Девятиэтажка

Елена Олеговна Рудакова, 2018

Приключения простого московского парня в мире рядовой советской девятиэтажки, где каждый этаж и каждая квартира оказываются не тем, чем должны. Сталкиваясь с материализовавшимися воспоминаниями, чужими и своими, с новыми фантастическими мирами и монстрами, главный герой должен обрести силу, найти выход и понять, как устроена девятиэтажка. Люди, встречающиеся ему на пути, оказываются замешаны в странных делах, которые явно как-то связаны с появлением девятиэтажки на окраине Москвы… Изображение на обложке: фотография David Besh с сайта Pexels.

7

Вадим уже две недели прожил на холодном пятом этаже. Его подселили к Филу-изобретателю, и тот оказался чрезмерно болтливым соседом. У Фила, оказывается, был миллион идей, как устроена Девятиэтажка, почему не работают лифты, откуда берутся монстры и так далее. И если поначалу Вадиму было интересно, то со временем, поняв, что Фил ничего не знает наверняка, а просто любит витать в фантазиях, он пытался возвращаться домой, когда сосед уже спал.

— Это аномалия магнитного поля Земли, — уверенно выдал Фил, когда Вадим только въехал к нему, и они впервые ужинали вместе на кухне, жёлтые бумажные обои которой были исчерчены заметками Фила. Ели они говяжьи консервы, разогретые на костре, да недоваренные макароны. — Здесь нарушены причинно-следственные связи, а порядок этажей — это тоже причины и следствия. Мы живём на оторванном звенье цепочки, без причины и следствия. Лифты, а они и есть связи, обычно не работают, но иногда, когда аномалия… менее аномальна, можно попасть на другой этаж.

— Нет! — выкрикнул Фил посреди ночи, когда Вадим уже заснул на соседней сетчатой кровати под красным настенным ковром с орнаментом, завернувшись в драное одеяло. — В Больнице проводились эксперименты по перемещению во времени, и мир пятого этажа — побочный эффект удравшегося эксперимента. Думаю, они пытались воздействовать на пространство и время через гравитацию, поэтому Больница и проваливается под землю!

— Ты же физик, нет? — пробормотал сонный Вадим. — И веришь в путешествия во времени?

— Ты прав, это неправдоподобно, — решил Фил и уснул до утра.

— Это военный эксперимент, — заявил через несколько дней за ужином Фил, заправляя за уши длинные рыжие волосы. Вадим с омерзением наблюдал, как волос соседа падает в разогретый консервированный суп. — МВД разрабатывает психологическое оружие, а мы — подопытные крысы. Вот ты попал сюда от психотерапевта, а меня подруга заманила. Они работают на МВД!

— Или этот дом стоит на остатках древней цивилизации, — говорил Фил, помогая Вадиму найти тёплые вещи, когда тот собирался в очередную вылазку за едой, — и они пытаются передать нам послание. Мы рядом с Больницей, построенной в виде знака биологической опасности. Значит ли это, что человечество вымрет от вируса, а мы не сможем никого предупредить!?

— Ещё одно слово, и я тебе врежу, — предупредил Вадим.

Квартира Фила напоминала Вадиму квартиру его родителей. Простой интерьер с советской мебелью: тот же ковёр на стене, к которому Фил гвоздями прибивал четрежи для следующих изобретений. Холодильник, духовку и стиральную машину Фил использовал, как склад запчастей, а однажды, когда Вадим принимал душ из талой воды, слив не работал, так как был забит болтами.

К тому же жить с Филом было всё равно, что жить с котом. С длинношёрстным рыжим котом. Волосы валялись по всей квартире, а Фил, утверждая, что гении рождены властвовать над хаосом, принципиально не убирался. После трёх дней ругани и убеждений Вадим забил и постарался привезти квартиру в порядок. Но у Вадима было своё, специфическое представление о порядке, что вызывало лишь новую волну споров.

— Ты идиот раскладывать дрова по размеру? — обалдел Фил, когда вернулся от товарища из соседней квартиры и обнаружил идеально уложенные дрова перед костром. — Мы же их сейчас всё равно сожжём!

— Нет, их запаса хватит на три дня, — ответил Вадим. — И эти три дня они будут уложены. И ты не будешь их трогать.

— Полотенца развешаны по цветам радуги? — кричал Фил из ванной. — И откуда ты их столько надыбал? И зачем? У меня всего одна задница!

— Я не собираюсь жить как животное без порядка! — закипал Вадим, глядя, как Фил неаккуратно вытирает руки и бросает полотенце на пол мимо крючка.

— Где моя любимая телогрейка? — орал Фил, не обнаружив её на привычном месте в углу на кухонном полу.

— На помойке, чёрт возьми! От неё воняло! Ты живёшь, как свинья!

— А ты полоумный педант!

Многие вечера начинались драками, но заканчивались примирениями, когда Вадим сообщал, что принёс из Больницы выпивку.

Каким бы ни был сосед, но он разбавлял скуку новой жизни. У каждого на этаже была работа, и Вадима Настя назначила мальчиком на побегушках при себе и Филе. И если с Настей они просто регулярно выбирались в Больницу за припасами или в лес за дровами, Фил мог выдать: «Найди мне пружину с коэффициентом упругости 60», — и Вадим отправлялся в многочасовые поиски на улицу, чтобы найти хоть какую-нибудь пружину, которые обычно в заброшенных больницах не валяются.

Вадим даже полюбил вылазки на улицу, так как в Девятиэтажке заняться было решительно нечем. Жизнь была, несмотря на холод и безрадостность, сытой и ленивой. Люди, занимающиеся готовкой или уборкой (якобы уборкой, ведь Вадим был уверен, что те лишь создают видимость работы), месяцами не показывали носа на улицу, и вечера проводили за перечитыванием больничных газет в двадцатый раз. Телевидения или хотя бы электричества на пятом этаже не водилось, и люди играли в самодельные шахматы, шашки, карты и огромное множество разнообразных настольных игр, чудесным образом водившихся в этом захолустье.

