Группа жертв

Зоя Вальц (2022)

Отдых следователя по особо важным делам Максима Райенвальда на тропическом курорте был испорчен. Следователь стал свидетелем смертельного нападения акулы на российского дайвера. Местные власти, обеспокоенные тем, что страдает репутация курорта, настаивают: убийство не было несчастным случаем, а истоки преступления нужно искать в заснеженной России. Райенвальд берется выяснить обстоятельства дела.Вернувшись на родину, в ходе расследования он сталкивается с ещё несколькими убийствами, такими же неочевидными. Казалось бы, преступления никак между собой не связаны, но следователь выясняет, что убитые умерщвлены способами, запечатленными на наброске Иеронима Босха к картине «Группа жертв». Убиты уже трое и Райенвальд должен вычислить преступника, прежде чем случится непоправимое и прольется новая кровь. Ведь на рисунке средневекового «короля кошмаров», принадлежащем богатейшему человеку в России, следователь обнаружил еще одну, скрытую жертву.

5

— Итак, что мы знаем о Чащине?

Райенвальд задумчиво мерил шагами зал для совещаний, пока не достиг окна, где и остановился. Члены следственной группы, сидящие за столом, переглянулись, пытаясь определиться, кому говорить первому.

— Давайте, я начну, — произнесла, наконец, Наталья Шумахина и открыла лежащий перед ней ежедневник.

Райенвальд оторвался от созерцания улицы сквозь жалюзи, повернулся к помощнице, но остался стоять у окна. На улице было совсем темно, разыгравшаяся с ночи вьюга к утру не прекратилась и порывы ветра швыряли в стекло порции сухой снежной крупы.

— За такое короткое время удалось получить только основную информацию, — предупредила Шумахина.

Следователь кивнул, он и сам понимал, что собранные за полдня сведения будут самыми базовыми.

— Сергей Чащин, двадцать четыре года, известный в спортивных кругах фитнес-тренер, блогер, автор спортивных сетевых марафонов, зожник, — перечислила помощница.

— Любит фотографироваться, — добавил Денис Проклов.

Все это время он загружал ноутбук и, найдя нужные файлы, вывел их изображение на большой экран, висевший на стене комнаты. Взглядам присутствующих предстал аккаунт Чащина в социальной сети. Проклов щелкнул мышью, открывая фотоальбомы. Замелькали фотографии. На них симпатичный молодой человек демонстрировал мышцы в спортзале, катался на квадроциклах, лыжах, нырял в море, прыгал с парашютом и пересекал на джипе пустыню. Множество снимков с компанией друзей перемежалось такими же многочисленными одиночными кадрами спортсмена за рулем, в кафе, на улицах. Под всеми снимками, каждый из которых снискал одобрение подписчиков в виде тысяч лайков, змеей вилась лента многочисленных комментариев.

— Ну, можно сделать первый вывод, что это был крайне общительный молодой человек, — заметил Райенвальд. — Придется просеять всех подписчиков и друзей в соцсетях. Разумеется, помимо, реальных контактов, — он посмотрел на Проклова.

Специалист отдела информационных технологий кивнул.

Помощница сделала пометку в блокноте.

— А что с биллингом? — задал вопрос Райенвальд, снова обращаясь к Проклову.

— Смартфон Чащина в пакете с уликами, как ты знаешь, едет на родину вместе с телом, поэтому мы пока смогли проверить только последние звонки по запросу оператору связи, — ответил тот. — С курорта Чащин несколько раз звонил Светлане Сомовой, с остальными он переписывался в мессенджере и комментариях в интернете.

— Светлана Сомова?

— Да, жена известного бизнесмена Михаила Сомова, — Шумахина подвинула стул ближе к столу и выпрямила спину. — Сомов — владелец металлургического комбината, миллиардер.

— Навскидку в аккаунтах Чащина в соцсетях упоминаний Сомовой и фото с ней нет, — оторвался от ноутбука Проклов, — но надо, конечно, промониторить тщательней.

— Проверьте, — согласился следователь. — Связь с женой олигарха — не тот момент, который можно игнорировать.

