Стажёр

Игорь Власов, 2014

До очередного отпуска стажеру Космической Курьерской Службы Нику Соболеву остаются считанные дни, когда он получает задание доставить ценный груз на исследовательскую базу, работающую в дальнем секторе галактики. Там в режиме строжайшей секретности земные специалисты пытаются пробиться в область закапсулированного неизвестно кем и когда пространства. Для этих целей инженеры создают ультрасовременный челнок "Валькирия", который и является этим ценным грузом. Не подозревая об этом, Ник самовольно меняет заложенный в бортовой компьютер "Валькирии" курс, чтобы успеть вернуться к началу отпуска. Небольшая погрешность приводит к тому, что он оказывается внутри неизвестной звездной системы, отрезанный от остальной Вселенной чудовищно искривленным пространством. Что ждет его впереди? Сумеет ли он преодолеть все испытания на тернистом пути домой? Буктрейлер к этой книге

Глава 2

Сознание не хотело возвращаться, ужасно тошнило, во рту явственно ощущался железный привкус крови. Ник с трудом открыл глаза. Было ощущение, что ему бросили в лицо пригоршню песка. Он попытался проморгаться и скривился от боли. Рубка двоилась и расплывалась. Ник попробовал сфокусировать зрение на пульте управления. Там тревожно мерцали красные огоньки. Пахло горелой проводкой и чем-то кислым. «Меня все-таки вырвало», — подумал он, и эта мысль, как ни странно, вернула его к действительности.

— Умка, доложи обстановку, — прохрипел он, губы едва слушались, все лицо свело словно судорогой.

— Системы жизнеобеспечения в норме, энергоемкость 2 %, наши координаты не установлены. Есть сбои в работе 4-го, 7-го, 9-го и 12-го контуров. Произвожу дальнейшую диагностику.

«4-й — это эмиттер силового поля, — лихорадочно соображал Ник, — 7-й — батареи энергонакопителей, 9-й — сканы дальней разведки, 12-й — это аппаратура нуль-связи».

— Так, а что у нас с навигационной системой?

— Все показатели в норме.

— Ты же сказала, что координаты не установлены?

— Навигационная система работает в штатном режиме. Координаты не установлены, так как невозможно определить контрольные точки отсчета.

— Что за ерунда? — Ник похолодел. — В таком случае, где мы находимся?

— Мы находимся в звездной системе, не зарегистрированной ни в одном каталоге. Продолжаю сканирование. Пытаюсь установить контакт с контрольными навигационными маяками.

Ник отстегнул ремни и тяжело вылез из кресла. «Надо привести себя в порядок и собраться с мыслями». Ужасно хотелось пить. Ник отправился в кухонный отсек. Только выпив не меньше литра освежающего напитка, отдаленно напоминающего апельсиновый сок, он почувствовал себя лучше. «Сейчас бы принять настоящий душ, смыть с себя липкий пот, кровь вперемежку с собственной рвотой», — Ник мечтательно представил, как стоит под холодными водяными струями, запрокинув голову. Но такой роскоши на челноке, естественно, не было, и ему пришлось ограничиться ионным душем. Поставив интенсивность на максимум, Ник через какое то время почувствовал себя несколько бодрее.

«Будем действовать поступательно, — решил он, — первым делом установим, что же собственно произошло».

— Умка, дай запись рубки управления за минуту до последнего прыжка. В восьмикратном замедлении желательно, — добавил он.

На экране тотчас же появилось изображение. Ник увидел себя сидящим в кресле пилота. Ракурс был взят со стороны и чуть сверху, так что отчетливо можно было видеть показания всех приборов. Вот он беззвучно дает команду о готовности, одновременно пристегивается. Умка начинает отсчет, это видно по меняющимся цифрам в правом верхнем углу экрана: 9, 8, 7, 6, 5… Вот экран покрывается рябью, и одновременно изображение начинает вытягиваться, очень напоминая комнату смеха с кривыми зеркалами. 3, 2… Уже нельзя различить ни одного предмета, настолько они вытянулись в виде разноцветных линий. Последнее, что видно на экране, — это радуга и сразу чернота…

Нику не один раз доводилось просматривать запись нуль-перехода. Ничего необычного и в этот раз. Он знал, что через секунду все до мелочей повторится, но только в обратной последовательности. Экран начал проясняться, вот уже можно различить пульт управления, очертания приборов, вот он сам, откинувшийся в кресле. Ник уже собрался ускорить воспроизведение, как вдруг центральный экран озарила нестерпимо яркая вспышка. Ник непроизвольно откинулся, что есть силы зажмурив глаза.

— Стоп запись, уменьшить яркость, верни до вспышки, еще раз, стоп! — скороговоркой прокричал он.

Когда в глазах перестали плясать радужные круги, уже спокойнее скомандовал:

— Включай, Умка, и дай 16-кратное замедление.

На этот раз свет от вспышки медленно заливал рубку управления. Умка немного затемнила изображение, и сейчас глаза не резало ослепительной болью. Все внимание Ника было приковано к центральному экрану. Сейчас стало заметно, как системы жизнеобеспечения пытаются снизить яркость излучения, включая один за другим световые фильтры. Но автоматы явно не успевали. Один за другим на панели управления вспыхивали красным цветом тревожные индикаторы. Нику не надо было всматриваться в их показатели. Было и так понятно, что корабль подвергается мощнейшему внешнему воздействию. Хорошо, что запись производилась в замедленном режиме. Звука не было. Ник представил себе одновременный вой датчиков тревоги, который еще недавно наполнял рубку, и поежился.

Весь экран как будто залило море огня, и ничего нельзя было различить в этом адском пламени. Но вот автомат стал отщелкивать изображения на удаление. Картинка постепенно уменьшалась, яростное сияние словно стекало с периферии к центру экрана.

— Вот это да! — только и мог выдавить Ник.

