Асины журавли

Елена Чумакова (2024)

Это роман о мечтах, сбывающихся и не сбывающихся. Всегда ли осуществившиеся мечты делают человека счастливым? И какую цену приходится за них платить? Можно сказать, что сироте Асе Севастьяновой сказочно повезло — Бог одарил ее завораживающим голосом и талантом. Всё остальное ей приходится отвоевывать у судьбы самостоятельно.

Глава 4 Фокусник

На Сенной площади было малолюдно. Ветер заметал остатки праздничной мишуры, рабочие разбирали карусель. Из шапито выносили кресла, грузили их на подводы, внутри шатра раздавался стук молотков. Ася с кошачьей осторожностью вошла внутрь. Никто ее не остановил, не обратил внимания, словно на ней была шапка-невидимка. В шатре без красочного убранства все выглядело иначе: голо, неприглядно. Ася обогнула арену, с которой рабочие сгребали опилки, вошла в служебный ход и оказалась на заднем дворе, огороженном крытыми повозками. В сгущающихся мартовских сумерках плясало пламя костра. Возле огня грелись несколько человек. Женщина что-то помешивала в котелке, пахло пшенной кашей и лошадьми.

Ася подошла к рабочему, разбиравшему металлическую конструкцию.

— Сударь, подскажите, где можно найти господина Бартошевского, фокусника?

— Ну я Бартошевский. Чего надо?

Рабочий обернулся, и Ася с удивлением узнала в нем того самого красавца, который занимал ее мысли последние дни. Без грима, фрака и цилиндра он больше походил на приказчика из лавки колониальных товаров.

— Я… Вы меня не узнаете? Ну, часы… у меня в кармане… на представлении. Помните?

— Ну, допустим, и что?

Ася и сама не могла объяснить, почему пришла именно к нему, почему решила, что их что-то связывает, что он должен ее узнать.

— Я хочу работать в цирке, хочу выступать с вами, — сказала, словно в омут нырнула.

— Выступа-а-ать? А что ты умеешь?

— Я?

— Ты, ты. Что я умею — я знаю.

— Петь умею. Я хорошо пою, всем нравится.

— Это в цирке без надобности. Здесь надо быть гибкой, смелой и выносливой, уметь красиво двигаться и пахать как каторжная. Танцевать хоть умеешь?

— Умею… Научусь, то есть…

— Понятно. Ноги покажи.

— Что?

— Ноги, говорю, покажи.

Ася в растерянности приподняла подол и выставила вперед поочередно одну и другую ноги. Бартошевский рассердился, сказал раздраженно:

— Барышня, ты была на представлении, видела, в каких костюмах танцуют мои ассистентки. Надо иметь красивые ноги и стройную фигуру. Что ты мне щиколотки показываешь? Стесняешься — сиди дома.

Ася зажмурилась и задрала подол выше колен. Фокусник обошел вокруг нее, почесал подбородок, скомандовал:

— Тулуп сними.

Она послушно скинула тулуп, поежилась на холодном ветру. Фокусник еще раз обошел вокруг нее, окинул оценивающим взглядом. «Как кобылу покупает», — подумала Ася. В ее душе нарастали недоумение, обида, ведь она ожидала совсем другого отношения, но монастырская привычка к смирению одержала верх над чувствами.

— Одевайся, простынешь, — вновь скомандовал Бартошевский. — Тебя как зовут? Чья будешь? Родители не хватятся?

— Не хватятся. Сирота я. Анастасия Севастьянова.

— А чем живешь, Анастасия Севастьянова?

— В церковном хоре пою… пела.

— О как! Из церкви да в цирк. Отчаянная ты, однако, — Бартошевский заулыбался, его взгляд потеплел, и в глазах вновь заблистали искорки.

— Зося, — окликнул фокусник проходившую мимо девушку, — вот барышня просится к нам в труппу.

В девушке, которую приняла бы за обычную мещанку, встреть ее где-нибудь на улице, Ася узнала ту самую сияющую блестками артистку. Это она сначала исчезла в темном ящике, а потом внезапно спустилась из-под купола шапито.

