Влечение

Елена Усачева, 2009

Маша, как никто, чувствует темноту. Она ненавидит свою особенность и не знает, что это дар. Мистический и очень редкий. Дар, который однажды сведет ее с любимым. Сильным, стремительным, опасным и мучительно прекрасным вампиром. Ее страстью, ее страхом, ее жизнью. Но за любовь придется бороться, слишком многим она мешает… и не только людям…

Глава V

Дар внушения

Перед конюшней я опомнилась и стала вытирать лицо. Еще не хватало появиться перед девчонками в зареванном виде. К тому же я сама себе не могла объяснить, почему плачу.

Вердер всхрапнул, останавливаясь, напрягся, готовый в любую секунду устроить очередной концерт.

А рядом с конюшней стоял Макс, опершись о капот черной иномарки, и с улыбкой наблюдал за нами. Наверное, у меня было очень растерянное лицо, потому что с каждой секундой его улыбка становилась все шире.

— Как… — начала я, не в силах прийти в себя. Не сказать, чтобы мы с Вердером отъехали на очень большое расстояние, но Макс не мог пешком преодолеть его так быстро. — Почему…

Макс оттолкнулся от машины и пошел ко мне.

— Я хотел убедиться, что ты доедешь целой и невредимой.

— Как ты это делаешь? Как ты смог так быстро прийти из леса?

Да что за чертовщина такая вокруг творится!

Макс взял Вердера за повод, похлопал по шее.

— Я бежал. — Кажется, ответ был подготовлен заранее.

Я невольно взглянула на его ноги. Он был обут в хорошо начищенные черные ботинки. В таких по лесу не бегают.

И тут я все поняла.

Он местный! Знает все тайные тропки, по которым можно быстрее лошади добраться до нужного места.

— У вас здесь дача?

— Дача? — Он снова с тревогой глянул вокруг. — Нет. Я пришел… приехал.

Действительно, какая дача, если они только-только переехали!

В конюшне я не стала вдаваться в подробности своей скачки. Девчонкам было не до моих обманов, с лошадьми бы разобраться.

Я быстро расседлала Вердера, растерла ему ноги, переоделась, попрощалась с Оксаной и побежала на улицу.

Макс снова стоял около машины, и я не смогла скрыть довольную улыбку.

— Все хорошо? — пошел он мне навстречу.

Казалось, что шире улыбаться уже некуда, но губы мои растягивались все сильнее.

— Расскажешь, как здесь оказался? — Я упрямо поджала рот.

— А предыдущие версии никак не подходят? — спокойно спросил Макс, как будто для него придумывать разные версии произошедшего обыкновенное занятие. Каждый день только тем и занимается.

— Подходят, если не врешь, — засмущалась я. Может, зря настаиваю?

— Я тебя подвезу?

Вечность барахталась в его светлых глазах. Я стояла не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Лошадей будет немножко больше, — он сделал приглашающий жест в сторону машины. — Но зато на дыбы не встанут.

В моей голове случилось маленькое землетрясение. Он приехал сюда на машине, чтобы погулять по лесу, спасти меня и отвезти домой? Нет, не так. Он оказался здесь, чтобы… Дальше все повторялось. Зачем он сюда приехал? Если хотел поговорить со мной, то можно было вчера всего-навсего подняться на двенадцатый этаж. Если он не ко мне, то зачем…

Макс заметил мою нерешительность:

— Что-то не так?

— Это у меня что-то не так, — пробормотала я. Может, я сильно ударилась головой во время падения? Я опять ничего не понимаю. — Ты приехал сюда, чтобы… что? У тебя здесь знакомые или дела?

— У меня здесь дела… — Было такое ощущение, что Макс мысленно подбирает слова. — И знакомые. — Лицо его вдруг озарила улыбка. — Я сюда приехал со знакомыми. Но они уже ушли. Так что мы можем спокойно поехать домой.

Я облегченно вздохнула. Он сюда приехал с кем-то и в лесу оказался случайно.

— А машина твоя? — Во дворе я такую иномарку не видела.

