Бестолковая любовь и другие прошлогодние события. Дневник Лизы Н.

Елена Соколова (2024)

Действие книги происходит в наши дни. Рыжеволосая красавица Элизабет двадцать лет назад уехала из России в Израиль. Сейчас она работает воспитательницей в группе продленного дня и ведет личный дневник. Ее жизнь обычна и однообразна. Но неумолимые обстоятельства заставляют героиню вернуться на родину, вспомнить прошлое и встретить новую любовь. Но счастья достичь совсем не просто, и Лизе придется многое переосмыслить.

_{Февраль.}

1 февраля. Среда. Еду с работы. Не спеша еду. Потому что стемнело уже и дождь пошел. Дорога мокрая. В боковых зеркалах — только блеск и размытые блики. Темп движения «дворников» на лобовом стекле перешел с moderato на allegro. А машинки вокруг катятся гораздо медленней, чем обычно.

В этой стране дождь сам по себе — сильное событие. А иногда так просто стихийное бедствие. Хотя люди с нетерпением ждут сезона дождей и живо интересуются прогнозами синоптиков, ливень застает всех врасплох. Он всегда начинается внезапно. И движение на трассе замедляется. Лишь мотоциклисты лавируют между машинами с обычным энтузиазмом. Даже, похоже, ускоряются. Ну, их тоже можно понять: в автомобиле в тепле и сухости сидишь, а эти ребята, наверное, насквозь промокают. Вот и торопятся.

А однажды я видела, как такой мотоциклист под внезапным дождем в поворот не вписался. Его проволокло по дороге и придавило посреди перекрестка собственным мотоциклом. А машину, ехавшую за ним, от резкого торможения развернуло и выбросило на бетонный парапет… жуть просто. Все выжили, но страшно было.

Так вот, шныряют тут, нервируя всех, эти двухколесные, а четырех — и более колесные на светофоре стоят. И до светофора далеко еще, не меньше километра. Некоторые нетерпеливые едут вперед по обочине. Это те, кому на перекрестке направо поворачивать. А те, кому прямо, продвигаются на машинку-другую и опять стоят. Наверно, из-за дождя светофор сломался (тоже обычное дело — польет небесной водичкой электронику, размякшую от постоянной жары, — и всем сразу весело).

Вглядываюсь в застывшую реку красных огней впереди и различаю отблески синего. Ага, полиция с мигалками. Если там, на перекрестке, парочка грузовиков не разобралась, кому первым проезжать, то это надолго. Но все же, вперед потихоньку двигаемся и уже можно различить светофорные огни. Работает, однако, светофор-то. И дождь ему не помеха. С четкой периодичностью зажигаются и гаснут два зеленых огонька. Что ж тогда случилось?

Короче, это был не грузовик. Там автобус поперек дороги стоял. Большой такой белый туристический гигант. На его фоне печально мокли под черными зонтами несколько темных силуэтов. Вокруг была полиция. И еще два белых микроавтобуса успела я заметить, проезжая на зеленый свет по единственной, открытой для движения, полосе. Черный фон ночи, сине-красные всполохи полицейских мигалок, белое автобусное пятно и темные, неподвижно стоящие фигуры. Инфернально.

3 февраля. Пятница. Заставить себя вести дневник каждый день просто невозможно. Это же какой-то адский труд! Надо все время напрягаться и думать. И вспоминать! И записывать.

А где взять ежедневных дополнительных полчаса для этого бумагомарательства? Приходишь, как обычно, вечером домой и думаешь: «Поиграть в писателя или что-нибудь поесть?». И, конечно, выбирается второй вариант. Писателем можно ведь и завтра поработать. А в холодильнике кусок тортика пропадает — Катька заезжала вчера про унылость личной жизни потрындеть.

Иногда я ей завидую: дом, дети, мужик в доме, все правильно, все, как положено. Но дети наглеют, хамят, никто им теперь не авторитет. А мужик только лежит вечерами перед телевизором с банкой «пивасика», старые советские фильмы смотрит. И чему тут завидовать? Но свербит внутри гадкая мыслишка: «Все люди, как люди, а ты, как… как дичь на блюде!». И хочется влюбиться. И чтобы по-настоящему, чтобы бабочки трепетали в животе, и стихи чтобы, и серенады под балконом… Впрочем, у меня ведь и балкона-то нет, какие уж тут серенады.

7 февраля. Вторник. Человек ко всему привыкает и за пять лет вождения я научилась не дергаться сильно и не плакать по полдня, увидев на обочине трассы трупик сбитого или раздавленного машинами животного. Просто очередной печальный факт — была живая душа и нет ее больше. Был котик — стал трупик. Но как он вообще на шоссе попал? Ведь нет никакого жилья на пару-тройку километров вокруг. А лисы или шакалы чего на дорогу лезут? Почему не боятся чудовищ на колесах?

