Обезглавленная Россия

Иван Германович Сутормин, 2018

1917 год убил Россию сильную и мощную, обозначив страшное время безбожников и убийц людей в лице священников и людей, связанных с православной верой и с именем Иисуса Христа. Гонения на Церковь были ужасны и настолько жестоки и порой развратны, что не обо всём злодействе можно говорить. На крови построить что-то хорошее, собственное счастье нельзя. Это бутафория жизни, а не сама жизнь, лицо которой страшное, лукавое и кровавое. Именно такая жизнь обезглавила нашу Россию.

Обезглавленная Россия

Я очень долго думал, какой бы эпиграф мне взять и не нашел более

подходящего, чем взять стихотворение, написанное то ли княжной Великой

Ольгой Николаевной, а то ли графиней Анастасией Васильевной

Гендриковой.

Молитва.

Пошли Нам, Господи, терпенья

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,

Злодейства ближнего прощать

И крест тяжелый и кровавый

С Твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,

Когда ограбят нас враги,

Терпеть позор и оскорбленья,

Христос Спаситель, помоги.

Владыка мира, Бог Всесильный,

Благослови молитвой нас

И дай покой душе смиренной

В невыносимый страшный час.

И у преддверия могилы

Вдохни в уста твоих рабов —

Нечеловеческие силы

Молиться кротко за врагов.

(Написано рукой Ее Величества княгиней Ольгой или А. В. Гендриковой).

В стихотворении нет боли, горечи, а просто смирение перед Господом

мученика, который знает свою судьбу и готов ее принять, как листок, знающий, что скоро оторвется осенью и полетит в неведомые для него дали. Именно таким листком был наш Николай II.

На дворе 1913 год, г. Кострома. Николай находится не в смятении, несмотря на всю радость от праздника 300-ия Ипатьевского монастыря. Он, словно чувствует, что скоро придёт конец Святой Руси. Голову ей отсекут смутьяны Свердлов и Ленин с шайкой обезумевших людей. Скоро решится, будет ли Россия жить или исчезнет, будут ли жить Романовы или род прекратится. Он чувствовал это. Он знал. Но к брату ехать не решился, так как русский царь — герой, а не предатель. Он разделил с народом всю ту боль от предательства Европы, которая выпала на долю страдалицы Российской Империи.

С тяжёлыми мыслями Николай II шёл в старенькую церковь, находящуюся недалеко от Ипатьевского дома.

Всю дорогу он думал о Российской Империи, её людях, вере православной и никак не мог понять, почему всё складывается именно так, а не иначе? Почему его предают близкие люди? В чём его вина? Есть ли она вообще?

В голове царя была одна мысль: «Почему большевики отрекаются от

Родины, Бога и славят сатану?» — это было занозой в голове Императора. Он

сожалел лишь о том, что ничего не может сделать, так как на все воля Божья.

У входа в храм монастыря царь был встречен архиепископом Костромским и Галичским Тихоном. Император приложился к Феодоровской Иконе Божией Матери, которой был благословлен на царство его предок Михаил, и вошел внутрь обители.

Храм был уютен и праведно чист.

Царя обступили монахи, которые плакали и, вставая на колени, губами прикасались к одежде, рукам своего царя, словно чувствовали, что скоро православной России будет очень тяжело, что читалось на их лицах и лице Николая II (целых 70 лет будет править демон, стремящийся построить утопию без Бога).

Вскоре появился Преосвященнейший Владыко Тихон и жестом отвел

Императора подальше от лишних ушей.

— Император, ты чувствуешь, как красная тьма сгущается, и сатана выглядывает из нее в лице Ленина, Троцкого и Свердлова? Я очень обеспокоен этим и за тебя тоже переживаю, царь наш. Ты, словно Христос, тоже пойдёшь на свой крест. Иногда во сне плачу я, видя, как нет тебя более с нами.

Ужасные события ждут нас: гонения на веру, кровь и смерть несёт красное облако сатаны.

Мы все молимся и будем молиться за тебя, ибо без тебя, как без Христа останемся, и вся наша земля в одночасье осиротеет и лишится заступника своего, которого Бог благословил на правление Русью.

Император опустил ненадолго голову, словно этим знаком принимал смирение перед Всевышним, вручал свою жизнь Ему в вечный дар.

Николай прекрасно осознавал, какую цену придётся заплатить ему, его семье и всей православной России.

