столом. Было без десяти одиннадцать, но в деревне ложатся рано. А тут деревня. Тапочка и не заметила, как это произошло. Они сидели за вечерним чаем, работал телевизор, и девушка читала оставленную кем-то газету, знакомилась с местными новостями. Тогда-то старушка и выпила таблетки.

Тапочка сначала испугалась, решила, что у работодательницы сердечный приступ, но потом она нашла коробочку из-под валиума. Вспомнила, как старушка нервничала. У нее дрожали руки, так что она не могла налить себе чай. Поскольку никого в доме не нашлось, Тапочка взвалила её на спину и оттащила на диван. Это все, что она могла сделать.

Так девушка впервые оказалась в хозяйкиной комнате: в нише было устроено нечто вроде спаленки, где располагалась кровать с шелковым покрывалом и белого цвета жалюзи — на ночь, видно, опускали. Только в тот день старушке пришлось спать на диванчике. Она свернулась в клубочек, как котенок. Вон её голубой халатик, а вот и седая головка. И тут торкнуло Тапочку: как похожа старушка на её мамочку, ту, которую в Ореховом…

Видно, поэтому и осталась девушка в Колшево.

@tapochka: @mamina

Короче, мне реально надо оттуда уходить, пока я не уронила любимую старушкину вазу, не задавила её собачек и не выпила случайно клофелина в чае. Всё к тому катится.

Тапочка проснулась от того, что комнату освещал яркий луч уличного прожектора. Она лежала в своей постели одетая, рядом книжка, которую она пыталась читать. На окнах не было штор, и она отчетливо видела машину напротив, мужчина опустил стекло и наблюдал за ней. У него обыли чки в золотой оправе, блеск которых она разглядела при свете луны. Из одежды — что-то свободное, темное.

Человек вышел из машины и прильнул к окну, он смотрел прямо на Тапочку.

Что такого он хотел рассмотреть? Название книги, которую она читала? Она постучала в окно, он дернулся. Силуэт удалялся. Включить электричество? Но тогда её саму станет видно, как рыбку в аквариуме. Увольте.

В свете луны она видела, что машина оставалась на месте. Скоро она услышала шаги по коридору. Перед сном она заперла дверь ключом на два оборота, но туда никто не рвался. Она подергала ее, дверь стояла намертво, её не удалось даже сдвинуть с места. Вероятно, подперта снаружи.

Итак, её заперли. Оставалось только окно, подоконник был широким, а расстояние до земли метра полтора. Одна из створок была прикрыта фанерой — собачий лаз, через него она и выпрыгнула. Далеко уйти ей не удалось, её преследователь поджидал у дерева. Он рассчитал, что она выйдет на него, так что ему осталось только вынуть ружье и ждать. Он выстрелил пять раз ей в спину, но ни разу не попал. Она затаилась за кустами, но больше ничего не произошло. Убийца сел в машину и уехал.

Час Тапочка провела в парке, потом вернулась к дому и через окно залезла в комнату, но не свою. Она проникла в лофт «Лос-Андежелес» для фотосъемок. Сняла кроссовки, прошла по белому полу и вышла в коридор. Оттуда вернулась к своей комнате, вытащила полено из-под двери, освободила дверь и вошла в лофт «Алеко». На передвижения по дому у неё ушло 4-5 минут.

Глава 7.

Тамара прибыла ближе к восьми приготовить завтрак, она отличалась аккуратностью и никогда не опаздывала. Тапочка поджидала её в парке, сказала, что вышла посмотреть, как солнце встает. Одна идти в дом она не хотела.

— Как ночевала? — осведомилась Тамара.

— Не очень.

Тамара кинула взгляд на спящую старушку и все поняла.

— Сейчас её разбудим. Ты особенно не пугайся.

Долгушева пребывала в помутненном сознании. Она совершенно забыла, почему тут находится посторонняя девушка.

— Ты кто? Вон отсюда.

Тамара обтерла хозяйку полотенцем, которое окунала в миску холодной воды.

— Эти припадки у неё уже давно. Все годы, что она здесь живет.

Запах кофе и пшенной каши постепенно разглаживает морщины недовольства на лбу Надежды Анатольевны. Приступ прошел.

— Когда снова начнется, запирайся у себя в комнате, — посоветовала Тапочке домработница.

Тапочка спросила, не состоит ли Долгушева на псих учёте. За время работы курьером она насмотрелась разных клиентов, и психов вычисляла без труда. Тамара заверила, что в случае с Надеждой Анатольевной нет ничего подозрительного.

— Да что с ней такого?

— Запирайся и молчи, — повторила Тамара. — А пока займись бельем.

Образцовая помощница несла кипу аккуратно сложенных полотенец по коридору — среди них пару вафельных полотенец Фермера, который в быту был скрягой, и махровую простыню Волка, тот, напротив, корчил из себя вельможу.

Утром она имела беседу с Волком, спросила его, не слышал ли он ночью выстрелы. Тот ответил, что у него крепкий сон. Вероятно, это была ночная охота. Теперь охотятся с тепловизорами. Недалеко в лесу, на поляне, построена лестница со стулом наверху. там охотники сидят в засаде. На поляну выходят кабаны. В них и стреляли.

Тапочка прошлась по парку и нашла там пять стреляных гильз красного цвета, доказательства того, что в неё стреляли. Возле них она увидела четкий отпечаток сапога с узким носком. Подошва ребристая, четко очерченная. Глубокий отпечаток каблука. Размер небольшой 39-40, так что могла быть и женщина. Эти улики она предъявила Волку и потребовала вызвать полицию.

