Баловень

Игорь Давидович Брусиловский

Наша жизнь – это череда совпадений или тщательно продуманный кем-то план? И какую роль в ней играют ангелы-хранители? Перед вами начало увлекательной истории, которая покажет, что всё вокруг не случайно. Один мужчина и три женщины. Каким образом судьба переплетет их жизни, мы узнаем, пройдя вместе с героями путь становления, испытав разочарования и обиды, распутав череду преступлений и узнав, что главное в жизни – найти свою любовь. Ту самую, что называют поцелуем Бога.

Продолжение

Летнее утро было, как всегда, великолепным. Ярко светило солнце, было тепло и ясно. На небе — ни одной тучки. Время летело так незаметно, что Алексей с Татьяной даже и не успели оглянуться, как подошли выпускные экзамены в институте. Они учились шесть лет на лечфаке.

На четвертом курсе Алексея вызвали в администрацию города и выдали ключи от однокомнатной квартиры в новом построенном доме.

На семейном совете Алексей настоял, что будет жить в своей квартире. Он устроился работать в скорую помощь фельдшером. Работал две ночи и в воскресенье весь день. Зарплаты хватало на оплату квартиры и на мелкие расходы.

Спустя год такой жизни днем Алексей почти все время находился у Тани дома. Но, видя его беготню, она настояла и переехала жить к Алексею. Родители вообще-то не были против. А с Алексеем Таня разговаривала просто: «Я без тебя не могу. Завалю учебу, потому что все время за тебя переживаю. Поэтому я живу с тобой. Это решено. Она во многом копировала отца. И это ее «решено» Алексея обезоружило. Им пришлось поставить еще один диван для Тани.

Так они и жили.

Алексей пошел на специализацию хирурга, а Таня — терапевта. После экзаменов — интернатура, потом — получение сертификата и работа. Практику Алексей проходил на разных направлениях. В больнице ему говорили, что место работы для него обеспечено. Он их устраивает. Он был спокоен. И у Тани все шло своим чередом.

Сдав экзамены, они отдыхали от учебы. Алексей брал больше дней на работе, и они с Таней не часто имели много времени для отдыха. Но зато выходные отдыхали всегда.

* * *

В тот вечер Таня была у родителей. Задержалась и уже поздно шла домой. По дороге домой, как всегда, шла через парк, чтобы зайти в вечерний магазин. Проходя по одной из аллей парка, заметила сидевших на лавке ребят. Трое парней, распивая спиртное, о чем-то рьяно спорили. Заметив приближающуюся к ним девушку, они приободрились, и, когда Татьяна подошла ближе, один из них встал и преградил ей дорогу.

— И куда это милое создание торопится? — задал он Татьяне вопрос.

Татьяна не сразу среагировала на этот поворот событий и испуганно сказала:

— Домой.

— А не составите ли нам компанию, милая девушка? А то сидят тут, скучают трое бродяг, и некому их развеселить.

— Нет, не могу. Муж ждет.

— А что ж он не встречает свою красавицу? А может, нет никакого мужа?

Татьяна стояла и не знала, что ему ответить.

Увидев ее растерянность, парень приободрился и, взяв Таню за руку, потянул ее к ним на лавку. От неожиданности Татьяна чуть не упала. Ее вовремя подхватил вскочивший другой парень и почти сразу уложил на лавку. Не растерявшийся третий приступил к действиям, и практически сразу разложенная и удерживаемая парнями Татьяна не могла сопротивляться.

Изнасилованная, разбитая, уничтоженная грубыми действиями парней, которых она даже не успела разглядеть, шла Татьяна домой к родителям как в тумане.

«Как дальше жить? Как об этом рассказать Алеше?»

За все три года, что они жили вместе, он ни разу не позволил себе даже намекнуть ей о близости. В одном из разговоров, произошедшем между ними на третьем курсе о возможных между ними отношениях, Алеша сказал:

— Хочу, чтобы у нас все начиналось после свадьбы.

После этого больше никаких разговоров и действий не было. Жили спокойно и дружно.

И вот…

«Что теперь? Как быть?»

Придя к родителям, Татьяна упала в обморок. Мама, приведя ее в чувство, стала расспрашивать о произошедшем.

Рассказывая все маме, Татьяна рыдала и не могла остановиться.