В центре экрана, взметая, словно щупальцы, огненные протуберанцы, величественно полыхала звезда. Зрелище было настолько завораживающее своей красотой и нереальностью, что чувство опасности куда-то отступило. Ник в ступоре смотрел в огненную пучину, в которую со скоростью 500 километров в секунду неотвратимо погружалась «Валькирия». Он почти физически ощутил, как гигантские гравитационные тиски звезды пытаются смять защитное поле челнока, чтобы потом в один миг превратить его в короткую вспышку фотонов.

Экран снова зарябило, очертания поплыли, словно размазываясь. Затем наступила темнота. «Аварийный джамп-прыжок», — понял Ник. В этой ситуации компьютер жизнеобеспечения принял единственно верное решение. Аварийный джамп-прыжок применялся настолько редко, что Ник знал о нем только из короткого технического курса, который им начитывали перед зачислением в учебку. В критической ситуации, в которую он, похоже, и умудрился попасть, компьютер произвольно выбирал новые координаты выхода и без точных вычислений выбрасывал корабль из опасной зоны. Новая точка выхода могла оказаться на расстоянии от нескольких астрономических единиц до одного парсека. Правда, Ленька Пантелеев рассказывал, что опытные звездолетчики между собой называли его «билет в один конец». Что, мол, при аварийном джамп-прыжке можно оказаться размазанным в подпространстве, как масло на хлебе. Так ли это на самом деле или это была одна из многочисленных страшилок, передаваемая курсантами учебки из выпуска в выпуск, Ник не знал. Но он был жив, и это его вполне устраивало.

Ник почувствовал, что опять на него наваливается усталость. Возможно, это была запоздалая реакция организма на пережитую опасность. Но расслабляться было нельзя. Несмотря на то что из отчета Умки следовало, что в данный момент кораблю ничего не угрожает, нужно было срочно прояснить сложившееся положение.

Мысли путались, Ник не знал, с чего начать. Корабли класса «Д» («Валькирия» принадлежала к ним, хотя, возможно, и превосходила их по своей технической оснащенности) были полностью автономны и практически не требовали участия человека в их работе. В бортовых компьютерах хранились бесчисленные множества алгоритмов действий во всех ситуациях, которые когда-либо случались в истории космонавтики. Конструкторы челноков предусмотрели и определенный резерв для воспроизводства вышедшей из строя аппаратуры. Пилот был, по большей части, наблюдателем, и в его задачи входила координация действий системы во внештатных ситуациях. Сейчас вмешиваться в работу систем корабля не имело смысла. Легкая вибрация и помигивание контрольных датчиков показывали, что «Валькирия» находится в режиме регенерации. Когда она закончится, Умка даст окончательное заключение о состоянии корабля.

* * *

«Пожалуй, на данный момент главное — это установить мое местоположение», — Ник не совсем понял, что имела в виду Умка, когда сказала, что «координаты не установлены, так как невозможно определить контрольные точки отсчета».

«Никогда не слышал, чтобы кто-то попадал в подобную передрягу. Ну не в том смысле, что никто до меня не оказывался в такой опасной близости от звезды. Вон, тот же Овсянников в экспедиции к квазару. Это еще похлеще будет. Но вот чтобы навигационные системы потеряли связь с нуль-пространственными маяками? Такого я что-то не припомню. Странно. Навигационная система же в норме? — размышлял Ник. — С другой стороны, вырваться из самого пекла звезды и без особых последствий? — Его в который раз пробил холодный пот. — Наверняка в навигационной системе все-таки произошел какой-то сбой».

— Дать внешний обзор! — скомандовал он и тут же поспешно добавил: — Затемнить пол.

В этот раз он был внутренне готов к «свободному» парению, но после всего недавно пережитого все-таки предпочел не только чувствовать, но и видеть привычное матовое покрытие рубки.

«Валькирия» висела в темноте космического пространства. Конечно, это была иллюзия, корабль летел с той же скоростью, какую имел до прыжка, около 500 км/с. Возможно, даже больше. Чудовищная гравитация местного светила, в опасной близости от которого ему довелось оказаться, придала добавочное ускорение «Валькирии», затягивая ее в свою бездну. Но Ника сейчас это мало интересовало. «Валькирия», окруженная силовым полем, которое можно было заметить разве что по редким вспышкам сгорающих в нем мелких метеоритов, неуклонно удалялась от звезды. Ник развернул кресло на 180 градусов. Сейчас она казалась маленьким желтоватым пятнышком размером не больше шарика для пинг-понга. Аварийный джамп-прыжок прошел безупречно. «Валькирия» вышла на безопасном расстоянии, но и не оказалась слишком далеко. «Хоть в чем-то мне сегодня повезло», — грустно усмехнулся Ник.

Что-то его тревожило, но он не мог понять, что именно. За последние часы произошло столько событий, что мысли разбегались в разные стороны, одна быстрее другой, и он не мог сосредоточиться ни на одной из них. Откуда взялась здесь звезда, да еще, по всей видимости, со своей звездной системой? Тут в радиусе 100 парсек космических тел размером больше астероида просто не могло быть.

— Умка, проверь расчеты нашего прыжка в сектор F-14056/0002 с учетом скачка флуктуации в точке входа.

— Уже проверила. Флуктуация не превышала 23, 5 единиц, поэтому погрешность точности выхода минимальна.

— Тогда объясни мне, любезная моя, как вдруг здесь оказалась эта звезда? — неожиданно для себя перешел на шутливый тон Ник.

— Судя по интенсивности и спектру излучения, она относится к звездам класса G2. Так что, мой дорогой Ник, она здесь уже не меньше пяти миллиардов лет.

«А почему, собственно, и нет? — теперь мысли побежали в одном направлении. — Что если, действительно, исследователи обнаружили в этой туманности звездную систему, но по какой-то причине пока не занесли ее в общегалактический межзвездный реестр? Дали мне безопасные координаты выхода, а я, безмозглый самонадеянный кретин, взял да и по своему усмотрению их подкорректировал?»

