Рождение души

Есения Белинская, 2023

Хессиль умерла и душе ее даровали второй шанс. Теперь ей предстоит обучиться служению свету, обзавестись друзьями и заслужить крылья, став ангелом, но есть одна проблема: Хессиль не помнит своей смертной жизни. Из-за этого она рискует потерять бессмертие и быть стертой. Арье заглаза называют «проклятым». Всю жизнь он борется, чтобы стереть с себя клеймо позора, но все тщетно. Его последний шанс – взять на попечение и воспитать настоящего воина – рассыпается на глазах, когда подопечной Арье становится «поломанная» Хессиль. Смогут ли наставник и подопечная найти общий язык, в то время, как на кону жизни обоих? Удастся ли разгадать, что прячется в закромах стертой памяти переродившейся души и как это связано с историей непоколебимых Небес? А если правду лучше вовсе не знать?

Глава 4

Старая и Новая жизнь

«<…> Говоря об ангельской стали, нельзя не упомянуть их главный обрабатывающий элемент — молнии. Дети Порядка долгое время не имели возможности спускаться на землю за неимением достойного оружия, способного защитить от Грехопадений, но ситуация радикально изменилась в девятом Биение П.И. (прим. автора: аббревиатура «После Исхода»). Светлый Самуил выдвинул теорию о том, что Дух возможно закупорить внутри стали посредством последующей обработки молниями. Эта теория стала настоящим прорывом, подарила детям Порядка свободу, а Самуилу заслуженный титул серафима.

Тем не менее охота на молнии была и остается самой опасной деятельностью и высоко ценится по всем трем небесным уровням. Охота начинается в сезон Молний и, несмотря на повсеместное скопление, Грозовое Гнездо, вне сомнения, лидирует по количеству ежесезонного улова.

Заметка: во избежание саморазвеивания непосвященных и студентов, получившых крылья не больше цикла назад, запрещено подпускать к сбору элемента под страхом отстранения от учебы от одного Биения и больше!»

Столпы Небесной Структуры, дополнение к учебнику, Светлейший Варшалам

Бесконечный коридор повторял сам себя, превращаясь к вечный стык резных арок и длинного пустого пространства. Свет здесь замер, воздух не двигался, не было ни звуков, ни даже запахов.

Я перешагнула очередной стык, когда увидела конец шлейфа чьей-то накидки. Фигура в накидке вздрогнула, быстрым шагом стала удаляться от меня.

— Постой!

Фигура замерла, но ненадолго. Стоило мне догнать ее, как ладонь уперлась в холодную поверхность стекла. Испуганное отражение глядело на меня с зеркальной поверхности, а за спиной его застыл темный силуэт.

— Хессиль…

— Хессиль! — настойчивый голос Селестии вырвал меня из странного сна, зато подарил боль, растекшуюся по всему телу. — Просыпайся же! Дрыхнешь, как химера…

Порядок, как же болит все… Мышцы горели, противясь моей вялой попытке встать с кровати, а голова гудела, будто в ней звонили колокола храма.

— Развейте меня… — простонала я, падая обратно, но Селестия не дала спокойно умереть. Девушка тут же сунула мне какую-то серую бурду, похожую на пирожок из грязи.

— Так и знала, что сама ты не встанешь! — она бросила на меня встревоженный взгляд. — Ну и видок… Ешь давай, полегчает.

Сил спорить не было. Даже если Селестия принесла мне отраву, так будет лучше — болеть перестанет посмертно. Я надкусила грязевое пирожное. Как и у большинства небесных продуктов, за исключением Небесницы, особого вкуса у комочка не оказалось, только немного пахло травами. Стоило заставить себя проглотить эту гадость, как по телу прошла волна, на мгновение боль усилилась, и я скукожилась, но вскоре от нее не осталось и следа.

— Это рима, обезболивающее. Ее сейчас не достать, так что я из личного запаса принесла, — девушка улыбнулась, помогая мне встать. — Сильно не радуйся, боль вернется, но у тебя будет время к ней привыкнуть.

Легкое напряжение в мышцах еще осталось, однако колокола в голове больше не звенели и конечности двигались, а остальное меня не интересовало. Я поблагодарила подругу, когда вспомнила, что сегодня выходной.