А сегодня видела сбитого кабана. Сперва решила — это медведь. Не, сперва я вообще ничего не поняла. Отметила глазами какой-то непорядок рядом с перекрестком, еду дальше и недоумеваю — что это было? Он лежал, уткнувшись мордой в нижнюю перекладину железного заборчика у обочины. Мощное тело, покрытое жесткой шерстью. Медвежонок? Что за ерунда, не водятся тут медведи. Большая собака? Да не бывает собак такой расцветки.

И долго еще, даже поняв, что это кабан, я продолжала думать об этом необычном цвете шерсти. Темный, очень насыщенный, заметно выделявшийся на фоне пыльных камней вокруг. Коричневый? Темно-бурый? Нет, там примешивался серый, словно в рыжих волосах с проседью. И еще красноватый оттенок был, даже, скорее, бордовый…

Не могу выбросить эту картинку из головы. Но теперь я знаю, что такое «серо-буро-малиновый»

13 февраля. Понедельник. Сдала машину в гараж для техосмотра и прохождения теста. Сижу в кафешке в промзоне. Ехать домой автобусом долго. Он ходит раз в полчаса, крутит по городу, а до моего дома, все равно, не доезжает (минут 15 еще пешком идти). Потом так же обратно в промзону возвращаться, чтобы машину забрать. Вот и сижу тут, жду.

В кафешке внутри помещения 12 столиков. И все заняты. За столом справа от меня — пара. Он — тощий брюнет, она — ну о-о-очень пышнотелая блондинка, прячущая второй подбородок в намотанное на плечи шерстяное пончо. Вот, даже такая с кавалером! А я… как всегда.

За другим столиком — тоже парочка. Интересно, что они все в 8 утра в промзоне делают? Вышли из офиса позавтракать? Заряжаются бодростью перед работой? Еще 4 человека сидят в компании лептонов и салатов. Эти, видимо, завтракают, не отрываясь от рабочего процесса. Двое слева от меня уткнулись в телефон. Современный суррогат общения: послал пару фоток, получил в ответ пару смайликов — вот и ощущение, что пообщались. В углу — одинокая дама с чашкой кофе. Наверное, как и я, оказалась тут по необходимости и не знает, на что время потратить (торговые центры кругом еще закрыты).

Никто из гаража мне не звонит, не спрашивает, согласна ли я оплатить замену или починку чего-там-надо-чинить. Значит, они еще даже не осматривали мою машину. А уже час прошел.

Продолжаю ковырять творожный пирог. Зачем я заказала так много сладкого? Пирог, круассан, большая чашка капучино, взбитые сливки. Вот сливки точно были перебором. Но очень уж хотелось чего-нибудь сладкого и жирного.

О, звонят. Механики проснулись. Отвечаю. Слушаю. Слушаю. Слушаю. Ничего не понимаю. Как же некоторые люди бурно и многословно говорят! И когда я уже выучу местный язык? Пусть не до уровня высокой литературы, а хотя бы до понимания вот такого словесного потока?

Попросила его повторить все еще раз и помедленнее. Не на того напала! Он зачастил в два раза быстрее и добавил в голос надрыва. Так, кажется, с третьего повтора я поняла. Машина тест не прошла и надо заплатить еще, чтобы ее вернули в гараж, все починили и снова отправили на тест, правильно? Да. Уф. Ну неужели нельзя было сперва все починить, а потом отправлять машину на тест? Или это у них такой обязательный развод для клиентов: пройдешь тест, так и чинить ничего не надо, а деньги-то уже получены. А не пройдешь — плати еще. Кстати, как он сказал, из-за чего там проблема? Из-за аккумулятора? Надо будет не забыть это слово в словаре посмотреть.

Сижу тут уже почти 3 часа. Позвонила Катьке. Потрепались про починку машин и ушлых гаражных работников. Мы с ней дружим уже больше десяти лет. Познакомились на каких-то курсах по йоге, да так вот и зацепились друг за дружку. Она — высокая, голубоглазая и русоволосая, всегда стильно одетая дама. И всегда на высоченных каблуках! Наверное, поэтому она на всех смотрит свысока. А на меня — и подавно.

Тогда мы с ней обе были в поиске своей «второй половины». Она нашла. А я так и живу сама по себе. Катя искренне считает, что сделала из меня нормального человека и любит вспоминать, какая я была тощая, в непонятных шмотках, на голове — дреды. Я тогда как раз окончательно развелась, похудев в процессе на десять килограммов. А дреды сделала в попытке выразить новую себя. Сейчас мой стиль — «строгая училка»: свои непокорные рыжие кудри я собираю в тяжелый пучок, добавляю минимум косметики, очки, простое платье. Коллеги в шутку зовут меня «Леди Лиза». Конечно, они-то одеваются по принципу «так удобнее»: свободные штаны, юбки в пол и бесформенные, на мой взгляд, чисто пижамные, майки. А я так не могу.

Доела пирог. Ремонтники все еще не перезвонили. Пожалуй, пойду, пройдусь по магазинам. Поглазею на красивую жизнь.