Однажды Вадим заметил в коридоре поседевшего, но молодого мужчину, корпящего над новой настолкой. Тот раскрашивал карточки для игры старыми красками, которые приходилось прогревать на костре.

— Я был профессиональным геймдизайнером, — пояснил тот. — Здесь у меня небольшая аудитория, зато работы мои нужны, как никогда. Раньше мы могли отвлечься на соцсети или компьютерные игры, а теперь — только на цветные куски картона из Больницы. Ты здесь как, освоился?

— Более-менее, — Вадим сел у костра понаблюдать за работой мастера. — Как вас, простите, зовут?

— Иван. И здесь все на «ты», пора уже привыкнуть. Играл раньше в игры?

— Ну, плойка дома стоит… стояла, — вздохнул Вадим. — Но я работал и учился заочно, времени почти не было.

— Что там из новинок вышло? — интересовался Иван, рисуя на очередной карточке фею с яркими крыльями.

— «Детроит» на пике популярности, — не сразу припомнил название Вадим. — Я всё ждал скидку на неё и не дождался, блин.

— «Детроит», знакомо… Про андроидов, верно?

— Ага.

— Так я проходил демку незадолго, как попал в Девятиэтажку. Как упорото здесь идёт время: я-то живу здесь четвёртый год, а в настоящем мире прошла пара месяцев или пара недель.

— Так если выйти из Девятиэтажки, окажется, что мы не потратили время?

— Откуда же я знаю? — пожал плечами Иван, возвращаясь к работе. — Оттуда никто не возвращался.

— Но кто-то уходил?

— Сложно сказать, — нахмурился Иван и поправил очки с толстыми-толстыми стёклами, через которые он смотрел, только занимаясь работой. — Я раньше жил на шестом, и там странные вещи творятся. Страшные…

Если бы рассвет не обещался быть с минуты на минуту, Вадим повыпытывал бы у Ивана подробности о шестом этаже. Местные терпеть не могли говорить о других уровнях Девятиэтажки почему-то и приходилось клещами тащить.

Оказавшись в квартире с жёлтой надписью «ВЫХОД», Вадим уже привычно достал две телогрейки из кучи в прихожей, закутал лицо шарфом и, вспомнив прошлую тяжёлую вылазку в лес, когда ледяной снег забился ему в штаны, примотал тряпками штанины к ботинкам.

— Фил сегодня с нами, — объявила Настя, уже ожидавшая Вадима у окна.

Их собралось шестеро: Вадим, Настя, Фил, Карина и Борис с Глебом. Последних все на этаже использовали лишь в качестве грубой физической силы. Принести дров для костра в квартире — зовите Глеба. Открыть заржавевшую дверь — ищите Бориса.

— Ты умрёшь там, — сказал соседу Вадим, заметив, как тот неуклюже пытается попасть рукой в руках телогрейки.

— Теперь ты меня понимаешь? — подняв бровь, Карина посмотрела на Вадима, указывая пальцем на Фила.

— Ты тоже с ним жила? — Вадим театрально схватился за сердце.

— Да, на четвёртом этаже, — кивнула Карина. — Соболезную тебе.

— Успокойтесь, — строго сказала Настя. — Если бы не Фил, мы бы оттуда не выбрались.

— Да что же там?.. — начал было Вадим.

Но вдруг в окно ворвался бурный поток ледяного ветра и сбил всех с ног. Вадим приземлился лицом в кучу телогреек, но, например, Глебу повезло меньше — он плашмя упал на пол, неуклюже подставив руку под тяжёлое тело и подвернув её.

— Чёрт, дело дрянь, — Борис осмотрел руку брата. — Глеб, иди к доктору.

— Да что он сделает… — сквозь зубы шептал тот. — Опять даст водки?

— Да, Глеб, иди к доктору, — повторила Настя. — Остальные — вниз!

Уже впятером они спустились по верёвочной лестнице на землю и пошли не в Больницу, а в лес за дровами для этажа. Они полубежали за Настей проторенной тропой, где Вадим успел выучить каждую ветку дерева. Они всегда приходили на одну и ту же тихую, хорошо освещённую поляну, где редко появлялись тени. По крайней мере сам Вадим их здесь видел всего раз. И в тот раз Карине удалось отпугнуть их своей жутковатой чревовещательной способностью.

— Полторы недели без теней — подозрительно, — сказала Карина, когда они вышли на поляну.

— Не нагнетай, — хмыкнул Фил, доставая из-за плеча топор.

— Ногу себе не отруби, — посоветовала Карина.

— За своими ногами следи, — рассмеялся Фил, видно, давно не обижаясь на слова девушки.

Всегда они старались управиться как можно скорее и вернуться домой до заката, который здесь наступал через четыре часа после рассвета. Вадим даже радовался физической работе, которая помогала согреться в холодном аду леса и отвлечься от безрадостных мыслей о настоящем и будущем. Методично размахивая топором вверх-вниз и стёсывая куски замёрзших стволов, Вадим вспоминал жизнь в Москве: такую близкую и такую далёкую. Не любимая, но терпимая работа, не близкие друзья, но знакомые, с которыми вечером можно попить пива, не до потери пульса обожаемая девушка, но та, с которой неплохо провести ночь. Пожалуй, у него была среднестатистическая жизнь московского планктона. И чтобы вернуться к этой простой, но такой привычной жизни, он мог бы убить.

Конец ознакомительного фрагмента.