Мозаика, кажется, начала складываться, и Ник заметно повеселел. Если это так, а это именно так, а никак иначе, то остается только дать о себе знать или поймать сигнал с исследовательской базы. Жаль, конечно, что нуль-связь не работает. Но ничего, в радиусе звездной системы и лазерная связь сойдет. Конечно, это займет на порядок больше времени. Он поймал себя на мысли, что его уже не так беспокоит возможность опоздать на Эксельсиор. Главное — выполнить задание, а то, что ему пришлось недавно пережить, пожалуй, с лихвой заменит собой любое реалити-шоу. Только надо будет не забыть сделать копию записи полета. А то наверняка после разбирательства с руководством все данные бортовых компьютеров изымут. А то, что будет разбирательство на самом высшем уровне, Ник больше не сомневался.

— Умка, что в эфире? Никаких сигналов с принимающей базы?

— Нет, сканирую на всех частотах, в том числе и аварийных. Наши позывные также идут с момента выхода корабля в этой точке пространства.

Ника немного раздражало, что ему приходится задавать Умке риторические вопросы. Конечно, если бы сканы запеленговали позывные исследовательской базы, то ему об этом сразу же доложили бы. Но просто так сидеть и ничего не делать он не мог.

Тут в нем проснулось любопытство. Интересно, чем это так заинтересовал исследователей этот сектор и почему работы проводятся в такой секретности?

— Умка, есть уже какие-нибудь данные по этой звездной системе?

— Как я уже говорила, это звезда класса G2, и на данный момент я зарегистрировала пять планет-спутников, находящихся от нее на расстоянии О, 3; 0, 85; 1, 2; 3 и 5, 5 астрономических единиц соответственно. Более точные данные смогу привести после дополнительных расчетов их эксцентриситетов. К пятой, самой удаленной от местной звезды, планете мы приблизимся через 7 часов, если будем идти с той же скоростью. Далее располагаются два плотных пояса астероидов на расстоянии в 10 и 15 астрономических единиц. Первый, скорее всего, относится к смешанному классу SM: спектральный анализ показывает большое содержание как силикатов, так и металла; что касается второго пояса, то в связи с отказом в работе сканов дальнего действия…

— Постой, — прервал ее Ник, — астероиды — это конечно очень занимательно, но меня все-таки больше интересуют планеты. Есть ли в них что-нибудь необычное, ну или, скажем так, редкое? Что-то же должно было заинтересовать земных исследователей?

— В космосе много необычного, — Умку явно больше интересовали астероиды. — Две планеты, вторая и третья, если считать по удалению от их материнской звезды, можно отнести к подгруппе М. Точный индекс Гаусса без дополнительных исследований определить затрудняюсь, но, возможно, в диапазоне от 5 до 8.

Ник просто остолбенел. Еще не до конца поверив в услышанное, он тихим голосом переспросил:

— К какому классу относится эта звезда?

— Мне несложно повторить это и в третий раз, — в голосе Умки он уловил нотки раздражения, или ему это просто показалось? — Звезда класса G2.

Это было невероятно. Ник с трудом сдержался, чтобы не закричать: «Бинго!»

«Конечно, это еще ни о чем не говорит, — мелькало у него в голове, — это, конечно, надо проверить, очень тщательно проверить и даже не один раз проверить. Это же надо, такое совпадение — звезда класса G2, планета, точнее две планеты, подгруппы М и от 5 до 8 по десятибалльной шкале Гаусса!» Он отчетливо вспомнил, как их преподаватель по экзобиологии любил повторять:

«При всем бесчисленном многообразии Вселенной, найти звезду класса G2, к которому, как вы все хорошо знаете, принадлежит и наше Солнце, очень непросто. Тем более если у этой звезды есть своя планетарная система. А если там вдруг окажется планета подгруппы М, к которой относится и наша старушка Земля, то это просто неслыханная удача! На такой планете очень вероятно возникновение и существование биологической жизни. А чтобы определить потенциальную вероятность, и применяется метод Германа Гаусса».

— Начинаем торможение! Рассчитай кратчайшую траекторию возвращения к третьей планете.

— Расчет траектории готов, — Ник не переставал удивляться быстроте вычислений Умки. — Вывожу визуальный ряд на экран.

На экране появилась трехмерная проекция звездной системы с пятью разными по размерам и цвету шарами. Пульсирующей точкой была отмечена «Валькирия». Пунктирная линия расчетной траектории почти вплотную приближалась к последней, пятой планете, огибала ее и устремлялась в обратный путь к их новой цели — к голубоватому и пока безымянному шарику. Нику сразу стало понятно решение Умки. Гравитация пятой планеты поможет существенно снизить скорость «Валькирии», что позволит сократить время для осуществления маневра разворота.

— Расчетное время подхода к третьей планете составляет 19 часов.

— Отлично, Умка, выполняй!

По легкой вибрации Ник понял, что включился режим торможения — «Валькирия» меняла курс.

Только теперь он почувствовал, как проголодался. «Сейчас надо плотненько так подкрепиться, а затем хорошенько выспаться, — решил Ник. — Тогда я снова стану полноценным человеком».

Корабельный рацион был довольно разнообразным, но за год службы успел изрядно поднадоесть. Но в этот раз Ник с большим удовольствием соорудил себе несколько трехэтажных бутербродов, обильно полив их кетчупом, майонезом и горчицей. Дожевывая последний кусок уже в кресле пилота, промычал:

— Умка, буди меня, только если рядом рванет сверхновая! — потом, немного поразмыслив, что машина может понять его буквально, добавил: — Приказ отменяется, работаем в штатном режиме.

Кресло услужливо видоизменилось, приняв горизонтальное положение.

Уснул он мгновенно, словно ушел в нуль-прыжок. Сказались выпавшие на его долю усталость и тревога. Но в отличие от состояния небытия при переходе, Нику снились сны, хаотично наплывающие друг на друга и плавно переходящие из одного в другой. Земля, родители, бабушка. Их дом на Телецком озере.

