Стриптизерша

Елена Ровинская, 2011

Если бы Жадность знала, если б Любовь могла… Красавица-стриптизерша Ира переживает не лучшие времена. Ей почти тридцать и рассвет позади. Единственный выход из положения – выход замуж. Выбор, казалось бы, очевиден: из двух мужчин стоит выбрать того, кто готов жениться… Вот только все не так просто: на ее жениха имеет виды работница ЗАГСа… История о любви до смерти и смерти из-за любви. Содержит нецензурную брань.

Глава 4.

Стемнело внезапно, как всегда в тропиках.

Девочки выбрались из тук-тука, пыхтя замершего у их дома, и, смеясь, пошагали по подъездной аллее. До отъезда на работу, — автобус обычно приходил в половине восьмого, — оставалось около двух часов.

Весь персонал клуба, за исключением администраторов и официанток-таек, жил в небольшом отеле, состоящем из трех, расположенных в виде буквы «П» двухэтажных зданий. В центре этого открытого прямоугольника располагался бассейн у которого было так уютно вести долгие длинные разговоры, или просто ржать и пить пиво после работы.

Стриптизерши жили в том домике, что служил «П» верхней перекладиной. Домик, на первом и втором этажах, опоясывала узкая терраса, вдоль которой располагались входные двери в номера. Ира и Ники жили на втором этаже.

Они уже подходили к лестнице, когда навстречу им поднялся со ступеней темный силуэт. Им не надо было гадать, кто это мог быть: чуть помедлив, широкоплечая фигура шагнула в полосу света, идущую из открытой двери первого этажа, медленно выпрямив шею, Стьяго заглянул ей в глаза.

За несколько минут Ира пережила, кажется, сразу несколько жизней. Сердце ее трепыхалось, пульсировало где-то в горле, мешая дышать. В глазах отразилось по стоящему перед ней парню, но прежде, чем она сумела взять себя в руки, чтобы хоть что-то сказать, Стьяго кивнул головой Ники и отошел к стене, давая им пройти.

— Ребят, — начала по-английски Ники. — Вы, как дети!..

Ира похолодела изнутри, чего так не хватало дрогнувшей в ее руке банке с пивом. Воспоминания окружили ее, как рой пчел и жалили они так же больно. Губы Стьяго на ее губах, их дикие ночи, или, вернее сказать, рассветы, когда они занимались любовью, исступленно, с такой яростью, словно у них не было завтра.

Помимо воли ее глаза вновь и вновь обращались к его лицу, пытаясь отыскать в его чертах хотя бы намек на то, какие чувства испытывает он, но лицо Стьяго было неподвижно, как лицо статуи.

— Ну, почему же, как дети? — его голос был спокоен, как и лицо. — По-моему, мы ведем себя, как взрослые.

Ира почувствовала, что Ники взяла ее за руку и тянет за собой к лестнице, вслед за собой. Единственное, на что ей хватило сил, так это переставлять ноги. Словно что-то внутри нее умерло, разбилось на лету о стену его холодного безразличия.

Теперь ей все было ясно: он не просто выдерживал характер. Он разлюбил ее. Она любила его, как никогда прежде, любила, всем своим существом, но не могла позволить себе такую роскошь, как быть с ним.

И хотя сердце ее ныло, рвалось к нему в предсмертной тоске, разум был тверд. Заглушая стоны умиравшей надежды, разум повторял лишь одно:

— Все, что ни делается — к лучшему.