Месть ласточек. Деревенские рассказы

Иван Карасёв, 2021

Сборник рассказов о жизни маленькой псковской деревушки, где всего пять постоянных жителей. Зато летом в неё наезжают дачники, и население возрастает в разы. Дачных деревень в России море, но такую как эта, пожалуй, надо искать и искать. В неё каждый год приезжают даже из Италии, наведываются из Франции дети автора сборника, а один раз аж американцы посетили этот забытый Богом уголок и остались чрезвычайно довольны. Вот об этих всех людях, местных и приезжих, живых и покинувших уже этот мир, об их буднях и судьбах, о весёлых и грустных историях, приключившихся с ними, и написано в этом сборнике. Читателю трудно будет не улыбнуться, читая разговор деревенского мужика, владеющего только русским письменным и устным языками, с американцем, учившим нашу речь целый месяц в стольном граде Минске. А может, представив себе картину закатов за озером, захочет посмотреть на эти места. Ну тогда милости просим: Псковская область, Невельский район, деревня Попадьино. Содержит нецензурную брань.

Месть ласточек или империя контратакует

В предшествующем рассказу году мы боролись с ласточками за право пользования собственным крытым балконом. И победили, мы победили, во всяком случае, так думали. Балкон очистили от птичьего помёта и продолжали сидеть там вечерами, любуясь нашими попадьинскими закатами. Я даже описал это в рассказе «Ласточки». Прошёл почти год, наши изящные соседки попытались устроить гнездо на прежнем месте, но я отстоял свою территорию, сбросив при помощи швабры их конструкцию, она была лишь в зачаточном состоянии. «Устраивайтесь в другом месте!» — крикнул я громко удивлённым птичкам, когда они не нашли свою стройку. Правда, их, скорее, впечатлил стандартный инструмент советской уборщицы, которым я грозно размахивал. Полетали-полетали и убрались куда-то. Я вздохнул спокойно — проживём лето без дерьма этих симпатичных тварей божьих. Через пару дней мы вернулись на наши невские зимние квартиры. Учебный год ещё не закончился.

И вот примерно дней сорок спустя мы вернулись в Попадьино. Каждый, кто имеет дачу, особенно деревенскую дачу, знает, какое это нелёгкое дело — развернуть всё хозяйство после длительного отсутствия. Надо выкосить разросшуюся траву, чтобы достающая до рук крапива дала пройти к входной двери, вымыть запылившиеся и затоптанные в суматохе сборов в обратный путь полы, перенести в дом и разложить там по своим местам содержимое забитого до отказа багажника. Штука эта, кстати, нервирует меня ужасно, особенно при запихивании в неё всего необходимого при поездках в деревню. У неё «умные» сервопривода, которые не позволяют крышке заднего люка машины полностью опуститься, если что-то хоть чуть-чуть мешает, они, эти детища технического прогресса, видят всё! И надавить нельзя! Ведь тогда можно сломать устройство с искусственным интеллектом. Короче, современные автомобили это вам не «Жигули», тут при помощи лома и какой-то матери ничего не добьёшься. Но я отвлёкся, извиняюсь, крик души, сколько раз я материл про себя этот не захлопывающийся из-за какого-нибудь торчащего рукава детской рубашки багажник. Ты ему говоришь: «Закрывайся, тебе ничего не мешает!». А он боится на лету задеть краешек тряпки и ни в какую. Раньше было проще — поднажал и щелчок, замок закрылся.

