История села Мотовилово. Тетрадь № 3

Иван Васильевич Шмелев, 1976

Дневник русского крестьянина, в котором он описал историю родного села Мотовилово Арзамасского района Нижегородской области. Тетрадь 3: детские воспоминания, рассказы о жителях села, НЭП в крестьянском селе.

Детские забавы (1921г.)

В свободное время выбежит из изб обоих порядков, с половины Главной улицы, целая ватага ребят и затевает разнообразные игры, весёлые забавы и драки. Эта ватага состояла из около тридцати человек: Минька, Санька, Ванька, Михаил, Ванька, Панька, Сергунька, Санька, Алеша, Мишка, Панька, Ромка, Ванька, Васька, Мишка, Яшка, Санька, Витька, Колька, Ванька, Стёпка, Колька, Васька, Гришка, Колька, Санька, Федька. От такой шумной оравы на улицах стон стоит. Кто чем забавляется, и кто во что горазд занимается: кто в прятки играет, кто в лапту, кто в чушки, кто в «попа», кто шары катает, кто колёсико по дороге гоняет, кто в «лапти» играет, кто на соломе кувыркается, а кто «показывает Москву».

Как-то глубокой осенью вздумали провести «телефон» с порядка на порядок. У Федотовых в огороде рос хмель. За лето он высоко вскарабкивался на длинные жерди, а осенью, оборвав с него душистые пьянящие шишечки, хозяева отдавали пружинисто вьющиеся длинные лозы на потеху ребятам. Предварительно очистив лозы от листьев, ребята связали их в один длиннющий провод. Сергунька залез на росшую под окном их дома берёзу. Ему подали один конец «провода», он закрепил его, завязав на сучок, а другой конец, перетянув провод через дорогу и подняв вверх, привязали за ветлу, стоявшую у Селиванова окошка. Восторга и радости было не есть конца. Ребята, восторгаясь, прыгали и кричали: «Телефон! Телефон!»

— Эт вы чего тут делаете, греховодники! — закричал на ребят вышедший из своей избы Семион Селиванов. — Иль хотите у меня всю ветлу обломать! Я вот вам сейчас задам! Убирайтесь отсель прочь! — не унимаясь, ворчал Семион.

— Да мы не ломаем твою ветлу, а только привязали за ее телефон! — упрошающе оправдывались ребята.

Полюбоваться детской забавой вышли из своих дворов Василий Савельев и его шабёр Иван:

— Ишь, дьяволята, чего сделали! — восторгаясь, улыбался Иван. — Ешли твою мать, чего выдумали — тилифон! Топерь звоните и переговаривайтесь по нему! — подзадоривал он ребят.

— Да, молодежь стали выдумщики! — с похвалой отозвался Василий. — Не как мы бывало, сиднем сидели до трехлетнего возраста.

Подскочил внезапно Мишка Крестьянинов к Ваньке Савельеву, поддал ему коленкой в зад, проговорил в шутку: «Мать велела киселя дать!». Ваньке показался удар сильным, от испуга и обиды он заплакал. К Мишке подбежал Ваньким брат Минька, угрожающе спросил:

— Ты за что его?

— Это я пошутил! — с озорной усмешкой начал оправдываться Мишка.

— А хошь, я тебе в шутку по зубам съезжу?

— Было бы за что!

— Не связывайся с маленькими — вот за что!

Дальше — больше, заспорили, обзывая друг друга:

— Цыган!

— А ты курносый дьявол!

Тайно подслушивающий спор Минькин отец, подзадорил сына:

— А ты, Минька, дай ему лаптем по шее, он и будет знать. Ишь, он с озорством-то своим, везде суется. Как бандит с ножового завода! — наделял нелестными словами Василий соседского Мишку.

Подзадоренный словами отца, Минька стал действовать смелее. У него устремлено на Мишку напыжились глаза, пальцы сжимались в тугие кулаки:

— Хочешь, я тебе на спишу «загну салазки» то, и будешь ходить вперед пятами! — грозно пообещал он Мишке.

— Видывали мы таких-то! — огрызался тот. — Я сам могу отпустить тебе зашейного пластыря!

Эти дерзкие слова вконец вывели из терпения Миньку. Он разъяренным петухом бросился на Мишку, сшиб его с ног и давай намолачивать ему по чему попало. Мишка под ударами заревел, заойкал, волчком завертелся по траве, норовя вырваться и нанести ответные удары. Но Мишка своим напористым натиском не давал ему подняться на ноги, катал его по траве, наделяя его вдобавок пинками.

Натешившись, Минька отступил, отойдя к своему дому. Мишка, поднявшись на ноги, утирая рукавом кровь и подняв кверху руку и оттопырив указательный палец, стал угрожающе выкрикивать:

— Ну, ладно, я тебе припомню!

— Сначала опомнийся, а потом припоминай! — с издевкой отозвался Минька.

— Здорово ты его отделал! — похвалил Миньку отец. — Так ему и надо! Знай наших! — горделиво добавил он.

— Мы с ним еще в школе дрались. Он со своим озорством и нахальством частенько в ухо просит! — закончив батальный азарт, победоносно сказал Минька.

Долго они не ладили между собой, затаив злобу, косились друг на друга, а по местожительству были соседями, шабрами.