Мама, позвонив Василию Степановичу, сидела, сложив руки, рядом с Татьяной, не зная, что и сказать.

Игорь Борисович расхаживал по кухне и, проходя мимо стола, стучал кулаком по нему.

Приехал Василий Степанович (их дружеские отношения длились с того самого вечера в парке), стал беседовать с Татьяной. Расспросы длились более часа. Выяснив то, что могла об этих парня рассказать Татьяна, Василий Степанович позвонил по телефону. Поговорив, сказал Алевтине Андреевне, чтобы завтра пришли, написали заявление, и ушел.

Татьяну мама повела в ванную комнату, и там продолжился разговор о возможных вариантах произошедшего.

— Самое худшее — если ты забеременеешь от них, — сказала мама. — Давай, хорошенько вымойся, я принесу марганцовки. Даст Бог, все обойдется. А Леше придется все рассказать. Я думаю, что те ваши отношения не должны на этом закончиться.

— Как ты не понимаешь мама? У нас с Лешей ничего не было. И эти подонки были первыми. Как я буду Леше смотреть в глаза? Нет, это все. Я не могу с ним встречаться больше. Это конец.

Алевтина Андреевна испуганно посмотрела на дочь. Она знала твердость ее характера. Это был характер, с которым она жила долгие годы, — характер ее мужа. Игорь никогда не отступал от сказанного и не менял своих решений. Приняв однажды какое-то решение, он шел до конца. И такой же характер был у Татьяны. И это испугало ее. Она так испугалась за Таню, чтобы ей не пришло в голову что-то сделать с собой. Испугалась так, что аж заболело сердце и она стала задыхаться. Начался приступ астмы, которых у нее уже три года как не было.

Живя в Новосибирске, она постоянно мучалась приступами бронхиальной астмы. Это последствия постоянного заболевания восполнением легких. Зимний период для нее был самым страшным временем года. За зиму она болела два, а то и три раза воспалением легких, что и привело к хроническому заболеванию — бронхиальной астме. И тогда, все-таки больше не выдержав, они семьей решили по рекомендации врачей переехать к морю.

С тех пор как переехали, Алевтина Андреевна ни разу не испытывала тех страшных моментов удушья. Все вроде бы закончилось. И вот опять.

Услышав то самое дыхание, Таня закричала:

— Папа, маме плохо.

Тут же в дверях появился Игорь Борисович:

— Вызвать скорую?

— Наверное, да, — сказала мама, и Игорь позвонил.

Татьяна больше всего боялась, что приедет Леша. Но Лешина бригада в это время находилась на другом вызове.

Леша за два года работы на скорой помощи проявил себя как знающий свою работу специалист, и его, когда было много работы, ставили в бригаду врачом.

Приехавшая бригада быстро оказала маме помощь и уехала.

— Мамочка, ты не волнуйся. Я с собой ничего делать не буду. Я думаю, мне надо срочно уехать, — сказала Таня, сидя рядом с мамой и гладя ее руку. — С Лешей я находиться не смогу. Это чувство стыда просто убивает меня. А если еще и будет ребенок… Ну уж нет. Я, наверное, завтра уеду к бабушке. А Вы с папой ничего не говорите Леше. Нет, то, что произошло, расскажите и все. А куда уехала, вы не знаете. Хорошо? Я считаю, так будет лучше. Он сможет меня забыть, да и мне будет легче. Папа, пойдем со мной к Леше, я возьму нужные мне вещи.

Собравшись, они пошли все вместе к ним домой. Татьяна собрала вещи, написала краткую записку Леше, и они ушли.

Придя утром с ночной смены, Леша не сразу увидел записку. Прошел в ванную, принял душ, пошел на кухню, приготовил завтрак, поел и пошел к дивану. Здесь он и обратил внимание на лежавшую на журнальном столике записку.

«Леша! Произошли события, которые не позволяют мне не то что смотреть тебе в глаза, но даже и жить рядом с тобой. У меня нет другого выбора. Извини меня за то, что я не смогла уберечь нашу любовь. Еще раз ПРОСТИ и ПРОЩАЙ. Таня».

Прочитав, Алексей подскочил с дивана, быстро переоделся и побежал к родителям Тани.

Алевтина Андреевна сидела дома. Она ждала прихода Леши и в мыслях прокручивала, как все сказать ему о случившемся.