— Это вместо Клары взять хотите? А что? Комплекция подходящая, росточком такая же, костюм, пожалуй, впору придется. Упитанная чуток, но у нас быстро похудеет.

— Лучше бы, конечно, цирковую… Эту еще обучать и обучать.

— Обучим, лишь бы не трусила. Я тоже не в опилках родилась.

— А вот сейчас и проверим, годится или нет. Айда на арену.

Ася с Зосей стояли посреди круглого пространства, с которого все еще сгребали опилки.

— А что случилось с Кларой? — осмелилась спросить Ася.

— Да ничего плохого. Беременная, замуж собралась. И с тобой ничего плохого не случится, не бойся.

Сверху спустились качели. Вблизи, без цветочной гирлянды, они выглядели как обычные, только с узкой перекладиной вместо доски.

— Садись, — сказал подошедший Стани́слав, — держись крепче, станет страшно — скажи, опустим на арену.

Он надел на Асю пояс, тросик от которого пристегнул к стропе качели и крикнул кому-то в сторону:

— Вира!

Качели дрогнули и медленно поползли вверх. Пол уходил все дальше вниз. Сидеть на узкой перекладине было очень неудобно, даже больно. Ася намертво вцепилась в стропы. Ей почти сразу захотелось крикнуть «хватит!», но она уговаривала себя: «Еще чуть-чуть, еще пару секундочек…». Боялась посмотреть вниз и разглядывала приближающийся купол.

— Стоп! — раздалось снизу.

Качели дрогнули и остановились, слегка раскачиваясь. Ася посмотрела под ноги и удивилась, как она, оказывается, высоко. Снизу расстояние до купола вовсе не выглядело таким уж большим, но сверху!.. Голова сразу закружилась.

— Майна! — крикнул фокусник, и Ася поехала вниз. Ноги коснулись пола, она спрыгнула с перекладины, но разжать пальцы рук сразу не смогла, их свело судорогой. Потребовалось несколько секунд, чтобы отпустить стропы.

— Ну что ж, годишься, беру тебя в ассистентки, — улыбнулся Станислав. — Зося, забирай новенькую под свое крыло, будешь ее обучать.

К утру на месте шапито была только утоптанная земля, по которой ветер лениво гонял обрывки афиш, клочки сена. На рассвете обоз с цирковыми артистами, реквизитом и дрессированными животными покинул Ярославль. Новая знакомая крепко спала, плотно завернувшись в одеяло, а от Аси сон бежал. И дело было вовсе не в жестком тюфяке, а в мыслях, тревогах и предвкушении приключений. От жаровни с тлеющими углями шло тепло, но в кибитке все равно было холодно. Ася вылезла из-под одеяла, завернулась в свой тулуп и высунула голову из-под полога.

Занимался поздний мартовский рассвет. Алая полоска над горизонтом ширилась, окрашивая тревожными отсветами сизые тучи. На ее фоне четко вырисовывались темные силуэты голых деревьев. Над ними кружили черные птицы, то ли вороны, то ли грачи. Показался краешек солнечного диска. Светило уверенно выбиралось из плена облаков. Еще минута — и засияло, вмиг изменив мир. И облака, и осевший снег окрасились в праздничный алый цвет. Серп луны над горизонтом бледнел, словно растворяясь. Небо быстро светлело, от ночи не осталось и следа.

Ася и сама не заметила, как в порыве чувств запела тропарь воскресный, сначала тихонько, чтобы не разбудить Зосю, затем увлеклась, и голос полетел, как в храме, торжественно и вольно, пока ворчание спутницы не прервало ее пение.

На следующий день обоз прибыл в Нижний Новгород. Ася с любопытством вертела головой. Большой, многолюдный, шумный город пугал и притягивал одновременно. Пока владелец цирка договаривался в управе о месте для шапито, Станислав пригласил девушек, работающих в его номере, в трактир, новенькую усадил рядом с собой. В ожидании полового с заказанными блюдами спросил:

— Барышни, скажите, я один слышал сегодня на рассвете, как над нашим обозом поет ангел, или вы тоже это слышали?