— Взял напрокат. — Последнее слово он произнес с видимой задержкой.

— Напрокат? — Мы разговаривали на почтительном расстоянии. Я все никак не решалась сделать те несколько шагов, что нас разделяли.

Голос Макса вдруг стал резким:

— Не будем задерживаться! Поехали!

Он распахнул дверь со стороны пассажира, крепкой рукой подхватил меня под локоть и усадил на сиденье. Когда Макс склонился надо мной, я услышала, как он громко дышит, словно борется с внезапно накатившим волнением. Дверь захлопнулась так стремительно, что я вздрогнула. Через мгновение пианист уже сидел на водительском месте.

Кажется, машина еще не успела завестись, как уже с визгом сорвалась с места. Мне стало страшно. Что случилось? Он вдруг вспомнил, что не выключил утюг?

От волнения я стала засовывать свою сумку под кресло. Кто я? Что делаю в этой явно дорогой машине?

— Пристегнись, — улыбнулся Макс.

Я пошарила за спиной, чувствуя нарастающую панику: вот сейчас не найду, где находится ремень безопасности, и меня высадят на первом же повороте…

— Чуть выше, — спокойно подсказал он и перегнулся через меня, помогая вытянуть ремень.

Я забыла, как дышать, и, кажется, даже закрыла глаза.

Щелкнул замок.

Все это время машина мчалась вперед. На ямах и рытвинах поселковой дороги Макс и не думал тормозить. Я испуганно вцепилась в кресло, не отрывая глаз от проезжей части, словно без моего внимания мы могли не вписаться в поворот и улететь в кювет.

— Ты всегда так быстро ездишь? — Страх поселился где-то в желудке.

— Обычно я езжу быстро. Но сейчас дорога не очень хорошая.

Машина выскочила на трассу и полетела к железнодорожному переезду. Я ахнула, когда мы увернулись от неспешно выруливающего с перекрестка грузовика.

— Не бойся! — Макс расслабленно сидел в кресле, и, казалось, дорога его интересовала меньше всего. — С нами ничего не случится.

Я была не в силах справиться с бешеным сердцебиением.

— Ты так мчишься, будто нам уже заказана палата в больнице.

— Палата подождет, — заверил меня Макс, перед знаком «только прямо» поворачивая налево на переезд. Полосатый шлагбаум был уже готов опуститься, но мы проскочили под ним. Затрещал тревожный сигнал, предупреждающий о приближении поезда. Взвизгнув шинами, автомобиль съехал с переезда и вильнул вправо.

Звон остался позади, а перед нами появился милиционер. Он махнул полосатой палкой, заставляя водителя остановиться. На лице его была довольная улыбка.

— Ой, мамочки… — ахнула я, непроизвольно сползая в кресле вниз. Еще чуть-чуть, и я бы оказалась там же, где моя сумка, но спокойный взгляд остановил меня.

— Мы задержимся на минуту и поедем дальше. — Макс даже не смотрел в сторону приближающегося милиционера.

Я мелко закивала. Выбора у меня не было, оставалось ждать и бояться.

Макс похлопал себя по бокам.

— Что бы такое… — начал он, доставая из внутреннего кармана куртки шоколадку. — Тебе вез, — пробормотал он, передавая плитку. — Вот, это подойдет.

Перед моими глазами мелькнуло что-то белое. Опустилось стекло. Милиционер невнятно пробормотал приветствие и протянул руку за документами. Я же не могла оторвать взгляда от лица Макса. Он как будто стал старше, в уголках глаз появились морщинки, брови нахмурились.

— Нарушаем, Максим Игоревич, — довольно гудел милиционер, вертя перед собой вдвое сложенный белый лист бумаги. — Куда торопимся? Жизнь не дорога? Спешите ее сократить? — Он поднял голову и посмотрел прямо на меня.

От удивления я открыла рот. На бумажке в руках милиционера не было написано ни слова.

— А-а-а… — обернулась я к Максу. Он ошибся, дал что-то не то! Неужели никто не видит, что лист пустой?

Макс предостерегающе шевельнулся, продолжая внимательно смотреть на постового.