Раздался длинный звонок в коридоре. Открыв дверь, увидев Лешу, Алевтина Андреевна повернулась, как бы приглашая следовать за ней, пошла в зал. Алексей шел молча, понимая, что разговор будет не из легких. Но что же все-таки произошло? Это мучало его больше всего.

Пройдя в зал, сев на стул у обеденного стола, Алевтина Андреевна жестом пригласила Лешу присесть в кресло напротив нее.

— То, что произошло, поставило нас всех в такой ступор, что мы даже и не знали, что дальше делать. Вчера, когда Татьяна шла от нас домой, на нее напали три парня и изнасиловали ее. Это так нас всех потрясло… Ну, в общем, Татьяна приняла решение уехать, чтобы даже не показываться тебе на глаза. Это убило ее.

— Куда она уехала, зачем? Это же глупо. Жизнь на этом не заканчивается, — сказал после продолжительной паузы Алексей.

— Леша, ты их с отцом характер знаешь. Если решили — все, не перебить. Я ей говорила поговорить с тобой. Это же не ее вина. Но ей даже смотреть тебе в глаза стыдно. А если будет ребенок? Она не сможет так жить. Этих подонков уже ищут.

Алексей сидел и молчал. Он не знал, что надо сказать. Он был убит.

— Как теперь быть? Как я без Тани? И кто эти твари, посмевшие обидеть мою Таню?

Он встал и пошел к двери. Алевтина Андреевна не задерживала его.

Алексей шел по парку, не замечая никого. Вдруг чья-то рука легла ему на плечо.

— Привет. Далеко идешь? — спросил Василий Степанович.

Он стоял и молчал, не зная, что ему ответить.

— Ну так, парень, я знаю, что ты горячий и можешь натворить дел. Прошу ничего не делать. Мы сами их найдем и накажем. Не лезь никуда. Хорошо?

Алексей молча смотрел на него, а злоба за свое бессилие в данной ситуации мучила его. Он не знал, кто эти подонки, обидевшие его Таню. Как их найти? Это для него было самое ужасное. Он был зол на весь мир.

Понимая его состояние, Василий Степанович предложил пойти с ним выпить по кружке пива.

— Они там рядом выпивали. Может, их кто видел? Узнаем. Пошли.

Они пошли через парк к киоску. За столом сидели мужчины с женщинами. Кто пил пиво, кто ел мороженое, кто пил кофе. Люди отдыхали. Подойдя к продавщице, Василий Степанович начал расспрашивать ее о вчерашних посетителях. Может, кого-то из компании троих ребят запомнила? Поговорив с ней, взял две кружки пива и пришел за столик, где сидел Алексей. Пили молча. Посидев немного, сказал:

— Ну, я работать. Я ещё раз тебя прошу: не лезь никуда. Ладно? — и ушел.

Алексей сидел, сложив руки на столе, уставившись взглядом в царапины на столе, и ни о чем не мог думать. Просто сидел и смотрел.

Встал. Пошел. Куда? Не знал. Шел.

— Билет брать будешь или просто будешь стоять? — спросил его кассир.

Маленький городок под названием Старь, расположенный на берегу реки Трель, получившей свое название от того нежного, ласкающего слух, успокаивающего, навевающего приятные воспоминания звука, издаваемого проточной водой, жил своей провинциальной жизнью. Небольшой, но красивый, построенный еще в XVI веке по желанию бывших владельцев земли, он жил своей размеренной, но потихоньку замирающей жизнью. В городке жили в основном старики и малые дети, привезенные родителями на лето. Молодежь уезжала из города. Работы особой, какого-либо производства в городке не было, основные отрасли по поддержанию жизни — торговля, ЖКХ и больница — работали в спокойном режиме. Остальное население занималось выращиванием в садах и огородах овощей и фруктов. Всех выручало близкое расположение трассы, ведущей к морю. Вырастив на своем участке продукты, жители продавали их проезжающим на машинах туристам. Старики ловили рыбку, вялили и тоже продавали на трассе. Это были чуть ли не единственные средства дополнительного дохода местных жителей.

