Мрачная тишина

Елена Чистякова

Алена влюбляется в самого обаятельного друга, и, на первый взгляд, его хулиганство и интриги – самая загадочная история однообразной провинциальной жизни. Вскоре она сталкивается с проблемой намного страшнее, чем несколько юных блондинок. Пара оказывается в центре борьбы за равновесие нашего и потусторонних миров. Алена не знает, на что он способен, что к ней чувствует. Не знает, выживет ли вообще и сможет ли обрести надежду на счастье в мире, который стремительно рушится.

Глава 7

После случая с тетей Шурой в школе на пару дней отменили уроки.

В преддверии двух дней одиночества я думала, чем себя занять так, чтобы не вспоминать тот душераздирающий крик. В первый день мачеха заставила меня сажать на огороде кукурузу. Сказала, что огород ждать не будет, и «день год кормит». Происходящие события ее вообще не волновали, она вела себя, как ни в чем не бывало. Утром мне было указано, куда сажать кукурузу, как убираться в доме и что готовить на обед. Как «хорошая девочка», я проводила ее на работу и вежливо пожелала удачного дня.

На завтрак я пожарила сырники с вареньем и налила горячий кофе с молоком. Это был первый раз за долгое время, когда ко мне пришел аппетит, мне хотелось простого уюта. Ближе к обеду пришел папа, который сразу после еды ушел в гараж. Я решила сначала сделать уроки, а потом уже зависнуть в огороде.

В итоге, в огород я вышла лишь к первым сумеркам. Несколько первых рядков кукурузы были посажены успешно, но потом мне послышался странный звук. Подняв глаза, я онемела от ужаса. Передо мной стояли Оля, тетя Шура и еще пару жителей села. Они что-то нашептывали, а вместо глаз у них была пустота. Мои руки задрожали, и чаша с семенами выпала из них.

Призраки плавно двинулись в мою сторону. Я попятилась назад, но, как назло, споткнулась о тяпку и упала в грядку, сломав при этом теплицу с помидорами. Какая ирония… Их шепот становился громче и звучал словно отовсюду. Меня пробила дрожь, парализуя всё тело. Вокруг стало жутко холодно. Они приближались, и до меня оставалось несколько шагов. Наверное, сработал инстинкт самосохранения: непонятно откуда, я нашла в себе силы вскочить с земли и ринуться в дом. Трясясь от страха, я захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце колотилось как безумное, не чувствовались кончики пальцев.

— Аленка, это ты? — донесся спокойный голос папы из гостиной.

— Да, — я пыталась совладать со своим страхом, но тело колотило.

Я забежала в свою комнату и схватила телефон, набрав номер Никиты. Он был вне зоны действия. В сердцах я швырнула телефон на стол, а сама легла на кровать, уткнувшись в подушку. Я боялась пошевелиться и старалась не глядеть в сторону окна. Однако, больше ничего странного не происходило, и постепенно страх начал проходить.

— Просила же тебя сделать совсем немного! — в комнату влетела мачеха. К этому моменту я уже не могла понять, что со мной произошло. И было ли это реальностью. — Мало того, что ты не смогла сделать элементарное, так еще и теплицу сломала! Ты мне назло что ли?!

Её лицо покраснело от злости.

— Ничего из тебя не выйдет толкового и закончишь как твоя мамаша, пьяная под забором.

— Извини, — тихо прошептала я, не желая ругаться с ней.

— Извини?! — с иронией переспросила она. — Ты мне теплицу сломала!!! Делай что хочешь, но завтра чтобы все было сделано!

— Хорошо.

— Я тебя предупредила, — угрожающе прошипела она и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

После ее скандала чувство панического страха прошло совсем, и я смогла встать, зашторить окна и включить в комнате все источники света.

Следующий день мы с папой провели в огороде. Рядом с ним у меня было ощущение безопасности. Он поправлял теплицу, а я сажала кукурузу. Слава Богу, день прошел без происшествий. К вечеру я еще раз набрала номер Никиты, но по-прежнему было глухо.