— Чащин также, несмотря на молодость, был известен как «звездный тренер», частным образом тренировал певцов и актеров, на чем, судя по его образу жизни, он неплохо зарабатывал, — добавила Шумахина. — Возможно, Сомова входила в число его богатых клиентов.

— Возможно, — задумчиво произнес Райенвальд и потер виски костяшками пальцев. Реагируя на убийственную метель, начала болеть голова. — А что, удалось определить, чем был пропитан гидрокостюм погибшего? — повернулся он к Хетумяну, который до сих пор молча пил кофе и в обсуждении не участвовал.

— Удалось, да не очень, — ушел от прямого ответа криминалист. — Пока у нас имеется только заключение египетских экспертов, а хотелось бы изучить улики напрямую.

— Придется работать с тем, что есть, — пожал плечами следователь.

— По версии Египта, вещество это — плазма свиной крови, — Хетумян с сожалением заглянул в опустевшую кружку и отодвинул ее подальше от края стола.

— То есть кто-то просто взял и вымазал кровью комбинезон для дайвинга? Вот так просто? Где он мог взять необходимое количество?

— Ну, как ты понимаешь, реализовывать кровь скота на рынках и в магазинах, запрещено, ее не проверяют ветлаборатории, она наиболее подвержена разложению и бактериальной порче. Поэтому нет, достать кровь постороннему было бы не совсем уж просто.

— Можно купить у частных производителей, фермеров, — предположила Шумахина.

— Да, если это цельная кровь, но в нашем случае речь идет, скорее всего, об альбумине, в полученной экспертизе говорится о плазме. Так что фермеры отпадают, что хорошо, поскольку свиноферм у нас в округе множество, до конца жизни не обойти.

— А альбумин, значит, встречается реже?

— Тоже нет, — покачал головой Хетумян. — Но смотря какой. Если пищевой, то он используется много где.

— В смысле пищевой? — возмутилась Шумахина. — Ты только что сказал, что кровь в мясном отделе не купить!

— Альбумин — это сухая кровь. Для производства мясопродуктов, к примеру, широко используется, — пояснил криминалист. — Его получают путем мелкодисперсного распыления свежей крови в вакуумных сушилках. При сепарации выделяют светлый альбумин и темный, то есть непосредственно плазму и форменные элементы, они же гемоглобин. Что использовалось в нашем случае, доподлинно неизвестно, но при анализе неопренового фрагмента обнаружили лишь плазму.

— Я не понял, а зачем вообще кровь сушить? — заинтересовался Проклов.

— Говорю же, в производстве колбасы используется, — терпеливо повторил Хетумян. — Чтобы цвет придать приятный, колбасный, или вообще заместить долю мяса, разбавить всякое, кхе-хке, коллагенсодержащее сырье белковым препаратом. Это если смесь фракций используется. Отдельно плазму тоже применяют, в качестве желирующего агента, в рассолах всяких для шприцевания «деликатесов», — усмехнулся эксперт. — В колбасе «по ГОСТу». Ты вот когда бутерброд с колбасой ешь, не знаешь ведь, что белок крови, который в нее подмешали вместо мясного сырья, не распознается при анализах на фальсификацию! А, к примеру, в армянский суджук идут исключительно филейные куски мяса, пряности и коньячок, никаких подделок.

— Ну разумеется, кто бы сомневался — не удержалась от колкости Шумахина. — Армения — родина слонов.

Хетумян поджал губы, но тут же прыснул и гулко расхохотался.

— Давайте все-таки вернемся к предмету обсуждения, — оборвал веселье Райенвальд. — Значит, альбумин используется в пищевом производстве. На тебе — запросы местным производителям, — распорядился он, глядя на помощницу.

— Темный альбумин используется как биодобавка, — продолжил криминалист. — «Гематоген» в детстве все ели? Вот это он.

— Никогда он мне не нравился, — Шумахину передернуло от отвращения.

— И я не ел, я от него чесался, — отчитался Проклов.

— Не удивительно, в нем много аллергенов, благодаря эритроцитарным мембранам, — сказал Хетумян.