Вся семья сидела за большим столом. Мама что-то оживленно рассказывала папе, при этом активно, в так любимой отцом манере, жестикулировала. Бабушка молча смотрела и улыбалась. Нику было хорошо и спокойно. Наконец-то не надо никуда спешить, а просто можно вот так сидеть, не спеша смакуя из заиндевевшего бокала ягодный морс. Ник безмятежно улыбался, понимая, что выглядит сейчас не как космический волк, а как мальчишка, безмерно соскучившийся после долгой разлуки с родными. И ничего не мог с этим поделать.

Тут в дверь требовательно постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошел как всегда мрачный Овсянников. Почувствовав недоброе и чтобы понапрасну не тревожить родителей, Ник, радушно улыбаясь во весь рот, быстро поспешил к Петру навстречу, немного невежливо развернул его и, кивнув успокаивающе своим, вывел в сад.

Стояла темная ночь. Беспрерывно трещали цикады, а теплый ветерок доносил сладковатый запах цветов. Черное небо было сплошь усыпано яркими звездами. Они мерцали, переливались и как будто подмигивали Нику. «Ну, что за человек этот Овсянников? Одним своим присутствием ухитрился испортить такую идиллию!»

Петр, по своему обыкновению, тяжело вздохнул, ткнул пальцем в звездное небо и медленно с расстановкой произнес: «Стажер, если ты сегодня же не доставишь"Валькирию"до пункта назначения, звезд тебе больше не видать! И уж точно не из рубки управления каким бы то ни было кораблем».

— Звёзды! — закричал Ник и проснулся.

Сердце бешено колотилось. Он тупо уставился на циферблат часов. По ним выходило, что проспал он не больше двух часов. Звёзды. От нехорошего предчувствия сердце сжалось. Ник уже знал, что увидит. Он все-таки помедлил, прежде чем отдать команду:

— Умка, полный обзор!

Он молча стоял в пустоте, глядя прямо перед собой. Где-то впереди мерцало защитное поле, еще чуть дальше по курсу плыл красноватый шар пятой планеты. Он уже был величиной с баскетбольный мяч. Через час диск планеты увеличится вдвое и можно будет уже невооруженным глазом рассматривать рельеф ее поверхности. Ник обернулся. Звезда казалась светящейся точкой, «Валькирия» удалилась от нее по меньшей мере на 600 миллионов километров.

Ник безучастно огляделся вокруг. Сейчас он думал только о том, почему он не заметил этого сразу? Может быть, так устроен человеческий мозг? Если глаза видят то, чего не может быть, тогда разум не верит своим органам чувств и просто блокирует сигналы? Правда, в данном случае все было наоборот. Глаза не видели то, что должны были видеть. Его окружала абсолютная, черная пустота. Привычной россыпи звезд не было. Только прямо по курсу висел красный диск приближающейся планеты, да позади еле тлел огонек неизвестной звезды. «Может, я еще сплю?» — пронеслась у него шальная мысль, но он ее тотчас отбросил.

— Умка, я правильно понимаю, мы находимся в неизвестной звездной системе, с неизвестными координатами и эти координаты невозможно рассчитать, так как нет контрольных точек отсчета? — Ник начал потихоньку заводиться. — А если перевести это на нормальный человеческий язык, то в радиусе видимости нет ни одного известного нам созвездия, чтобы мы могли выяснить хотя бы примерное наше местоположение. А если быть совсем уже точным, то нет ни одной, даже самой завалящей звезды! — он уже почти кричал. — Хотя нет, что это я, есть одна, в которую мы чуть не влетели. Ох, какое везенье! И вот нате вам, оказывается и она НЕизвестная! — Скажи-ка мне, супермозг, как могло такое случиться: прыгнули по одним координатам, а вышли не то что по другим, а вообще ни по каким? Что это, другая Вселенная с одной звездой? Или черная дыра? Или, может быть, как там его раньше называли? Рай? — Ник понимал, что несет чепуху, но не мог заставить себя остановиться. — Что показывают твои хваленые супер датчики?

— Во-первых, что у тебя поднимается артериальное давление, — невозмутимо произнесла Умка. — Во-вторых, это не черная дыра и не мини-Вселенная. Я не хочу даже дискутировать по этому поводу. В-третьих, прыжок прошел по заданным координатам. И если тебе это интересно, у меня есть кое-какие соображения по поводу того, где мы находимся…

— Только соображения? Прекрасно! Я-то это уже знаю наверняка!

— И где же мы? — все так же невозмутимо поинтересовалась Умка.

— Где, где… — не выдержал Ник. — Чуть пониже спины! Только вот не знаю еще, у кого!

— Я ожидаю данных от зондов-разведчиков, чтобы обобщить информацию, — не обращая внимания на его слова, продолжила Умка. — Но уже сейчас могу сказать, что это закапсулированная область пространства. Физические законы здесь тождественны законам нашей Вселенной, так что, спешу тебя успокоить, мы не в Раю. Единственно непонятно ведут себя квантово-волновые процессы. Возможно, в этом кроется причина практически полного отсутствия в этом секторе флуктуации поля.

— Отсутствует флуктуация поля?

— Да, натяжение поля в диапазоне от 0, 001 до 0, 003 террагерц.

— Еще один сюрприз, — с досадой проговорил Ник, — а у нас осталось всего 2 % от мощности, все остальное ушло на переход и на эмиттеры защитного поля. Еще бы чуть-чуть, и превратились бы в фотоны этой звезды.

— Уже 1,5 %, — поправила его Умка. — Здесь расход энергии идет значительно быстрее.

— Какие варианты дозаправки?

— Один. Местное солнце. Но понадобится время.

— Сколько?

— Один, максимум два процента мощности в месяц при условии полной гибернации.