— Знаю… но туч пока больше, чем голубей. А то, что Господь несёт России и мне, приму, словно благодать Божию. Я отказался от престола в пользу Михаила, но не могу предать ни отца своего, ни предков своих… Но каждый день мы перед завтраком служим молебен, чтобы нас миновала участь быть убитыми. Не о себе молюсь, ни о детях своих, но о Великой России, которую, вижу, продали за иностранную валюту. Я знаю, что Ленин получил деньги на революцию, будучи в ссылке да и многое он с народа вытянул… Но узнал я это слишком поздно — многое замалчивалось, чтобы уничтожить меня как символ самодержавия. Но, я верю, что Бог и сейчас нас не оставит. Не мести я желаю, а вразумления для мучителей, за что и поплачусь. Но, видит Бог, останусь честным перед народом и никуда не побегу, подобно крысе. Я останусь мучиться со своим народом, со своей Обезглавленной Россией… Иначе меня можно будет назвать только собакой и трусом, а не последним Царём Великой Империи Российской.

Архиепископ заплакал и, вытирая правой рукой слезы, проговорил:

— За веру пострадаешь, блаженный правитель наш, за веру и за всех нас… Со тьмой бороться будешь, зная погибель свою. Но… — архиерей ненадолго замолчал, о чём — то думая, — я даю тебе благословение Господне на страданье это, ибо так видно угодно Христу, хоть и не хочет он ни смерти твоей, ни детей твоих, ни жены, ни Руси православной. Вера наша бессмертна, словно Бог. Все мы знаем, что это случится. Смутьян Ленин с богохульниками своими людей на еретичество подстрекают. Как же он, несчастный, хочет отомстить за Александра, брата своего, что готов предать Родину. Это самое опасное сейчас для тебя, царь наш. Уже грабежи по всем храмам пошли, поэтому спрятать тебя будет не так просто, да и ты сам окажешься от схрона, поэтому и не предлагаю тебе.

Тихон обнял царя, чтобы на ухо что — то сказать:

— Рассказали мне тут кое-что о Свердлове. Приезжает он в Российскую

Империю скоро, но имя меняет на Льва. Он, говорят, безбожник и с сатаной дружбу водит, оккультными практиками занимается. Можно только представлять, на что он способен ради своих целей. Его опасаться надо, царь, опасаться его надо. Свердлов очень коварный человек.

Николай обнял монаха, как своего отца, и сам не сдержал слёз. Он понимал, что произойдёт ужасное.

— Есть еще те, кому я могу доверять. В лице тебя Тихон есть и всех сынов Божиих Православной земли нашей. Не боюсь я ни свердловых, ни лениных — все они всего лишь люди, которых сатана призвал и заслал к нам.

Господь не оставит нас в трудную минуту. И даже если не будет царской семьи и нашего рода, то Господь никогда не допустит смерти православной Руси.

С этими словами царь достал свой «Молитвослов», который он не покидал со своих юношеских лет и, закрыв глаза, сомкнув с силой веки, стал молиться за всю Империю, за всех брошенных и обездоленных, будущих сирот и калек от коварного коммунизма с чертобородым Лениным, Свердловым и прочими обезумевшими людьми.

Так закончился один из тяжелейших и последних дней Великого Царя и

Мученика за русский народ Николая II, батюшки нашего и хранителя Руси от нехристей и прочих врагов, помазанника Божия.

2 глава. Случай в одной воскресноприходской церковной школе.

…Царский род прекратился, царя не было, появились самозванцы, старавшиеся захватить престол. Воспользовавшись внутренними смутами, в Россию вторглись иностранцы, — шведы и поляки. Разбойничьи шайки грабили и губили народ. Казалось помощи было ждать неоткуда. Тогда великий святитель и патриарх московский Гермоген стал рассылать во все концы России письма, в которых он звал всех людей встать на защиту родины, прогнать поляков и выбрать себе православного царя. Узнав об этом, поляки заточили патриарха Гармогена в тюрьму и заморили его медленной голодной смертью. (Закон Божий. 7. Казанская икона Божьей Матери).

— Вот, дорогие мои братья и сестры, — отец Серапион закончил читать историю Казанской Божьей матери, — в эти страшные смутные времена

Пресвятая Богородица дала свой второй дар Русской Земле, вступилась за нас и встала на защиту русского народа.

Иисус Христос ниспослал нам патриарха Гермогена, который прикрыл собой от поругания Родину и был замучен врагами.