Все удивленно переглядывались, только Зося хмыкнула:

— Ангелов не слыхала, а новенькая спозаранок спать не давала. Петь ей вздумалось.

— Ну, раз она тебе спать мешает, могу ее в свою кибитку забрать.

Среди девушек прошелестел смешок. Зося поджала губы:

— Забирай, не впервой чать.

Ася зарделась, сказала потупившись:

— Извините, я больше не буду.

Станислав ответил уже серьезно:

— Не смущайся, поешь ты славно. Надо подумать, как использовать это в номере. Пожалуй, я сам займусь твоей подготовкой.

Сердце Аси радостно встрепенулось — Он! Сам! Она готова была учиться хоть сейчас.

Шатер разрешили установить на Софроновской площади на Нижнем базаре. Бойкое место, близость пристани и обилие магазинов обещали хорошую выручку. Пока шли работы, Бартошевский действительно взялся за обучение новенькой.

Труппа расквартировалась в «нумерах» над трактиром. Окна выходили на Волгу, запруженную пароходами, баржами, лодками. Движение на реке было не менее оживленным, чем на городских улицах. Асю поселили в одной комнате с Зосей. Девушки понемногу сближались. В редкие свободные вечера им нравилось сидеть на подоконнике, смотреть на огоньки пароходов, барж и болтать. Зося рассказывала много цирковых баек, приоткрывала секреты фокусов. Однажды, уже укладываясь спать, она вдруг сказала:

— Ты бы поосторожнее была с нашим… фокусником. Ты не первая, на кого он глаз положил. Как бы ты, открытая душа, в беду не попала. Строже будь, держи Бартошевского на расстоянии. Это я тебя по дружбе предупреждаю.

Новоявленная подруга уснула, а Ася все ворочалась, думала, вспоминая сегодняшнюю репетицию: как Станислав сжимал ее талию, помогая сделать сальто, как заглядывал в лицо, как лучились его глаза… Верить Зосе не хотелось, но с этого дня она стала осторожнее, уже не доверялась Бартошевскому так безоглядно.

Настал день Асиного дебюта. В начале представления она вместе с другими девушками вышла на арену в гусарском ментике и короткой до колен юбочке. Четко выполнив под музыку все движения, которым ее научила Зося, вернулась в кибитку, переоделась в расшитое блестками трико, струящееся полупрозрачное платье и парик — все точно такое, как на Зосе. Со зрительских мест их и не отличишь друг от друга. В кибитку заглянул Бартошевский. Вид собранный, даже строгий, нет и следа обычной дружелюбности.

— Готовы? Номер начинается, все по местам. С Богом!

Ася завернулась в темную накидку и, шепча молитвы, вскарабкалась по веревочной лестнице на самую макушку шатра. Здесь, приникнув к люку, ждала условного момента. Наверху было ветрено и страшно. Наконец Зося вошла в ящик, Станислав накинул на него покрывало и через несколько секунд сдернул. К изумлению публики ящик оказался абсолютно пуст. Ася знала, что Зося там, внутри, за фальшивым дном. Настал ее, Асин, черед. Скинув плащ, девушка нырнула в люк и села на увитую бумажными цветами перекладину. Скрипач заиграл вальс Штрауса, флейтист подхватил мелодию, качели медленно пошли вниз. Ася запела. В этот момент страх прошел, она даже начала слегка раскачиваться, словно на садовых качелях. Публика замерла, и лишь когда Асины ноги коснулись арены, зал взорвался аплодисментами. Номер имел поистине оглушительный успех. Все последующие дни у кассы цирка выстраивалась очередь, зал был полон, сборы выросли. Изменилось и отношение труппы к новой артистке, она стала своей. Но самое значимое для Аси было то, что изменилось отношение Станислава: исчезла снисходительность, а во взгляде появились не только интерес, но и теплота.

