Не злите ведьму. Часть 4

Елена Паленова, 2023

Чёрное и белое, добро и зло, правда и ложь, магия и реальность, друзья и враги, скрытые мотивы и искренние чувства, собственные желания и навязанная пророчеством судьба… Смерть и любовь. В заключительной части романа "Не злите ведьму" Эльке Климовой придётся выстоять перед целой лавиной испытаний и принять очень непростое решение, от которого зависит, каким будет финал этой сказки.(Иллюстрация для обложки создана с помощью нейросети Midjourney. Дизайн – COVEN ART)

Глава 76. Тёмная западня

«Небо, вода и огонь и земля. В комнате четыре угла. В каждом углу сидит бес. Бесы спорят о том, кто из них главнее. Первый говорит, что ветер может задуть свечу, поднять на реке волны и сбросить камень с вершины горы. Второй говорит, что вода сильнее. Вода точит камни, гасит огонь и прячет от ветра всё, что находится под ней. Третий говорит, что огонь плавит камни, заставляет воду высохнуть и дымом закрывает небосвод. Четвёртый тоже спорит. Он говорит, что тот, кто считает себя самым сильным, на самом деле слаб. Сила в единстве. Что есть вода, ветер и огонь без земли? Что есть земля без солнца, реки и ветра? Огонь не горит в пустоте. Вода не течёт по воздуху. Голос ветра в глубоких подземельях никто не услышит. И земля будет мёртвой, если огнём, водой и ветром не вдохнуть в неё жизнь. Сила в жизни. Без жизни не бывает и смерти…»

— Ерунда какая-то философская, — пробормотал Сергей. — Похоже на притчу.

— Это не притча, — покачала головой Белена и одарила меня многозначительным взглядом. — Это заговор. Чувствуешь запах?

Я чувствовала не только запах, поэтому и не стала читать дальше. Воздух в помещении будто бы стал гуще, и я даже собственный голос слышала со стороны. А пахло сыростью — сильно, как будто дом много лет оставался заброшенным.

— Я ничего не чувствую, — сообщил Сергей.

— И я, — поддержала его Женька. — Только мурашки по коже и жутковато немного.

— А у меня шерсть дыбом, — пожаловался Нефёд.

Фрося задумчиво промолчала, а Власов сидел с таким мрачным лицом, что у него даже спрашивать что-либо в этот момент не хотелось.

— Толя… — осторожно привлекла я к себе его внимание. — С тобой всё в порядке?

Он поднял на меня тревожный взгляд, а потом посмотрел на Белену.

— Я знаю, для чего нужен этот заговор.

— Да неужели? — удивлённо вскинула она брови. — Ты? Ну-ка, просвети нас.

Власов снова посмотрел на меня, и в этот раз в его взгляде явственно читался застарелый страх.

— Это призыв, — поняла я и положила недочитанное послание на стол. — Коробку мог вскрыть только живой колдун, а простой смертный или дух это письмо даже увидеть не успел бы. Думаю, если я это дочитаю, мы будем иметь честь познакомиться с Марфой Оленевой поближе.

— Письмо вызывает призраков? — округлила глаза Женька, но без страха, а с интересом.

— Одного призрака, — уточнила я. — И, скорее всего, не просто вызывает. Боюсь, мы получим мёртвую ведьму вроде Белены, и упокоить её повторно будет уже нельзя.

Все дружно уставились на Власова, ожидая объяснения его осведомлённости.

— Я однажды участвовал в настоящем спиритическом сеансе, и по ощущениям сейчас атмосфера очень похожа, — пояснил он.

— Ты? — удивился Сергей. — В спиритическом сеансе? Ты же реалистом всегда был.

— Был, — кивнул Толя, давая понять, что на подробности он не расщедрится.

Интересная у нас получилась компания — живая ведьма-неуч, мёртвая ведьма-утопленница, два реалиста, по воле судьбы поступившиеся своими принципами, и наивная девочка, которую ненадолго избавили от инстинкта самосохранения. А ещё домовой, дворовой, кикимора, перевёртыши, леший, моховики и лесавки в зимней спячке, водяной и нявки. Дурдом на гастролях. Марфы нам для полноты безумия только и не хватало. И где-то по периметру вокруг урочища, строя коварные планы, бегает злющая сатанистка Антонида.

— Мне казалось, что Марфа жаждет упокоения, — заметила я, убрала письмо обратно в контейнер, чтобы кто-нибудь случайным прикосновением не уничтожил это «сокровище», и настежь открыла входную дверь, впустив в дом прохладный осенний воздух.

