ВИЧ. Повесть

Иван Правдоруб

Я чувствовал, как внутри моего тела слоняются взад и вперёд микроорганизмы-чужаки. Чинно идут, а потом, когда никто их не видит, ныряют в плохо закрытую дверь, к важным механизмам. Там испортят тумблер, здесь – триггер. Расшатывают соединения и ослабляют гайки. Чтобы в самый неподходящий момент сложная машина пошла вразнос, выкидывая из своего чрева болты, шестерёнки и, заскрежетав, остановилась.

Глава вторая. Приключение

Глазея на танцпол с молодежью неопределенного пола и потягивая пиво, я обнаружил, что уже потихоньку дурею от неустанных «бум-бум» огромных динамиков.

— Девушка, а у вас есть отдельный зал? — прокричал я официантке, которая пришла заменить мне пепельницу.

В ответ официантка указала мне на противоположный конец клуба, где сияла неоном надпись «Караоке-бар». Сделав выбор между временной глухотой и воющими шансон обывателями, я подхватил полупустую кружку и направился к спасительной двери.

В баре действительно было относительно тихо и, по сравнению с основным залом, заметно прохладнее. Тут выпивали две немногочисленные компании. Микрофон, слава богу, оставался невостребованным. Музыка играла приглушённо, лишь с танцпола иногда врывались особенно мощные звуки бас-гитары и барабанов.

Устроившись на низком и мягком диване, я решил допить пиво и отправиться в гостиницу. Почему я решил, что в клубе можно кого-нибудь снять? Сегодня не пятница и не выходной, когда в таких городах ночная жизнь бьёт ключом.

Я уже хотел попросить счёт, когда в бар впорхнула она. Такие миниатюрные и худенькие девушки не входят, не врываются, не вплывают, а именно впархивают. Она прошла к стойке, что-то сказала бармену и заняла отдельный столик в самом далеком углу.

Вежливо улыбаясь, подошёл официант, среагировавший на мою поднятую, да так и застывшую руку. Я, лихорадочно перебирая в голове всю информацию о том, как познакомиться с девушкой, наконец вышел из ступора и тоном заправского кутилы произнёс:

— Бутылку шампанского за тот столик!

Официант стал мне что-то объяснять, но я в пьяной решимости молча отмёл его возражения выразительным взглядом. Тот пожал плечами, исчез и, спустя несколько минут, я увидел, как на столике девушки появилась требуемая бутылка. Я удовлетворённо откинулся на спинку дивана и стал наблюдать.

Девушка что-то говорила официанту, склонившемуся к ней, но тот только пожал плечами и кивнул в мою сторону. Она повернулась и я улыбнулся ей. Официант отошёл, а девушка решительно встала и направилась ко мне.

— Привет! — поздоровался я, ощущая себя светским львом и покорителем женских сердец.

— Здрасьте! — ответила она, садясь напротив. — Давайте разъясним ситуацию.

Наконец-то я разглядел её лицо. Слегка выпирающие скулы, характерный разрез глаз и смуглость кожи явно подразумевали азиатскую составляющую в её генах.

— Давайте! — улыбнулся я.

— Я не посетитель, я здесь работаю, — заявила она, доставая из пачки и закуривая тонкую сигарету. — Пою в караоке, чтобы расшевелить публику.

— И это мешает вам пить шампанское?

— Э-э-э… — смешалась она. — Собственно говоря, нет. Но, во-первых, шампанское я не люблю, а во-вторых, вам ничего не светит!

— Жёстко, зато честно! — вздохнул я, отхлёбывая пиво. — Пусть не светит, но что же делать с шампанским? После пива и коньяка я его пить не собираюсь.

Она засмеялась серебряным, чистым смехом:

— Я могу обменять его на пиво для себя и для вас!

Я посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Идет! Только давай на «ты». Витя! — представился я.

— Чолпон, — поднялась она. — Пересаживайся за мой столик, только обещай не приставать.

Я покорно вздохнул и направился к столику в конце зала.

Пела она чудесно. После её песен завывания подвыпивших девиц из компании за соседним столиком казались мне воплями павлина в брачный период. Особенно хорошо у неё получались Земфира и Арбенина, которые она исполняла с чувством, от души.

Я неистово аплодировал Чолпон, улыбался и воодушевлённо махал рукой. Она улыбалась мне в ответ и, казалось, исполняла эти песни только для меня, не замечая окружающих.

— Ты татарка? — спросил я, когда она вновь присела за наш столик.