На летние месяцы цирк переехал в Ялту, поближе к состоятельным скучающим курортникам. По понедельникам у артистов был свободный от выступлений день. Днем все равно многие репетировали, готовили новые, оттачивали старые номера, зато вечером можно было отдохнуть. Станислав приглашал Асю на прогулку по набережной. В труппе заключались пари на то, как далеко зашли отношения этой парочки и когда эта идиллия закончится. Новоявленная «звезда» не замечала ни шепотка за спиной, ни поджатых губ подруги. Ася просто была счастлива и ни до кого, кроме любимого, ей не было дела. Однако, несмотря на влюбленность, помнила предупреждение Зоси, себя блюла строго. Станислава неприступность девушки распаляла все больше.

Бархатный сезон подходил к концу, гуляющих с каждым днем становилось все меньше. Количество зрителей в шапито тоже уменьшалось, билеты продавались хуже. Шли последние представления, на днях труппа собиралась покинуть благословенный Крым и перебираться в один из больших ярмарочных городов.

Станислав и Ася, прогуливаясь по набережной, спустились на опустевший пляж. Парочка села у самой кромки воды на отполированную морем корягу. Они разулись и подставили усталые ступни набегающим волнам. По контрасту с прохладным вечерним воздухом нагретая за день вода казалась теплой, ласкала кожу. Солнце, теряя яркость, спешило к горизонту. Вот коснулось краешком линии горизонта и расплылось желтком на голубом блюде моря. Оранжевая дорожка протянулась по мятому шелку воды прямо к их ногам, словно манила за горизонт. С каждой секундой солнце таяло, становилось всё меньше, вот-вот исчезнет совсем. И Станислав поспешил, пока оно не погасло, сказать то, чего и сам от себя не ожидал:

— Асенька, пойдешь за меня замуж?

Пока труппа переезжала в другие края, Ася взяла неделю отдыха и поехала в Ярославль за благословением родных.

Появление нарядной, счастливой родственницы, да еще с подарками вызвало изумление, в семье ее считали пропащей. Здоровье бабушки к тому времени стало сдавать, и ей было не до замужества внучки. Живая, не пропащая, жених нашелся — и слава Богу, одной заботой меньше. Перед Марусей, когда на том свете свидятся, совесть чиста будет.

Варя ходила на сносях, поэтому все ее мысли работали в одном направлении. Разглядывая фотокарточку будущего зятя, она сказала:

— Приличный господин, симпатичный. У вас должны родиться красивые детки. Ну, актер, что ж теперь? Тоже работа. Зарабатывает, поди, неплохо. Выходи с Богом.

Ася отправилась в монастырь свидеться с любимой младшей сестренкой. Верочка за прошедший год выросла, повзрослела, из подростка превратилась в девушку. Узнав в нарядной барышне сестру, Вера бросилась ей на шею, расплакалась.

— Я верила, что Господь не оставит тебя, молилась, чтобы ты была жива-здорова. Он услышал мои молитвы! Ты приехала!

Узнав о предстоящем замужестве, она опечалилась.

— Как я могу тебя благословить на такое? Думаю, мама была бы против брака с циркачом. И запретить не могу, ты старшая. Знаешь, поговори с матушкой Феофанией, у нее попроси благословения.

По настоянию сестры Ася решилась на разговор с игуменьей, хоть и боялась осуждения. Однако нагоняя не последовало.

— Хорошо, что ты не сделала ошибку и не приняла постриг, раз нет призвания к служению Богу. Я не одобряю стезю, которую ты выбрала, но это твоя жизнь и твое решение. А замужество дело хорошее, если любишь — выходи. Венчайся, и Господь благословит сей брак. А я молиться за тебя буду. Ступай с Богом.

С легким сердцем Ася вернулась в труппу, и на масленичной неделе, ровно через год после судьбоносного циркового представления влюбленные обвенчались.

Ася считала себя счастливицей, ведь у нее самый лучший муж — красивый, заботливый, нежный. Осуществилось ее желание блистать на публике. Она пела, и ей рукоплескали. Однако именно в те моменты, когда мы не ждем подвоха от судьбы, она преподносит нам свои сюрпризы.