Чистовики любви. Рассказы нашего двора, или Повесть о детской любви

Женя Маркер

Эта книга написана после встречи одноклассников. Разговоры, стихи и песни юности всколыхнули воспоминания. В итоге получилась книжка из коротких рассказов о жизни нашего двора и первой детской любви.

Новое чувство

Рассказать о бакинском дворе так же сложно, как вместить человеку в одно слово любовь, счастье и радость всех своих соседей. Бакинские дворы были необычайно интересными по своему составу и отношениям жителей. Здесь все люди знали друг друга до третьего колена, изо дня в день здоровались и прощались, рожали и умирали, женились или отправляли в армию. Во дворах звучала многонациональная речь, в которой бисером рассыпались армянские, азербайджанские, еврейские и украинские словечки, нанизанные на ниточки русского языка.

В то время считалось, что СССР состоит из пятнадцати союзных республик, но знатоки добавляли: плюс «Одесса — мама, Ростов — папа, и Баку — сын, да-а». Это протяжное «да-а» бакинцы произносили при случае и без. Так же, как и обращение «ара» или «ада», которое наподобие «эй!» звучало в русском языке. «Ада» употребляли те, кто был старше, и в основном — азербайджанцы. «Ара» говорили молодые люди при разговоре с ровесниками. Чаще — армяне, у которых существовало ещё и мужское имя Ара — «прекрасный, красивый». Иногда во дворах можно было услышать приятное слуху добавление «джан». Его переводили, как «родной»: мама-джан, Вова-джан или Аня-джан звучало довольно мило и ласково в бакинских семьях.

Почти полвека разделяют детство и то время, когда пишутся эти строки. С годами многие лица жителей бакинских дворов стёрлись, а иные соединили в себе качества нескольких человек. Города и годы, как известно, меняют людей, но только в юности остаются те сливки, которые хочется пить всю жизнь. Обрастая друзьями и переездами, в памяти сформировался тот чудесный двор детства, где маленькие дома из ракушечника на улице Советской, городская окраина хрущёвок четвертого микрорайона и стройные современный подъезды проспекта имени Наримана Нариманова стали одним добрым и светлым воспоминанием. А мальчишки и девчонки, как перемешанные в бумажном пакетике цветные леденцы, поменялись именами и прозвищами, местом жительства и характером, победами и поражениями. В памяти живет свой двор с забавными людьми, их историями, любовью и дружбой.

О жизни бакинских ребят в таком дворе и пойдет речь в этой повести…

«Здравствуй Вика!

Вот уже прошло два дня, как я расстался с Черным морем, стройными, гордыми, высокими тополями,…».

Семён уже битый час писал письмо девушке, с которой познакомился летом в пионерском лагере. На это черноморское побережье, покрытое мелкой галькой, с высоченными тополями и кустами акации вокруг, он летал уже третий раз. Первая и вторая поездка были еще в далёком детстве, когда он ходил в четвёртый и пятый класс. Тогда группу в сотню мальчишек и девчонок везли на поезде под присмотром старших. А в эту смену он попал благодаря мощному ходатайству отца, который с мамой собрался в санаторий. Сына оставлять одного родители не хотели, и правдами-неправдами закинули на месяц к пионерам. Таких старшеклассников в смене было лишь несколько человек, а все остальные ребята — гораздо младше. Переход в девятый класс, и прощание с пионерским возрастом отрубали ему возможность отдыхать на каникулах в лагере этой южной республики. Семен прекрасно понимал, что такого великовозрастного пацана больше никогда не примут в какой-либо отряд, если только он в пионервожатые случайно не забредёт. А такой расклад событий возможен, но маловероятен.

Семен как-то год поработал пионервожатым в своей школе с шестиклассниками, где линейки и сборы, собрания и салюты особого рвения у него не вызвали. Ему интересней было в команде ровесников, чем с мелюзгой. И щелбан малолеткам не дашь — пионервожатому так нельзя поступать, и с уроков не сбежишь — пример им надо показывать. Он пошёл на эту каторгу только из уважения к старшей пионервожатой школы — товарищ Элладе, — которую уважал безмерно, и не мог ни в чем ей отказать. В итоге получил опыт, который никогда не проходит впустую.

Семён или Сэм, как его нередко звали друзья, слыл самым бойким и энергичным мальчишкой во дворе, где он жил последние пятнадцать лет. Невысокого роста казачонок родился на Кубани, прожил там пару лет, и переехал с родителями на постоянное место жительство в Баку.

Семён напоминал внешностью шустрого старичка с крупными чертами лица, чей лоб постоянно был усеян мелкими подростковыми прыщами, а над верхней губой пробивались редкие усики.

Его считали авантюристом за постоянное извержение идей своим друзьям и соседям: звал к морю, играть в КВН, защищать свободу в латинской Америке. Семён неплохо рисовал, с чувством пел, любил походы, участвовал в соревнованиях по футболу и волейболу, плавал на байдарке и ходил в спортивные секции. Без него не обходилась художественная самодеятельность и районные олимпиады, он точно знал, когда и где выступают известные артисты в городе. Знаток анекдотов, парень был душой компании, а девчонки прощали ему невзрачную внешность за щедрость, доброту и желание каждому человеку помочь. Кличку Сэм он получил после того, как принес во двор американские сигареты, а потом долго ходил с пустой пачкой, где английскими буквами была написана марка — «Pall Mall».

Семён почесал шариковой ручкой затылок, очередной раз задумался, и вышел на кухню — с письмом ничего не получалось. Он набрал ковш воды из-под крана, выпил большими глотками половину и поймал мысль. Быстро прибежал к столу в своей комнате, пока бабушка не предложила поесть (она только и делала, что готовила с утра до вечера супчики, котлетки, компоты и пыталась его накормить тем, что считала нужным съесть в данный момент), и стал сочинять.

«Я рассказал дома о тебе маме. Я хотел объяснить ей всё, но разговор не получился. В голове всё перепуталось и ничего не смог объяснить толком. Единственное, что мне посоветовала мама, так это что, если у меня что-то серьёзное, я должен положиться на время. Ты даже, наверное, не представляешь, как я хочу, чтобы всё это осталось. Чтобы даже через много лет я сказал то, что думаю теперь.

Я не хочу, чтобы забылось всё то прекрасное, что связано с тобой. Как ужасно быстро пролетел этот месяц. Я даже не представляю, что смогу ждать целый год. Но я сделаю всё, чтобы то, что я испытываю, сохранилось. Я ни разу не говорил, что я тебя люблю. Возможно, я и сам ещё толком не знаю, что это такое. Может быть, ещё очень рано это говорить, потому что всё ещё впереди. Ведь я ещё совсем ребенок и всё, что я пишу, глупо. Но я не хочу в это верить…»

Конец ознакомительного фрагмента.