Участковый появился, осмотрел гильзы и пробурчал, мол, нашла чем удивить, тут целый лес в них. Дал ей визитку и предложил звонить, когда потребуется. Когда Тапочка позвонила по его служебному номеру, Марков сообщил калибр винтовки, из которой выпущены гильзы, и спросил, нет ли в доме оружия. Тапочка обещала узнать.

О ночном происшествии больше не вспоминали, нашлись неотложные дела. Долгушева появилась внезапно, она никогда не стучала в дверь, а врывалась, как ветер. Ей сопутствовали две собаки, которые принялись бесцеремонно обнюхивать Тапочку, которая в тот момент переодевалась.

— Вы любите детей? — спросила Долгушева.

— Конечно! Кто же их не любит?

— Тогда вам понравится ваша работа.

И когда Тапочка приглаживала завитки волос, надевая красную шапочку, ей сообщили потрясающую новость.

— Приготовьте лофт, после обеда мы ждем гостей. Перед их приездом надо обойти парк, проверить, всё ли в порядке.

— А что искать? — уточнила Тапочка.

— Что-то необычное. Вы сами узнаете, когда это найдете, — ответила хозяйка.

Приезжает фургон, и начинается разгрузка. На сей раз Валере и Волку не удается отлынивать, они полдня ходят по дому, стуча башмаками, и перетаскивают ящики — одних съестных припасов там два десятка. А считать посуду и домашний текстиль никому и в голову не приходило. Это доставка из агентства по проведению праздников.

— А что у вас за агентство? — спрашивает Тапочка водителя.

— Мы его не рекламируем. Просто заботимся о репутации, а дальше клиенты передают нас из рук в руки.

Следом прибывают электрики, чтобы натянуть электрические гирлянды на первом и втором этаже, лампочек так много, что ими украшают также и крыльцо.

К обеду у дома остановился автобус с логотипом частной школы, из которого вышли дети в светоотражающих жилетках, одиннадцать двенадцатилеток — вроде как футбольная компания, не хватает разве ящика с пивом. Их опекала добрая заботливая учительница.

— Добро пожаловать! — говорит Тапочка имениннику Павлику и его гостям.

Дети принесли радость в этот дом и наполнили его смехом.

С ними прибыли лимонад и всякие угощенья. Волк и тут хотел проявил себя, предлагал водки, но Павлик сказал, что не сделает ничего, что рассердит его отца. Алкоголя им не полагалось по малолетству

— Папенькин сынок, — съязвил Волк, и мальчик буркнул в ответ: — Кто бы говорил.

Павлик приходился ему единородным братом, хотя разница между ними составляла лет двадцать. Между собой они не ладили.

— Ты знаешь, что Волк — незаконный моего отца. Тот его не признал, так что у Виталика прочерк в свидетельстве о рождения. Так что с какой стати мне с ним знаться, — обронил Павлик в разговоре с Тапочкой.

Больше Волк к нему не лез. Во всём, что касается организации мероприятия, распорядительница доверилась Тапочке.

Павлик Голиков уже долгое время был предоставлен сам себе, и это его немного утомило. Вероятно, его матери понадобилась свобода или ей не нравилось, как у мальчика складывались отношения с отчимом.

— Бывшим отчимом. Мама разводится с Шота, — уточнил он. — А он мне нравится. Конечно, кривляется, но зато я ему небезразличен. Мама считает, что через меня он хочет заполучить ключ к богатству моего отца.

Странная у них была семейка, но ничем не хуже или лучше других.

Павлик рассчитывал отметить свой день рождения в аквапарке, поэтому они с друзьями взяли купальники и плавки. Потом планы изменились, и он приехал в Колшево.

— И знаете почему? Мать решила, что в аквапарке небезопасно. Сопровождающий нас охранник не вышел на работу, его телефон не отвечал.

В Колшево детей сопровождала учительница английского языка — единственная, кого удалось найти в последний момент. Она показалась Тапочке неплохим человеком, разве что излишне робкой. Другой её крайностью была занудливость, что объяснялось тем же страхом: она переживала свалившуюся на неё ответственность.

Как оказалось, дети вообще собирались отправиться на море, даже купили билеты, но поездку пришлось отложить.

— Отец назначил мне встречу в Колшево.

Павлик привез видео, которое они с Долгушевой смотрели с его ноутбука (у самой Надежды Анатольевны ничего похожего не имелось, сама она и видео не смогла бы запустить), а Тапочка стояла и ждала под дверью. Из-за двери (приоткрытой, но у Тапочки не хватало духу туда зайти) раздавался бодрый баритон и взрывы смеха, шло какое-то телешоу, которое они смотрели в записи. Судя по обрывкам слов — просто глупость, как и все шоу. Отчим мальчика, Шота, был там ведущим.

Готовку взяла на себя Тамара. Она прогнала Тапочку с кухни, буркнув: «Не мешай мне, иначе я никогда не закончу», — и хлопнула перед ней дверью. Возможно, у Тамары кто-то был. Тапочка разглядела ноги в мужских ботинках и спущенные штаны. Тамара любила заводить интрижки, неудивительно, что она и тут воспользовалась случаем.

В обязанности хозяйской помощницы входило встречать гостей и знакомить их с лофтом. На первый взгляд работа может показаться нетрудной, но это не так. Находиться целый день на ногах — поистине тяжело.

Длинный рабочий день — это для Тапочки.

Все ждали приезда менеджера из агентства праздников, но в последний момент та подхватила грипп и не поехала, так что во всем пришлось разбираться Тапочке и учительнице, от которой было мало проку. Она чувствовала себя не в своей тарелке и предпочитала скрываться в полумраке, выходя с неохотой в центр ярко освещенной комнаты.

Старый разрушающийся дом мало подходил для веселья. Его оживлял парк, несколько соток заросших кустами территории, переходящей в лес. В нём выбрали место для фейерверков, но погода не благоприятствовала, и все ждали, пока прекратится дождь.