— Мы больше не будем, — произнес он так, словно его застали за воровством конфет из вазочки перед обедом.

— Да уж, постарайтесь, — милиционер протянул «документ» обратно. — И на знаки смотрите внимательней.

— Обязательно, — заверил Макс, продолжая буравить его взглядом.

Гаишник еще какое-то время потоптался на месте, потом отдал честь и пошел к своей машине.

— Испугалась? — Макс откинулся на спинку кресла.

Я же обалдевшим взглядом провожала милиционера. Почему он нас отпустил? По всему выходило, что штрафа не миновать. К тому же Макс без документов. И я сомневаюсь, что машина вообще его.

Когда я повернулась к своему водителю, чтобы обо всем расспросить, то от ужаса чуть не выпрыгнула на улицу. Макс был прежним, молодым парнем с гладкой кожей и веселым взглядом. Взрослого мужчины, каким он только что предстал передо мной, не было и в помине.

Мой испуг был настолько явным, что Макс помрачнел и завел двигатель.

— Как ты это делаешь? — Я боролась с сильнейшим желанием коснуться его лица.

— Обыкновенное внушение, — недовольно пробормотал Макс. — Милиционеры и учителя лучше всего поддаются гипнозу.

— Ты аферист, да? — Истина оказалась банальной. — Ты обманываешь людей?

Я говорила, а сама не верила своим словам. Нет, нет, этого не может быть. Он слишком хорош, чтобы оказаться простым бандитом.

— Окружающий мир не всегда такой, каким кажется. — Макс не шевелился, не пытался меня удержать. Оно и верно — на скорости, которую он опять развил, выйти было бы проблематично. — Человек сам обманывает себя, даже не надо прикладывать никаких усилий.

— Значит, мне все только кажется? — Я обвела взглядом салон машины. — И милиционер мне тоже показался?

— На тебя никакой гипноз не действует, — буркнул Макс, гораздо внимательней, чем раньше, глядя на дорогу.

Приятно слышать. Но вопрос я все-таки задала:

— А ты уже пробовал?

Может, ничего этого нет? Может, я сижу на конюшне, пью чай и никуда не еду?

— И не буду, — отрезал Макс.

Скрипнули тормоза, машина неожиданно остановилась, я сильно качнулась вперед, но крепкая рука задержала меня за плечо. Всего секунда, и Макс отдернул руку, словно прикосновение его обожгло. Я же почувствовала только, что хватка у него железная. Теперь я понимаю дзюдоистов. Если в бою ты встречаешься с бетонной конструкцией, то лучше всего бежать и никогда о своем поражении не вспоминать. То-то Синицын делает вид, что ничего не было.

Наверное, я уже давно улыбалась, но только сейчас это почувствовала, потому что щеки у меня побаливали. Рядом со мной был самый сильный, самый красивый человек на свете. Самый лучший. Полный загадок.

— Маша, ты очень сильная. И я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.

— Ты о чем?

Машина остановилась около реки. За ней полого к горизонту поднималось бурое поле, заканчивающееся деревьями далекого леса, на макушки которого было нанизано тяжелое небо. Мимо проносились редкие машины. А я продолжала улыбаться, чувствуя себя вознагражденной за все волнения недели. Мы были вместе. Мы были одни. И мне все равно, что он там такое говорил.

Макс с силой сжал руку, которой только что меня касался, в кулак. Затрещала, растягиваясь, кожа перчатки.

— Я, наверное, что-то неправильно говорю. — В мою сторону Макс не поворачивался, смотрел перед собой, сжав губы. — Надо было… Не так… Ты можешь хотя бы в ближайшее время быть осторожней? И… и не ходить туда, где опасно?

— На тренировки?

Вроде бы все слова были понятные, но вместе они не собирались, общий смысл от меня постоянно ускользал.

— Маша, я… сейчас… мне хотелось бы помочь тебе. — Макс с видимым трудом закончил фразу.

Он хочет мне помочь! Боже мой! Да я сама готова ему помочь в чем угодно!