На берегу реки сидел мальчуган лет десяти с удочкой и внимательно следил за поплавком. Рядом с ним стояли пластиковая коробочка с червями и ведро с водой, в котором плакала небольшая рыбка. Он был настолько сосредоточен на процессе ловли рыбы, что не услышал звука шагов подошедшего к нему сзади широкоплечего, ссутулившегося, с мощным торсом мужчину. Подойдя и заглянув в ведро, увидев тот «большой» улов, спросил:

— Что, не клюет?

Заданный вопрос вывел мальчишку из того задумчивого, с только ему одному понятными мыслями состояния. Обернувшись, посмотрев внимательно на мужчину, он сказал:

— Да, что-то не очень. Сестра попросила рыбы наловить. Ухи хочет.

Посмотрев внимательно на удочку, оценив возможности, спросил:

— А дашь мне половить?

Малец посмотрел на мужчину, подумал и протянул удилище.

— Ловите, только, чур, улов пополам.

— Договорились. А тебя как звать? Меня Алексеем кличут.

— А меня — Вовка.

— Ну вот и познакомились.

Алексей взял удочку, осмотрев, удлинил поводок, проверил грузик и насаженного червя. Поправил и забросил леску в воду. Не прошло и минуты, поплавок зашевелился и ушел под воду. Алексей дёрнул и подсёк рыбу. Вытащил леску. На крючке висела рыбка хорошего размера.

— На уху-то пойдет? — спросил Алексей.

— Пойдет, — сказал малец и стал снимать рыбу с крючка.

В течение получаса они наловили пять рыбок. Вовка был доволен и сидел повеселевший, оттого что не с пустыми руками придет домой.

— А чего сидишь? — спросил Алексей. — Давай рыбу чисть, или сестра дома чистить будет?

— Не, сестра не будет.

— А она на работе и придёт готовить уху вечером или ты будешь готовить?

— Нет, сестра не работает. Она дома. А готовить тетка придёт.

— А что, сестра не может?

— Не, она лежит. Болеет.

— Что, так сильно?

— Да… Лежала в больнице. Лечили. А потом сказали, чтобы дальше дома лежала. Они уже ничего не могут.

— А что за болезнь?

— Не знаю. Что-то с животом.

— А почему тетка придет? А мама где?

— Она два месяца назад с дядькой уехала в город.

— И что, пропала?

— Не знаю.

Они посидели немного. Еще наловив рыбы, Алексей сказал:

— Ну что, почистил? Пойдем, я тебе помогу приготовить уху.

И они, собравшись, пошли к Вовке домой.

Двор был небольшой. Дорожка, ведущая от ворот к дому, выложенная из бросового камня, нуждалась в ремонте. Трава, выросшая вдоль дорожки и дома, стояла высокая. Дом был старый, давно не штукатуренные стены выглядели не лучшим образом, крыльцо покосилось, ступени надо было давно менять. Сам двор был как бы и не ухожен. Сразу видно было, что нет в доме мужчины.

Алексей с Вовкой зашли в дом. Небольшая прихожая с вбитыми в стену гвоздями для вещей и стоявшим под ними стулом с шатающимися ножками, не видевшим давно ни краски, ни лака, была освещена горевшей лампочкой, висевшей на длинном шнуре под потолком. Дальше по коридору шла дверь в комнату, она была закрыта, и затем, прямо по коридору, — кухня с раскрытой дверью. Они прошли на кухню. Это небольшая комната, у окна стоял обеденный прямоугольный стол, рядом — две табуретки, холодильник, плита газовая и мойка с подставкой для посуды, где стояли помытые две тарелки. На другой стороне, на вбитом в стену гвозде, висело полотенце, рядом висел шкафчик. Под ним стоял рабочий стол.

Поставив на пол ведро с рыбой, Володя достал из рабочего стола кастрюлю, налив в нее воды, поставил на плиту…

Заканчивая готовить уху, Алексей сказал Вовке узнать у сестры, будет ли она сейчас есть.

Вернувшись, он сказал, что она просит сначала сделать укол обезболивающий, а уж потом будет кушать.

Показав, где у них шприц и лекарство, Вовка ушел во двор.

Алексей, все собрав, постучал в дверь спальни.

Войдя в небольшую, но уютную комнату, в которой у стены стояла кровать, на которой лежала исхудавшая, явно уставшая от мучивших ее сильных болей девушка. Определить на вид, сколько ей лет, было сложно.

— Вы кто? — спросила она Алексея.