«Полная гибернация» — Ника даже передернуло. Он представил себе «Валькирию» с погашенными бортовыми огнями, безжизненно вращающуюся вокруг местного светила и себя, замурованного в ней, — полумрак аварийного освещения, ионный душ раз в месяц, питание таблетками-концентратами.

— Это же как минимум полтора-два года, чтобы выбраться из этой западни? — на всякий случай уточнил он.

— Не могу ответить наверняка. Возможно, мы не сможем пробить это пространство. Я бы рекомендовала попробовать сначала вывести аварийный зонд-передатчик. Сопоставив все имеющиеся факты, с большой долей вероятности можно считать, что исследовательская база как раз и занималась изучением этого объекта. Только она находится за пределами пространственного «кокона», а мы внутри него. И то, что здесь нет ни одного земного зонда, говорит о том, что кроме нас сюда попасть еще никому не удалось.

— Пространственный «кокон», — как бы пробуя эти слова на вкус, повторил за ней Ник. — Это какая же вселенская катастрофа должна была произойти, чтобы свернуть пространство вокруг целой звездной системы?

— Капсулирование этой звездной системы носит, скорее всего, искусственный характер. Технология, принципы и даже возможность осуществления такого масштабного действия мне не известны. Также очевидно, что для поддержания этой системы в стабильном состоянии необходима постоянная подпитка ее энергией. Какая требуется для этого мощность, не известно. Чтобы это выяснить, потребуется узнать природу искривления пространства и тип наведенных полей, вызвавших эту капсуляцию. Такие данные в моей памяти не содержатся. Однако речь, очевидно, идет о мощностях порядка петаджоулей, так что местная звезда почти наверняка закольцована в этот энергетический контур.

Сказать, что Ник был ошеломлен, значит ничего не сказать. Слушая бесстрастный голос Умки, словно та рассказывала об очередной вспышке на Солнце, он еще не до конца понимал, какой сюрприз преподнес ему Его Величество Случай. Но то, что это далеко не заурядное событие не только для стажера Ника, но и для всего человечества в целом, было уже ясно.

— Ты хочешь сказать, что мы наткнулись на сверхцивилизацию?

— Точнее, пока только на следы ее деятельности. Ответ на твой вопрос может находиться на одной из трех ближайших планет этой звезды. Об этом можно судить по экстраполяции векторного натяжения поля. Через 15 часов подойдем к зоне досягаемости наших радаров, тогда проведем сканирование. Возможно, что-то удастся прояснить.

— Будем вступать в контакт? — Ник пытался хоть что-нибудь вспомнить из курса лекций по возможным контактам с представителями другой цивилизации, но из-за волнения в голову приходили только несвязные обрывки.

— Меня смущает, что кроме «кокона», других следов разумной деятельности мы пока не обнаружили. Я за все время не зафиксировала ни одного упорядоченного сигнала. Радиоспектр низкий. Его дает местная звезда. Возможно, когда подойдем ближе к третьей планете, удастся установить что-нибудь еще.

— Да, это действительно странно, — Ник хорошо помнил из школьной программы, что радиоспектр планеты, освоившей радиовещание и телевидение, должен превышать радиоспектр материнской звезды. Цивилизация, сумевшая закрыть свою звездную систему пространственным «коконом», не может не знать радиологию. Одни сплошные догадки!

— Можно предположить все, что угодно, но ты права, надо подойти ближе, — Ник задумчиво почесал подбородок. — Значит, у нас примерно 15 часов в запасе. Давай поговорим о «коконе». Ты считаешь, что из него нельзя вырваться. Тогда скажи мне, как мы в него сумели попасть?

— Я это не утверждаю, а только предполагаю, основываясь на имеющихся данных. Натяжение здешнего пространства увеличивается в геометрической прогрессии с удаленностью от звезды и, наоборот, уменьшается к ее приближению. Возможно, нам просто повезло, что точка выхода была практически в ее «кроне». — При этих словах Ник снова поежился. — В противном случае «Валькирия» попала бы в горизонт событий и навечно осталась бы в пространстве-времени «кокона». Возможно, также сыграл свою роль гипердвижок корабля нового поколения. Из-за нехватки данных предположений можно настроить и больше. Но одно точно — без предварительных исследований и испытаний на зондах-разведчиках прыгать из «кокона» равносильно самоубийству.

— Получается, что земная исследовательская база, скорее всего, бьется над проблемой проникновения в это пространство, — вслух начал размышлять Ник. — Для этого, видимо, им и понадобилась «Валькирия». А я вместо того чтобы доставить ее специалистам, умудрился решить эту задачу кардинально, вломившись сюда как слон в посудную лавку. А что теперь с этим делать, совершенно не представляю. Хорошенькая история получилась. Похоже, моя карьера в Космических Силах на этом и закончилась.

Ему стало жалко себя, стыдно перед отцом, так мечтавшим, чтобы сын пошел по его стопам. В этот момент он как-то не думал, что ему никогда не удастся выбраться живым из этой передряги. Тому причиной была то ли молодость, то ли вера во всемогущество земной техники и людей, которые во что бы то ни стало придут к нему на помощь.

Наверняка база зафиксировала возмущение пространства «кокона», когда его пронзала «Валькирия». Значит они знают что он здесь. Оставалось только ждать и по возможности исследовать эту загадочную планетную систему. Эта мысль немного приободрила Ника. Возможно, он первым вступит в контакт с ранее неизвестной разумной расой и его имя навсегда войдет в учебники по истории освоения Космоса. А победителей, как говорили еще в стародавние времена, не судят.

— Умка, разбуди меня, когда подойдем на расстояние действия радаров, — Ник понял, что ему все же следует перво-наперво хорошенько выспаться. Мозг отказывался трезво анализировать поступающую информацию. Еще бы, он бодрствовал больше 40 часов!

«Как много произошло за это время», — думал Ник, понемногу погружаясь в сладкие объятия Морфея.

