Моргенмуффель

Зосима Тилль, 2019

«Моргенмуффель» с немецкого переводится, как «утренний ворчун» – человек, который вечно просыпается с плохим настроением и ворчит по утрам. Если принято считать, что в прозе главное «что», а в поэзии «как», то Зосима Тилль ломает стереотипы, делая в своём «что» основной упор именно на «как». Предлагаемый вашему вниманию сборник знакомит вас с эссе о очерками Зосимы Тилль, которые на протяжении последних десяти-пятнадцати лет публиковавшихся исключительно в социальных сетях. Все мы немного "моргенмуффель", так что просыпайтесь и читайте книги, остальное всё – ЕЛЕвидение. Иллюстрации автора.

Всё с сразу, или поколение ИТ

«Мне уж за сорок, живу, исповедуя словно бы традиционные ценности», и иногда складывается такое ощущение, что основное поколенческое устремление моих сверстников — впасть в детство. Или в деменцию, кому как больше нравится. Иначе чем объяснить их вымученное понимание взрослости через навязчивую необходимость постоянно «понимать», «входить в положение», «прощать»; их по-детски необоснованную надежду на всеобщую справедливость, создающую социальные лифты, и непрестанные ожидания «волшебника в голубом вертолете», который прилетит и чудесным образом сделает их внезапно счастливыми? «Вхождение во тренд» повсеместно распространившихся псевдоспортивных бутылочек для напитков — зуммированной версии детского поильничка, воткнутого в матерчатый рюкзачок — увеличенную копию школьного ранца, наполненных смузи или соковым коктейлем, суть детским питанием, только подтверждает эту аффирмацию на уровне их подсознания. Поколение вечных ИТ — инфантов террибль.

Им нужно всё и сразу. Они пытаются «зачекиниться» везде и во всём, оставив тем самым фантомную надпись «Здесь был Вася». Им какой автомобиль ни дай, а зарабатывают они его с чувством гераклического подвига, всё равно присобачат на крышу багажник, привинтят фаркоп и приаттачат прицеп. Именно благодаря им автонаклейки «Спасибо деду за Победу!» из знака признательности и памяти стали признаком непроходимости и пошлости. Их жизненное кредо — «драчуны». Они постоянно с кем-то за что-то дерутся. «За что» им не важно, важно именно драться. При этом они не задумываются: через какою букву слово «драчун» не скажи, на слух звучит оно как-то не очень-то бравурно, но двусмысленно до однозначности.

Вся их жизнь — циклический ДУРДОМ = Д(ом)-> У(чёба)-> Р(абота)-> ДОМ. И верхом мечтаний в нём является квартира-студия о двадцати квадратах где-нибудь в муравейнике Новой Москве. Они неудержимо стремятся туда, потому что только там они сами для себя могут создать миф о собственной платёжеспособности вкупе с кредитонадёжностью. И если бы Новой Москвы не было, то для них её стоило бы обязательно придумать. Хотя бы потому, что с таким прирастанием областными территориями географический центр столицы нашей некогда Великой Родины незаметно переехал с Красной площади на Бутовский расстрельный полигон НКВД имени товарища Сталина. В Москве, центре Великой Родины, жили великие люди, проходившие Великим Парадом по Красной площади, в Новой Москве для этого властительными стратегами, по всей видимости, предназначено место иное — мемориально-церковное кладбище, южное лёгкое Москвы. Венчающей звездой во всём этом столичном акселератизме видится — «Саларьево» — замкадышная станция московского метрополитена и одноименный возводимый на рекультивированных землях крупного полигона ТБО район в Новой Москве. Название по замыслу «великих», должно происходить от английской идеологемы salary people (сэлери пипл) — зарплатные люди. Дословно это — «Зарплатниково», смыслово — место, специально предназначенное для обитания людей, живущих на одну зарплату, бюджетников. ИТ — в английском — местоимение. Поколение ИТ — немного русифицировав и адаптировав перевод — поколение места имения, поколение «Саларьево».

Да, у моей формации — Поколения The (Зе) — характер не из лёгких. Он скорее из печени. Как минимум — холерики, как максимум — в разной степени тяжести — алкоголики. Как экстремум — запойные алконавты с прожженными похмельной желчью совестью и характером.