— Не езди пока на конюшню и не ходи вечером по улице. Я не всегда могу уследить за тобой. — Он раздраженно стукнул кулаком по рулю. — Что я говорю? Ты сама должна чувствовать опасность!

— Что? — У меня перед носом словно пальцами щелкнули. Я оторвала взгляд от горизонта и посмотрела на своего спутника.

— Ты ведь знала, что в лес ехать нельзя. Ты просто еще не умеешь себя слышать.

— Я знала, что прибегут волки и Вердер взбесится?

— Да, — пробормотал он, строго глядя перед собой.

Подождите, подождите, подождите… Я зарылась руками в волосы. Надо было что-то сказать, но в голове все спуталось.

— Давай, я не буду сейчас все объяснять. — Макс явно избегал смотреть на меня. — Я не могу быть с тобой… постоянно. И это не из-за тебя. Поверь, я многое видел, и ты… ты что-то особенное. Только все равно не надо лишний раз подвергать себя опасности.

Я боялась дышать. Сейчас он скажет, что любит. Сейчас… сейчас…

Не сказал. Раздраженно поджал губы, потянулся к ключу, торчащему в замке зажигания.

— Я довезу тебя до дома. — Мотор заурчал, машина нехотя сдвинулась с места. — А ты пока расскажи, что такого в этой конюшне, раз ты сюда ездишь.

И все? Он меня не любит? Готов остановить взбесившегося коня, но не любит?

Слезы бросились мне в глаза, но я зажмурилась, не давая им покатиться по щекам.

Макс как будто не замечал ничего. Машина летела к городу.

— Что в ней такого? — не сказала, выдавила я из себя. Дышать было нечем. Казалось, само тяжелое небо, пройдя сквозь деревья, опустилось мне на плечи.

— Вот уж не думал, что, приехав сюда, я встречу девушку, умеющую держать в руках саблю и отличающую галоп от рыси.

— Подумаешь… ничего сложного… — Я украдкой стерла выступившие слезинки, глубоко вздохнула. В голове поселилась приятная звенящая пустота.

Вот и все. Вот и все. Вот и все!

— Обычно люди интересуются другим — как заработать деньги, как их удачно потратить. Все предсказуемо. А с тобой… — Макс замялся, — с тобой интересно.

Мне снова пришлось дышать, как паровоз. Что мне его комплименты, если все кончено?!

На заднем сиденье машины запищал сотовый телефон, но Макс не обратил на него внимания.

— Я тоже люблю лошадей. — Макс, не отрываясь, смотрел на дорогу. Между нами опустилась ледяная стена. Ее можно было потрогать руками, об нее можно было разбить голову. Но не преодолеть. — Давно не сидел в седле…

— Давно? — как эхо откликнулась я.

— Лет сто! — Губ его коснулась легкая улыбка. — Все некогда.

Это было невыносимо. Я уставилась в окно. Мимо проносились знакомые улицы, до дома было рукой подать.

— Интересный у вас город. — Макс говорил медленно, как будто останавливая сам себя. — И люди необычные. Настороженные, что ли. Никого не впускают в свою жизнь, но с удовольствием интересуются чужой. Любопытны, но нет, чтобы кому-нибудь помочь. Завидуют чужому успеху, но ничего не делают, чтобы самим чего-то добиться… Интересный город.

— Ничего интересного! — Переносицу жгло от скопившихся слез.

— Смотря, с чем сравнивать. — Машина повернула в наш двор. — В прошлом веке все было по-другому.

Взлетели в воздух перепуганные голуби. Журчание мотора смолкло.

— Ну, я пойду, — пробормотала я, с трудом вспоминая, куда засунула сумку.

Макс медленно опустил руки на колени.

— Маша, скажи, зачем ты два дня назад пришла на детскую площадку?

Я уже почти вытащила свою сумку из-под сиденья. Вопрос заставил меня замереть.

— Хотела тебе помочь.

Слезы мгновенно высохли. Все обман, ничего у нас не могло быть!

— Помочь? Мне? — Макс повернулся.

Его холодный взгляд уже не удивлял. Все правильно. Так и должно быть.

