Все произведения школьной программы в кратком изложении. 8 класс

И. О. Родин, 2003

В книгу включены все произведения, составляющие школьную программу 8 класса, а также те, которые изучаются факультативно («по выбору учащихся», «по выбору учителя») и в курсе внеклассного чтения. Есть раздел, посвященный мифологии и фольклору, произведениям зарубежных авторов. У данной книги есть и еще одна цель: сориентировать учеников в мире литературы для детей и юношества, указать лучшие образцы в разных жанрах: от классической литературы до приключений и фантастики.

Народное поэтическое творчество

Исторические песни и баллады

«Точно море в час прибоя…»

Точно море в час прибоя,

Площадь Красная горит.

Что за говор, что там против —

Место лобное стоит.

Плаха черная далеко

От себя бросает тень.

Нет ни облачка на небе,

Блещут главы, ясен день.

Солнце с неба светит ярко

На кремлевские зубцы.

И вокруг высокой плахи

В два ряда стоят стрельцы.

Вот толпа заколыхалась,

Проложил дорогу кнут.

Той дороженькой на плаху

Стеньку Разина ведут.

С головы казацкой сбриты

Кудри черные как смоль.

Но лицо не изменили

Казни страх и пытки боль.

Так же мрачно и сурово,

Как и прежде, смотрит он.

И пред ним былое время

Восстает, как яркий сон:

Дона тихого приволье,

Волги-матушки простор,

Как с больших судов и с малых

Брал он с вольницей побор,

По степям богатым волжским

Рыскал вихрем он степным,

И кичливое боярство

Трепетало перед ним.

Как над городом Симбирском

Думу думает Степан,

Рать казацкая побита,

Не побит лишь атаман.

Знать, уж долюшка такая,

Что не пал казак в бою,

А сберег для черной плахи

Буйну голову свою.

Знать, уж долюшка такая,

Что на Дон казак бежал

И в родной своей сторонке

Во поймание попал.

Не обидна Стеньке доля,

Та истома не горька,

Что московские бояре

Заковали казака.

А обидна Стеньке доля

И горька истома та,

Что изменою-неправдой

Голова его взята.

Душу злого-удалого

Жжет огнем и давит грудь,

Но тяжелые колодки

Он не в силах с ног смахнуть.

«Что сейчас на черной плахе

Срубят голову мою,

И казацкой алой кровью

Черный помост я полью».

Вот и помост перед Стенькой,

Разин бровью не повел,

И наверх он по ступенькам

Гордой поступью взошел.

Поклонился он народу,

Помолился на собор,

И палач в рубашке красной

Широко взмахнул топор.

«Ты прости, народ крещеный,

Ты прости-прощай, Москва».

И скатилась с плеч казацких

Удалая голова.

«Шумел, горел пожар московский…»

Шумел, горел пожар московский,

Дым расстилался по Москве.

А на стенах вдали кремлевских

Стоял он в сером сюртуке.

И призадумался великий,

Скрестивши руки на груди

Он видел огненное пламя,

Он видел гибель впереди.

И притаил свои мечтанья,

Свой взор на пламя устремив.

И тихим голосом сознанья

Он сам с собою говорил:

«Зачем я шел к тебе, Россия,

Европу всю держав в руках?

Теперь с поникшей головою

Стою на крепостных стенах.

Войска все, созданные мною,

Погибли здесь среди снегов.

И здесь истлеют наши кости

Без погребенья и гробов.

Судьба играет с человеком,

Она изменчива всегда.

То вознесет его высоко,

То бросит в бездну без стыда».

Исторические песни в переработке русских поэтов

К. Ф. Рылеев

Сведения об авторе:

Кондратий Федорович Рылеев (1795—1826) родился в селе Батове, под Петербургом в дворянской семье. Окончив 1-й кадетский корпус, служил в армии прапорщиком-артиллеристом, с русскими войсками в 1814—1815 годах побывал за границей. В 1818 году в знак протеста против аракчеевского произвола в армии вышел в отставку, служил в Петербургской уголовной палате заседателем, затем был правителем канцелярии Российско-Американской компании. Начинает писать политические стихи, которые были направлены против царящих в стране порядков. Выпустил цикл исторических стихотворений, объединенных общим названием «Думы», в которых воспевались герои русской старины. Рылеев является также автором романтико-героических поэм («Войнаровский», «Наливайко», «Хмельницкий»). Своим наставником в поэзии Рылеев считал Пушкина. В 1823 году Рылеев вступил в тайное Северное общество декабристов и стал одним из его руководителей. В 1825 году он возглавлял подготовку декабрьского восстания и отдавал распоряжения в его ходе. Арестован сразу после разгрома восстания. В 1826 году Рылеев вместе с четырьмя другими вождями декабристов был повешен на кронверке Петропавловской крепости.

Смерть Ермака

Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии летали,

Бесперерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали…

Ко славе страстию дыша,

В стране суровой и угрюмой,

На диком бреге Иртыша

Сидел Ермак, объятый думой.