Наша «секс-бомба» Алка Голикова, по мужу Сутрапьян, по утрам принимает «Сутрапил». Для нас «ноль-пять» и полкило суть одно и то же. Мы помним, что изначально лапша «Доширак» называлась «Досирак», презервативы «Визит» — «Висит», а геморрой, в переводе с греческого, означает всего лишь на всего «кровотечение». Мы знаем правильный рецепт растворимого кофе и кладем в чашку по инструкции ровно одну чайную ложку порошка на 75 миллилитров кипятка. В нашем понимании российские руководители от Николая II до Дмитрия Медведева с возвратом на Владимира Путина выглядят не иначе как «николашка» — золотой червонец, «керенка» — бумажная ассигнация, «ленинка» — библиотека, «сталинка» — жилой дом, «хрущевка» — трущобка, «брежневка» — хрущевка-переросток, «андроповка» — водка, «горбачевка» — та же водка, но исключительно на латинице, «ельцинка» — снова библиотека, «путинка» — снова водка и «медведка» — мелкий нелицеприятно выглядящий огородный вредитель. Потом снова «путинка», «путинка» и ещё раз «путинка»… О «маленковке» и «черненковке» «великий и могучий новый русский язык» нам решительно ничего не говорит.

Когда нам плюют в спину, мы не утешаем себя мыслью, что идём во главе, а плюющие чётко следуют за нами. Мы всегда осознаем своё место и понимаем, что коли такое случилось, то нас тупо положили «мордой в пол», и надо срочно вставать, чего бы это нам не стоило. Ибо если сейчас пока что только плюют, то, значит, очень скоро пройдутся уже подошвами по головам.

Мы — сапиосексуалы, нас возбуждают только умные люди. Эротика для нас — это искусство введения в состояние ожидания порнографии, и ни что не молодит для нас человека так, как веб-камера в треть мегапикселя.

Для нас лицо противоположного пола — сложное, противоречивое, устремленное вглубь самого себя создание, а всё гениальное — просто; с другой стороны — ласковая, добрая и нежная тварь Божья, от которой невозможно спастись. И чем больше вежливых, обоснованных и убедительных аргументов в споре с ней мы приводим, тем глубже и больше убеждаемся, что лучше веками проверенных заклинаний «Идинах!» или, в зависимости от ситуации, «Нахиду!», в подобных случаях ничего не работает.

Мы абсолютно не приемлем сегодняшнего толкования толерантности, ибо толерантность для нас есть не что иное, как невыделение какого бы то ни было меньшинства из общей массы большинств. При чём невыделение как властью и социумом, так и личностью или группой лиц, объединенных по какому бы то ни было признаку. В том числе и по признаку приверженности идеалам толерантности.

Мы не можем смотреть современные фильмы о Великой Отечественной Войне потому, что они начинаются с тизера «Коламбия пикчерз» представляет», а «Коламбия пикчерз» Великую Отечественную Войну априори представлять не может. Мы недолюбливаем Путина и настороженно относимся к Rammstein («Раммштайн») уже хотя бы потому, что именно они реабилитировали и популяризировали язык Ницше и Гитлера на просторах нашей родины Пушкина и Чехова. Тот язык, изучение которого в школе мы, воспитанные на настоящих фильмах о Великой Отечественной Войне, считали не иначе как унижением и наказанием.

Мы твёрдо знаем, что человек имеет от животного лишь два кардинальных отличия — он делает всё мало-мальски значимое с постоянной оглядкой на собственную смерть и умеет обманывать, прикрываясь понятием «ложь во спасение», хотя второе, зачастую, напрямую проистекает из первого. Поэтому чем больше с годами мы узнаём людей, тем сильнее и преданней любим животных, и чем ближе весна, тем глубже и искренней ненавидим собачников.

Под конец небольшой самоидентификации тест. Прочитайте быстро анекдот:

— Чем отличается весёлый байкер от грустного байкера?

— У весёлого байкера зубы в мошках.

Если Вы не думаете, при чём здесь зубы и мошонки и не перечитываете последнюю фразу по несколько раз, значит шансы не обосноваться навсегда в очередном «Саларьево» у вас всё ещё есть.

Как бы мы ни пытались себя назвать, но, по сути, мы вымершая формация хиппи, «детей цветов». «Занимайтесь любовью, а не войной» и все такое. В бурном потоке произошедших со страной, в которой мы когда-то родились, перемен мы не успели заметить, как нас уже сдали на свалку истории без права на ретро. Изначально в нашем сознании буквы «НР» означали непосредственно «Новую Россию». Чуть позже её место занял «Hewlett Packard» («Хьюлетт Паккард»). Спустя еще немного — герой анекдотов «Новый Русский», которого в свою очередь вытеснил киноперсонаж «Harry Potter» («Гарри Поттер»). С приходом «нулевых» всё это вкупе трансформировалось в «Нашу Рашу» и никуда и никак не движется. Мы это всё прекрасно понимаем, и, наверное, поэтому с каждым прожитым годом нам всё чаще и больше кажется, что между словами «сразу» и «crazy» («крэйзи»), даже написательно, неуловимо, есть очень и очень много общего.