— Стой, занятий ведь нет! Зачем ты меня разбудила? — злые глаза наставника блеснули в воспоминаниях и я взмолилась. — Ради Порядка, скажи, что тебя не Арье прислал!

Усадив меня на табурет, Селестия стала расчесывать мои взлохмаченные волосы. Вынужденная лицезреть себя в отражении трюмо, я невольно вспомнила прошедший сон.

— Нет, он ни при чем. Ты ведь знаешь Йону, — серьезный голос предполагал, что я пойму о ком идет речь. Углядев в отражении мои пустые глаза Селестия, пояснила. — Ну Йона. Артси. Неужели не видела?

— Ни разу.

Ангел вздохнула, удрученная разжевывать каждую деталь ее мира, но все же пояснила:

— Йона из старших, попал в Гнездо незадолго до Малкиеля. Биений пять назад, — она отложила расческу, пальцами распутывая крупный черный колтун на затылке. — Ты уже успела заметить, что все мы выглядим молодо?

— Как же преподаватели?

— И ангелы, и артси могут выглядеть так хоть до конца миров. А могут соответствовать возрасту души, тут уж никто не запрещает. Отцу, например, со временем надоело выглядеть юнцом…

— Замечательно, я рада что наши преподаватели за естественную старость, но кто такой Йона?

— Я и говорю! Молодые ангелы и артси не могут выглядеть старше, потому что возраст Духа не позволяет. Мы еще растем. А Йона возродился старым, — справившись с одним колтуном, она снова взяла расческу, но натолкнулась на новый. Пришлось опять распутывать пальцами. — Хесса, у тебя не волосы, а хаос в чистом виде, не приведи Ордо!

Новость о старом артси заинтриговала. Каким бы старым человек ни умер, по ангельским меркам его душа молода и не может получить возрастного воплощения. Значит Йона — единственный подобный артси за тысячелетия.

— Думаешь он может знать что-то о моей проблеме? — я с надеждой заглянула в лавандовые глаза подруги.

Ангел задумчиво поджала губы. В отражении было видно, как она хмурится.

— Селестия, в чем дело?

— Я уже пыталась с ним говорить…

— Что?! — я попыталась вскочить, но Селестия без труда усадила меня обратно.

— Все в порядке, Йона ни о чем конкретно не знает! Я сказать ничего не успела, даже имени не назвала, а артси заявил, что будет вести разговор с тобой напрямую.

Теперь хмурилась я. Что если артси догадался? Что если меня развеют…

— Я боюсь!

Селестия собрала мои волосы, сплетая причудливой косичкой. Поддев пальцами седую прядь, она аккуратно вытащила ее из общей прически, небрежно уложила вдоль лица.

— Не стоит, Йона сам прошел через многое, знает цену чужих секретов. К тому же никто не заставляет тебя выдавать их все! Ах да! — ангел улыбнулась. — Захвати свою стекляшку.

Открытое здание кузни, красовавшееся на утесе, находилось прямо под моей башенкой. Отсюда были отлично видны крошечные точечки Порта и громадину Врат.

Под куполом светлого здания кипела жизнь. Огромные станки трещали, периодически озаряясь светом вырывавшихся из жерла молний. Звон молотов казался тихим пока мы не подошли ближе — видимо на здание ставили звуковые глушители — зато внутри стоял такой грохот, который заглушал даже собственные мысли.

Среди трудящихся в кузне я тутже заметила опущенную над мечом медноволосую голову и развернулась на выход. Селестия поймала меня у дверей:

— Ты чего?!

— Тут Арье!

Она проследила за моим взглядом:

— Что с того? Хесса, когда Арье занят молниями, на него Преисподняя свалится — он не заметит!

Селестия взяла меня за плечи и затащила внутрь.

Среди трудящихся ангелов я не сразу приметила сгорбленную фигуру Йоны. Невысокий поджарый мужчина казался ровесником Бецалеля, но в прикованных к работе глазах читалась тяжесть многих столетий. Его тусклые серые крылья истрепались, выглядели неухоженными. Мужчина несколько раз провел оселком вдоль лезвия и синие искры озарили его уставшее лицо.

— Йона! — Селестия попыталась перекричать лязг стали. — Спокойствие Биению! Прости нам вторжение, но мы по делу.

Мужчина поднял голову. Его серые глаза, покрытые сеточкой морщин, грустно улыбались, когда он оглядел меня. Казалось, артси видел часть моих проблем, даже не зная о них.