В длинном списке дел по прибытии на дачу есть небольшенькая строчка — вынести шезлонги и раскладушки на балкон. Перед отъездом мы забиваем ими всю свою спальню, так что к кровати просто не пробраться, а комната напоминает баррикаду девятьсот пятого года. Так и вчера, разделавшись с самыми первоочередными вопросами нашего жизнеобеспечения, я решил расставить уютные креслица на балконе. Поднялся на второй этаж, пробрался к стеклянной балконной двери, выковырял из нагромождения наваленной друг на друга мебели первый попавшийся шезлонг и… остановился. Снаружи, прямо под дверью, на неведомо кем принесённой кучке из нескольких веточек как на заранее заботливо приготовленном смертном одре лежала мёртвая птичка. Вокруг неё — агломерация пятен помёта, как карта Парижа — одно большое пятно, а к нему прижалась куча маленьких. От поноса, что ли, сдохла? «Та-а-ак, начинается! — чуть не взорвался я от злости, глядя на эту картину, — вы тут теперь ещё и кладбище устроили!» Тело усопшей показал всем — Юля подтвердила, это, действительно, птенец ласточки (опять они!), ещё пушистый слёток. Ладно, сдох и сдох, отнёс его в дальнюю канавку, прикрыв место захоронения всё теми же веточками. Свидетельства последних часов жизни крылатого существа уничтожил при помощи спецсредств. Но один вопрос не давал покоя: «Откуда же он прилетел, вроде, гнезда нет, под стрехой крыши веранды, как в прошлом году, точно нет, с другой стороны дома тоже».

И только на следующее утро я получил ответ на волновавший меня вопрос. Проделывая упражнения утренней зарядки, лёг на спину головой к ограждению балкона и увидел разгадку — над балконной дверью прилепилось ласточкино гнездо. Стандартный проект НИИ Орнитоархитектуры — вязаная из травы полукорзина, склеенная какой-то глиной из супермаркета «Всё для птиц». Тем же дефицитным материалом она пришпандорена к вертикальной стенке прямо под началом крыши балкона. «Боже, второе нашествие ласточек! Они контратакуют! Вот это наглость! Причём невиданная! Не получилось там, под стрехой, снаружи, так они здесь обосновались! А что, в следующем году в дом залезете, то бишь в нашу спальню? А как же личная жизнь? Право на её неприкосновенность? А потом ещё и ложе супружеское отберёте да швейцаром работать заставите?» В моём воспалённом мозгу пронеслись картины Апокалипсиса в одном, отдельном взятом доме — загаженный балкон, кучки помёта, разбросанные там и сям по всем комнатам и мы сами с мокрыми тряпками подтирающие за господами-птицами. Нет, так не пойдёт. Однако что ж, получается, они всё-таки наступают, отхватывают себе всё больше территории? Мало нам травы, упорно стремящейся отобрать у нас мощёную плиткой террасу, мало муравьёв, взявших по всем правилам военной науки наше жилище в осаду, так ещё и эти теперь! Первой мыслью было уничтожить заразу на корню, то есть на стене, снова разметелить шваброй их воровской притон до основания. Я уже занёс было руку со своим оружием возмездия, но остановился на полпути, а вдруг там яйца? Эти-то не причём, ещё не родившиеся, то есть не вылупившиеся. Хотя из них ведь такие же подлые заср…ы вырастут. Жалко, да и их безмозглых родителей тоже, глупышек этих с крылышками. Ну как так можно не помнить, что там, на крытой площадке второго этажа их ждёт опасность в виде двух, а то и четырёх-пяти страшных созданий, способных радикально удлиняться при помощи каких-то палок! Ведь уже два раза обжигались! Ну что тут поделаешь, как быть? Нет, чувство жалости в сторону, когда речь идёт о борьбе за существование! Или мы, или они! Я решительно двинулся к гнезду, но тут прямо перед глазами порхнула ласточка, словно почувствовав, какая судьба ожидает её домик. Давит, врагиня, давит на слабость человеческую. Отступил на время, решил посоветоваться с Юлей.

Поразмыслив, приняли решение перевести незваных гостей в разряд квартирантов по линии благотворительности, надо оставить их в покое, пока, до поры до времени. Да и дерьма они за время нашего отсутствия не так уж много произвели, это не то, что обосновавшееся на балконе их прошлогоднее свежевыведенное потомство, тогда весь пол, все шезлонги и раскладушка за три дня были загажены. Отмывал потом, наверное, часа два. А тут только пятнышко диаметром сантиметров тридцать, ерунда, можно потерпеть, коли там потомство готовится. На том и порешили с Юлей, посмотрим, что там происходит и что-нибудь предпримем или наоборот, оставим как есть.

