Когда цветы заговорят

Елена Кулешова, 2020

Перед отправкой на Ганимед с первой миссией модификатор истории Василий Лисин отправляется в Аптекарский огород – ботаническую экспериментальную площадку Московского Университета. Таинственная кража плюшки, чашечка кофе с бородачом из Новосибирска и ряд неожиданных научных открытий превращают дружескую встречу в настоящее приключение. К сожалению, самое важное Лисин так и не успевает сказать своей подруге Стасе…

Девушка в зелёном парашютистском комбинезоне наклонилась, чтобы забросить биосачок в пруд. Едва видимая сеть развернулась стрекозиным крылом и невесомо опустилась на покрытую ряской гладь, закрыв собой совсем небольшой кусочек. Агрессивные одноклеточные в узлах сачка тут же начали пожирать ряску — исчезли пересекающие друг друга утиные трассы, островки зелёной накипи, жухлые ивовые листья.

— Стася! — крикнул я и помахал рукой. Она развернулась и улыбнулась радостно и светло:

— Привет, Василий Еленович! Иди сюда, смотри, какие утки толстые стали!

— Да я и отсюда вижу… — обычные серые кряквы давно уже стали достопримечательностью Аптекарского огорода. Их кормили и студенты биофака, хозяева этого сада, и частые посетители, приходящие целыми семьями, и молодые геннины — генетические инженеры ОМГУ, Объединённого университета. Что скрывать, и я частенько кидал в эти жадные оранжевые клювы что-нибудь аппетитное. В результате «аптечные» утки стали походить на карликовых гусей: где был недобор по росту, компенсировали шириной. Я втайне подозревал, что они и летать уже разучились…

Стася перебралась по деревянному мостику ко мне и уже стояла рядом, отряхивая с рукава паутину:

— Вася, как здорово, что ты пришёл! Ребята из Новосибирска звали пить кофе из собственных зёрен, у них кенийская делянка созрела. Пойдёшь?

— А как же сетка твоя? — я показал рукой на пруд, в котором уже начала отражаться гигантская плакучая ива.

— Ничего ему не сделается, — махнула рукой Стася, же почти биобакалавр и один из лучших молодых геннинов страны. — Чистится и чистится.

Автономная сеть, доведя участок пруда до кристальной чистоты, медленно переползала на новое место. Голод — не тётка, а сытой бактерии пока никто не видел.

— Одноклеточные твои уток не съедят под шумок? — меня даже ответом не удостоили, просто взяли за руку и повели.

Новосибирский ботанический сад был недалеко: пройти вдоль зарослей рогоза по аллее одуряюще ароматных гортензий и налево — к альпийской пятиметровой горке, увенчанной смотровой площадкой. На горку мы подниматься не стали, обошли слева — и попали в северный хвойный лес: московский жаркий август сменился прохладой, а вокруг заколыхались гигантские кедры, то и дело роняющие на землю крепкие шишки.

— Впечатляет? — Стася обвела рукой зелёно-голубое хвойное море.

— Почти как настоящие… А разве на этом месте не огурцы росли?

Стася хмыкнула:

— Ты про тактильный огород для детишек? Перенесли уже давно.

— Огурцы?

— И огурцы, и помидоры, и патиссоны… Помнишь, как сюда первоклашек водили?

— Помню, конечно! Я и сам ходил. С тобой вместе, кстати, — мы посмеялись, смотря друг на друга: была там одна история, когда в этом огороде мы со Стасей объелись овощей. Животы болели страшно, зато, лежа в кроватях, мы болтали по зуму не переставая — она рассказывала мне о чудесах генетики, а я — о возможностях реконструкции истории. Тогда-то, наверное, Стася решила стать геннином, а я выбрал путь модиста. К слову, если вы не в курсе, выкройки и швы тут совсем ни при чём: «модист» означает «модификатор истории», но мы предпочитаем зваться «рыцарями времени». Так что огурцы для нас это не просто овощи, а Аптекарский огород, он же — Ботанический сад ОМГУ — место особое.

— И где мы теперь можем поесть свежих огурчиков? — я жалобно скосил глаза к носу.

— Фу, ужас какой, — фыркнула Стася. — Свои огурцы мы уже в детстве съели, оставь забаву малышам… А, ну вот, пришли почти.

Всё это время мы, пошучивая и подсмеиваясь друг над другом, шли по устланной рыжей хвоей дорожке. В конце которой стоял небольшой бревенчатый домик, а на крыльце — здоровый бородатый парень в клетчатой рубашке.

— Тоша, я гостя привела, — Стася ткнула в меня пальцем, но Тоша и так был не без глаз — спустился с крыльца и протянул мне руку:

— Платон Комиссаров, аналитик, — мои пальцы беспрепятственно прошли через голограмму, но сибиряку это было безразлично. Он уже повернулся и пошел обратно в сторожку, обернулся на крыльце:

— И чего вы застыли? Пошли, кофе угощу!

На столе в сторожке стояло царское — понятное дело, виртуальное — угощение: мёд, яблоки, груши, свежие шанежки с творогом и без. И, конечно, удивительно вкусно пах кенийско-сибирский кофе. Стася уже колдовала над репликатором, вбивая в него коды, полученные из Новосиба, а Платон тем временем рассказывал мне новости:

–… и вот, смотри, буквально год назад у нас получилось! Мы оцифровали ботанические сады в Новосибирске, Москве и Санкт-Петербурге, и объединили их в один. Теперь ты можешь, ну, скажем, с проспекта Мира в Москве перейти к нам — погулять среди секвой, кофе вот местный выпить, пообщаться с экскурсантами, рыбок покормить. Виртуально. А мы можем заглянуть на выставку лилий к тебе, например. Кстати, сейчас как раз в Малой оранжерее выставляется Ларионова. Знаешь её? Суровая женщина, но цветовод непревзойдённый…

Конец ознакомительного фрагмента.