— Наслышан, юная леди, — кивнул Йона. — Вы принесли кулон?

Громкое название для моей стекляшки… Я сжала свое сокровище в пальцах, растерянно оглянулась на подругу. Та кивнула.

Йона бережно принял его, стал пристально разглядывать со всех сторон. На какое-то время артси замолк.

— Мне бы… — от чего-то в горле пересохло.

— Хессиль хотела спросить, как прошла ваша адаптация? — пришла на помощь подруга. — Все было… кхм… гладко?

Он хмыкнул:

— Я думаю вы и сами знаете, что нет. Внешность на Небесах играет большее значение чем на земле, от нее зависят наши силы и умения, не говоря о здоровье. Леди, я думаю вы хотели спросить о чем-то более личном? Иначе наша чудесная Селестия не стала бы стоять над душой, контролируя каждое слово. Дайте угадаю, вопрос касается земной жизни?

— Простите, это строго запрещено, я не хотела обидеть…

Он поднял руку, останавливая мой поток извинений. Йона толкнул громадное колесо, и станок стал оглушительно трещать. Тогда артси качнул бочку и из нее на небольшое углубление стала капать жидкая сталь.

— Место вы выбрали подходящее — молнии глушат даже ангельский слух. Я не в обиде, задавай свой вопрос, Хессиль.

Я вкратце описала свою ситуацию, стараясь представить ее как гипотетическую. Йона внимательно слушал, и с каждым словом лицо становилось серьезнее.

— Будь осторожна девочка, подобное не следует знать посторонним. Ты отлично держишься для того, кто потерял свою сущность!

— Как такое может быть? В книгах написано, что артси без памяти как пустые оболочки, но я ведь не пустая!

Мужчина оглянулся, пристально вглядываясь в работавших ангелов, но никому не было до нас дела. Тогда он сказал,

— Мне кажется книги могут ошибаться.

Йона вытащил залитую в станок сталь. Она превратилась в длинную неаккуратную палку. Перекинув ее через железные щипцы, артси поднес палку к тубусу. Молнии рванули наружу, стали облизывать ее, заглушая остальные звуки.

— Ничего не понимаю! — голос терялся в стрекоте энергии, но Йона услышал меня.

— Что, если тебе повезло? Наши воспоминания не дают артси забыть о доме. Понимая, откуда пришли, мы остаемся благодарны ангелам за защиту, а Ордо за создание, но, маленькая Хессиль… — Йона наклонился. — Без воспоминаний ты никому ничего не должна, даже Создателю, и это делает тебя свободной. Уверена, что тебе не нужна эта свобода? Прости старику его богохульные мысли!

Селестия вдруг широко улыбнулась и стала громко закидывать ангела никак не относящимися к разговору вопросами. Она так искренне и легко перешла на обсуждение последнего состязания, что я засомневалась, а состоялся ли наш щекотливый диалог вообще!

Пока подруга щебетала над трудящимся артси, я обвела взглядом присутствующих. Несколько незнакомых мне крылатых девушек и парней изготавливали мечи. Одна невысокая ангел с темно-русыми волосами обрабатывала украшения для крыльев. Еще трое крылатых полировали доспехи.

Мой блуждающий взгляд упал на Арье. На нем не было рубашки, а крепкое тело с россыпью темных веснушек на загорелых плечах, блестело от пота. Придерживая рукоять двуручного меча, он опускал на него молот и, при каждом ударе, из стали высекались не искры, а молнии. Надо отдать должное, каким бы засранцем не был мой наставник, выглядел он внушительно.

Затерянная в своих мыслях, я не заметила Первосященника, застывшего в паре шагов от Арье. Светлейший Закум улыбался, но от его улыбки мне стало не по себе. Он что-то уверено говорил наставнику. Арье не реагировал, продолжая высекать молнии из меча.

Пот, выступавший на его лбу, мешал глазам. Наконец, он остановился, желая вытереть лицо и поднял взгляд. Медовые глаза встретились со мной.

— Я буду рад лично придать тебя забвению, проклятый выродок… — голос Закума звучал в моей голове так отчетливо, словно он стоял здесь, а не через всю кузню.