* * *

В этот раз он спал без сновидений, и как только мелодичные звуки колокольчиков достигли его сознания, он открыл глаза.

— «Молодец Умка», — похвалил ее про себя Ник. Он терпеть не мог корабельные будильники, своим визгом напоминающие аварийную сирену.

Ник чувствовал себя превосходно и первым делом отправился на кухню. Традиционно после пробуждения он пил кофе. К нему он пристрастился от бабушки. Удивительно, что когда-то натуральный кофе считался вредным для здоровья. Как, впрочем, и шоколад. Ника всегда удивляло, как медики разных эпох диаметрально противоположно трактовали воздействие на организм одних и тех же веществ.

— Ну что там у нас? — с набитым ртом спросил Ник.

— Даю неполную панораму, — тотчас же отозвалась Умка. — Мы находимся на расстоянии трех миллионов километров от третьей планеты. Час назад перешли в режим торможения. Через два часа можем встать на орбиту. Я выслала четыре зонда-разведчика, скоро начнем получать изображение ее поверхности.

— Не мало ли зондов?

— К сожалению, на «Валькирии» не предусмотрено больше десяти зондов. Шесть в данный момент изучают пояса астероидов. Вернутся не раньше, чем через пятьдесят часов.

— Сдались тебе эти астероиды, — проворчал Ник, но потом миролюбиво добавил: — Ну, хорошо, в нашем положении спешить некуда.

Жуя бутерброды с консервированной бужениной и прихлебывая неторопливо кофе, Ник осматривал окрестности. Собственно говоря, смотреть было не на что. Вокруг простиралась чернота, только впереди желтела звезда. Планету, к которой сейчас стремительно неслась «Валькирия», видно не было. Ник добавил увеличение, но безрезультатно. Та находилась в апогее от корабля и, вдобавок ее сейчас скрывал диск материнской звезды. Нику не терпелось поскорее рассмотреть планету, и он уже собрался спросить у Умки, когда та наконец появится в зоне видимости их сканов. Но машина вновь его опередила.

— Начинаю получать сигнал, перевожу изображение на экран.

Главный экран разделился на четыре квадрата. Три продолжали рябить, однако на четвертом начало проявляться изображение.

— Ого! — помимо воли вырвалось у Ника. — Плывущий в темноте голубоватый шар неизвестной планеты пронзительно напомнил ему Землю. — Ого-го! — Ник непроизвольно подался к экранам. — Там еще и облака? Если состав атмосферы хоть на четверть окажется сходным с земным, я станцую ча-ча-ча!

— Есть данные спектрального анализа атмосферы, — невозмутимо сообщила Умка.

— Ну? — только и смог промычать Ник.

— Даю данные до второй цифры после запятой. Более точные сообщу после забора атмосферы.

— Давай, Умка, не тяни, — с мольбой в голосе попросил Ник.

— Азот — 75,03 %. Кислород — 21,08 %. Аргон — 1,01 %. Углекислый газ — 0,04 %.

— Вот это попадание! — еще до конца не веря услышанному, воскликнул Ник.

— Идентичность с земной атмосферой — 98,9 %. Есть превышение инертных газов, но для человеческого организма — в пределах нормы. Радиоактивный фон также не превышает земной. Период обращения вокруг материнской звезды — 324,56 дня, оборот вокруг своей оси — 22 часа 16 минут.

— Это просто невероятно! Она же близнец Земли! — запричитал Ник. — Этого просто не может быть! Вот это попадание так попадание! Это как же меня так угораздило-то, а?

— Кто-то обещал ча-ча-ча, — бесстрастно отозвалась Умка.

— Да я б тебя всю расцеловал! — захохотал Ник, пускаясь в пляс.

На экранах тем временем пошли изображения немного с других ракурсов. Зонды специально вышли на разные орбиты. Нижний шел на высоте 50 000 км от поверхности и давал более четкую картину. На экране возникло изображение плотного слоя белых перистых облаков. Изредка в них попадались разрывы, и тогда можно было рассмотреть зеленые равнины, перемежающиеся с густыми лесами.

— Остальные три зонда проводят топографию поверхности планеты, скоро у нас будет более-менее подробная ее карта.

— Меня интересуют в первую очередь постройки искусственного происхождения.

— Запасись терпением, если бы у нас не были повреждены сканы дальнего действия, мы бы еще 20 часов назад имели полную информацию по этой планете. Начиная от состава и температуры ее ядра до бактерий, живших здесь миллион лет назад.

— Регенерация не удалась?

— Нет, требуется полная замена всех сверхчувствительных датчиков. Силовое поле не смогло полностью погасить жесткое излучение звезды.

— Ну что же, будем довольствоваться тем, что имеем. Ты говорила, что тебе неподконтрольна часть систем «Валькирии»?

— Большая часть, — поправила его Умка.

— Судя по всему, если мое предположение на счет «Валькирии» верно, — начал размышлять вслух Ник, — тогда наверняка она должна быть оснащена оборудованием для работы в этом секторе пространства. Конечно, ученые с исследовательской базы не могли точно знать, что здесь найдут, но как раз поэтому, возможно, попытались предугадать различные варианты развития событий. В любом случае надо попробовать активировать недоступное тебе оборудование.

— Это возможно сделать только одним способом.

— Да, Умка, придется отстранить тебя от управления кораблем, — уже подойдя к панели, сказал Ник.

Отсоединив клеммы, он аккуратно достал Умку и, немного подумав, начал медленно ее растягивать. Обычно он носил ее как браслет на левой руке, но сейчас, растянув до нужной длины, защелкнул вокруг шеи. Теперь Ник мог отдавать ей команды, даже не произнося слова вслух, а для получения ответов не надо было подносить устройство к уху. Затем так же аккуратно он водрузил на место бортовой компьютер «Валькирии».

— Компьютер борта 103 готов к работе, — тут же донеслось из динамиков. — Сканирование автоматических систем корабля показывает многочисленные сбои в работе контуров….