Строить теории относительно мотивов, целей и намерений тех, кого уже нет в живых, надоело до чёртиков. Ну правда, сколько можно-то? Я уже сто раз меняла своё мнение относительно того, почему Марфа выбрала именно меня. Последней версией было моё доброе сердце и надежда на то, что мне можно доверить защиту леса. А теперь что? Снова думать о причинах? Нет уж. Достало. Не хочу. И ещё одна мёртвая ведьма с собственническими замашками мне здесь точно не нужна.

— А ведь всё одно к одному, — сощурилась Белена, проигнорировав выражение решимости, прилипшее к моему лицу. — Ну-ка, Нефёд, вспомни, часто ли ты Марфе сны намурлыкивал?

— Шиш тебе! — фыркнул домовой, приглаживая торчащую во все стороны шёрстку. — Я жадинам ничего не должен.

— А если по шее дам? — пригрозила ведьма.

— А у меня её нет, — язвительно огрызнулся Нефёд и показал Белене язык, предусмотрительно юркнув за спину Власова, сидевшего на кровати.

— Думаешь, Марфа могла знать о том, что здесь начнётся такое? — спросил Толя у Белены. — Я говорил Эльке о вещих снах, но она сказала, что это вряд ли возможно.

— Марфу лес этот не заботил никогда, — ответила ведьма. — Она своим могуществом кичилась, а до всего остального ей дела не было. Видать, удумала и после смерти здесь всем заправлять. Если знала заведомо, какую силу наша Элька получит, то и придумать всё так могла, чтобы отдать малость, а обратно забрать намного больше. В болоте-то лежать она не захотела, на кладбище ей надо было, причём без отпевания. Болотных-то всех Элька сожгла, а прах Марфы остался нетронутым. Смекаешь, к чему веду?

— Не очень, — признался Власов.

— Если Марфа заберёт лес у Эльки, Тося получит дырку от бублика, — пояснила Белена.

— У меня сейчас паранойя начнётся, — раздражённо пробормотала я. — Ну допустим, я из любопытства дочитала бы заговор до конца. Дальше что? Марфа материализуется из воздуха и начнёт требовать, чтобы я вернула ей дар и владения? Она ведь уже даже не ведьма.

— Зато она здесь, — подал голос Сергей. — Чокнутая шаманка за рекой, а жадный призрак у нас под боком будет. У кого больше шансов тебе навредить?

— А почему нельзя просто отдать этой Марфе то, что она попросит? — спросила Женька, ни к кому конкретно не обращаясь. — Эля станет простым человеком и сможет уйти отсюда, а злодейки потом пусть сами между собой разбираются.

— Эля умрёт, — возразила Белена. — Колдовской дар часть души занимает, его нельзя просто вынуть и отдать. Мы тебя, милочка, этим утром зачем в реке топили? Душа по частям не делится, она целиком выходит.

— Можно, — настал мой черёд возражать. — Моим врождённым даром изначально была пустота, ты сама это говорила. И если я отдам Марфе всё, чем эта пустота заполнена, со мной ничего не случится. Стану просто опять никому не нужной неудачницей, как раньше было.

У Белены аргументов против этого утверждения не нашлось, потому что я была права. Тосю мне не победить — это и ослу было бы понятно. И Тося церемониться со мной не будет, это не в её правилах. А с Марфой можно договориться. Вот и ещё одна версия того, почему она выбрала именно меня — мне можно жизнь сохранить при передаче колдовского наследия. Марфа хоть и была при жизни стервой, и мужа своего первого мёртвой водой отравила, и потом злодействовала немало, но даже у таких людей есть чувство благодарности — я помогла ей, а она поможет мне.

— Нет, — сурово сдвинув брови, отрезала Белена. — Даже не думай. Ты потеряешь всё.

— Я спасу себя, своего ребёнка и всех, кто здесь находится, — упрямо возразила я.

— А если не спасёшь? Мы ведь не знаем, кого призывает это письмо. А если не Марфу? Вылезет с того света Дьявол, и пиши пропало. Антонида, кстати, и просто из вредности тебя наказать может за то, что ты ей жизнь усложняешь.

— Ну тогда давайте просто ждать у моря погоды, подъедать припасы Семёныча и готовиться к катастрофе, — вздохнула я устало. — А если после грядущего Апокалипсиса кто-нибудь из нас выживет, то сможет сделать вывод о том, стоило мне воспользоваться единственным вероятным шансом на спасение или нет.

— Вы меня пугаете, — сообщила нам Женька. — Я на улицу пойду.