Это еще что?! Я моргнула, прогоняя наваждение. Когда голова прояснилась, снова поглядела на наставника, но он уже не смотрел. Арье обернулся к Первосвященнику, что-то ответил и с лица второго сошла улыбка. Преисполненный возмущения, Светлейший Закум спрятал ладони под хламидой. Глаза сверкнули нимбом так ярко, что даже мне стало тяжело смотреть.

— Хесса, чего зависла? — Селестия взяла меня под руку. — Оу… Опять сцепились…

Ангел потянула меня к выходу, отвлекая посторонними разговорами. Я покинула кузню без ответов, но с целым ворохом новых вопросов.

— Так ничего и не выяснили! — я пнула камешек и тот отлетел к белоснежной стене замка. — Только Йону зря потревожили…

Подруга сдвинула светлые брови:

— Да, и говорил он странные вещи, не находишь? О свободе без памяти. Впервые слышу подобное!

— Может он просто хотел меня успокоить?

— Пойми вас, артси, — Селестия пожала плечами. Подруга охнула и вытащила из-за пазухи нечто светлое. — Твоя стекляшка теперь кулон! Хоть сходили не зря.

Красно-серая поверхность сияла, отражая пробившееся сквозь грозовые тучи солнце. Я пригляделась к цепочке — тончайшая работа звено к звену проходило кулон насквозь. Интересно, как Йона успел сотворить подобное чудо?!

Селестия помогла застегнуть цепочку, улыбнулась.

— А что? Недурно! Такого точно ни у кого нет!

Мы прошлись еще немного, пытаясь понять, о чем говорил Йона, но в главном зале на нас натолкнулась Ру и сказала сестре следовать за ней к отцу. Пройтись с ними не вышло — боль в мышцах постепенно возвращалась, и я поплелась обратно в комнату. Что ж, лучше высплюсь — судя по всему в ближайшие месяцы подобной роскоши не будет.

Арье привык слушать змеиный шепот Закума. Со дня своего рождения на его голову то и дело обрушивались изощренные проклятия Первосвященника. Раньше они задевали, но поток сквернословия, пробивший по началу открытую рану, сейчас превратился в заскорузлую мозоль.

Первосвященник бросил свои украшения на станок, требуя немедленно привести их в порядок. Арье поднял уставшие глаза на Закума, но тот лишь ухмыльнулся.

— Ангельская сталь не ржавеет и вам это известно.

— Что с того? Я желаю, чтобы они сияли! Тебе жалко молний на своего Первосвященника, щенок?

Арье опустил молот. Он выдохнул зарождающуюся злость и молча принялся за работу, позволяя Закуму поливать себя помоями. Так проще, чем спорить.

Первосвященник пошел по классике: начал с личности самого Арье, стал проклинать его родителей, даже упомянул, как лично присутствовал на казни отца. Ничего нового.

Выпущенные умелой рукой молнии разлетались коротко, но четко, превращая ангельскую сталь в почти зеркальную поверхность. Арье улыбнулся — ему нравилось чувствовать острое покалывание в пальцах.

— Скалишься?! — прошипел Закум, понимая, что Арье не слушает его. — Скалься пока можешь! Ордо видит черноту твоей души, недаром послал эту грешницу в попечение! Вот увидишь…

Арье почудилось, как чьи-то пальцы коснулись его лица. От неожиданности он отпрянул, поднимая глаза.

Хессиль стояла на другом конце кузни. Сероватую кожу тут и там покрывали царапины, болезненность пугала, но в глазах поселилось любопытство.

–… в один прекрасный день я буду рад лично придать тебя забвению, проклятый выродок! А для начала стану бичом для твоей подопечной!

Злость вперемешку с виной и бессилием вырвалась внезапно, снесла давно выстроенные плотины и вылилась наружу. Арье отбросил инструменты вместе с драгоценностями и завис над Первосвященником.

— Тронете девочку и, клянусь Порядком, я донесу Светлейшему Совету о расточительстве военных ресурсов, — прорычал он.

Закум отпрянул, стал ловить ртом воздух, но Арье не смог насладиться зрелищем. Вниз по спине разлилась привычная боль, прожигающая кожу изнутри. Стараясь не упасть, парень выбежал на лужайку, поспешил прочь.

Только бы успеть в комнату…

Дверь открылась и в комнату кто-то влетел. Я не успела разглядеть вторженцев — на голове оказался плотный мешок, руки и ноги связали. Голова работала, бешено перебирая возможные варианты: на нас напали дети Хаоса?! Меня хотят развеять?! Что происходит?!