В первый учебный день, после этих выходных, нас по обыкновению собрали на линейку, объявив, что уроки сокращаются, а каникулы начнутся на несколько дней раньше. Сама линейка прошла быстро и сильно отличалась от всех предыдущих. Нам не стали забивать уши никому не нужными объявлениями, а буквально за пару минут сообщили все, что нужно и распустили по классам.

Началась суета сует… Все спешили пораньше уйти из школы… Хотя от практики нас никто не освободил, но все говорили о предстоящих каникулах, а еще больше говорили о недавних смертях. Кто-то даже нашел связь между этими событиями. На уроках больше не было смеха и приколов. Антон и Маша отстранились ото всех и старались проводить больше времени друг с другом.

Никита в школе так и не появился, от него по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Такой одинокой я себя еще никогда не ощущала. Надо же, я даже не заметила, как он стал важной частью моей жизни. Мне даже не с кем было поговорить. Казалось, я потихоньку схожу с ума. Я практически перестала спать, а если мне и удавалось заснуть, то просыпалась от того, что кричу или плачу. Почему-то появилось чувство вины, которое грызло меня изнутри. Уже и мачеха перестала придираться из-за всякой ерунды и старалась не трогать меня лишний раз. Раньше с ней можно было хотя бы поспорить — это все-таки одна из форм диалога. А сейчас угнетающее молчание. Меня словно не существовало.

Исключением были вечера, когда папа приносил мне кучу успокоительных средств. И практически сразу уходил, словно боялся меня. Лекарства особо не помогали, я все равно не могла спокойно спать, все равно просыпалась в слезах от собственного крика. Они записали меня к психиатру, поставили перед фактом, что запись на начало следующего месяца. Возмущаться уже не было сил: очевидно, что без посторонней помощи мне не справиться. Время проходило, словно в тумане, среди безмолвия и кошмаров. Учёба закончилась незаметно и настала практика.

Десять дней каторжных работ по облагораживанию школы. Но Никиты по-прежнему не было… «Мне встреча с тобою нужна, как дыханье», — постоянно крутилось у меня в голове. Разумом я понимала, что его нужно опустить, и что вряд ли встречусь с ним снова. Но сердце не хотело забывать, каждый раз надеясь, что сегодня-то он точно придёт.

После нескольких часов прополки школьного огорода, я решила зайти в музыкальный класс, где не была с момента случая с уборщицей. Наверняка, там остался все тот же бардак, что мы навели в тот вечер. Хоть экзамены в музыкальной школе из-за смертей отменили, но моя совесть каждый день говорила, что нужно там прибраться, иначе Светлана Николаевна никогда больше не доверит мне ключи. Но я боялась снова туда заглянуть, боялась снова ощутить тот ужас, который мы пережили. Постояв какое-то время перед закрытой дверью, я взяла волю в кулак и все-таки открыла замок, глубоко вздохнула и зашла в класс.

И да, там был бардак, но, страх, к моему облегчению, не вернулся. Может, помогло, что за окном светило солнышко и щебетали птицы. Я открыла окно, впуская в класс свежий воздух и начала уборку. Протирая полки от пыли, я услышала, что кто-то вошел. Наверное, кто-то из учеников решил, что Светлана Николаевна вернулась, и решил проведать её. Сегодня Машу я не видела, так что это точно не она.

— Музыкальный класс будет закрыт до осени, — глухо отозвалась я, не поворачиваясь к вошедшему. Мой голос казался таким непривычным и отдаленным.

— А если я пришёл к тебе? — отозвался Никита.

Я от радости выпустила из рук тряпку, повернувшись к нему. Сейчас я была готова броситься к нему на шею.

— И не мечтала уже увидеть тебя, — искренне обрадовалась я.

Наверное, в этот момент я выглядела так глупо, что Никита не мог сдержать улыбки.

— Где же ты был? — тихо спросила я, не отрывая от него взгляд.

— Из-за случая с уборщицей и Ольгой, мама решила, что мне жизненно необходимо посещение психолога, и все это время мне промывали мозги. Меня даже из дома не выпускали одного, — усмехнулся он.

— А моя запись к врачу на следующей неделе. Рада тебя видеть, — призналась я, не ожидая от себя такой смелости.