Но его страдания не были бесплодны. — отец Серапион продолжил чтение Закона Божия. Вся паства стояла молча, пока он читал. — Но письма патриарха уже разошлись по всей России и сделали своё дело. Одно из них пришло в Нижний Новгород и было прочтено после обедни всему народу.

Все нижегородцы поднялись в ответ на призыв патриарха: простой мясник, Кузьма Минин, первый показал пример любви к родине, пожертвовав всё своё имущество, чтобы собрать войско; за ним пошли и другие: молодые записывались в войско, купцы жертвовали деньги, женщины несли драгоценности и всякое добро. Во главе ополчения стал князь Пожарский и, не успев даже как следует обучить его, повёл своё новое войско на Москву, ему сопутствовала чудотворная икона Казанской Божией Матери.

В августе ополчение подошло к Москве и осадило её. Не хотелось князю Пожарскому разрушать родной Москвы, беря её с бою, и долго и горячо молилось всё войско перед Казанской иконой Божией Матери. Наконец, молитвы были услышаны: 22 — го октября 1612 г. поляки объявили, что сдаются, и нижегородское ополчение торжественно, под звон колоколов, с Казанской иконой Божией Матери и хоругвями вошло в Московский Кремль.

В память этого освобождения Москвы от поляков и установлен второй праздник Казанской иконы Божией Матери 22 — го октября. (Закон Божий. 7. Казанская икона Божьей Матери).

С этими словами отец Серапион закрыл книгу и долго смотрел куда-то вглубь притвора. Всё это время стоявшие с ним рядом в Храме молчали и о чем — то думали. Все понимали, что Смутное время пришло снова, спустя столетия. Теперь необходимо выбрать сторону. Либо принять Бога и остаться верными царю Николаю или принять сторону сатаны во главе с козлобородым Лениным и его адептами.

Все прихожане понимали, почему священник выбрал именно историю о Казанской иконе Божией Матери: именно она помогала русскому народу, была заступницей и помощницей православному человеку. Великая любовь Богоматери заключена в этой иконе. Только на неё придётся уповать в очередной раз русскому и православному мученику народу.

Неожиданно дверь Храма была выбита ногой какого — то весьма мерзкого красноармейца.

В Божью обитель ворвалась толпа кровавых бесов, которые кричали ругательства и палили из пистолетов в самый купол храма. Это им доставляло удовольствие. Они криво улыбались, чувствуя себя могучими «борцами».

Находившиеся внутри прихожане начали горячо молиться, а отец Серапион закрыл собой распятие с Господом Иисусом Христом.

Обезумевшая толпа бандитов стала ходить по храму, посмеиваться над изображением святых, плевать на них и стрелять в иконы, смеясь и приговаривая:

— Кха! Меня мамка постоянно в такие вот места водила — надоела мне сильно с ними. Я Вас всех порешу. Как вы все, попы поганые, надоели уже со своими вечными молитвами и запретами. Всё! Закончилось вашевремя — теперь время рабочих и крестьян!

Другой тоже сказал нечто подобное своим бесноватым товарищам.

— Поп, нам золото нужно. Не одолжишь? Иначе есть разные способы заставить тебя отдать нам всё.

Отец Серапион молча стоял на своём месте, закрыв собой Лик Спасителя и молился Богу, что было видно по всему его виду.

— Вы не оскверните Господа. Побойтесь Бога, братцы. Это же ведь Иисусе Христе, Сыне Божий. Он всех нас спасает от бед и прочих напастей. Не стыдно ли Вам? У самого ведь тоже крестик на шее…

Один из красногвардейцев пнул священника ногой в живот, а, затем, сорвав сначала крестик со своей шеи, а потом и большой крест со священника, наплевал на Распятия и бросил в лицо иерея.

— Поговори нам ещё! Мы за золотом пришли, а ну отдавай кресты и прочее. Рассуждаешь тут, богослов. Теперь правит такой, как я! Вы теперь не с нами.

— Братцы, — у священника выступили слезинки на лице. Он сидел на коленках и молился, — кресты пощадите. Вы же кару Божию навлекаете на всех нас.

Христом Богом прошу… Кресты не берите… Меня мучьте, но кресты оставьте, Христа ради!

— Кха! Мы атеисты, дед, не верим ни во что. Но раз ты так просишь нас, то помучаем тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.