Дети возились на втором этаже, играя в настольную игру, но даже при желании Тапочка не смогла к ним присоединиться. Приготовление угощения занимало всё её внимание.

Собаки проявляли беспокойство, и Тапочке пора их выпустить, пока они не устроили представление. Учительница также отправилась в парк прогуляться, пока дождь не прогнал её в дом.

Дети шныряли по дому, всюду оставляя грязные следы и подъедая всё, что плохо лежит. Сгрызли макароны, а ведь Тапочка не успела их сварить. У путешественников всегда голод. Тапочка видела, как девочка грызет карамельное яблоко. У них у всех запас этих яблок, купили в городе. А ещё претцели с солью.

Перед обедом дети чинно гуляли в саду под присмотром учительницы. Лариса приехала с надеждой отдохнуть на природе, но всё складывалось совсем не так, как она предполагала. Тапочка помогала гостье справиться с волнением. Вероятно, она перенесла какое-то нервное заболевание, остатки которого давали о себе знать. Она могла неожиданно вскинуть голову, словно лошадь, чрезвычайно пугая незнакомых людей. Пытаясь справиться с неконтролируемым возбуждением, она судорожно сводила губы, словно хотела сказать, но только заикалась.

Почему у детей жилетки, размышляет Тапочка. Чтобы не потерять их. Разве это животные? Или уже имелся печальный опыт, и его не хотят повторять.

Почему их прислали сюда? Здесь нет развлечений, им довольно скучно. А может, их хотят спрятать от опасности? Предположим, семья получила предупреждение, что ребёнка похитят. И тогда устраивают вечеринку и увозят детей с глаз подальше. Что она может сделать? Ничего, только наблюдать, когда это событие произойдет. Какое событие? Она не знает. Сумеет ли она вмешаться? Тоже не знает.

— Подлива остыла, — жалуется Тамара, и Тапочка утешает её, что кушанье стало ещё лучше.

За день все так переволновались, что едят, не ощущая вкуса.

После дождя на улице посвежело, и все высыпали на улицу зажигать петарды.

Раздался залп, через мгновение в небе появилось огненное облачко. Фейерверки сменяли друг друга, и полчаса в небе стояло зарево от потешных огней. Потом оно погасло.

— Я сегодня себя не очень хорошо чувствую, ребята. Читать книжку не будем, — произнесла учительница печальным голосом.

Так что после ужина дети снова высыпали на улицу и шлёпали по лужам, мокрые по колено. От них пахло чипсами и сухариками. В лофт натащили бутылки газировки.

Их наставница отдыхает, а Тапочка у детей как бы пионервожатая.

— Ты красивая, Тапочка. Только зря ты не красишься. Вот увидишь, станет лучше.

Тапочка зависла у зеркала. Стала румянить щеки, подвела глаза. Все вместе они залезли в шкафы и нашли там кучу женской одежды, которая сделала из Красной Тапочки настоящую красавицу. С золотыми тенями и блестками на щеках она приобрела сходство с карамельным яблоком, и дети её хвалили.

— Вот сейчас ты лучше всех.

Всё дело не в блесках, а в том, как бы сквозь них Тапочка улыбается своими золотистыми глазами. Вот и Волк и тот уверяет, что Тапочка слишком хороша для подмостков провинциальной кинофабрики, и её место — в столице, куда стекаются знаменитости.

— В столице нужно большие деньги, так что не о чем и говорить, — ответила Тапочка, которая должна была идти, её уже несколько раз звали играть дети.

Разве не её профессия в том, чтобы быть доброй и всем угождать?

Вечеринка посвящена 10-летию Павла Голикова, для этого мероприятия и был снят лофт. Со своими гостями он успел поссориться, и теперь веселье не складывалось. Именинник предложил Тапочке присоединиться к ним, а вместе с ней пришли Валера и Волк.

Появление посторонних людей заставило нервничать Ларису, приставленную присматривать за компанией во время экскурсии. Вечеринка не входила в её планы, но, поддавшись общему возбуждению, она присоединилась к подготовке и теперь следила, чтобы на столе не появлялось спиртное. Решено было ограничиться несколькими бутылками детского шампанского.

А когда никто не ждет, приезжает Ангелина, распорядитель праздника. Тапочка припоминает белокурую красавицу с хвостиком, хотя теперь она одета и причесана по-другому.

Она заехала проверить, как заселили детей и все ли у них в порядке. Ангелина обменивается с Тапочкой рукопожатиями.

— Зовите меня Лина, — говорит при этом.

— Спасибо, что приехала, — Долгушева целует Ангелину в обе щёки, словно она член семьи.

Словно птица, повертев головой в поисках того, что могло бы её заинтересовать, Лина резво перемещалась по лофтам, энергично прокладывая себе путь. Она претендовала на роль королевы вечеринки и грелась в лучах восхищения детей, которые не сводили с неё глаз.

Её принимали как невесту Волка. Вместе они составляли собой невидную пару — весьма претенциозный толстячок с длинными волосами с постоянной ухмылкой и дама на голову его выше, которую не назовешь «доброй душой», все её достоинства заключались в том, чтобы привлекать к себе внимание.

Когда ее оставляли в покое, она переключалась на шоколадные конфеты и стаскивала фантики, не отрывала глаз от мобильника — он ломился от новостей и просьб позвонить. Этот мобильник она всюду забывала. Когда Тапочка залезла в телефон Ангелины, то не увидела переписки по заказам, да и входящих звонков немного. Заказ Павлика был единственным — как подарок небес. Заказ на одноглазую пиратку.

Крайне непонятная особа.

— Мне не поспеть во все места сразу. Может, выручишь?