— Я тоже скучал, — улыбнулся он. И тут же добавил. — По вам всем.

Такой момент испортил! Ну, это даже правильно. Не надо давать мне лишних иллюзий.

— Сейчас должна Римма Максимовна подойти сюда, — предупредил он.

— Понятно, — поджала я губы, вернувшись обратно к полкам. Они там решают какие-то свои дела, а про меня даже и не вспомнили. Им всего лишь нужен этот кабинет.

— Как у тебя дела?

— Нормально, — у меня опять появилась пустота, которая щемила душу. Я такая убогая. Вечно на что-то надеюсь, а он даже не вспоминает про меня. Ненавижу себя за эту слабость, с которой не в силах справиться.

— Тебе помочь? — предложил Никита.

— Почти закончила, — отказалась я, придумывая план побега отсюда.

— Ну, как хочешь.

В классе воцарилась тишина. Римму Максимовну долго ждать не пришлось, а за ней сразу пришли Антон и Маша, и тут до меня дошло, что со мной единственной никто не общался, и все время они были на связи друг с другом.

— Ладно, я пойду, а то меня уже дома ждут, — меня изнутри распирала обида, но я старалась держаться как можно более непринуждённо.

Я буквально вылетела из класса, и практически побежала по пустынному коридору, чтобы поскорей убежать от них. Плевала я на эту практику. Пускай мне не выдадут книги. Не приду больше в эту идиотскую школу до осени.

Вдруг меня схватила чья-то сильная рука и затащила в раздевалку. Оказалось, это был Максим.

— Ты что нормально позвать не мог?! — толкнула я его в грудь.

— Тс-с-с, — его лицо было напуганным. — Вокруг они. Они нас контролируют.

Выглядел он неадекватно.

— Инопланетяне, что ли? — я прищурила глаза.

— Шутишь… — иронично произнес он. — Ну, шути дальше! Ты думаешь, что тетя Шура умерла?!

Так, так, так, а это уже интересно. Я уставилась на Макса, видя мою заинтересованность, он продолжил:

— Я был на ее похоронах, она не выглядела мертвой, точь-в-точь как Ольга. А вчера я видел её. Она стояла в тени дерева напротив моего дома и в упор смотрела на меня. Мне кажется, она знала, что я наблюдаю за ней. Её отвлек наш сосед, он вышел из двора и что-то ей сказал… — Максим замолчал, уставившись на пол, глубоко вздохнув, продолжил, — началось что-то жуткое… Она схватила его за грудки, а он даже не сопротивлялся…

Друг помолчал, переводя дух.

— Там был кто-то еще, — продолжил он, уставившись на меня в упор безумным взглядом. — В тени дерева. Я так и не смог разглядеть тот силуэт, но он был. Вокруг них воздух словно потемнел, я с трудом мог разглядеть их очертания. Всё произошло так быстро… Когда я опомнился, никого вокруг уже не было. Я побежал к соседу, но его не было дома. Всё было открыто, но его не было! Ни возле дерева, нигде. Сегодня с утра я зашел к нему снова, но всё осталось так же, как и вчера вечером, только во дворе не оказалось никого! Ни гусей, ни его придурковатого пса, совсем никого. Я не сумасшедший! Вокруг происходит какой-то кошмар. И я мог позвать кого-нибудь на помощь, но мне стало страшно!

— Так! Пойдем! — я схватила его за руку и потащила к музыкальному классу. — Повтори им все, что ты видел и рассказал мне.

Вся компания была еще в сборе и с удивлением посмотрела на запыхавшуюся и раскрасневшуюся меня, тянущую на буксире растерянного Макса

— Я вам тут свидетеля привела, — выпалила я на одном дыхании и толкнула озадаченного Максима вперед.

— Ален, — Никита встал с парты, на которой сидел, но я поспешила уйти. Он последовал за мной, и догнал, схватив за руку, в нескольких метрах от класса. — Да подожди ты!

— Что тебе надо? — спросила я как можно холодней, вырвав с силой руку.

— Не пойму, чего ты разозлилась.