Но подошло время испытать наше вынужденное сожительство. После обеда, завершив все срочные дела и оставив несрочные на потом, мы комфортабельно устроились под сенью балконной крыши. Приятное тепло (не холодно и не жарко), вид на озеро и заозёрное поле на горке, которое почему-то местные зовут Болдино (никакого отношения к болдинской осени Пушкина не имеет), тишина, нарушаемая лишь птичьим щебетанием. Однако идиллией это оказалось не для всех. Наши незваные постояльцы сильно заволновались — гнездо надолго оставлять не хотели, а два гиганта со странными прямоугольными плоскостями цвета «металлик» на коленках (вы, наверное, догадались о чём речь — на балконе писать особенно приятно) наводили на пташек жуткий страх. Они подлетали к нам, чуть залетая под крышу, но в какой-то момент зависали, судорожно маша крыльями, и, издав нечленораздельный писк-крик, совершенно отличный от только что спокойных, размеренно-деловитых птичьих голосов, делали боевой разворот на 180 градусов, который у военных называется простым словом «драп». Писк, видимо, означал что-то вроде «Атас, там опять эти!» А может, конечно, они нас пугали таким необычным звуком, вроде наводившей ужас на необстрелянных бойцов сирены у немецких «юнкерсов». У птиц, как известно, душа — потёмки. Это продолжалось, наверное, не меньше часа. Ласточки кружили перед домом, потом снова и снова пытались незаметно, как им казалось, пробиться к желанной цели. Пару раз они проскакивали-таки через наш непреднамеренный заслон, но до гнезда не долетали. Сначала птичка свернула, едва Юля вслух констатировала пролёт, потом я неудачно пошевелился, и звук скрипнувшего шезлонга спугнул пташку. Мне стало жалко ласточек, говорю жене: «Давай уйдём?» Она в ответ: «Хватило ума построить дом в опасном месте, так пусть привыкают к опасности!» Наконец, когда я ушёл вниз покормить голодного Матвея, птички прорвались к заветной цели через наш обескровленный левый фланг и стали осмеливаться пролетать к гнездышку мимо одиноко смакующей эту картинку Юли. Я вернулся, что там Юлин гуляш с пюре разогреть в микроволновке — долго ли? Матвей, конечно, сам способен, он и готовить кое-что умеет, но хочется ребёнку, чтобы за ним поухаживали.

Теперь ласточки между нами начали проскакивать. Но при этом надо было не шевелиться, ибо малейшее движение пугало их. Всё-таки мысль о том, что же в гнезде не отпускала нас. «Не вопрос», — заявила Юля. Она принесла камеру и засняла на видео их подлёты и отлёты. Получилось неплохо, только немного размазано, уж больно быстро двигаются эти твари! Затем подняла аппарат на вытянутой руке, держа его за ножки штатива, и вслепую зафиксировала гнездо, там, действительно, лежали яйца. «Её моё! — чертыхнулся я, — это же сколько их терпеть ещё придётся! Империя контратакует!» Да до конца лета, наверное. Выходит, первое потомство сдохло по неизвестным причинам, так они вторую кладку наладили! Ох уж эти птахи с мальтузианским уклоном! «Ладно, потерпим, но как только птенчики начнут летать, я вас отсюда выдворю! Ведь я ваши не светские манеры знаю!» Однако привыкайте, время от времени буду выходить к перилам балкона и нагло стоять во весь рост, что ж, любишь с горочки кататься, люби саночки возить. В смысле терпи нас, мы тоже тута живём!

Хотя таким образом мы лишь утешаем себя, ведь стоит только птенцам вылупиться и начать отправлять естественные потребности, как под балконной дверью образуется приличная лужа из неприличного материала. Ибо пока эти твари летать не умеют, они немного высовывают из гнезда свой миловидный хвостик, откуда падают совсем не миловидные капли кислотных осадков естественного происхождения. Ласточки вернулись, и на этот раз им удалось нам отомстить.