— Я тоже, пожалуй, свежим воздухом подышу, — пробормотал Сергей и удрал вслед за девочкой.

Нефёд и Фрося тоже незаметно ретировались, чтобы не принимать на себя ответственность за последствия человеческих решений. В доме остались только я, Власов и Белена. И Батон, который сыто развалился на полу рядом с тёплой печкой, полностью довольный жизнью. Белена многозначительно молчала — она своё мнение уже высказала и менять его не собиралась. Власов молчал угрюмо — он не разбирался в магии, но понимал, что всё плохо. А я молчала, потому что снова переоценивала ценности.

Ещё совсем недавно у меня не было ничего, кроме долгов и одиночества. Я жила скучно и предсказуемо, но у меня всегда была уверенность в том, что завтрашний день обязательно наступит. Потом я приехала сюда, и всё перевернулось с ног на голову. Конечно же, мне не нравилось, что мои однообразные дни в мгновение ока наполнились опасностью, загадками, задачами и ответственностью. Я об этом не просила. Это слишком сложно, слишком сказочно и слишком не по мне. Но я привыкла. Освоилась. Научилась мириться с существованием того, многое из чего не понимаю до сих пор. Моя жизнь наконец-то обрела смысл. И у меня появилась новая, самая большая ценность — мой сын. Он появится на свет обычным ребёнком. Будет плакать, когда потеряется соска, будет пачкать пелёнки и памперсы, будет совать в рот всё, до чего сможет дотянуться, и называть меня мамой. В нём моё будущее. Ради этого будущего в настоящем я готова на любые подвиги. Не ради себя, не во благо волшебного леса, даже не ради Власова, который для меня тоже очень важен — я должна жить для сына. Я должна жить. А Тося меня убьёт.

— Пройдусь до омута, — известила я своих молчаливых собеседников, встала из-за стола и потянулась к железной коробке с письмом.

— А это зачем берёшь? — хмуро сдвинула брови Белена.

— При мне оно целее будет, — ответила я, намекая на то, что нежить или простые смертные могут уничтожить лист с заговором одним прикосновением, а мне это не с руки.

— Дурочка упёртая, — проворчала ведьма и отвернулась.

Ну и пусть. Белена слишком много на себя берёт. Да, она старше меня на триста лет. Да, она гораздо опытнее в плане магии. Да, она желает мне только добра, но защищает-то свои интересы, а не мои. Она всегда недолюбливала Марфу, потому что та не проявляла должного уважения к лесу и к старшим. Если заговором можно вернуть мёртвую ведьму с того света, между ними снова начнутся конфликты. Белена принадлежит этой земле, она обязана подчиняться воле хозяина. Я не требую от неё подчинения, потому что безмерно благодарна за помощь и заботу, но Марфа не будет столь щедра. Белена просто не хочет становиться покорной рабыней новой хозяйки. Ей нравится свобода.

Власов вызвался сопровождать меня на прогулку. Я в ответ улыбнулась и пообещала показать ему полянку, на которой хотела построить свой собственный дом. На улице к нам присоединились ещё и Сергей с Женькой. Я молчала, они ни о чём меня не спрашивали, но чувствовалось, что им не по себе. Особенно Власову, для которого наивысшей ценностью с недавних пор стала я.

— Какое красивое дерево! — восхищённо уставилась Женька на мощные ветви волшебного дуба, когда мы дошли до конца деревни.

— Его раньше здесь не было, он только летом вырос, — похвастался своей осведомлённостью Сергей.

— Да ну! — не поверила Женька. — Я такие в заповеднике видела, но поменьше. Этому дубу лет триста.

Ветер шевельнул голые ветки деревьев, спугнув птиц. Откуда-то примчались составить нам компанию игривые перевёртыши — рыжими лисичками. Женька нисколько не испугалась, хотя лисы тоже похожи на собак. «Жаль, что Фрося заставит её забыть это всё», — подумала я не без грусти. У девочки тоже непростая судьба. Женька ведь могла умереть. Должна была умереть. И я. И Власов. И Сергей.

У меня внутри всё сжалось и похолодело. Руки и спина покрылись пупырышками «гусиной» кожи. Я остановилась и с ужасом посмотрела на Власова.

— Нас пятеро.

— В смысле? — непонимающе нахмурился он.

Женька и Сергей тоже навострили уши, но мне было уже всё равно, услышат они страшную правду или нет.