Волк согласился оказать ей услугу, он надел новый спортивный костюм, чтобы сбегать по ее делам в город. По бокам брючек проходили две подоски и на груди название фирмы — явно дорогое удовольствие, но Волк в этом костюме напоминал не спортсмена, а бандита.

— Мне надо распаковать вещи, иначе я опоздаю на ужин. Хочешь мне помочь? — обращается Ангелина Тапочке.

Тут вмешивается старушка, чтобы смягчить просьбу.

— Помоги ей, а то она до ночи не управится.

Всех знает тут Лина, а уж старушку с её нафталиновыми приемчиками — успела полностью изучить. Только про Тапочку ей ничего неизвестно.

Гостья настояла на том, чтобы пойти в спальню Тапочки, а там принялась примерять красную бейсболку и фирменную куртку.

— Зачем ты её хранишь? Всё равно она тебе больше не пригодится.

Эта бейсболка имела особую ценность, её подарила Мами́на. По низу стояла надпись тушью: «Тапочка», сделанная ее рукой.

— Кто ты? Я всех знаю в «Редбоксе», — спрашивает Лина как бы между прочим.

— Меня — нет. Просто я не представлена в Высшем Парламенте.

— Конечно, не представлена. Я… э… думаю, что ты не часто ходишь в салоны красоты.

— Я сама подстригаю волосы ножницами. Большими тупыми ножницами. А разве у нас

мероприятие?

Ей объяснили, что Валера тоже отмечает день рождения в кругу семьи. На вечеринку все принарядились, особенно постаралась Долгушева, которая своим туалетом напоминала девушку, только что окончившую школу. Даже Тамара прицепила к платье розу из войлока. Тут и Тапочке пришлось подумать о наряде.

— Симпатичное платье, — заметил Волк.

— Из гардероба взяла. Мои только кеды.

— Симпатичные кедики. — Волк взялся свести Тапочку с ума, от этого он получал истинное удовольствие.

Со стороны это выглядело несколько иначе, и Тапочке это скоро разъяснили:

— Ты заигрывала с Волком, — заметила Ангелина.

— Шутишь?

— Шучу. Он со всеми заигрывает и никогда не извиняется.

— Не знаю, на что он рассчитывает, я другая. У нас на Ставрополье люди отличаются от ваших.

— Можешь поверить мне на слово. Я постараюсь отговорить его от тебя, но это вряд ли. Готовься отбиваться.

Лина улыбается, но ей не до шуток. В её глазах злость. Она страшно ревнива.

Надо отдать Ангелине должное, и с одним глазом она выглядела эффектно, но присмотревшись поближе, Тапочка разглядела её бледное, изможденное лицо, а под зачесанными назад волосами — смазанную татуировку.

Впрочем, эта особа никогда не теряет оптимизма. Когда Ангелина разговаривает по телефону, она оттопыривает большой палец вверх в знак того, что у неё все в порядке. Это значит, что она обстряпала выгодное дельце: устраивает выступления артистов в обход агентства или еще какой мухлеж.

Сейчас Ангелина была сама серьезность:

— Прости, очень сухие руки. Я смажу руки кремом. Не знаю, смогу ли я его найти. Да и не уверена, что он принесут мне пользы. Подозреваю, это что-то гормональное. Ты хотела спросить?

— О да. Про тебя и Волка.

— А разве я его у тебя украла? Ладно, я украла у Долгушевой чайный пакетик. Довольна? А то, что я хотела чаю, меня не оправдывает?

Такая эта Ангелина.

Конечно дальше Тапочка сделает вид, что это её не так уж и задело про них с Волком, и хочет идти по своим делам, но от Ангелины не так-то легко вырваться. Сама она не торопится приступить к работе, для чего требуется привести себя в порядок.

— Я могу помочь тебе принарядиться. А то ты больше похожа на уборщицу. Завтра у тебя уборка. Но сегодня у нас праздник. И я предлагаю встряхнуться. Давай заглянем в гардероб?

Полчаса — и Тапочку не узнать.

— Вкусно? Понюхай, какая подливка, — угощает Тамара.

Что-то надо сказать в ответ, хотя бы улыбнуться, но у Тапочки сегодня нет аппетита. А как вспомнит Валеру и его взгляд в никуда, вздрогнет. Волосы из челки, обычно залаченные, спустились на лоб. Взгляд острый, как у ночного грабителя.

Столы отодвинули (они были из поддонов, поставлены на колесики), и освободили место для танцев.

Выбранный диджей начал с хип хопа, потом зазвучали попсовые мелодии. Пары, как заведенные, отрабатывали клоунские номера. В центре внимания очутился Волк, который стал кривляться, и веселье приняло неистовый характер.

А когда пришел черед диких танцев, Тапочка отошла в сторону и смотрела, как бесится Волк. И не скажешь, что он мало старался, танцевал он замечательно! Вертелся во все стороны, только хвоста не хватало!

Вот только Тапочка предпочитала держаться от них подальше. Ей не по душе столь грубое веселье. Когда-нибудь она сможет отдохнуть и послушать «Одинокого пастуха».

Ангелина танцевала с Волком, который едва доставал ей до плеча. Этим и объяснялась его нервозность. У него вообще быстро менялось настроение, и Тапочке известно, чем это вызвано. А вернее, кем.

Что и говорить, Лина действительно красива. У неё было лицо классического типа, которое при хорошем уходе с годами не дурнело. Безупречная стрижка выдавала руку хорошего парикмахера, а кожа — использование дорогих косметических средств. Лина был то, что называется, холеной красавицей. Иногда она застывала, устремляя невидящий взгляд в никуда. Этот взгляд её немного портил. Просто ты завидуешь ей, одернула себя Тапочка.