— Глупости, — отмахнулась я от него. — Тебе это кажется! Мне на самом деле пора идти!

Развернувшись на пятках, я стремительно направилась прочь от него.

— Я ради тебя сюда пришёл, а ты вот так возьмёшь и уйдёшь?! — Никита догнал меня уже возле входной двери, схватил за плечи и с силой развернул к себе.

— Я не глупенький фрик, как тебе кажется. На меня не действуют твои слова о высоких намерениях. Мне не нужна дружба из-за жалости! Может, тебе кажется, что я жалкая, но ты глубоко ошибаешься! — выпалила я.

— Ты слышишь, что говоришь?!? — он смотрел на меня с удивлением. — Причем тут фрики? У нас тут безумная ситуация.

— Да, я понимаю, что говорю. Уверена, что вы всем своим кружком энтузиастов-единомышленников справитесь с этим. Ладно, Никит, давай, до встречи! Я тут лишняя, — развернувшись, я попыталась открыть дверь.

— С чего ты это взяла? — хмуро спросил он, без особых усилий придерживая ее.

— О моём существовании вспомнили только сегодня, и то, потому что я решила убраться в этом чертовом классе! Мы случайно встретились, — я продолжала дергать ручку, но безрезультатно — Считаю, это выяснение отношений бессмысленным, тебя там ждут остальные. А мне пора домой!

Он все же отошёл от двери, и я тут же выскользнула на крыльцо.

— Пока!

Я почти бежала в сторону дома. Впрочем, чувство обиды быстро прошло, и уже на середине пути я начала мысленно ругать себя за эту безобразную сцену.

Когда я зашла к себе во двор, меня удивила тишина. Пес куда-то делся. Сегодня у мачехи выходной, и она должна зависать на кухне весь день, но комната была пуста. В кухне на разделочной доске лежал почти целый кочан капусты и небольшая горка нашинкованной. На плите стояла кастрюля с водой, содержимое почти все выкипело. Выключив газ, я направилась дальше: в гостиной также было пусто, только телевизор работал. Тревога нарастала с каждой секундой.

— Ау, есть кто дома? — я выключила телевизор, но ответа не последовало.

Я направилась в сторону спальни отца, но стоило мне приоткрыть дверь, как из комнаты сразу повеяло холодом и гнилью. Преодолев нахлынувший страх, я заглянула внутрь: в глаза сразу бросилось лежащее на кровати тело мачехи, которое будто плавилось, превращаясь в зловонную жижу. Ее лицо, как и у уборщицы тогда, застыло в гримасе ужаса. Только на всем теле были выжжены иероглифы. Вокруг них кожа и таяла, делая их еще отчетливей.

В тот момент я не чувствовала ни страха, ни горечи — страшное состояние. Сев вдоль стены и обхватив колени, я положила голову на них, уставившись в пол. Конечно, я мечтала, чтобы ее не было в моей жизни, но не желала ей такого конца. Так странно: с утра видишь человека живым, и вдруг его больше нет. Интересно, где мой папа? У него был отпуск, и он никуда с утра не собирался. А может, по делам уехал. Или стал монстром? Или его уже нет…

Что же мне теперь делать? Все еще намного ужасней, чем предполагалось. Ничего само собой не пройдет. Я осталась одна. Мне хотелось проснуться, оказаться в своей кровати, и чтобы все было как раньше. Мачеха будет орать или ругаться со мной, проклиная тот день, когда я родилась на свет, отец — прятаться в своем гараже, на работе или перед телевизором. Все как всегда… Главное, ощутить, что это был всего лишь кошмар, и жизнь продолжится дальше. Но убедить себя не получалось, все вокруг по-настоящему, и ничего нельзя с этим поделать. Это все так не укладывается в голове, все так не реально.

Не знаю, сколько времени прошло, наверное, целая вечность… Я подняла взгляд на кровать. Оставшийся скелет рассыпался. В голове какой-то больной иронией прозвучало:

Сначала тают крылья крошки,

Головка падает назад,

Сломались сахарные ножки

И в сладкой лужице лежат…

Потом и лужица засохла…

Мне было уже неважно, что будет со мной. Пускай приходят и убивают. Не знаю, как быть, что делать теперь. Даже не могу представить, как мне теперь жить.

