Услуга за услугу

Елена Хантинг, 2020

После расставания с парнем Стиви переезжает в пустующий дом своего брата. Дом так хорош, что даже разбитое сердце оплакивать в нем немного приятнее. К тому же Стиви ждет новая интересная работа, она молодой физиотерапевт-реабилитолог. Единственный минус – это сосед напротив, здоровенный нахал-красавчик, который любит разгуливать в нижнем белье, да еще на дух не переносит ее родного брата. Впрочем, и брат, и сосед спортсмены, и Стиви не удивлена их соперничеству. Правда, сосед ей чуть-чуть симпатичен, и это осложняет ситуацию. А уж когда он вызывается помочь ее карьере… Словом, у Стиви в жизни полнейший бардак. Не хватало только бывшего, который намерен ее вернуть.

Глава 7. А-а-а-а-а-а-а!

Бишоп

По-моему, я до сих пор в состоянии шока. А еще мне невероятно больно, хоть меня и накачали обезболивающими.

Белая простынка едва прикрывает мои причиндалы, но смущение отступило на самый задний план: за последний час меня осматривали и ощупывали полдюжины специалистов. Вердикт был единодушен и весьма фигов: у меня травма области паха. По шкале от звезд из глаз до «пипец, я сейчас сдохну» я нахожусь ближе к пипецу.

Я опустил глаза. На внутренней стороне бедра, от паха до самого колена, наливались сплошные черно-фиолетовые синяки.

— На восстановление клади минимум полтора месяца, — сказал мне врач сборной.

— Я не могу столько времени не выходить на лед!

— Прости, Бишоп, но это надо толком вылечить, — врач показал на мой пах.

— Что, реально шесть недель? — я поглядел на Уотерса, стоявшего с мрачной мордой. — Сезон начинается через три! Я должен уже играть к тому времени!

Уотерс пригладил волосы.

— Бишоп, я понимаю, приятного мало, но если перестараешься, только себе навредишь и просидишь на скамье запасных куда дольше чертовых шести недель. Реабилитацию начнем, как только спадет отек и боль станет терпимой.

Я понимал, что тренер прав, но мной овладела паника. Сначала меня, как щенка за шкирку, таскают из нападения в защиту, а теперь после первого же товарищеского матча я вылетел из игры на шесть недель. Это, блин, совсем не айс!

Мне прописали обезболивающие и противовоспалительные. Я заверил врачей, что живу не один и мне помогут дойти до сортира. К счастью, Кингстон после матча приехал в клинику, не пришлось просить Уотерса меня подбросить.

Единственным плюсиком на фоне сплошных минусов стало то, что бросок я все-таки отбил, фактически урвав победу для нашей команды.

Одевался я медленно и плавно, после чего Кингстон отвез меня на кресле к боковому выходу. Я не позволил ему подогнать машину и поперся через парковку на костылях (потому что я упрямый дурак). В результате, когда я садился на пассажирское сиденье, меня мутило от боли, а перед глазами плавали черные мушки.

— Бишоп, мне очень жаль. В утешение могу лишь сообщить, что Хесслер получил пятиминутное удаление, а в третьем периоде Боумен разделал его под орех, — Кингстон выехал с парковки и свернул в направлении моего дома.

Удаленный и разделанный под орех Хесслер мне и в самом деле мало чем помог.

— Как мне, мать вашу, сыгрываться, если я не выхожу на лед с остальными?

— Будешь присутствовать на матчах и тренировках.

— Но я же ничего не могу! — я с размаху треснулся затылком по подголовнику (это я погорячился — голова и так разламывалась, соперничая с дикой болью в паху).

— Может, ты восстановишься быстрее, чем за шесть недель? Вдруг там все только с виду серьезно, а на деле не очень страшно?

— Надеюсь, — учитывая свои ощущения, я не был уверен, что это как раз тот случай.

В машине я задремал, отключившись от боли и лекарств. У подъезда Кингстон вызывался проводить меня до квартиры, но я заверил, что уж кнопку в лифте как-нибудь нажму, а дома брат, он мне поможет.

На самом деле я хотел остаться наедине с моим отвратительным настроением и неудачливостью. От боли выкипал и взрывался мозг. Я на костылях вошел в холл и поковылял к лифтам. Кингстон сидел в машине и не уезжал — видимо, желая убедиться, что я не рухну мордой в пол. Я провел карточкой по сенсору, обрадовавшись, что лифт на первом этаже и я окажусь в кабине раньше, чем грохнусь в обморок. Проморгавшись через целый рой черных мушек, я приложил карту и показал Кингстону большой палец. Когда дверцы сомкнулись и лифт поехал вверх, я привалился к поручню, желая лишь одного — не выложить съеденное несколько часов назад. Скорее всего, желудок пуст, но с рвотными позывами и наклонами мне сейчас не справиться. Я хотел только лечь и сутки-двое лежать неподвижной колодой.

Видимо, я снова ненадолго выпал из реальности, потому что вроде только что закрыл глаза, а лифт уже стоит на уровне пентхауса. Передо мной все плыло, когда я поковылял в фойе и в своем раздрызганном состоянии угодил концом костыля в чертову щель для дверец. Я рванул костыль, и тело пронзила такая боль, что в мозгу закоротило, а перед глазами засиял просто Млечный Путь.

Сквозь зубы я простонал серию проклятий. Костыль неожиданно выскочил, заставив меня по инерции почти пробежать вперед. В следующую секунду я буквально ссыпался на ковер, потому что ни мозг, ни тело не справлялись с болью такой силы, несмотря на лекарства, которыми меня накачали перед отправкой домой. Это недвусмысленно свидетельствовало о серьезности травмы.

Меня прошиб холодный пот, желудок скрутило. Я давился, но смог удержаться и не выблевать остатки завтрака. Все это заняло несколько мгновений, потому что лифт так и стоял открытый. Тут я заметил, что карта-ключ валяется ровно между дверцами, которые в этот момент поехали навстречу друг дружке. Я перекатился на бок, пытаясь схватить карту, и низ живота дернуло оглушительной болью: мне показалось, что яйца сейчас лопнут и разлетятся. Через черные облака и белые звездочки я разглядел край карты, поймал ее кончиками пальцев и потянул к себе, но дверцы сжали мою руку, и я выронил карту, упорхнувшую в шахту лифта.

Можно было не смотреть. Я перекатился на спину и уставился в потолок, весь потный, судорожно дыша. Да, это точно не мой день. Отчего-то мне вспомнилась соседка напротив в первое свое появление, растерзанная, со сломанным чемоданом и полубезумным выражением лица. Наверное, я сейчас на нее похож.

Кое-как мне удалось сесть, а потом и встать с помощью костылей. Калека калекой я поковылял к двери — и устало выругался при виде носка, свешивающегося с дверной ручки.

Братец не один — это у него такой обалденно сложный условный сигнал. Упершись лбом в дверь, я постучал, не удивившись, что мне никто не открыл. Я сбросил Нолану смс, но не получил ответа. Обычно, когда у меня игра, я возвращаюсь очень поздно. Видимо, Нолан решил со вкусом воспользоваться моим отсутствием, хотя я с ним серьезно поговорил в смысле сократить количество девиц.

Без карты-ключа мне не войти, а за новой надо спускаться на первый этаж. Сейчас мне такой подвиг не по силам, поэтому я решил дождаться, когда очередное увлечение Нолана освободит территорию, а пока поспать у дверей.