— Отставить доклад, — перебил его Ник. Ему сейчас совершенно не хотелось выслушивать длинный перечень повреждений «Валькирии». Тем более что большую их часть можно было исправить или заменить только на стационарной верфи базы.

— Что ты можешь сообщить мне по сектору, в котором мы сейчас находимся? — не особо надеясь узнать что-нибудь новое, задал вопрос Ник.

— Предположительно мы находимся в звездной системе Z-2, сектора F-14056/0002, подсектор — А133. Звезда относится к группе G2, в ее планетарную систему входят пять планет….

— Стоп-стоп-стоп… — скороговоркой прервал его Ник — Значит, система Z-2 сектора F-14056/0002 подсектора А133? Насколько мне известно, в навигационных картах не значатся ни система Z-2, ни подсектор А133. Сектор F-14056 есть, пожалуйста, а подсектора А133 в секторе F-14056 нет. Что ты мне на это скажешь?

— Вам необходимо активировать код доступа к закрытым файлам. Введите пароль.

— Что ты несешь! Какой еще пароль! — в недоумении воскликнул Ник. — Я в этом полете исполняю обязанности командира челнока «Валькирия», борта 103. Я обладаю полномочиями задействовать любые системы корабля.

— Вам необходимо активировать код доступа, чтобы получить расширенные полномочия, — голос компьютера был совершенно бесстрастным.

Ник был обескуражен. Ни с чем подобным ему до этого сталкиваться не приходилось. Но и злиться на машину было бессмысленно. «Надо попробовать зайти с другой стороны», — решил он.

— Тебе поставили блокировку доступа к дополнительным файлам?

— Да.

— И активировать их возможно, только зная код доступа?

— Нет, не только. Должно иметь место и другое условие.

— И какое? — Нику казалось, что он общается с умственно отсталым человеком, а не с квантово-волновым компьютером с разрешающей способностью 10 в 32 степени операций в секунду.

— Переход «Валькирии» в подсектор А133.

«Люди, которые закладывали ограничители доступа к секретным файлам, — начал размышлять Ник, — не были глупцами». Скорее всего, они продумали и даже проиграли возможные варианты на специальном аналитическом суперкомпьютере, который, как он знал, на порядки превосходил бортовой компьютер его челнока. Их цель была пресечь любую утечку информации, пока «Валькирия» не окажется в звездной системе Z-2. И, признаться, им это удалось. Но, видимо, в миллиардах различных вариантностей не была учтена глупость и самонадеянность стажера Ника Соболева. И теперь все они находились в патовой ситуации. «Валькирия», можно сказать, благополучно добралась до подсектора А, а он не имеет доступа с секретным файлам и не может активировать программу, для которой, собственно, она и предназначалась.

— Умка, — мысленно проговорил Ник.

Конечно, Умка не могла читать его мысли, но тончайшие ее сенсоры безошибочно считывали рефлекторные напряжения его голосовых связок и переводили их малейшие вибрации в слова.

— А не попробовать ли нам взломать код доступа? У нас это раньше неплохо получалось. — Ник даже улыбнулся. Он вспомнил, как в восьмом классе, с помощью Умки подобрав пароль, они вдвоем с Полем угнали флайер его мамы. В Южной Африке, на самом высоком из земных водопадов — водопаде Анхель — проходили соревнования по сплаву. Вид экстремалов сплавляющихся на самодельных конструкциях с километровой высоты, привел их тогда в неописуемый восторг. Так как в Москве в это время была ночь, они, никем не замеченные, ухитрились вернуться домой засветло.

— При попытке взлома программы предусматривается самоликвидация «Валькирии», — как бы издалека прозвучал голос Умки.

«От кого же могут быть такие секреты? — изумился Ник. — Вот так просто взять да уничтожить чудо техники?» В этот момент он как-то не подумал, чем бы это закончилось лично для него.

— Получены первые топографические данные поверхности, — вывел его из задумчивости механический голос.

— Дай изображение на экран.

— Обследовано 10 % поверхности суши с возможностью идентификации объектов диаметром от 500 метров.

— Выводи на экран, — Ник понимал, что это не даст ему даже общего представления о планете, но ему хотелось отвлечься от тяжелых мыслей.

На экране появился объемный шар. Несмотря на то что в основном он был белого цвета — так компьютер показывал еще не исследованную область, местами угадывались контуры материков. Как и ожидал Ник, Северный и Южный полюса были на своих местах. Их покрывали торосы снега, возможно, льда. Размеры пока точно установить было нельзя, но ему показалось, что и здесь неизведанная планета, словно в насмешку, копирует Землю.

— Замечен квантовый резонанс, — резанул слух машинный голос.

«О, это уже что-то», — про себя подумал Ник.

— Запеленговал координаты?

— Да, меняю траекторию зонда 3. Он пройдет над этой областью через 18 минут. Изображение получим через 19 с половиной минут.

— Сейчас что-нибудь можно сказать про природу этого явления? — Ник прекрасно знал, что квантовый резонанс может быть только искусственного происхождения, но самому озвучивать это почему-то не хотелось.

— Характеристики напоминают биполярный квантовый резонанс с односторонней константой. Однако создающее его поле не идентифицируется.

— Попросту говоря, еще одно неизвестное нашей науке поле, — протянул Ник. — Можно определить какую-то родственную взаимосвязь с полем «кокона»?

— Мало данных, — металлический голос резал слух. — Замечен второй квантовый резонанс. Характеристики идентичны первому. Меняю траекторию зонда 2. Расчетное время — 49 минут.

— Что показывает сканирование радиоспектра планеты?

— Весь эфир планеты во всех диапазонах покрыт «белым шумом». Компьютерная модуляция с 99 % вероятности показывает, что «белый шум» — искусственного происхождения.

— Они что, специально создают радиолокационные помехи? — Ник всячески старался избегать выражений, указывающих на присутствие разумных аборигенов, но сейчас слово «они» вырвалось у него непроизвольно.

