Медвежатник

Елена Михайловна Шевченко, 2021

Коля впервые празднует Старый Новый год. Он даже не знает, что это – Новый год состарился за две недели или это Новый год для Дедушки. И это еще не все. В этот день должна состояться свадьба бывшего дедушкиного соцработника тети Оли и его друга, великого механика Михеича. На свадьбе Коля тоже никогда еще не был, ведь ему только десять лет. И это еще не все. Самое главное – это подготовка к свадьбе, а Коля принимает в этом участие наравне с Дедушкиными друзьями. А это очень непростое дело, которое никак нельзя провалить. Таковы события детской повести «Медвежатник», продолжения историй про Колю и МишМиша Неликвида.

Глава 2

Так вот когда Мишка выслушал рассказ Михеича про ЛаРе, он смылся подглядывать за этой ЛаРе с чердака. Оттуда перепрыгнул на верхушку своей елки. Но бинокль остался у Михеича, ничего не разглядеть. Мишка раскачивал верхушку елки, чтобы заглянуть на территорию, Егорыча. Сорвался, полетел, упал на спину Джокера и так оказался в центре событий.

— Это что еще такое? — спросила с хитрой мордочкой ЛаРе и подняла Мишку за одну лапу.

— Это? — засуетился Егорыч, — Медведь Костяна, то есть его детей. Внуков.

— Он в числе приглашенных? И где его костюм?

— Да он так, — замямлил Егорыч.

— А ля натюрель? То есть в голом виде пойдет на свадьбу? Когда же вы повзрослеете, мальчики?! Соблюдайте приличия.

Она из небытия нахватала хищными лапками бусин, перьев, кусочки замши. И вмиг соорудила замшевую курточку с бахромой и шлем–ирокез, как у индейского вождя.

Егорыч упаковал все это в красивый пакет и с Медведем вернулся на дачу к Дедушке. Дедушка выглянул в окно. Бесцветное «Бентли» стояло на улице.

— Она все еще здесь? — сухо спросил Дедушка.

— Понимаешь, Костян, — стал оправдываться Егорыч, — Она ответственный человек. И работящий, — Егорыч кивал на Мишку. Мишка кивнул в подтверждение.

— Понимаешь, она увлеклась, сейчас строчит шапочки для официантов. Говорит: красота в деталях. Я тоже думаю, что все должно быть в одном стиле.

— А официанты зачем? — простодушно спросил Михеич. — Мы с Олей сами. Пироги, холодец, капуста. Две ванны оливье.

— А селедка под шубой? — встрял Натаныч.

— Селедка под шубой! — с укором отозвался Егорыч. — Рыбка, может, всего–то зонтик хотела, а вы с ней так.

Всем стало неловко как–то.

— Это хорошо, что селедки не будет, от нее руки котом пахнут, кот — хвостом, мысль опять по кругу. Тьфу, на кота и на нее, на селедку, — вслух подумал Мишка.

А Коля? Что Коля? Кто думает о судьбе писателя, который должен услышать и отобразить каждый голос современности. А они говорят, все разом говорят, а ты, Коля, пиши и пиши.

— Я уже все заказал в ресторане, — продолжал Егорыч, — Не Золушку, принцессу замуж отдаем. Ольга и пальцем не пошевелит. Ты еще не женился, а уже ее в кухарку превращаешь! Кого?! Олю! А барбекю устрою сам. На Фабричной у меня уже все заряжено. Мясо будет великолепное. И официанты с иголочки.

Коля с Димкой выдохнули с облегчением. Хорошо, что на празднике не будет тети Олиной стряпни. А Мишка испугался слову «барбекю». Это шашлык из куклы Барби?! Димка объяснил, что это просто слово. Барбекю, барбершоп… «Барбишоп» Мишка понял: в этом магазине Барби покупают своих Кенов. Но Кью, Ай—Кью обидные слова для любой куклы, как ни крути. Плохое слово «барбикью». Зря Егорыч так выражается при детях.