Челюсть сводило от напряжения, я держалась из последних сил.

— Я же говорила: Синицын спортсмен, стукнутый на всю голову. Он мог тебя покалечить.

Молчание Макса стало угнетающим.

— Их же было больше! — выкрикнула я, бросая сумку и начиная терзать замок ремня безопасности.

Макс невидящим взглядом смотрел перед собой.

— Я не думала, что ты справишься один. А потом я очень испугалась, когда не увидела тебя рядом.

Замок щелкнул, возвратный механизм втянул ремень в паз, и я наконец выскочила на улицу, услышав вдогонку:

— Тебя могли убить!

Макс появился передо мной — я не услышала, как он открывал дверцу. Мой водитель, мой прекрасный принц, наклонился, заставив мое сердце трепетать. Отцепил сумку и теперь держал ее передо мной.

— Ничего бы со мной не случилось, — прошептала я, вялой рукой забирая у него сумку.

— Это неправильно.

Его лицо было слишком близко от меня. Я видела его идеальную бледную кожу, бархатный разлет бровей, длинные ресницы, невероятно глубокий зрачок, волнистые темные волосы, чуть приоткрытые губы, за которыми виднелись нереально белые зубы.

И в тот момент у меня случилось мимолетное помутнение. Мне вдруг показалось, что губы вот-вот изогнутся в злую усмешку, а зубы превратятся в звериные клыки. В душе торкнулась знакомая тревога. Нет, уже не тревога, а настоящая паника. Инстинкт самосохранения вопил, что мне надо срочно бежать отсюда. Бросить бесполезную сумку и бежать без оглядки.

Я испуганно прижалась к боку машины, и Макс сразу отошел в сторону.

— Ты же нормальный человек! — воскликнул он. — Как ты могла так поступить? Бросаться в драку, заранее зная, что проиграешь, — это самоубийство!

— Никогда ничего заранее не известно. — Ноги дрогнули, готовые отказать мне, но я заставила их сделать шаг к подъезду. — А ты был один.

— Дай мне слово никогда так больше не поступать. — Его просьба ударила мне в спину. — Дай мне слово не пренебрегать чувством опасности. Дай мне слово не искать встречи со мной.

— Я буду делать то, что захочу! — Ответ дался мне с большим трудом. Горло пересохло. Я умирала.

— Пообещай! — потребовал Макс. — Пообещай никогда не помогать мне. Что бы ты ни чувствовала, какие бы фантазии тебе ни приходили, ты не совершишь ничего подобного!

Я хотела уйти, но он пристально смотрел на меня, требуя немедленно принять решение.

— И больше слушай себя! — В его голосе звенела сталь. — Если тебе страшно, иди домой. Иди, не оглядываясь и нигде не задерживаясь.

Вообще-то мог бы и поблагодарить, все-таки я ему тогда помогла. А он ругается. Ругается, словно я помешала ему в чем-то.

Домой, скорее домой…

— А знаешь, — повернулась я. — Ты тогда тоже больше меня не спасай. Как-нибудь без твоей помощи обойдусь!

Я побежала к двери подъезда. Не оглядываясь. Мне было уже не важно, что там делает Макс.

Ворвалась в свою комнату, даже забыв разуться. Я не понимала, что со мной происходит, не понимала, почему Макс так себя ведет, не понимала, почему он говорит одно, а делает другое.

Хватит о нем думать! Хватит!

Но стоило мне зажмуриться, как я снова видела его глаза, улыбку, лицо. Меня тут же потянуло сбежать вниз, чтобы попросить прощения и сказать, чтобы он никогда-никогда больше не исчезал. Что я пообещаю все, что угодно, лишь бы он остался. Ведь он был, был рядом, я смотрела на него, слышала его…

Я подтянула к себе сумку, вытряхнула содержимое на пол. Первой выпала шоколадка, упаковка лопнула, коричневые кусочки разлетелись по ковру. Слезы брызнули из глаз. Истерика скрутила, заставила согнуться, упасть на колени.

Конец ознакомительного фрагмента.