— В моём кошмаре были нарисованные кровью круги и пентаграмма в центре, — начала объяснять я. — Сейчас вокруг этого леса два магических барьера. Внутренний круг состоит из природной магии этого места. Точнее, это не круг, а просто граница заповедной земли. А с внешней стороны находится то, что во сне разрушило мою защиту. Это не кольца. Это две противоположные по силе магии. Одна внутри другой. Жизнь, окружённая смертью. И в центре этой жизни находимся мы. Женька должна была утонуть два года назад, но тогда перевёртыши уговорили водяного отдать её душу.

— Это вроде бы была не её душа, — неуверенно напомнил мне Власов.

— Да без разницы. Она должна была умереть, понимаешь? И Серёжа должен был умереть, потому что деревянной пулей ему порвало внутренности. Водяной вытащил его и Виталика из омута, а я исцелила от ран. И я должна была умереть от руки Демида.

— Три, — с мрачным выражением лица подытожил Сергей. — Палыч четвёртый? А кто пятый?

Мы дружно уставились на Власова.

— Я свинкой болел, — нервно дёрнув щекой, сообщил он. — Били меня в молодости часто, но не критично, а от этой заразы я реально чуть не загнулся.

— Нет, — покачала я головой. — Ты вообще ни при чём. Мы все должны были умереть здесь, в этом лесу. Я забрала у смерти троих — Мирона, Виталика и Серёжу. А потом магия этого леса отняла у неё ещё и нашего с тобой нерождённого сына.

— Шесть, — насчитала Женька. — Я, Сергей, ты и твой ребёнок уже здесь. Если приедут дядя Мирон или другой, будет пять. А если ребёнок не в счёт, потому что он ещё не родился, то нужно, чтобы приехали оба.

— И что потом? — зло поинтересовался Серёжа. — Мы все умрём? Слушайте, я на это не подписывался. Палыч, ты же мастер разруливать проблемы…

— Не такие, — строго посмотрел на него Власов. — Я только один способ могу предложить, но Элю он не устраивает.

— Да, не устраивает, — начала я раздражаться. — Вам её не убить, понимаешь? Вы даже ни один из здешних мостов перейти не сможете. Если я права, то ей нужно, чтобы мы все оставались здесь. Через Карпуниных она добилась того, что сюда вернулась Женя. Серёжа здесь по моей вине, это я сказала тебе его привезти, но так или иначе он всё равно приехал бы в этот лес. И Мирон с Виталиком приедут.

— Дядя Мирон обещал меня здесь проведать и привезти вещи, — подтвердила Женька.

— А это всё тебе интуиция подсказывает или бурная фантазия? — продолжал наседать на меня Сергей, потому что испугался.

— Не истери, — одёрнул его Власов и посмотрел на меня. — Позвонить Карпунину, чтобы не совался сюда?

— Без толку, — покачала я головой. — Надо ломать систему изнутри, а у нас есть только мои догадки. Если я ошибаюсь, то могу навредить ещё больше. Можно вызвать Марфу, можно разбудить землю, поднять всю нежить… Нежити здесь, кстати, очень много, и клятой Антониде это может быть только на руку. Толя, я не знаю, что делать.

— Для начала успокойся, — предложил он, обнял меня и уткнулся носом в мою макушку.

Я не видела Женьку и Сергея, но чувствовала, что они тоже нервничают. От Серёжи разило паникой, а Женя волновалась потому, что должна была бояться, но не боялась. Её истерзанный колдовством разум не понимал, почему нет страха, когда он должен быть.

Уже смеркалось. Осенью в лесу темнеет быстро, и мне в тот момент казалось, что если я не придумаю что-нибудь немедленно, то дневного света больше никогда не увижу. Будто бы в ответ на эти мои невесёлые мысли на другом краю деревни ярко засияли автомобильные фары. Звука двигателя не было слышно — далеко, да и ветер шумел высоко в соснах.

— Это Мирон, — упавшим голосом произнёс Власов. — Левая фара тусклая, я говорил ему, что надо лампочку заменить.

Я обречённо закрыла глаза и вздохнула. Если считать малыша у меня под сердцем, то нас теперь пятеро.

— С ним Виталя, — сообщил Сергей, когда после первого хлопка двери послышался второй.

«Значит, ребёнок не в счёт», — подумала я и вспомнила про свечи. По углам пентаграммы в моём кошмаре горели пять свечей. Углы прорезали внутренний кровавый круг и упирались во внешний, и свечи стояли именно в этих точках соприкосновения. В каждом луче пятиконечной звезды имелся уродливый символ — я не знала значений, поэтому даже строить догадки не пыталась. А в центре был символ смерти.