Разве можно было не восхищаться такой красавицей, говорил комплименты Волк. А Лина ему в ответ:

— Сначала кофе, а потом болтовня.

Уверенные манеры этой особы явно указывали на то, что недостатком внимания она не страдает, и черная повязка на поврежденном глазу только сильнее притягивали попавшихся на её приманку мужчин.

Дом больше не походил на себя, как и у его обитателей, у него началась новая жизнь. Всюду горели огни, из динамиков неслась музыка. Когда подали ужин, дети поковырялись в тарелках и, оставив кушанья нетронутыми, перешли на второй этаж, чтобы уткнуться в телефоны. Иногда они возились и кричали, но, в целом, вели себя мирно. Ангелина поиграла с ними в настольную игру, но это её не увлекло, и она предоставила им развлекаться самостоятельно.

Тапочка не собиралась составлять ей конкуренцию. Но с ребятами ей было легко ладить, их взгляды загорались радостью, когда они встречали её. Ангелина могла бы наплести кучу небылиц о том, какая она заботливая, самоотверженная вожатая, только это будет враньё. Детей она терпеть не могла.

— Это моя работа, не лезь, — предупредила Ангелина.

— У меня все хорошо, я умею ладить с детьми, — возражала Тапочка.

— Да, я в курсе. Держись от детей подальше.

Что не помешало ей наутро исчезнуть на несколько дней, предоставив Тапочке управляться со всей оравой. Нужна ясная голова, чтобы осознать, что творилось в Колшево. Тапочке это было не под силу. Тогда она просто не знала всего.

Павел Голиков с серьгой в ухе, словно он пират или певец какой, не являлся душой компании. Для чего, спрашивается, ему потребовалось куда-то ехать с ребятами, которых и друзьями-то не назовешь?

— Что, не хотел уезжать? — спрашивает его Тапочка. — Да, брат, от нас в этой жизни мало что зависит. Хочешь не хочешь, приходится ехать, куда пошлют.

— Всё-то ты понимаешь. — Обида вернула Павлика к жизни.

Его рука легла Тапочке на талию, но она решительно пресекла эту попытку установить близость.

Днём Голиков валял дурака и ждал наступления ночи. Как только в лофте зажигали гирлянды, он сразу оживал. Свет огоньков, отблески мобильных телефонов возрождали его к жизни, хотя бы её части. Интересно, части чего, думала Тапочка.

Вот этот Павлик и пожидал её в прихожей. У входа в лофт были свалены пальто и куртки, которым не хватило места на вешалке Он выбрал пушистое манто, которое постелил поверг кучи, и возлег, как восточный паша. Тапочка примостилась на край журнального столика.

— Я хочу с тобой поговорить. — Кавалер был малоросл, его половина растворялась во тьме.

— Иди сюда. Кое-что тебе покажу.

Павлик улыбнулся и похлопал по ложу из шерсти, приглашая Тапочку садиться. Что-то кольнуло её в ладонь. Она вытащила из кучи пальто маленький ножик.

— Скорняжный, я такой видел у отца. Для мелких деталей. Но разговор не об этом. Ты добра ко мне. Ты мне нравишься. Я хочу сказать тебе кое-что, но только на ухо, это страшная тайна.

На шее у Павлика медальон, подарок на день рождения. Вчера на вечеринке он его надел. Если по-простому, то выходит так: в медальке флешка, а в ней схема, способная проложить путь к богатству Голикова, но активизировать это можно только с наступлением совершеннолетия.

— А пока ты её не носи. — Сам факт причастности к какой-то схеме обогащения кажется Тапочке опасной.

Легче всего давать советы со стороны.

— Ты заботливая, Тапочка!

Смог дотянуться если не губами, то взором. Его губы едва скользнули, девушка даже не почувствовала.

— Что же ты хочешь мне сказать?

— Я тебя люблю. Ты будешь ждать меня, когда я вырасту?

Звенела цепочка, на которой висели пустые вешалки, и вся одежда оказалась на полу. Они барахтались наверху одежной кучи. Затем, чересчур поспешно, Тапочка отстранилась.

Слишком он был серьёзен для своих двенадцати.

— У моей мамы тоже есть манто. Его подарил отчим-комик.

— А у меня нет ни отца, ни матери. Я бы и отчиму-комику обрадовалась, — признается Тапочка.

— Поцелуй меня, — попросил мальчишка.

Выдумал себе подарок на день рождения.

— С какой же стати? Ты даже не мой парень, Павлик.

— Но если захочу, то могу им стать!

— Вот ещё затеял забаву! — сердится Тапочка как бы всерьёз.

— Хорошо, тогда я пойду в лес. Туда, где мне запрещают гулять. Ненавижу, когда мне возражают.

Тапочка обхватила его голову и крепко поцеловала. Парнишка всё пытался раздвинуть ей губы языком и никак не хотел отлипать.

— Что ты делаешь? — воскликнула Тапочка.

— Думаю, это был утешительный поцелуй, но после вечеринки мы вернемся к этому вопросу. Пока не буду тебе мешать, — и он удалился, чрезвычайно довольный собой.

Тапочка разжала кулак. На ладони переливалась камнем серьга. И когда это Павлик успел её снять. Он оказался весьма проворным. Вот только силу соизмерять не научился.

От того поцелуя у Тапочки остался синяк на скуле.

Она находилась в полном раздрае. Хорошо, что за всеми разговорами мальчишка успел удрать, а то бы она его сама прикончила.

Весь вечер в лофте гуляли: дети хрупали пиццей, собаки валялись в чипсах. Тут кстати наполнить чашки чаем, но его никто не захотел. Гремела музыка и полно мусору — попкорн, фольга и пакеты, пустые бутылки.