— Можно переходить к следующему пункту? — спросил Коля Мишку.

— Как это? А костюм жениха?

— Ну знаешь! Все эти разговоры о нарядах только девчонкам интересны. А я пишу суровую прозу.

— Но тебе бы хотелось, чтобы какая–нибудь Оля Осиновская прочитала твои творения? — хитро подмигнул Мишка и прижал к себе пакет со своими свадебными шмоточками.

— Зачем ты при Димке говоришь про Осиновскую?

— Да что там! Мы ведь обсуждали его отношения со Светкой. Теперь никаких секретов. Все поровну, все по–честному, по–братски.

— Ладно, — согласился Коля, — Подпункт к платью невесты — костюм жениха.

Егорыч к прошлому дню рождения Михеича попросил своего папу прислать подарок. Папа Егорыча прислал белый джинсовый костюм. Натаныч хотел быть в доле, потому как у него не было своей идеи. Он пришел к Егорычу, увидел костюм, решил примерить его на себя. Джинсы сели, практически. А вот пиджак… Как Натаныч ни крутился, нижняя пуговка да и средняя на пиджачке не сходились.

— Пиджак можно носить расстегнутым, — заявил Натанч, забыв, что подарок Михеичу, а не ему

— И что это будет? Люди в белых халатах? — нагло заявил Егорыч, — Ты, Жорик, как тебя ни наряди, ничего из себя не представляешь. Стыдись! Тебе люди жизни доверяют, сердца, а ты брюшко отрастил. Ты великий человек, когда пациент под наркозом. Но когда больной очнется, он же захочет увидеть прекрасное. И этот белый пиджак должен пробуждать силы, обтягивать хищные, как у акулы, ребра, являть напор, азарт, человеческую мощь. А на тебе он просто безыдейная тряпка!

Натаныч обиделся тогда не на шутку.

— Ты считаешь, что бездельники украшают жизнь? А люди труда?! Как я?! Мавр сделал свое дело, мавр может уходить! Или как тенор?! «Тем и сладок, что исчезает навек в кулисах»?! А на большой сцене ты в белом джинсовом костюме?!

Натаныч хлопнул дверью. Вышло нехорошо. И костюм от них обоих уже невозможно было подарить Михеичу. Так он и остался в шкафу Егорыча. А тут бац! Свадьба. И костюм Михеичу в самый раз. В смысле к случаю.

Мишка поглаживал свой пакетик.

— Если честно, мне понравилась зеленоглазая ЛаРе. Может, она в душе поэт и есть. Как она все почувствовала сразу. Проникла в мою сущность, поняла, что я вождь.

Коля опешил, а Димка хмыкнул. Он присутствовал, когда Егорыч передал Дедушке слова ЛаРе. Она сказала: «Мальчики, вы все еще пребываете в детстве, вами по–прежнему управляет кто–то всесильный и неведомый из Страны плюшевых медведей». Мишка принял все это на свой счет. Всесильный и неведомый. Вождь!

— Все, — сказал Коля, — Больше про наряды и прочую белиберду писать не буду. Споры из–за пиджаков выглядят мелко.

— Старик, ты Чехова уважаешь?

Коля вздрогнул от вопроса Димки. Он не был близко знаком с этим писателем.

— «Остров Сахалин», «Палата номер шесть», «Чайка», масштабный писатель, — продолжал Димка. Он картинно расположился в дверях, выставив вперед ногу в новом замшевом ботиночке, — Так вот этот самый Чехов утверждал, что в человеке все должно быть прекрасно. И то, и се.

— И одежда? — с надеждой спросил Мишка.

— И одежда, — кивнул Димка.

Коля посмотрел на новые Димкины ботинки и задвинул свои ноги в нечищеных кроссовках.

— Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей, — Димка повертел своими холеными руками математика перед носами Коли и Мишки, те поджали лапы.

«Ну, ну», — подумал Мишка, — «Я не спущу обиды этому поэту. Тоже мне Пушкин нашелся». Словом, затаил Мишка плюшевую обиду.