Товарищи его трудов,

Побед и громозвучной славы,

Среди раскинутых шатров

Беспечно спали близ дубравы.

«О, спите, спите, — мнил герой, —

Друзья, под бурею ревущей;

С рассветом глас раздастся мой,

На славу иль на смерть зовущий!

Нам нужен отдых; сладкий сон

И в бурю храбрых успокоит;

В мечтах напомнит славу он

И силы ратников удвоит.

Кто жизни не щадил своей

В разбоях, злато добывая,

Тот думать будет ли о ней,

За Русь святую погибая?

Своей и вражьей кровью смыв

Все преступленья буйной жизни

И за победы заслужив

Благословения отчизны, —

Нам смерть не может быть страшна;

Своe мы дело совершили:

Сибирь царю покорена,

И мы — не праздно в мире жили!»

Но роковой его удел

Уже сидел с героем рядом

И с сожалением глядел

На жертву любопытным взглядом.

Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии летали,

Бесперерывно гром гремел,

И ветры в дебрях бушевали.

Иртыш кипел в крутых брегах,

Вздымалися седые волны,

И рассыпались с ревом в прах,

Бия о брег, козачьи челны.

С вождем покой в объятьях сна

Дружина храбрая вкушала;

С Кучумом буря лишь одна

На их погибель не дремала!

Страшась вступить с героем в бой,

Кучум к шатрам, как тать презренный,

Прокрался тайною тропой,

Татар толпами окруженный.

Мечи сверкнули в их руках —

И окровавилась долина,

И пала грозная в боях,

Не обнажив мечей, дружина…

Ермак воспрянул ото сна

И, гибель зря, стремится в волны,

Душа отвагою полна,

Но далеко от брега челны!

Иртыш волнуется сильней —

Ермак все силы напрягает

И мощною рукой своей

Валы седые рассекает…

Плывет… уж близко челнока —

Но сила року уступила,

И, закипев страшней, река

Героя с шумом поглотила.

Лишивши сил богатыря

Бороться с ярою волною,

Тяжелый панцирь — дар царя

Стал гибели его виною.

Ревела буря… вдруг луной

Иртыш кипящий осребрился,

И труп, извергнутый волной,

В броне медяной озарился.

Носились тучи, дождь шумел,

И молнии еще сверкали,

И гром вдали еще гремел,

И ветры в дебрях бушевали.

А. А. Навроцкий

Сведения об авторе:

Александр Александрович Навроцкий (1839 — 1914) родился в Петербурге. Окончил Военно-юридическую академию, затем служил по военно-судебному ведомству, где занимал высокие посты. В отставку Навроцкий вышел в чине генерал-лейтенанта.

Навроцкий писал романы, исторические пьесы, стихи, издавал журнал «Русская речь». В стихах использовал приемы романтической баллады и народной песни. Стихотворение «Утес Стеньки Разина», положенное на музыку самим автором, стало популярной народной песней.

Утес Стеньки Разина

Есть на Волге утес, диким мохом оброс

Он с боков от подножья до края,

И стоит сотни лет, только мохом одет,

Ни нужды, ни заботы не зная.

На вершине его не растет ничего,

Там лишь ветер свободный гуляет.

Да могучий орел свой притон там завел

И на нем свои жертвы терзает.

Из людей лишь один на утесе том был,

Лишь один до вершины добрался,

И утес человека того не забыл,

И с тех пор его именем звался.

И хотя каждый год по церквам на Руси

Человека того проклинают,

Но приволжский народ о нем песни поет

И с почетом его вспоминает.

Раз ночною порой, возвращаясь домой,

Он один на утес тот взобрался

И, в полуночной мгле, на высокой скале

Там всю ночь до зари оставался.

Много дум в голове родилось у него,

Много дум он в ту ночь передумал.

И под говор волны, средь ночной тишины,

Он великое дело задумал.

И, задумчив, угрюм от надуманных дум,

Он наутро с утеса спустился

И задумал идти по другому пути,

И идти на Москву он решился.

Но свершить не успел он того, что хотел,

И не то ему пало на долю;

И расправой крутой да кровавой рекой

Не помог он народному горю.

Не владыкою он был в Москву приведен,

Не почетным пожаловал гостем,

И не ратным вождем, на коне и с мечом,

А в постыдном бою с мужиком-палачом

Он сложил свои буйные кости.

И Степан, будто знал, никому не сказал,

Никому своих дум не поведал;

Лишь утесу тому, где он был, одному

Он те думы хранить заповедал.

И поныне стоит тот утес и хранит

Он заветные думы Степана;

И лишь с Волгой одной вспоминает порой

Удалое житье атамана.

Но зато, если есть на Руси хоть один,

Кто с корыстью житейской не знался,

Кто неправдой не жил, бедняка не давил,

Кто свободу, как мать дорогую, любил

И во имя ее подвизался,

Пусть тот смело идет, на утес тот взойдет

И к нему чутким ухом приляжет,

И утес-великан все, что думал Степан,

Все тому смельчаку перескажет.