Волк не оставлял Ангелину ни на минуту, словно поставил себе целью бесить Тапочку. И чего эти двое выставлялись?

— Ангелина — его любовница? — спросила Тапочка у Тамары.

— Типа того, — ответила она скрипучим голосом.

Домработница вообще была не из болтливых, да и Долгушева язык за зубами держала. Только Тапочка понимала, что это вранье. Стали бы спускать Ангелине её дурацкие выходки из-за Волка, которого здесь и в грош не ставят. У неё должен быть покровитель посерьёзней.

— На фигу тут все дурочками прикидываетесь, когда я своими глазами Голикова в бильярдной видела, — заявляет Тапочка.

— Ты об этом ещё людям скажи. Выйди на площадь в Колшево и брякни. Там, говорят, следователь из Москвы живет, он с тобой побеседует! — рассердилась Долгушева.

— Надь, ну ты совсем, он же давно уехал, — опять проскрипела Тамара.

Прав был Семирядский, когда говорил, что за его пребыванием в городе культурно наблюдают. Сама Долгушева в город практически не выбиралась, значит, у неё имелась сеть осведомителей.

Вечеринка набирала обороты, музыка становилась всё громче. Теперь под аккомпанемент попсы играл целый оркестрик из дудочек и погремушек, и под их громыхание закружилось пара. Это Валера вытащил Тапочку в центр, положил на талию руку, которая стала сползать все ниже. Тапочка пришла в ярость и выскочила из комнаты на лестницу.

— Перестань.

— Сейчас ты скажешь, что я ужасен, — говорил он, прижимаясь к ней губами.

— Просто нахал!

— Что я преследую женщин, а иногда тебе приходилось вышвыривать меня прямо из своей постели.

Тапочка рассердилась и сказала, что он ведет себя непристойно и является обманщиком, на это он возразил, что и она иногда тоже его обманывает. На этом они и расстались.

Девушка ушла в туалет и принялась рассматривать себя в зеркало. Только что была серой мышкой, а теперь стала испанской красоткой. Станет ли она принцессой?

Валера, к счастью, переключился на коммерцию. Он вспомнил про свои обязанности и пытался впарить детям куртки кустарного производства. Его телефон был набит фотографиями кожанок всевозможных фасонов, только среди детей они спросом не пользовались. Молодежь привыкла к изящным и легким изделиям турецкого производства.

В коридоре Тапочка встретила Ангелину, которая шла с чемоданом на колесиках. Взгляд единственного глаза предвещал недоброе, и никто не посмел бы приставать к ней с расспросами.

— Закроешь за мной ворота, — бросила она Тапочке.

Ангелина села за руль мини Купера и поделилась своими планами.

— Хочу наведаться в пионерлагерь. Через две недели его снесут, а там осталось много полезных вещей.

Вот и объяснение, почему она явилась с чемоданом на колесиках. Тут и до такой тупицы, как Тапочка, дошло, что Ангелина приехала к Голикову, который скрывается где-то неподалеку, пока его все считают умершим, скрашивает его досуг, то да сё.

Дети подсмотрели, как Тапочка целовалась с Валерой на лестнице, и попросили её просветить насчет отношений женщины и мужчины. Учителя у них в школе были разведенки и девственницы. Всё, что девушка знала о сексе, было почерпнуто из руководства по разведению собак. Ей приходилось иметь дело с двумя — дворнягой-таксой Джо и дворнягой-питбулем Джил.

В целом, лекция ей удалась, и Тапочка не знала, следует горевать или радоваться такой популярности.

Вероятно, секрет заключался в её одежде: она была очень красива в короткой белой юбке и красных абаркасах (сандалиях с закрытым носом), а когда собаки запачкали ей юбку, она переменила одежду и надела белые туфли, к которым полагались красные леггинсы. Ей нравилось такое сочетание цветов.

Под музыку барабанов и дудок состоялись выборы короля и королевы вечеринки. Это был диджей Валера и Тапочка. Их заставили поцеловаться. Губы у Валеры были мягкие и приятные, и Тапочка подумала, что у них всё может сладиться. Тапочке было приятно подняться на второй этаж и оттуда помахать рукой. Её украсили новогодней мишурой, и она сияла, как елка. С большим удовольствием она бы свалилась на диван после бессонной ночи, возможно, и её партнер думал о том же. Силы танцоров подошли к исходу, и Валера объявил, что осталась одна песня, последняя. На танцполе осталась единственная пара, остальные мирно спали. Когда музыка смолкла, Валера задержал руку Тапочки в своей и повлек её на второй этаж. Он подталкивал её, когда она мешкала, запинаясь о ступени. Наверху они сразу направились к дивану, но там кто-то спал и шевельнулся, переворачиваясь на другой бок.

Не в этот раз.

Всё, чего кавалер смог добиться от Тапочки, это приглашения погулять.

— Давно я не чувствовал себя так хорошо. Это благодаря тебе тут стало, как дома.

— Но сейчас темно.

— Мы зажжем фонарики в саду. Хочешь, выпустим китайскую фею. Тут их припасено немало.

Она не могла отказаться на такое вежливое предложение. Когда Валера хотел, то мог быть обаятельным.

Когда они вернулись домой, все уже спали. Часы показывали четыре утра.

Глава 8.

Тапочка проснулась от смс-сообщения, которое прислала Мами́на. Спросонок она рассматривает следующую картинку.

Вроде бы девочка собирается пить чай, но в руке у неё ножик немалой величины. А сама поза и вовсе странная — она кладет голову на стул, вроде как на эшафот. И всё это вместе складывается в весьма тревожную картину. Маленькая пророчица словно высвистывает всех наверх, завидя очередную опасность.