— Составляю радиолокационную карту планеты, она позволит определить координаты всех передатчиков радиопомех, — монотонно прозвучал голос и сразу без перехода добавил: — Замечен третий квантовый резонанс. Зонд 6 пошел. Характеристики идентичны.

— Что тут, грибной сезон открылся? — не удержался Ник. Его настораживали все эти непонятные поля с их квантовыми резонансами.

— Не понял вопроса. — И опять без перехода: — Четвертый квантовый резонанс. Есть изображение первого объекта.

Одна четверть экрана перестала рябить. Сначала было видно только белое марево, и Ник не сразу понял, что это сильно приближенное изображение облаков. Потом в них замелькали прорехи, и наконец облака, словно сдутые ветром, исчезли с экранов. Ник подавил готовый вырваться вскрик. На равнине высилась и поблескивала, отражая солнечный свет, циклопическая пирамида ярко-янтарного цвета. Несмотря на увеличение, было трудно определить, монолитной ли была ее конструкция или аналогично пирамиде Хеопса сложена из исполинских блоков. Однако то, что она была огромной, не вызывало сомнений. По сравнению с ней редкие рощицы деревьев, словно разбросанные вдоль ее подножья, казались низкой травой.

— Вот эта махина! — выдохнул Ник. — Какие же ее размеры?

— Даю данные объекта, — монотонно затянул компьютер. — Высота 1, 778 километра. Длина сторон основания — 2, 750 километра. Периметр — 11 километров. Площадь основания — 636 километров.

— С размерами достаточно, — прервал его Ник, — что еще?

— Установленный объект является эмиттером обнаруженного квантового резонанса. В том числе является мощным источником «белого шума».

— Чего-то подобного я и ожидал, — задумчиво произнес Ник и добавил: — Есть какая — то взаимосвязь между излучениями?

— Пока не установлено.

— То есть «белый шум» может быть побочным явлением квантового резонанса, а может быть и самостоятельным направленным излучением, так?

— Требуются дополнительные исследования. Есть изображение второго объекта.

На этот раз изображение было мельче — зонд 2 находился на дальней орбите, но более четким. Облачность, как по заказу, стояла нулевая. Насколько хватало экрана, внизу простиралась белая снежная пустыня. Посреди нее торчала точная копия предыдущей пирамиды.

— Размеры? — быстро спросил Ник, уже зная ответ на свой вопрос.

— Полностью идентичны первому объекту. Излучения также тождественны.

— Думаю, то же самое будет и с третьим и четвертым. Вот понять бы, для чего они предназначены?

— Недостаточно данных. Провожу анализ направленности квантовых резонансов. Смогу это определить, как только будут получены точные координаты третьего объекта… — и сделав едва заметную паузу, компьютер закончил: — С пятипроцентной погрешностью.

— А сейчас с какой? — Ника раздражал этот его мертвый монотонный голос.

— С пятнадцатипроцентной погрешностью.

— Слушаю тебя.

— Я бы рекомендовал дождаться отчета зонда 6. Он будет в районе пеленга через 37 минут.

— И тем не менее, — с каким-то детским упрямством повторил Ник.

— Направления квантовых резонансов с погрешностью 15, 7 % указывают на точки Лагранжа.

Дальнейшие события слились в сплошной безумный калейдоскоп. Ник еще как следует не успел оценить значимость этой информации, как пронзительно завыла сирена.

— Зонд 1 уничтожен. Зонд 3 уничтожен. Зонд 4 уничтожен, — бесстрастно бубнил голос.

Ник оторопело смотрел, как один за другим гаснут экраны. Вот и по четвертому пошла рябь.

— Координаты и тип атаки! — на автопилоте скомандовал он.

— Атаки импульсные, типа «космос — космос», — и как всегда без перехода:

— Нас атакуют.

Центральный экран словно подернуло серой пеленой, и челнок ощутимо тряхнуло. Ник машинально защелкнул антигравитационные ремни, и в следующую секунду на «Валькирию» обрушились страшные удары. Все сочленения корабля жалобно застонали. По его корпусу как будто били гигантскими молотами, и от каждого такого удара «Валькирию» бросало в разные стороны. Потом корабль начало бешено крутить, словно щепку, с размаху брошенную в стремительный водоворот. Все незакрепленные предметы сорвались со своих мест и принялись хаотично носиться по рубке управления, ежесекундно сталкиваясь и круша друг друга. Ник рефлекторно ускорился, секунды растянулись, и картинка словно застыла. Он услышал, как из динамиков, медленно, словно по буквам растягивая слова, шел все такой же монотонный голос бортового компьютера:

— Э-ва-ку-а-ци-я, го-тов-но-сть о-один…

Прежде чем секунды опять побежали в своем привычном ритме, Ник увернулся от летящего ему в лицо увесистого кронштейна и в следующий момент почувствовал, как кресло, видоизменяясь, проваливается куда-то вниз. Свободное падение продлилось какую-то долю секунды, затем на него навалилась дикая перегрузка. Перед тем как потерять сознание, Ник еще успел удивиться тому ускорению, которое придала спасательной капсуле погибающая «Валькирия». Антигравитационные ремни полностью гасили перегрузки до 30 д.

На месте «Валькирии» образовался ослепительный шар. От него в сторону спасательной капсулы устремились огненные языки, словно пытаясь поймать ускользавшую от них добычу, но в следующую секунду начали съеживаться и втягиваться обратно. Шар, сделавшись ярко-малиновым, стал быстро уменьшаться, затем, мигнув, бесследно исчез.

Мозг корабля за наносекунды до своей гибели принял единственно правильное решение. Направив остатки энергии в гипердвигатель, он создал дыру в пространстве, которая, словно воронка, всосала в себя всю мощь последнего энергетического удара.

Этого всего Ник уже не видел. Спасательная капсула стремительно неслась к третьей планете.