Магия крови не только тёмная, но и очень сложная. И тяжёлая. Она отнимает силу. Сколько я после кладбищенского ритуала без способностей маялась? Неделю? Две? А Тося пользуется таким колдовством постоянно. Не убивает же она людей налево и направо, чтобы восполнить утраченное, правильно? Либо она за счёт нежити восстанавливается, которой везде полно, либо по кладбищам шастает. А в моём лесу всего в избытке — тут и кладбище имеется, и моховиков тьма тьмущая, и нявки ещё в реке в большом количестве. Всё, что будет потрачено на сложный ритуал, эта ведьма вернёт извне. Да ещё и бонус от тёмных сил получит за то, что вернула смерти отнятое. Смерть неизбежна. Она всегда забирает своё. Может и подождать, но рано или поздно все свечи догорают.

Нас пятеро. Пять свечей. Пять лучей остроконечной звезды. Пять символов в сложном заклятии, назначение которого я не понимала. Мы все должны были умереть в этом лесу, но не умерли. Но если Тося меня убьёт, то как она получит мой дар и мой лес?

От умственных усилий у меня началась мигрень. Боль пронзила висок, заставив меня поморщиться, но внутренняя целительная сила оперативно устранила этот раздражитель.

— С ними какая-то баба, — щурясь, пробормотал Сергей. — Они в дом пошли.

— Не баба, а женщина, — автоматически поправил его Власов и заглянул мне в лицо. — Может, тебе лучше сейчас исчезнуть?

— Нет, — упрямо возразила я и вздохнула. — Охотиться на убегающую добычу веселее. Я ей такое удовольствие доставлять не собираюсь.

— Думаешь, Мирон сюда эту ведьму привёз? — удивился он.

— Тося сюда не пройдёт, — отрицательно покачала я головой. — Лес её не пустит.

— Тогда кто это может быть?

— Она толстая, — сообщила Женька, переминаясь с ноги на ногу, потому что замёрзла.

— Давайте возвращаться, — решила я. — Заодно и познакомимся.

— Ты же хотела к реке сходить, — напомнил мне Власов.

Глупый. Даже в такой безвыходной ситуации пытается удержать меня подальше от вероятных проблем.

— Река никуда не денется, — улыбнулась ему я.

Хотела, чтобы это прозвучало успокаивающе, но получилось нервно. Ну и ладно. Уж кто-кто, а Власов моё настроение с одного взгляда понимает. Даже если бы я растянула улыбку во всё лицо, он не поверил бы в её искренность. Вздохнул, коснулся лёгким поцелуем моих губ, взял меня под руку и молча зашагал рядом со мной обратно к дому. Сергей тоже предложил руку Женьке, но в ответ получил высокомерное «Отстань!» — с характером девочка, оказывается.

Припаркованная рядом с авто Власова машина действительно принадлежала Мирону, хотя в вечернем полумраке её шоколадный цвет казался тёмно-коричневым. Присутствия чужой магии я не почувствовала — значит, женщина, которая приехала с Карпуниным и Виталиком, самая обычная. Гости ждали нас в доме, где было тепло, но нежить предусмотрительно попряталась. Нефёд свернулся пушистой кошкой на кровати и старательно делал вид, что люди его не интересуют, а Белена просто вернулась в естественное состояние бесплотного духа, и видела её теперь только я. Виталик и пухлая незнакомка лет сорока пяти сидели за столом, а Мирон с интересом разглядывал горы книг, высившиеся во всех углах комнаты.

— Привет! — небрежно бросил он Власову, который вошёл в помещение первым и инстинктивно определил меня за свою надёжную спину. — А Женька где?

— Тут я! — с крыльца подала голос девочка. — У меня куртка за гвоздь зацепилась.

— Отцепляйся давай и иди смотри, кого я тебе привёз! — крикнул Мирон и наконец-то посмотрел через плечо Власова на меня. — Привет, Эль.

А я смотрела на женщину. Она сразу же отвела взгляд, потому что узнала меня. Мы встречались раньше. Это госпожа Ершова — мать мальчика, через которого Фрося два года назад передала Женьке убийственный шепоток. Постоянная клиентка покойной Клавдии Ильиничны — ягодки, грибочки, травки, настоечки и всё такое. Она не поздоровалась со мной. И в ней не было ни капли магии — чувствовалась только растерянность, как будто эта женщина не понимала, зачем приехала.

— Женя, оставайся там, где стоишь, — громко и твёрдо произнесла я. — Это не к тебе гостья, а ко мне.