Я хотела закричать, но чья-то ладонь вовремя заткнула рот. Недолго думая, я прокусила пальцы неизвестного, а нападавший зашипел. Меня перехватили, стали тащить куда-то. Что было сил я оттолкнулась ногами, но меня лишь крепче связали. Секунда — и я лечу в пустоту.

Неужто все? Вот и пожила! Зачем вообще было начинать?! Я верещала и дергалась, стараясь скинуть мешок с головы.

Мгновение полета показалось вечностью. Когда чьи-то крепкие руки аккуратно поймали меня, я охнула, хватаясь за спасителя.

— Я же сказал, сама еще будешь ко мне жаться! — хохотнул знакомый голос и мешок стянули с головы.

Флегон прижимал меня за талию, сам парил в воздухе, а за ним, в тени утеса, пряталась пещера, забитая толпой крылатых студентов. Кажется, мой безумный вид напугал остальных, потому что собравшиеся тут же потупились.

— Фу! Хесса! Ты мне руку прокусила! — Селестия спускалась откуда-то сверху, протянула ладонь к моему носу. Тут же улыбнулась. — Молодец, нечего давать себя в обиду!

Я попыталась что-то сказать, но из горла вышел лишь сдавленный хрип. Флегону пришлось посадить меня на землю и сунуть фляжку с какой-то жидкостью. Я хлебнула неглядя и тут же прокашлялась — внутри словно развели жидкий огонь, горло прожгло.

— Что это за гадость? — просипела я.

— Говорит, значит жить будет, — констатировал Флегон. — Это нектар смоковницы.

Селестия погладила меня по спине:

— Прости, каждый артси должен упасть с нашего обрыва. Обычно мы проводим церемонию посвящения позже, но я предложила ускориться… — вдруг она заметила кого-то в толпе и попросила, — Флегон, пригляди за девочкой, я сейчас.

Ангелы оживились. Стихший с моим появлением шум веселья постепенно возвращался. Множество незнакомых крылатых подняло свои фляги в воздух и прокричало мое имя.

— Поздравляю, артси, ты прошла посвящение, — бугай приподнял мою голову за подбородок. — Понравилось летать?

Я мотнула головой, выдираясь:

— Вы чокнутые!

— Тебе повезло, что Туриель сегодня нет. Она предпочитает гнать новобранца до самой земли, — рядом присел Малкиель. На теле парня не осталось и следа недавней битвы. За его спиной стоял смущенный Лаван. — Хотя я бы посмотрел!

Улыбка на лице Флегона померкла. Он качнул головой и отошел к толпе веселившихся.

Потолок и стены пещеры оказались усыпаны теми же кристаллами, что освещали Грозовое Гнездо. Селестины не парили, а росли прямо на каменных сводах, начинали светиться ярче, когда кто-нибудь случайно касался их.

Я огляделась. Ангелы по-настоящему развлекались: кто-то играл на неизвестных мне музыкальных инструментах, другие танцевали, остальные пили и громко обсуждали прошедшую неделю. По углам пещеры сидели яростно обжимавшиеся парочки.

Лицо вспыхнуло.

Проследив за моим взглядом, Малкиель прыснул:

— Смотри какая скромница! Ни за что не поверю, что ты была монашкой в прошлой жизни!

Я подавилась. Не дай Порядок, он станет вытягивать из меня детали! Кто знает, как я могу проговориться…

— Мал! — Лаван одернул друга.

Артси, казалось, пребывал в мирном настроении, потому напирать не стал.

— Что?! Я же не спрашиваю, кем она была, просто выражаю мнение! — парень снова приложился ко фляге. — Веселись, Хессиль, нам это редко позволяют.

«Нам» звучало многозначительно. Сложилось впечатление, что Малкиель имеет в виду не всю ангельскую братию, а конкретно артси.

— Арье тоже сюда ходит? — спросила я, опасливо оглядывая пещеру. Не дай Ордо этот изверг тоже пришел.

Малкиель расхохотался. Лаван покачал головой и ответил:

— Нет, твой наставник редко отдыхает. Он скорее… прагматичный тип.

— Арье хаосова заноза в заднице, — отсмеявшись вставил красавчик. — Никогда не веселится, слишком много сил тратит на поддержание имиджа непризнанного героя Гнезда.

— Зачем ему это?

— А ты еще не заметила? — Мал приподнял темные брови. — У него крыльев нет.

Опять о крыльях!

— Ну и что! У многих тут их нет, — я забрала фляжку из рук Малкиеля и аккуратно пригубила. Жидкость снова обожгла горло, едва не пошла обратно.

— Да, но то первокурсники. А Арье в академии почти тридцать Биений.

— То есть очень долго, — пояснил Лаван. — Не думай, Хесса, вины никакой за ним нет и показатели у Арье всегда самые высокие, даже для ангела…

— Аж бесит! Флегон из-за него вечно на взводе!

Несколько студентов накидали сухих веток и принялись разжигать костер. Стоило маленькой искорке отлететь от камня, как Селестия подхватила ее воздушным потоком и раздула в несколько раз. Огонь жадно набросился на ветки.

С каждым глотком ночь становилась все теплее, и я, наконец, смогла расслабиться. Лаван с неожиданно дружелюбным Малкиелем терпеливо отвечали на миллион моих вопросов.

Они рассказали о наставнике. Арье вырос в Грозовом Гнезде, воспитанный экзархом и Светлейшей Наамой. Никто не знает наверняка, но ходят слухи, что его родители были развеяны за невиданные по своей силе прегрешения, вот и Арье попал в немилость. Теперь парень вынужден лезть из кожи вон, чтобы Светлейший Совет оттаял и простил ему преступления родителей.

— Это не дает засранцу право отыгрываться на мне… — я развалилась на траве возле входа в пещеру. Кажется, жгучая ангельская бурда положительно влияла на всех присутствующих — ни боли в теле, ни натянутых до предела нервов.

Парни переглянулись:

— Работа наставников почти так же ценна, как победа в турнирах. Воспитанный ангелом артси должен показать высшие результаты, тогда наставника примут в столице с почестями, — Лаван выдернул несколько травинок и покрутил их перед лицом. — Там и крылья дать могут!

— То есть, стоит мне облажаться и…

— И рыжий тебя на башню замка натянет, — ласково подсказал Малкиель. Я кинула в него мелкий камушек, но он пролетел мимо. — Я серьезно! Арье ждал здорового артси, способного стать лучшим воином, а ты, Хесса, слабо подходишь под описание.

К нам подсела Селестия. Ангел весь вечер весело порхала от группы к группе, создавая воодушевление в каждой. Она умела заставить окружающих чувствовать себя самыми важными вне зависимости от статуса и наличия крыльев. Даже Флегон глядел на нее с восхищением и позволял подкалывать себя время от времени.

— О чем болтаем? — девушка легла на живот, стала болтать ногами. — Вы бы видели, какой скандал мне Ру устроила, за то, что я ее не взяла.

— Что так?

— Мелкая еще! Выпить осталось?

Я протянула ей полупустую флягу.

— Парни пытаются доказать мне, что Арье не бездушный садист, а травмированная личность. Будь он заинтересован в своем успехе, как вы говорите, то не стал бы пропадать на целый месяц, чтобы появиться и превратить мою жизнь в… ну вы поняли! — я положила голову на круглое плечико девушки. — Вот даже Селестия была рядом, разъясняла мне всякое, хотя я ей не подопечная! Ты настоящий друг!

Подруга охнула, когда я неуклюже ткнула ее локтем, пытаясь обнять.

Ребята переглянулись.

— Хесса, тут такое дело… — бесцветный подался вперед, но Селестия перебила его.

— Ты сама знаешь, что приказы экзарх не обсуждаются. Ему велели спуститься к Разрыву, вот он и спустился.

Привалившийся к огромному кристаллу Малкиель выпятил нижнюю губу и обижено произнес:

— Это Флегона тоже выводит. Как он не поймет, что служить у Разрывов не привилегия, а самоубийство? Какой дурак ускоряет собственную кончину?!

— Хорошо говорить, когда можно выбирать, да Мал?

— Просто прекрасно!

— Какой же ты все-таки засранец! — беззлобно бросила Селестия.

Парень послал ей воздушный поцелуй.

Незнакомый мне ангел, игравший на лире спокойные мелодии, неожиданно сменил репертуар. Музыка его ожила, буквально толкая в пляс хмельное сознание. Один из старших вывел свою подругу в центр пещеры и принялся крутить.

— Пошли танцевать? — я ткнула пальцем в сторону набиравшего обороты веселья.

Малкиель прыснул.

— Кажется кто-то перебрал!

— Вовсе нет! Я отлично себя чувствую! — я прекратила тискать Селестию и поднялась. — Видишь?

Ноги дрожали поначалу, но не болели и это радовало. Я сделала несколько шагов, разминая их, а потом прокрутилась.

Ух, как забавно юбка поднимается! Разлетается во все стороны, совсем как солнышко. Смех ребят наполнил пространство.

— Смотрю земная умеет отдыхать!

— Здесь нет ни Арье, ни Туриель со своей боевой собакой, чего мне напрягаться? — собственная смелость кружила голову. — Замечательный вечер!

Я снова прокрутилась, на этот раз не останавливаясь, чтобы платье развевалось дольше, и едва не влетела в танцующих. Селестия тоже встала, подошла ко мне. Недолго думая, она подняла руки и искусно изогнулась, повторяя телом звуки незнакомой мелодии. Я тут же попыталась повторить. Танцевать так оказалось гораздо сложнее, но изящные движения завораживали.

Еще недавно взгляды детей Порядка несли лишь отвращение и испуг, но сейчас я чувствовала перемену. Едва ощутимую, только начавшую зреть в их сознании, однако колоссальную для меня. Они смотрели с интересом.

— Что здесь происходит?! — ледяной голос Туриель оттолкнулся от сводов пещеры, камнем рухнул мне на голову.

Веселье моментально стихло. Кария опустилась на площадку вслед за своей предводительницей. Курносое лицо исказила приевшаяся гримаса отвращения:

— Какого хаоса в нашем месте забыла девчонка проклятого?! Как могли вы допустить подобное?!

«Девчонка проклятого», «дочь хаоса», «земная куртизанка», скоро список личных оскорблений станет настоящей коллекцией! Внутри зрела непреодолимая потребность высказать все, что думаю об этих занозах.

Селестия вышла вперед. Она ответила Туриель, хотя вопрос был задан ее подпевалой. Голос подруги был тверд и дружелюбен.

— Хессиль прошла посвящение и имеет право находиться вместе со всеми. Разве маленькая артси помешает нашим лучшим ангелам отдыхать?

— Нет, но…

— Конечно, младшие студенты могут быть назойливыми, — моя защитница улыбнулась. — И им необходим здоровый сон, особенно до получения крыльев, так ведь, Туриель?

Тури огляделась. В зрачке переливалось плавленое золото, но точеное лицо выражало лишь брезгливое отвращение.

Кария отчаянно пыталась найти, к чему прикопаться:

— При чем тут крылья, я не понимаю! Эта артси…

— Твоя матушка Тури, эксперт в области роста крыльев, она должна знать, как это важно, — Селестия и не подумала останавливаться.

— Мы пойдем, пусть подрастающий организм готовится. А вы отдыхайте!

Не давая им опомниться, подруга впилась в мою руку ногтями и вытолкала к выходу из пещеры. Она положила мои руки себе на талию и велела держаться. Сильные белые крылья раскрылись, заполняя почти все пространство для взлета.

Буря возмущения внутри меня достигла апогея. Подогретая выпивкой, она подарила иллюзию неуязвимости и, вместо того чтобы послушать Селестию, я проскочила под ее крылом.

— А теперь слушай сюда, — выставив палец, я направилась к девицам. — Какого Хаоса вы решили…

Договорить не вышло, Лаван закрыл мне рот ладонью, а Малкиель поволок обратно к Селестии.

Брыкающуюся и кусающуюся так же, как по дороге в пещеру, меня скрутили и втроем потащили вверх. Бултыхаться в воздухе, как мешок с мукой, оказалось совсем не весело и я затихла. Только добравшись вдоль стен замка до моей комнаты, ребята швырнули меня на пол и завалились следом.

— Какая же ты проблемная, артси! — прошипел Малкиель.

Лаван погладил меня по плечу:

— Нельзя же так на дочь серафима…

— Совсем страх потеряла! — Селестия щелкнула изящным пальчиком по кончику моего носа. — Для тебя же стараюсь!

Их раздосадованные лица — последнее, что я запомнила в тот вечер. Дальнейшие события были таинственным образом стерты из моей памяти нектаром смоковницы.