— Я Алексей, Вовкин знакомый. А Вас как звать? Я, вообще, по профессии врач. Я Вам сейчас сделаю укол, а потом мы поговорим, и Вы мне расскажете все. Хорошо?

— Я Вера Ародова. Мне всего 18 лет и уже, наверное, больше не будет, — сказала, вытерев слезу.

Она кивнула, явно устав от боли и желая уже получить лекарство, чтобы чуть-чуть отдохнуть.

Алексей сделал укол. Она с облегчением вздохнула и, повернувшись к нему лицом, спросила:

— А чего рассказывать?

— О своей болезни.

— У меня рак желудка. Врачи сказали, уже недолго осталось. Вот и все.

— Есть какие-то бумаги из больницы?

— Да, там на тумбочке лежат.

Алексей взял выписку из истории болезни, лежавшую в стопке бумаг, и стал читать.

Изучив, посмотрел на нее.

— Расскажи, какие ощущения у тебя в процессе еды и после еды.

Она стала рассказывать обо всех своих ощущениях и состоянии здоровья.

Слушая ее, Алексей посмотрел лежавшие на тумбочке рентгеновские снимки.

— А тебе что, операцию не предлагали делать?

— Предлагали, но надо было ехать в область. А кто ж меня повезет?

Сказала и отвернула лицо к стене, вытирая слезы.

— Ну, давай об этом потом, а сейчас будешь кушать уху.

И он пошел на кухню, налил тарелку ухи, взял ложку. Хлеба не нашел.

Покормив, предложил ей немного отдохнуть, а сам вышел во двор. На лавке у забора сидел Вовка и веткой, сорванной с дерева, отталкивал упавшее с дерева гнилое яблоко.

— А где у Вас здесь больница? — спросил Вовку.

— Там, на площади, в центре, — сказал Вовка, указывая рукой направление к центру.

— Ясно. Я схожу в больницу. А ты за сестрой присмотри. Ладно? Я недолго.

Алексей пошел в больницу. Изучая снимки, он видел, что операция еще возможна. И она могла избавить ее от болезни. Но почему врачи не стали делать ее? Вот это и хотел выяснить, переговорив с врачом, лечившим Веру.

Доктора, Вестрова Геннадия Владимировича (это был лечащий врач Веры), он нашел на втором этаже в хирургическом отделении.

— Можно к Вам, Геннадий Владимирович? — спросил, открыв дверь ординаторской.

Это был мужчина средних лет, в очках, с осунувшимся лицом, явно указывающим об усталости после бессонной ночи.

— Чем могу быть полезен?

— Хотел бы переговорить с Вами на счет Вашей больной Веры Ародовой.

— А, решились везти в область?

Алексей посмотрел на него и понял, что у него нет большой уверенности, что это будет сделано.

— Обязательно в область? А здесь сделать операцию нельзя?

— Вы знаете, операция не из легких. Да и аппаратура. Область лучше оснащена.

— А Вы уверены?

Они сидели, долго обсуждая все вопросы по операции.

— Вы что, врач? — спросил Геннадий Владимирович.

— Почти.

— Как это — почти?

— Ординатура. Но я много работаю в больнице, и не раз приходилось делать операции такого рода.

— Ну что ж, коллега. Тогда Вам и карты в руки.

— А сколько здесь работает врачей в отделении?

— Два и анестезиолог.

— А как Вы смотрите, если мы с Вами сделаем эту операцию здесь? Спасем жизнь девочке. Ей ведь только восемнадцать.

— Вы понимаете, что говорите? Аппаратура ни к черту. Она у нас на столе может задохнуться. Нет. Я на это не пойду.

Они сидели спорили. Потом Алексей предложил пригласить анестезиолога и посоветоваться с ним.

Сидя втроем, они обсуждали способы проведения предлагаемой операции.

— Это такой риск, — сказал наконец Геннадий Владимирович.

— Да, риск, — сказал Василий Иннокентьевич (так звали анестезиолога), — но кто не рискует, не пьет шампанского.

— Сегодня пятница, потом выходные, в понедельник привожу ее утром. Делаем все анализы, готовимся и в среду проводим операцию. А ты, Вася, готовь аппаратуру. Договорились, — спокойно сказал Алексей.

И они стали прощаться. Подошло время обеда.

Алексей пришел домой. Вовка сидел во дворе и также ковырял землю веткой.