14 февраля. Вторник. День влюбленных, говорите? В кого бы мне влюбиться? А не в кого. Кругом одни женатики. Или придурки. Как вчера в гараже. Скопище болванов. Так перенервничала из-за них. Машину мне вернули только после обеда. На работу ехать уже не было смысла (конец дня). Ну, хотя бы тест пройден и сделано техобслуживание. Уже хорошо.

А еще вчера расстроилась, что шопинг не задался. Кругом, вроде, скидки, а ощущение, что никаких скидок нет — такие нынче цены. А главное, вообще нет ничего примечательного, такого, что сразу захотелось бы купить. Но народу много. Интересно, почему в будний день так много шопингующих? Никто не работает?

16 февраля. Четверг. Продолжаю свои дорожные наблюдения. Еду домой. Вечереет. Небо похоже на картины Рериха: синяя полоса внизу, выше — бледно-оранжевые холмы, сбоку — желтое, а в целом — все фиолетовое.

А вчера закат напоминал иллюстрации Билибина: темное небо, розовеющее снизу, и на этом розовом — черные силуэты елок. Знаю, что это не елки были, а кипарисы или туи какие-нибудь. Но впечатление было таким похожим, что казалось, вот, сейчас мою машину обгонит Баба-Яга в ступе. Хотя, тут, скорее, густобородый джин на мерседесе обгонит, а не Баба-Яга.

А позавчера небо было, как розовато-оранжевое филе лосося, запеченное в сливочном соусе. Даже серо-голубые штрихи шли наискосок навстречу друг другу, постепенно уменьшаясь в размерах (как прожилки на нежной рыбной мякоти — к хвосту). Надо, наверное, обедать на работе, чтоб не мерещилось всякое.

19 февраля. Воскресенье. Ветер настолько сильный, что трудно управлять машиной. Как будто невидимый великан толкает автомобиль в бок. Причем, на одних участках дороги — с одной стороны, на других — с другой. Почему так происходит? Ветер меняет направление? Нет, скорее, дорога очень извилистая. Наверное, завтра будет дождь. Ветер такой ураганной силы обычно приносит тучи и ливень.

Еду, упражняясь в практической аэродинамике: если открыть окно слева, чтобы ветер задувал внутрь, повлияет ли это на устойчивость машины? А если справа? А если увеличить площадь открытых окон, как изменится турбулентность воздушных потоков внутри салона? Так и не разобралась, что, как и на что влияет. Просто закрыла все окна. Очень уж тяжело удерживать руль, пытаясь компенсировать возникающие изменения. Да и шумно.

20 февраля. Понедельник. Над столицей туман. Или облако так низко опустилось? Как сахарная вата розоватого оттенка на фоне акварельно-голубой полоски неба. Мост есть, а за ним молочный кисель клубится. Справа от моста из тумана выступают верхушки пальм и сосен. Не видно никаких построек. Город исчез. Только далеко впереди сияют в утреннем свете верхние этажи высотного здания. Парят над облаками, как сказочная золотистая цитадель. Этакий летающий замок с картины Рене Магритта.

22 февраля. Среда. Каждый раз благополучно добравшись до места назначения, благодарю провидение и всех возможных святых, что со мной ничего не случилось. Опять была пробка. Полиция. Скорой не было. Если скорая — значит, есть пострадавшие. Но и так хватает увиденного, чтобы задуматься о бренности жизней, заключенных в консервные банки на колесах: пятна гари на дороге, черный тормозной след, мятое ограждение, кусок бампера, битое стекло, диски от колес, номера и куски пластика непонятного уже назначения.

Говорят, по статистике, тут в авариях гибнет больше людей, чем в терактах и военных действиях. Все время вспоминаю слова своей инструкторши по вождению: «Элизабет, ты не из тех водителей, что провоцируют аварии, но это не избавит тебя от других, не столь осторожных. Будь всегда внимательна!».

Пять лет, как я каждый день сажусь за руль. И все еще нет ощущения легкости и свободы. Каждый день на дороге что-то происходит. И не убережешься ведь никак, если что. Раз — и все непоправимо изменилось. Был котик — стал трупик. Была душа — и нет ничего.

25 февраля. Суббота. Сообщение с незнакомого (судя по коду — российского) телефонного номера: «Лиза, добрый день. Меня зовут Павел. Я друг Вашего брата Алексея. Ваш номер я нашел в его телефоне. Пожалуйста, свяжитесь со мной. Это очень срочно». Что там мой братец учудил? Мужику сороковник, а никак не остепенится. Вольный художник. Ни жены, ни детей.

Впрочем, у него своя жизнь, у меня своя. Уже почти двадцать лет — каждый сам по себе. Электронных писем вполне хватает. Он ведь так и не простил мне скоропалительное замужество и бегство за рубеж. А я тогда влюбилась.

26 февраля. Воскресенье. Брат, оказывается, умер.