— Так, Карен, не множь сущности, — следователь бросил быстрый взгляд в окно. На улице бушевал настоящий снежный шторм. Райенвальд вздохнул и направился к кофеварке. — Речь не идет о темном альбумине, египтяне четко сказали: плазма. Исходим из этой информации и занимаемся светлой фракцией.

— Но об особенностях состава речи не шло, может, вообще это лабораторный альбумин, — возразил криминалист. — Поэтому я и говорю, для точной картины нужны наши собственные исследования.

— Наметился новый поворот, — зловеще произнес Проклов.

— А ты вот знал, что органы свиньи с недавнего времени трансплантируются человеку? Например, сердечный клапан, — заявил Хетумян, подняв брови, и пристально посмотрел на Проклова. — Так что предположение о лабораториях совсем не праздное!

— Наталья, лабораториям — также запросы, — бросил Райенвальд, наливая себе кофе и размешивая в нем сахар.

— Резонно, — согласилась Шумахина, бисерным почерком быстро записывая в блокнот пометку. — О каких конкретно лабораториях речь? — подняла она голову на Хетумяна.

— Минимум в Институт трансплантологии, — принялся перечислять криминалист, — Молекулярной биологии, генетические… Туда, где проводятся исследования по выращиванию генетически модифицированных свиней, способных стать донорами для человека. Близкое сходство клеток свиньи и человека позволяет создавать трансгенных поросят с органами, которые при пересадке не вызовут отторжения, — объяснил он. — Я накидаю список.

Райенвальд вернулся к столу, пригубил кофе и поморщился от сладости. Горячий глоток тягуче заструился по пищеводу. Получив первую крохотную дозу вожделенного кофеина, организм благодарно умерил взрывы в голове до легкой пульсации, но окончательно боль не утихла. Райенвальд помассировал виски пальцами. Шумахина сочувственно посмотрела на следователя.

— Тебя послушать, так свинья человеку — друг, товарищ и брат, — Райенвальд приложил ладонь ко лбу, затем подпер ею же подбородок и посмотрел на криминалиста. Глазной нерв перестал посылать болевые сигналы мозгу, и сосредоточить взгляд на Хетумяне почти получилось.

— И донор, — прибавил криминалист. — У свиньи и хомо сапиенсов практически совпадает количество гемоглобина и белков в крови, похожи эритроциты, сходные группы крови. Одинаковые размеры печени, сердца, легких. Схожие особенности строения зубов, глаз, почек. Новорожденные поросята болеют как грудные дети. Гормоны некоторые у нас максимально совпадают. Даже у обезьян нет с человеком такого числа совпадений на генетическом уровне, как у свиней.

— Я понял, — выставил ладонь вперед и прервал следователь эксперта. — Всем ясно, что делать?

Он обвел взглядом присутствующих. Члены следственной группы поочередно кивнули. Настенный экран погас, Проклов сложил ноутбук, Шумахина захлопнула блокнот, Хетумян подцепил ручку кружки. Собрание близилось к своему логическому завершению.

— Ждем тело. Занимаемся окружением Чащина и возможным происхождением альбумина, — подытожил Райенвальд.

Загремели отодвигаемые стулья — сотрудники поднялись из-за стола и один за другим покинули зал для совещаний.

Следователь остался сидеть. Он покрутил пустую чашку. Потеки кофе образовали на внутренней поверхности витиеватые узоры. Райенвальд встал и медленно пересек комнату, подошел к окну, оперся ладонями о подоконник и посмотрел вниз. По улице, преодолевая сопротивление ветра, навстречу снежному вихрю шла женщина. Волосы, выбившиеся из-под капюшона, развевались за ее спиной. Дойдя до трамвайной остановки, прохожая зашла в спасительную стеклянную будку и стала ждать трамвай.

Женщина, вспомнил Райенвальд. Светлана Сомова… В висках заломило.

Когда он вышел в коридор, зал для совещаний уже спешила занять новая группа. Следователь поздоровался с коллегами и зашагал в собственный кабинет. Там, в аптечке у помощницы, лежал аспирин. Головная боль, предчувствуя скорое поражение, змеей заворочалась в черепной коробке.