Солнце постепенно опускалось за горизонт, заливая комнату янтарным светом. Кто-то вошел — я даже не повернула голову. Лучше не знать своего палача в лицо. Но шли секунды, и никто не спешил лишать меня жизни. Может, это папа? Я все-таки заставила себя повернуться к выходу: на пороге в ужасе стоял Никита.

— Зачем пришел? — хрипло спросила я.

— Пойдем, — он подошел ко мне и помог встать с пола.

Колени затекли, и каждый шаг отдавался болью по всему телу. Сопротивляться ему не было сил. Он вывел меня во двор, придерживая за плечи. Высвободившись от его рук, я отошла к дереву. Тишина во дворе угнетала, давила на уши.

— Зачем ты пришел? — мой вопрос звучал холодно.

— Я тебе звонил каждый день, по нескольку раз в час, но твой номер был недоступен, — произнес он. — Я звонил тебе домой. Твоя мачеха сказала, что ты в депрессии и не хочешь ни с кем разговаривать. И попросила, пока ты не пришла в себя, оставить тебя в покое, потому что это требования врача. Не знаю, правду ли она говорила, но решил не рисковать, пока ты сама не заговоришь.

— Не хочу разговаривать… — кисло повторила я за ним, после чего меня прорвало: — Да это вы все меня игнорируете, словно меня не существует! Никому нет дела до меня!

Нервы были натянуты до предела. Этот разговор стал последней каплей.

— Если бы хоть кто-то захотел узнать, как у меня дела, нашли бы способ это сделать. Я просто та самая девчонка, у которой не все в порядке с головой! Самый большой риск оказаться рядом со мной и заразиться припадочностью! — продолжала я кричать на него, пока он молча стоял. — Уходи отсюда! Мне не нужно твое гребаное сочувствие. Уходи, Никита!

Не в силах справиться с гневом и болью, я рухнула на колени, закрыв лицо руками.

— Уходи отсюда… — всхлипнула я. — Рано или поздно, они придут за мной. Тебе стоит поторопиться.

— Я без тебя никуда не уйду, — сказал он спокойно.

— Я буду ждать папу, — твердо заявила я, не поднимая взгляд на него. — Он еще не пришел.

— Его больше нет, — тихо прошептал он.

— Нет, — затрясла я головой, не желая принимать этот факт. В глубине души, я понимала, что так и есть, но признать это было выше моих сил. — Нет…

Я повторяла это слово снова и снова, слезы покатились сильней.

— Да откуда тебе знать?! — снова закричала я в отчаянии, наконец подняв взгляд на Никиту. — Кто ты вообще такой?! Может, это ты его убил! С тебя все началось!

— Ты знаешь, что это не я, — спокойно произнес он, его лицо выражало растерянность. Никита помялся и пояснил: — Твоя семья не единственная уже. Семьи Ольги нет, семьи уборщицы нет. В их домах все, так же, как и у тебя, так же работает холодильник, кое-где был включен телевизор. Но ни животных, ни домочадцев нет.

После его разъяснения легче не стало. Мысль о том, что смерть так близка, леденила душу. Ждать смерти было так страшно…. Тем более так рано. Я снова закрыла лицо руками и разрыдалась, но в следующую секунду Никита обнял меня. Впервые за долгое время, я почувствовала поддержку. Не став отпираться, прижалась к нему крепче.

— У тебя есть еще родственники? — спросил он, после того как мои рыдания стихли.

— Не знаю, где моя мама, — всхлипнула я. — Мы давно потеряли связь.

— Тогда давай соберемся и пойдем ко мне. Родня всё равно уехала и до начала осени не появятся.

— К тебе? — переспросила неуверенно я, подняв на него взгляд.

— А ты решила не бороться за свою жизнь?

— Как бороться? Какой смысл?

— Странная ты, — усмехнулся он. — Тебе помочь собрать вещи?

— Страшно возвращаться туда, — поёжилась я.

— Не бойся, я помогу, — наконец он отпустил меня из своих объятий и повел к дому.