— Нет, киргизка. Мама была из Киргизии.

— А правда, что каждое азиатское имя что-то означает?

— Правда. Чолпон — это «звезда» по-киргизски.

— Соответствует! — кивнул я. — Отлично поёшь! Только вот курить бросай, а то голос испортишь!..

— Не успею, — усмехнулась она. — А ты, говоришь, питерский?

— Да, приехал вот утром, в командировку…

— И сразу решил местных девок пощупать?

— Да я…

— Ладно, ладно, я не твоя совесть, можешь не оправдываться. Пусть тебе жена выговаривает, — кивнула она на моё кольцо.

Я густо покраснел и спрятал руку под стол.

— Да тебя и без кольца насквозь видно, — засмеялась Чолпон. — Весь ладный, ухоженный, домашний. Холостяки не такие.

— Ну… — протянул я.

— Поскучай еще минут десять в одиночестве, я спою, допьем пиво, а потом по домам, клуб скоро закрывается, будний день.

***

Мы вышли из клуба. Ночь была теплая и душная: меня сразу накрыло испариной. Кое-где светили фонари, но улицы были пустынны. На площадке перед клубом стояло несколько такси, ожидая последних гуляк.

— Тебе куда? — спросила Чолпон.

— В гостиницу, — буркнул я. — Но не хочется.

— А мне домой. Но тоже не хочется. Погуляем?

— А почему бы и нет?

Чолпон вела меня по ночным улицам, рассказывая об орловских достопримечательностях. Помню только какую-то «Печень Строева» — авангардистский памятник на углу двух улиц, представляющий из себя облако из розового бетона, проткнутое здоровенными арматуринами. Мне было просто приятно, что она шла со мной рядом: милая девушка лет двадцати, в черной юбочке и белой блузке. От неё исходило какое-то внутреннее тепло, которое согревало мне сердце, радовало и утешало. Я улыбался, глядя на Чолпон, чувствуя себя по уши влюблённым.

Наконец мы остановились у супермаркета. По обилию на его парковке автомобилей и людей я решил, что он круглосуточный.

— Хочешь ещё пива? — спросил я, кивая на магазин.

Чолпон поглядела на меня, задумалась.

— Давай. А где мы его будем пить?

— Думаю, в тёмной подворотне на скамейке, — сказал я. — Или, может, ко мне?

— Есть предложение получше: можно пойти на Дворянку, Дворянское гнездо.

— Дворянское гнездо? Как у этого, Тургенева, что ли? Клуб?

— Нет же, глупый. Это то самое Дворянское гнездо, усадьба, где Тургенев бывал и о ней написал.

— Ух ты! — произнес я с чувством. — Бухать в таком гнезде это культурно, это по питерски!..

***

Дворянка оказалась лесопарковой зоной. Мы, шурша пакетами с пивом, чипсами и минералкой, прошли ротонду, в которой, как сообщила Чолпон, в давние времена сиживали, наслаждаясь природой, видом на реку Орлик и водкой господа помещики.

По извилистым тропинкам спустились в лес, к реке, и долго шли, выискивая подходящую полянку. Пару раз натыкались на тёплые компании, которые тоже решили провести эту ночь в лесу у костра, с пивом и шашлыками.

Наконец, за толстенным поваленным деревом мы увидели уютное местечко, окруженное со всех сторон деревьями. Судя по кострищу, тут сиживали и до нас: под ногами трещали то одноразовый стаканчик, то мятая пластиковая бутылка.

Я быстро собрал сухих веточек и разжёг небольшой костер. Рядом с костром, на притащенном кем-то бревне, болтая ногами, расположилась Чолпон, уже открывшая банку с пивом и хрустящая чипсами. В её черных глазах прыгало отражение разгорающегося огня. Я тоже взял пиво и присел рядом.

Бревно оказалось на редкость коварным — пытаясь усесться поудобнее, чтобы в зад не впивался очередной сучок, я медленно, но верно сдвигался к Чолпон. И вот между нами осталось такое маленькое расстояние, что я чувствовал не только приятный аромат её туалетной воды, но и тепло, которое исходило от её тела.

Я осторожно погладил Чолпон по спине, ощутив ладонью мгновенно выступившие на её коже мурашки, и, не удержавшись, наклонился к ней и поцеловал куда-то в ключицу. Испугавшись собственного напора, я поднял голову и увидел её лицо, повёрнутое ко мне и её бордовые в отблеске костра, полуоткрытые губы и прикрытые глаза.