— Ну, и чего сидим?

— А что делать? Вера уснула.

— А мы с тобой кушать будем, — сказал, протягивая вперед два пакета с купленной в магазине по дороге едой.

Вовка оживился. Подскочил с лавки, взял протянутые пакеты и пошел в дом.

Поев приготовленную яичницу с колбасой, они вышли во двор.

— Ты как смотришь, чтобы немного навести порядок во дворе? — спросил Алексей.

— Да, давай. А то одному и в таком состоянии мне неохота было.

И они, достав в сарае за домом лопаты и тяпку, стали выкапывать и вырубать выросшую по ненадобности траву. Потом стали заниматься дорожкой, пока из дома Вера не позвала Вовку. Он ушел к ней, а Алексей продолжил работу.

Так, убирая двор, готовя еду, убирая в доме, помогая Вере, они провели весь день. Вечером пришла тетя, Алла Макаровна. Увидев Алексея, удивилась и спросила:

— А ты кто?

— Вовкин знакомый, — спокойно ответил Алексей.

— И что здесь делаем?

— Вообще-то, помогаю.

— И что ты помогаешь?

— Ну что ты, тетя Алла? Смотри, сколько мы сегодня по двору сделали.

Она прошла по двору, осмотрела дорожку, прилегающие и убранные ими клумбы возле дома. Видимо, не зная, хвалить ли их или ругать, села на лавку.

— Вы хоть ели-то чего?

— Мы с Лешей ухи наварили, Веру покормили, а себе яичницу с колбасой нажарили и поели. Сейчас что-нибудь на ужин будем делать. Решили с Верой посоветоваться, чего она хочет, — сказал Вовка.

— Ребята, — позвала Вера.

Они втроем прошли к ней.

— О, Алла пришла. Приготовьте жареной картошки. Так хочется.

— Договорились, — сказал Алексей.

И они пошли с Вовкой готовить, а Алла осталась с Верой.

Приготовив картошку, нарезав салат и хлеб, взяв для Веры тарелки, пошли с Вовкой к ним.

Накормили Веру и помогли Алле перестелить Вере постель, вышли на кухню.

— Поешь с нами, — предложил Алексей Алле.

— Да нет. Некогда уже. Надо свое хозяйство обрабатывать. Я пошла.

И она ушла, оставив их одних.

Поев, убрав посуду, Алексей зашел к Вере. Она лежала на спине и смотрела на икону, висевшую в углу, своими синими, как бездонное море, глазами.

— Я хочу тебе рассказать о своем походе в больницу. В общем, мы с Геннадием Владимировичем и Василием Иннокентьевичем договорились, что в понедельник мы кладем тебя в больницу. Делают тебе во вторник все анализы и готовят тебя на среду на операцию. Ты не против?

— А кто будет делать? Что, врачи из области приедут?

— Нет. Делать будем я и Геннадий Владимирович, а Василий Иннокентьевич — наркоз.

Задумавшись, Вера лежала и смотрела, не отрывая взгляда от Алексея.

— Думаешь, получится?

— Надеемся. Должно все быть хорошо. Мы подготовимся. Ты не бойся. Все будет нормально.

— Хорошо, — спокойно сказала Вера и, повернувшись к стене, заплакала.

— Вер, не надо. Все будет хорошо.

Алексей сидел на табуретке рядом с ее кроватью. Они молчали, и каждый думал о своем.

На улице совсем стало темно. Включили свет.

Через занавешенное окно свет в Верину комнату проникал слабо, поэтому Алексей днем и не рассмотрел Веру как следует.

Перед ним лежала худощавая девушка с очень красивыми чертами лица: острый небольшой нос, не пухлые, но четко очерченные губы, правильные дуги бровей придавали глазам и всему лицу то очарование, которое порой сводило мужчин с ума. Смело, стойко переносившая все те испытания, выпавшие ей, Вера была просто неотразима в том свете, который так четко создавал ее образ.

Любуясь ей, Алексей и не обратил внимания, что она давно наблюдает за ним.

Увидев ее внимательный взгляд, он поневоле отвел глаза в сторону.

— Расскажи мне о себе, — попросила Вера.

— А что рассказывать? Кто я и откуда — не знаю. Я нашелся, когда мне было 13 лет. Что со мной было до этого, кто и где мои родители — не помню. