Песнь зимы

Жанна Лебедева (2024)

Все боятся Властелина Зимы. Говорят, он забирает тех, кто отмечен тьмою. Именно поэтому юная Вита держит магию в секрете, ведь таких, как она, в деревне не жалуют. Вот только шила в мешке не утаишь: из-за своей необычной способности девушка попадает в плен к северным оборотням, не ведающим пощады и жалости. И все же сердце одного из них не окончательно обледенело. Да и Вита себя в обиду не даст. Она еще поборется, а заодно узнает главную тайну о том, что в прошлом связало ее и ужасного Властелина Зимы, хозяина снегов и льдов полярного моря.

Глава 7. В путь

Ган ждал у леса.

Ветер трепал края плаща, дергал волосы, швырял снег в лицо, словно говорил: «Что делаешь ты? Очнись! Вы враги»…

Вита вышла из метели, уверенная и серьезная. За ее спиной тоскливо чернели дома, и теплый дым из труб прощально качался, издерганный назойливыми ветряными порывами.

— Ты быстро пришла.

— Так ведь ты торопил меня!

— Что? — В бесстрастных глазах Гана промелькнул интерес. — В каком смысле?

— В прямом. Сказал «Скорее… жду у леса».

— Сказал, так и есть, — кивнул Ган, — в своих мыслях.

— Вот и я в своих услышала…

Она произнесла это без особого удивления или интереса. Просто озвучила факт. Есть некая связь, они могут «слышать» друг друга на расстоянии. И ей плевать на сей факт. Какая разница? Все равно теперь ничего не изменишь…

Для Гана озвученное стало неожиданностью. При всем своем магическом опыте он не сталкивался с такими вещами. Даже не слышал о них. Теперь непрошеная связь волновала и требовала срочного разъяснения.

Подумал и понял — все началось с той встречи… Первой. Когда читал девчонкины мысли в ледяном зале. Или раньше? Когда смотрел на нее глазами Данияра?

Решив основательно поразмыслить о случившемся позже, Ган вскинул руку:

— Дай коня!

Привычное, будничное, обыденное.

Выбралась из-под ближайшего сугроба какая-то кривая коряжина.

— Шутишь, да? — Вита хмуро кивнула на скорченного монстра, который пытался встать на спутанные ноги.

Не мог — ног было восемь, как у Багри-Маро. Они сплелись косами, связались узлами, заломились в суставах.

Наконец, чудище поднялось, приняло окончательную форму.

— В чем проблема?

— Ты поедешь, а мне что делать? Бегом за тобой бежать?

— Ты ведь оборотень. — Ган смерил спутницу взглядом. — Не умеешь просить помощи у духов?

— Нет.

— Ладно. — Ладонь леопарда раскрылась в сторону заснеженного пня. — Дай еще коня, Йоремуне…

Новый конь выглядел еще хуже предыдущего.

Сказать по правде, он и коня-то напоминал очень смутно, походил больше на паука или осьминога. Серебристый повод, сотканный из снежинок, обозначил голову.

Вита быстро подавила сомнения и ловко взобралась на шершавую спину, покрытую остатками коры и мха. Пригнулась к короткой шее. Уже больше года верхом не ездила. С тех пор, как их гнедая кобыла пала прошлой зимой из-за голода и болезни…

Бег у волшебного коня оказался на удивление ровным. Его спина почти не качалась. Он будто плыл над тропой, а Вита смотрела по сторонам и угадывала знакомое. Удивлялась, как умудрялась каждый раз забывать то, что видела много раз?

Без магического морока, дурманящего голову, дорога к дому ведьмы выглядела знакомо. Вот двойная ель. Вот россыпь острых камней. Вот плоская скала — «каменный стол». Все казалось очевидным…

Дорога привела всадников к поляне.

Избушка на ней выглядела мертво. Магия покинула старые бревна, мшистую крышу, окна, похожие теперь на провалившиеся глаза покойника.

Вита сразу поняла — зря пришли. Ведьмы тут нет.

— Опоздали, — озвучила догадку.

Ган чуял иное: внутри еще кто-то был.

Был. И стремительно таял. Угасал.

Чья-то жизненная энергия легкими нитями тянулась из окон, почти осязаемая. Волшебство вокруг ведьминой избы продолжало умирать. Реальная же жизнь погибала внутри…

— Зайдем, — озвучил мысль Ган, соскользнул со спины коня и первым вошел в приоткрытую дверь. — Лежать.

Оба скакуна послушно улеглись на снег.

Вита скатилась со спины своего, скинула щит, приложила к деревянному боку покорного чудища и, вытащив меч, отправилась за леопардом.

В избушке было темно и душно. Пахло уже не травами, а тленом. Сыростью. Мышами. Они тихонько скреблись под полом, и крылось в их шуршании нечто пугающее. Вита внимательно прислушалась, и ей показалось, что невидимые зверьки в подвале не просто грызут ветхий пол, а переговариваются.

В сенях не было развешанных трав. Тусклый свет луны попадал на кривоногую скамью в углу и отражался блестящей монетой в черном жерле деревянного ведра. Под потолком гулял ветер, шевелил паутинки. Они, едва различимые, слабо серебрились в ночи.

Из соседней комнаты донесся звук. Он походил на стон, но был слишком слабым, чтобы распознать его точно.

— Пойдем-ка, поглядим, — предложил Ган.

— Пойдем, — согласилась Вита и шагнула в темноту первой.

Окна внутренней комнаты не пропускали свет, но яркая луна не желала сдаваться и пробивалась внутрь сквозь дыры в занавесках. Она вырывала кусок кровати, стоящей в углу. На подоконнике отчетливо вырисовывался силуэт дохлой птицы с закостеневшими ногами, драматично вскинутыми к потолку. В центре комнаты черной кляксой застыл силуэт лежащего на полу тела.

— О-о-о-х, — вновь раздался болезненный стон.

Теперь уже точно можно было полагать, что человечий. Голос вроде бы мужской. И… знакомый.

— Данияр, это ты? — поинтересовалась Вита вслух, но меч на всякий случай покрепче перехватила.

— О-о-о-х…

— Дай свет, — как-то неуверенно потребовал Ган. Яркая вспышка на миг осветила комнату: старую печь, кровать на бревенчатых ногах, стол-пень… И погасла, рассыпавшись ворохом искр. — Темная сила! Чтоб тебя!

Ган выругался и недовольно уставился на чадящую ладонь. Хати-Йоремуне не любил огонь и свет. И всячески намекал на эту нелюбовь. Свет, конечно, дал, но не просто так, а с издевкой. На ладони Гана, прямо в центре прожженной насквозь перчатки горел теперь крошечный огонек. Благо, света этого хватало, чтобы озарить осунувшееся, белое, как снег, лицо Данияра.

Парень лежал неподвижно. Руки и ноги раскинуты крестом, как у распятого. Лишь грудь поднимается быстро и тихо — вверх-вниз, вверх-вниз — движение есть, а звука нет.

— Данияр! — Вита присела возле старого знакомца, легонько шлепнула его по щеке.

Парень уставился на нее. Глаза безумные, выпученные. Ничего, похоже, не соображает.

— На нем чары, — додумался Ган и, резко вскинув руку, отправил в сторону Данияра импульс силы.

На секунду тело юноши покрылось инеем, посинело, а потом стремительно оттаяло. Растеклась по полу лужа черной воды. Вода просочилась сквозь половицы вниз, под дом, и там снова кто-то зашуршал, а потом зашептал…

«Перекрестье на воде. Силуэты на ветру. Языки пламени, перья и соль…» — Вита отчетливо разобрала слова.

Обернулась на шум. В сенях раздались чьи-то частые звонкие шажки. Прорвало душную тьму жалобное «Мя-я-я».

— Ветка!

Это и верно была Ветка. Отыскав хозяйку, козочка радостно взмахнула хвостиком, скакнула вперед. Тут же из-под пола вырвались полупрозрачные щупальца мрака, опутали ее и принялись душить.

— Мя-я-я…

Вита ошарашено вскрикнула и, бросившись на помощь, рубанула основание ближайшей черной «змеи». Меч легко прошел сквозь морок, расколол половицу.

— Это моя Ветка! Прочь от нее! — выкрикнула Вита, задыхаясь от ярости и страха.

Щупальца будто поняли, что цель не та, и оставили козленка. Принялись извиваться, протянулись к Вите. Позади Ган взмахнул рукой, поднимая в воздух вихри непонятно откуда взявшегося снега. Острые резные снежинки облепили сумрачного врага, заморозили, превратив в блестящий узел, раскололи…

Убитая холодом тьма звонко осыпалась на пол.

— Ветка, глупая! Как ты сюда попала? — Вита убрала в ножны меч и прижала козленка к себе.

— По следам пришла, — равнодушно предположил Ган, перевел взгляд на Данияра.

Тот больше не стонал. Моргал, вздрагивал, слабо шевелил пальцами, отходя от паралича. Мутные глаза, казалось, не различали ничего вокруг.

— Не убивайте… Только не убивайте… — попросил наконец жалобным голосом.

— Мы тебя не тронем, — успокоила его Вита. — Что с тобой случилос? Рассказывай!

Она помогла Данияру сесть. Тот с трудом выпрямился, привалился к печи и, наконец, разглядел гостей. Сперва Виту — обрадовался, узнал. Потом Гана — тоже узнал, стал руками махать, закрываться…

— Уходи, я ничего не знаю и ничего не делал… Это она все!

— Кто она? — Вита переглянулась с леопардом, нахмурилась.

— Ведьма… — хрипло выдохнул Данияр. — Она меня бросила тут, в качестве… Осторожнее!

Он рванулся вдруг, вскинул руки вверх, но не успел. С потолка на Виту и Гана осыпалось что-то белое, похожее на снег. Леопард отскочил было в сторону, но потом, присмотревшись и принюхавшись к осевшей на рукаве белой пыли, выдал разочарованно:

— Это соль. Просто соль.

Вита подняла голову. В потолке зияла дыра. Сквозь нее виднелся разорванный край мешка. Прогнившие, измоченные текущим в дыру на крыше талым снегом, доски красноречиво намекали, что выпавший на пришедших соляной дождь — случайность, а не коварный замысел не звавшей гостей хозяйки избы.

— Соль, — облегченно выдохнул Данияр и тут же напрягся. Глаза его забегали по потолку и стенам. — Она и настоящую ловушку тут оставила. Для того, кто первым придет. Осторожнее.

— Видели мы уже эту ловушку. — Ган присел возле парня и пристально посмотрел на него. — А теперь давай-ка, поподробнее расскажи о том, что тут произошло.

— Да чего рассказывать-то? — испугался Данияр, еще быстрее взглядом по углам заметался, будто поймали его за чем-то неприличном или подлым. — Не знаю ничего. Без сознания был…

— Вспоминай, — настоятельно потребовал Ган и пригрозил: — Не вынуждай меня лезть в твою голову снова.

— Не надо снова. — Данияр задрожал весь, изо всех сил вжался спиной в стену, будто провалиться сквозь нее желал. — Ведьма ушла, оставила ловушки…

— Тебя почему бросила? Ты же вроде ее ученик? — прищурился леопард.

— И нас. Деревню за что оставила на произвол судьбы? — поддержала Вита.

Данияр погрыз губу, помусолил пальцами испачканный ворот. Ничего, кроме нательной рубахи и нижних штанов на нем в тот момент не было. Шепотом ответил:

— Ведьма сказала, ты всему виной.

Ответил Вите, и она отдернулась, словно выбросившийся из печи лоскут пламени ожег ей лицо.

Слова обожгли.

— Я? Я виновата?

— Ты! — ответил Данияр вроде бы Вите, а злой кивок отправил в сторону Гана. — Ведьма сказала, что больше не может защищать Игривицу. Теперь это опасно для нее. Потому ушла.

— Ушла? — Вита гневно сжала кулаки. — Ничего никому не сказав, не объяснив, ушла? Почему в лицо меня лично не обвинила, а вот так, по подлому, бросила нас всех на произвол судьбы? Не предупредила даже, что деревня теперь всем врагам открыта? За что она так с нами? Пусть бы и наказала меня, за то, что попалась — меня, а не всех остальных, невиновных…

Она запнулась и вздрогнула, когда ладонь леопарда легла на плечо.

— Не слушай его. Не из-за тебя ведьма ушла. Я не видел ее лица и путей, когда заглядывал в твои мысли. И в его тоже. Ничего ей тут не угрожало. А если и угрожало, то зачем она почти до самой весны ждала?

— Думай, как знаешь, — тихо прошипел в ответ Данияр. — Моя судьба все равно решена уже.

Он запрокинул голову и прикрыл глаза.

— Эй, ты чего? Умирать собрался? — Вита взволнованно тряхнула парня за плечо.

— Я ранен, жить мне недолго осталось…

— Прикидываешься, — не поверил ученику ведьмы Ган. — Аура у тебя сейчас, как у здорового. Так что не ври. — Он подошел вплотную, ухватил Данияра за шкирку и поставил на ноги. — Идешь с нами.

— Куда еще?

— Ведьму искать… — начал леопард.

–…и ответа от нее требовать, — закончила Вита.

— Так вы заодно теперь? — Голос Данияра наполнился презрением.

Парень стоял на ногах, качаясь, и остатки призрачной соли ссыпались на него с потолка. Частицы искрились в воздухе — самая суть волшебства. И травы, истлевшие, серые, свисали с гвоздей на заплесневелых балках.

— Нет, — первой ответила Вита. — Ведьму найдем, а там… Там я сперва спрошу ее, почему она нас бросила, а потом… если причина и впрямь у нее уважительная… не бойся, я ее слуге Зимы не отдам!

— Не отдашь? — Данияр хрипло расхохотался. — Да кем ты мнишь себя, девчонка деревенская? Вздумала, будто ведьминой судьбой распорядиться можешь?

— Так ведь она моей распорядилась, вот и за мной дела не станет.

Ответ вышел жестким, злым. Вита сама не могла понять, почему поступок ведьмы вдруг так взбаламутил ее душу. Вроде бы все понятно… а с другой стороны непонятно, тьма побери! И от этой неясности обидно и яростно на сердце становится…

— Ладно, хватит разговоров. — Ган прошел через комнату к выходу и остановился у двери. — Идем следы ведьмы искать.

— Идем. — Вита подняла на руки Ветку и пошла следом за леопардом.

— Меня подождите, — не стал больше спорить Данияр. — Сейчас только оденусь, а то холодновато на улице. Проклятущая зима…

***

Они шли через лес.

Ган впереди, следом за ним Данияр, последней — Вита.

Двигались на юго-восток, и скрытое за горизонтом солнце уже сочилось между черных сосновых стволов утренним золотом…

Нужное направление определил Ган. Нашел-таки, хоть ведьмина поляна и хранила тайну своей хозяйки с особой верностью. Но леопард был настойчив. Он обыскал каждый сугроб, залез в каждый бурелом. Магия везде выглядела истонченной и полумертвой. Лишь в одном месте она отозвалась на посланный импульс с живостью и чистотой.

Едва заметная тропа вела на юго-восток.

— Здесь.

— Туда идти? — с сомнением протянул Данияр, глядя на выступающие над снежными кучами колючие дуги ежевичника. — Там дальше только древний колодец с кровавой водой и…

–…и большая дорога на Аград, в которую эта тропка с холма стекает, — развеяла его сомнения Вита.

— Значит, в Аград ушла ведьма. — Ган сделал первый шаг по пути той, кого все они так жаждали найти.

За спиной его захрустело, загрохотало…

Вита выругалась, Данияр растерянно охнул, а Ветка, напуганная до полусмерти, кинулась под ноги хозяйке.

Ган обернулся. Взгляд его вплелся в узор остальных взглядов, обращенных на повисшие в воздухе клубы взметенных снежинок. Избушка Чернорозы разрушилась на глазах, оборачивалась хаосом бревен, камней и изломанных веток в сизой чешуе лишайника…

— Морок. — Данияр непонимающе затряс головой. — Да как же это? Мы ведь с ней жили тут? Я жил…

— Не изба. — Вита вдруг отыскала в памяти тот единственный момент детского воспоминания, где ясно была зарисована таящаяся под буреломом землянка. — Ведьма под землей жила. Я помню.

Она первой бросилась к бревнам и, ухватившись за ближайшее, оттащила его в сторону.

Ган присоединился к раскопкам. Посланный импульс силы обернул все дерево в тонкую ледяную кожуру. Пасс руки — и бревна заскользили к краям поляны. Завал очистился. С ним и крыша исчезла, открыв темную дыру в земле. Из нее полз густой черный дым или пар. Волшебство, почти умершее кругом, в нем еще полнилось жизнью и силой.

Только это было не ведьмино волшебство.

Чужое…

Вита приблизилась к краю провала. Тьма отступила, дав дорогу. Через отмеченный вросшим в землю бревном край землянки было видно, как в подтаявшем мраке на самом дне бесшумно двигаются какие-то существа. Никого из них не получалось рассмотреть целиком. Тут и там мелькали покрытые слизью костяные панцири, куски прозрачных мятых крыльев, какие-то шипы, пятна блеклых тканей, усы и хвосты… или щупальца…

— Не подходи, там слуги Хати-Мятанеминэ — духи разложения.

Ладонь Гана предупреждающе коснулась Витиной спины, но была тут же сброшена быстрым и уверенным движением плеч.

— Я их и не боюсь.

— Не ходи. — Эхом Ганова рыка прозвучал тихий и испуганный голос Данияра…

Но Вита не послушалась. Сделала еще шаг в сторону кишащей молчаливыми тварями бездны.

Сердце колотится, слова про духов медленно вонзаются в мозг. Ничего хорошего. Там тебя не ждет ничего хорошего… И вдруг чья-то острозубая улыбка из глубин сознания. Таинственный призрак, готовый поддержать странное желание заглянуть в этот кишащий мерзкими слизистыми созданиями морок… Единственный, кто не предостерегает, не пытается остановить. Наоборот… Он только за. Он как мутное отражение в старом зеркале, где уже сложно что-то разглядеть толком, и лишь память по старинке подсказывает, что там, в глубинах потертого зазеркалья все еще ты…

«Если хочешь, то посмотри на меня, Вита… Ведь ты — это я»…

Заманчиво. И пугает одновременно.

Вита обернулась по сторонам. Только темное золото сосновых стволов вокруг. Только дымчато-зеленые саваны елей. Встревоженное лицо Данияра. И даже Ган какой-то неспокойный. Он больше не пытается касаться ее своей холодной ладонью. Он не станет останавливать — понял, что лучше не трогать. Хотя впервые за все время их недолгого знакомства, на его лице отразилось нечто похожее на волнение…

И она заглянула.

В тот же миг кто-то зашептал в голове, где-то у самых границ восприятия. Вита не разобрала ни слова, если вообще они там были… Слова… Духи разложения, видимо, тоже услышали шепот и закопошились, стараясь поскорее уползти в толщу промерзшей черной почвы.

Вскоре на дне осталась только тьма. Такая непроглядная и холодная, что Вита невольно прикрыла ладонью лицо. Из-под земли выходил поток ледяного воздуха, от которого кровь стыла в жилах, и кожа немела… «Не бойся и не отступай…» — Голос снова появился и стал подначивать: «Смотри!»

И Вита смотрела. И не верила своим глазам. Внизу, на полу бывшей землянки, все еще скрытом темнотой, проступили, вычерченные мутным светом, расплывчатые очертания скелета какого-то существа…

— Отойди скорее!

Крепкая хватка. Плечи будто сталью сковали…

Ган оттащил Виту от края, через который она уже была готова опрокинуться в страшную яму…

— Что это было? Ты видел? — Вита тяжело плюхнулась на снег и принялась тереть виски. — Проклятье…

— Видел. Я же сказал тебе — там духи…

— И кости! Они светились.

— Я не видел костей. — Ган сосредоточенно взглянул на Данияра. — А ты что заметил?

— Д…духов, — заикаясь, произнес ученик ведьмы. — Надо уходить отсюда скорее. Эти духи, помощники владыки разложения, опасные. Они там сейчас колдовство госпожи Чернорозы доедали, но по большому счету им все равно. Они и нашу с тобой магию чуют… И не побрезгуют ею, если что.

— Данияр, что за кости там у ведьмы на полу землянки? Отвечай! — потребовала вдруг Вита.

— Нет там никаких костей.

— Я видела.

— Ничего ты не видела. Это, наверное, духи мираж сотворили, а ты и подумала… — Парень тяжко вздохнул, последний раз вглядываясь в то, что осталось от казавшейся такой реальной ведьминой избушки. — Тут все обман. И я в этом обмане жил. Поэтому просто не спрашивай меня ни о чем…