Известно только, что Тапочка балансирует на краешке, и чем быстрее подойдёт помощь, тем лучше. А пока нож и чайник — других подсказок нет. Так что она лучше не будет сегодня чаёвничать, а дальше… не знает. Ёпарасете.

Мами́на её стращала:

— Ну, что, Тапочка, теперь боишься? На твоем месте я бы села в машину и больше в Колшево и носа не казала.

На что Тапочка заверила, что маньяк в Колшево не сунется, тамошние парни ему враз накостыляют.

Она открывает дверь в лофт, и что же она видит? В открытые окна задувает ветер, и всюду горит яркий свет: дети включили прожекторы, а сами уснули. Они бесились всю ночь и даже умудрились не простудиться.

На ковре лежала учительница, которую невозможно добудиться. Она храпела, и золотая цепочка, висевшая на груди, подпрыгивала и сверкала. Она выпила столько таблеток снотворного, что только чудом осталась жива.

Вот только у Тапочки нет времени рассиживаться, у неё следующее сообщение от курьерской службы на заказ цветов. Скорей за руль смарта.

На пункте охраны её машинку-смарт останавливает шлагбаум.

— Досматривать будешь? — сегодня дежурит не Валера, а его сменщик из Колшево.

— Нет, проезжай.

— А вдруг я ограбила кого?

— Мы тебя знаем, ты курьер доставки, если надо, мы тебя найдем, из-под земли достанем.

— А чего искать, вот она я. А где Валера?

— Занят он, его до завтра не будет. Сказано проезжай. — Видно, не выспался.

В цветочном магазине Тапочке передали букет, выглядевший соблазнительно. Она вдыхала персиковый аромат желтоватых роз, её губы ласкали гладкие лепестки гвоздик.

К букету придавалась карточка.

— А по какому адресу доставка?

— Где-то в районе Колшево. Номер дома не указан. Мы пробовали связаться с клиентом, но он не отвечает.

— Без адреса невозможна доставка.

— Всё в карточке?

Курьер развернула открытку. Там было написано: «Милая Тапочка, обожаю, как ты целуешься. Позвони мне. Я буду ждать. Твой парень Паша Голиков».

Девушка от души расхохоталась, но потом задумалась. Чем больше она размышляла, тем запутаннее ей делалось. Если предположить, что Павлика спрятали в Колшево, заказав цветы, он засветил свою кредитную карточку, и не пройдет и пяти минут, как о его нахождении станет известно. А с какой стати его засунули в эту дыру, как не с целью спрятать.

…Павлик был счастлив, это сразу бросалось в глаза. Объяснений не требовалось. Он встал раньше остальных детей и рвал ручку двери, так и бился, пока Тапочка его не впускала.

— Мне тебе нужно кое-что сказать.

— Твои цветы!

— Я хочу, чтобы ты отыскала отца. Он где-то здесь.

— Самому слабо?

— Лариса не оставляет меня одного. К тому же ребята всегда рядом. Мне не удается уйти.

— Успокойся. Тебе всё кажется.

— Водитель меня предупредит.

Все равно Тапочка приготовилась ждать худшего. Она так и сказала Павлику: «Слушай, когда скажу бежать, беги и не спрашивай».

От цветочного букета у неё появилась аллергия, и она чихала и сопливила до тех пор, пока не догадалась выставить натюрморт в коридор. Как только она избавилась от подарка незадачливого поклонника, её организм успокоился и самочувствие улучшилось. Она вспомнила про этот случай немного позже, когда дорога вела её к пионерлагерю. По обочине росли травянистые кустарнички с мелкими соцветиями желтого цвета, то был донник, от которого Тапочка расчихалась. Организм опять противился, выражал свое несогласие с тем, что она затеяла. А план у нее был таков. Чтобы добраться до заброшенного пионерлагеря.

Утро начиналось скучно. Одиннадцать маленьких человечков бродили в саду и ждали, когда их позовут к завтраку. На кухне учительница пила чай. Так она и проснулась: на диванчике в кухне за чашкой чая. Она минуту раздумывала, окинув Тапочку по-детски наивным взглядом, полным искреннего интереса:

— Простите, я уснула. Это было бестактно.

Учительница нашла себе роль в этом обществе с культурой потребления: серая мышка.

— Помните женщину, которая вчера приезжала на праздник? Сегодня она опять заходила.

— Менеджер из агентства? — уточнила Тапочка. — Но ведь она приехала вместе с вами.

Серая мышка странно на неё посмотрела.

— Та женщина действительно обращалась ко мне с предложением, но я ей отказала. С ней не заключали договора, она агент, который работает от себя. Так что здесь она не из-за нас.

Тапочка насторожилась. Вот это новость.

— Значит, ей так понравилось у нас, что она решила не уезжать, — попробовала она пошутить, но у самой на душе кошки скребли.

От училки этой, Ларисы Вадимовны, толку мало. Вчера Тапочка расспрашивала, отчего сюда дети приехали. Она мялась, не хотела говорить. А сегодня немного расслабилась, снизошла до откровенности. Как оказалось, по делу:

— Мне просто нужно поговорить с тобой, тапочка. Ту брильянтовую серёжку, что Павлик тебе подарил, я должна передать его матери. Они с его отцом в разводе, и она мальчику опекун.

Тапочке серьга не нужна. Неужели она похожа на охотницу за брильянтами?

— Слушай… Ты слушаешь? — Лариса потянулась за сигаретой и, только щелкнув зажигалкой, спросила, не возражает ли Тапочка, если она закурит. С сигаретой в зубах она чувствовала себя спокойнее.

Итак, Лариса жаждала поделиться. Происшедшее её тяготило, но доверить свою тайну она никому не могла. Тапочка не торопит собеседницу. Ей нужно время, чтобы справиться с тяжелыми переживаниями.

