Северная Корея: прошлое и настоящее закрытого государства

Иван Захарченко (2023)

Интерес к Корейской Народно-Демократической Республике питает устоявшийся в ее отношении стереотип как самой закрытой страны в мире, хотя есть немало примеров, когда туристы даже западных стран хвастали тем, что им удалось там побывать. Значит, закрытым северокорейское государство уже не назовешь. А после закрытия границ с 2020 года в глобальном масштабе из-за страха перед COVID-19 и другие страны могли посостязаться в звании «самых закрытых в мире», причем в еще большей степени, чем Северная Корея. Уникальность КНДР состоит в том, что на протяжении более 70 лет она сохранила самобытность, независимость и неизменность политического и социально-экономического курса. Автор книги — кореевед и журналист-международник — жил, учился и работал в КНДР в 80-е и 90-е годы XX века, бывал в этой стране в 2009 году, писал новости о северокорейской действительности на протяжении всей профессиональной деятельности, начиная с 1985 года. Настоящая книга основана на дневниках и воспоминаниях всех этих лет и охватывает как общественно-политические стороны жизни в КНДР, так и культуру, религию, традиции и обычаи северных корейцев. Она представляет широкий интерес не только как взвешенное повествование очевидца и журналиста, но и как сборник материалов для научных исследований корейских проблем. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Рюгён — «ивовая столица»

Через дорогу за театром «Мансудэ» в тени платанов за высоким решетчатым забором располагается территория российского посольства в КНДР. За ним проходит проспект Чхоллима от старинных ворот Потхонмун и река Потхонган, утопающая в зарослях плакучих ив — деревьев, из-за которых в старину Пхеньян называли «ивовой столицей», Рюгён.

Бродя по набережной реки Потхонган, натыкаюсь на группу пхеньянцев, играющих в шахматы «чанги». Зрители вплотную облепили каменные столики и скамейки. На столе — квадрат серо-желтой оберточной бумаги, расчерченный в крупную клетку.

Игра в шахматы чанги

Шахматы тоже были самодельными — деревянные шестигранные фишки с выведенными на них краской условными обозначениями, которые в старину писались иероглифами, а сейчас буквами корейского алфавита.

Сразу за мостом я увидел группу стариков весьма преклонного возраста, которые расположились прямо на набережной, выложенной бетонной плиткой. Около них крутился мужчина лет сорока пяти с портфелем из черного кожзаменителя. Он вынимал из портфеля какую-то старую посуду, сделанную, возможно, до освобождения Кореи, с намеком на антиквариат.

Старики на берегу реки Потхонган

Один из стариков, на вид уже лет девяноста, внимательно приценивался к крупной пиале. Я подошел, поздоровался. Мужчина поспешно сложил всю посуду в портфель.

— Наверное, журналист. Из какой страны? — спросил мужчина с портфелем.

— Из СССР, — ответил я.

— А, это хорошо! Это как брат, что ли!

— Интересно играть в шахматы, наверное… — пытаюсь поддержать разговор. — Дедушки все живут в этом районе?

— Да, дома им скучно, здесь они и собираются.

Кстати, среди иностранцев бытовал миф о том, что в Пхеньяне нет стариков. Откуда это было взято, не понимаю, возможно, слух разнес кто-то приехавший в КНДР на несколько дней. Ему не попались на глаза старики, и он заключил, что их там вообще нет. Подобного рода слухи очень легко всегда подхватывались журналистами разных стран и распространялись мгновенно.

Во время прогулки по Пхеньяну 22 октября 1988 года оставляю машину у отеля «Пхеньян» и двигаюсь вверх по улице Подынаму («Ивовая»). Для того чтобы попасть на эту улицу со стороны отеля, спускаюсь в подземный переход. Народу там немного. Мальчика лет четырех за руку ведет мама. Я обгоняю их и слышу, как сын говорит маме:

— Мама, смотри, иностранный гость! О! Фотоаппарат — фотографирует, значит!

Я улыбаюсь, и мать отвечает малышу:

— А ну-ка, поприветствуй иностранного гостя.

И малыш машет мне рукой, говоря: «Аннён хасимника!» («Благополучно ли поживаете?»).

Только поднимаюсь на улицу, как группа школьников вытаращивает глаза и тревожно кричит: «Вон! Иностранец! Иностранец!»

Сборка магнитофонов

Фотоаппарат, висящий на шее, с длинным телеобъективом, явно настораживает корейцев. Направляю объектив на двух симпатичных ребятишек в розовых ползунках. Они отбились от мамы, которая заговорилась с другими женщинами на автобусной остановке. Ее тут же толкают локтем в бок, показывая на меня пальцем. Мать поспешила сразу забрать малышей.

Настало время обеденного перерыва на корейских предприятиях и в учреждениях, с 12 до 13 часов. У одной из столовых на улице Подынаму образовалась очередь человек из семи. Захожу ради интереса в ателье по ремонту телевизоров. Внутри до потолка выложены телеприемники, в основном советские «Темпы» и японские «Шарпы» (Sharp).

Кстати, в самой КНДР тоже была налажена сборка магнитофонов с приемниками, которые в то время были распространенной бытовой аудиотехникой. Мне удалось побывать на одном таком заводе, где делали аппараты под маркой SUNYO, чтобы было похоже на японскую модель SANYO.