— У Павлика папа за границей. Говорили сначала, что на лечении вроде в психушке где-то здесь. Мы все больницы обзвонили, нигде нет. Остается какая-нибудь частная больница. Павлику сказали, что за пионерлагерем база отдыха, там есть дежурный врач, вот туда он и хочет идти.

Тапочка не вмешивается, даёт собеседнице время собраться с силами.

Собственно, рассказывать не о чем. Когда Лариса вышла в сад, собирая детей к завтраку, она наткнулась на Александра Еремеевича, который её напугал. Тот явился в спортивных штанах, на обнаженной груди пучками росла шерсть. Однако он отнюдь не оскорблял её взора наготой, напротив, на нём было больше одежды, чем на ком другом. Потому что из-под полы розового дождевика у него выпархивали пёстрые шелка халата, ворот которого не сходился на груди, а из-под него появлялось белое полотно рубашки или ночной сорочки, слишком тесной, чтобы он мог дышать, а потому разорванной на груди.

Всем своим видом он выражал нетерпение.

— Что он вам сказал? — допытывалась Тапочка, но учительница сделала вдруг печальное лицо и сказала, что дальше ей тяжело вспоминать. И её приятное лицо пошло морщинами, на которые было больно глядеть. Просто сердце её не могло выносить такой ужас.

— Завтра мы уедем. Лучше бы сегодня, но мне не удалось заставить их собраться. Никто не хотел меня слушать. Я хотела связаться с матерью Павлика, объяснить, что место опасное для детей, но с ней меня не соединили. На меня даже рассердились, что я беспокою по такому пустяку. Эта отвлекает её от важных дел, так объяснил мне помощник. Бывают такие люди, они постоянно заняты, им ни до чего, вот и она такая же.

Лариса промокнула влажный лоб салфеткой. Она судорожно свела губы, словно хотела сказать, но это было нервное непроизвольное движение.

Сославших на плохое самочувствие, учительница приняла таблетку. «Я скоро усну. Вымоталась за день. Вы присмотрите, чтобы они не ушли далеко». Тапочка заверила её, что с детьми всё будет хорошо».

Тапочка слушала её, не поднимая головы, и кивала, а палец её прокручивал экран смартфона, где в это время Мами́на пишет сообщение.

Тапочка не знает, что ей сказать. Картинка её пугает.

Больной готов к операции, лежит на каталке. Вид у него не слишком бодрый. Ситуация — сами понимаете. Лучше предать быстрой и лютой казни, чтобы он не мучился. Вопрос только, кто он такой. Чей черед? Ах, как не хочется Тапочке получать ответ на этот вопрос, но он задан, и никак не отвертеться.

А что эта каталка означает, гадала Тапочка. Что больной останется в живых или наоборот? Как это понимать?

Нужно установить фильтр поверх себя, чтобы уловить воспоминания. Короче, в лофте «Алеко» решили устроить праздник, потому для праздников он и предназначался. Столы отодвинули (они были на колесиках), и освободили место для танцев.

Ангелина потанцевала с Волком, он был маленького роста и едва доставал до ей плеча. Этим и объяснялась его нервозность. У него вообще быстро менялось настроение. Мог плясать до упаду, а потом свалиться на пол и сложиться, как в гробу. Потом Ангелина села в машину и уехала. Что это значит, непонятно.

Всего этого Мами́на знать не может, но её дочь Лаура всё видела, словно при этом присутствовала. И теперь она тихонько постучала в невидимую дверь.

Интересно, что сама Мами́на считает рисунки дочери развлечением на досуге.

Утром дети нервничали, только и разговоров было о завтрашнем отъезде. Если Тапочка хотела выполнить обещание, следовало поторопиться.

Вчера Павлик упрашивал её:

— Пойдем утром его искать, Тапочка.

— А разве тут люди живут?

— В том-то и дело, что нет. Турбаза закрыта. Стоят пустые корпуса, в них никого. Но мы его найдём, верно, Тапочка?

Сидеть дома оказалось довольно скучно, и дети упрашивали разрешить им прогулку по дальнему маршруту, однако учительница не давала о себе знать. Выпив чая, она больше не выходила из своей комнаты, так что ребята оказались предоставленными сами себе.

Волк явился к завтраку в ярко-белой тенниске, которую он надел в первый раз. Старушка поинтересовалась, как прошла его деловая поездка, и он ответил, что удачно, и он даже хотел пригласить гостя в дом, но не был уверен, что за столом достаточно места. Тут Тапочка увидела майского жука, который полз у него по плечу, и, слушая, как Волк нахваливает кашу, подумала, что он лжет и ни на какую встречу он не ездил, а встречался с кем-то тайно на поляне с березами, откуда и принес насекомого.

И чего это он церемонится, удивлялась Тапочка. Весь день он к ней не подходил, неужели на него так подействовала Ангелина?

После чая дети отправились на поляну с березами ловить майских жуков, которые впоследствии неудачно выползли из банки и разлетелись по дому, пугая всех обитателей. Тапочка не принимала участия в этих развлечениях, но пару раз и она снимала со своего платья жужжащих насекомых — они летели на белое. Эти майские жуки стали последней каплей, переполнившей чашу терпения. Вот Долгушева и говорит:

— Забирай их и веди гулять, и чтоб до вечера их не видели.

За дело взялась Тапочка, махнула бейсболкой и провозгласила:

— Кто хочет в пионерлагерь? Сразу и отправляемся!

Не последовало одобрительного гула, только несколько человек порадовались — верно, им понравилась Тапочка. Остальные сидели к ней спиной и болтали о своем или смотрели в телефоны. В конце концов завтра — это завтра, и может быть, они потом будут жалеть об отъезде, надеялась Тапочка.

Конец ознакомительного фрагмента.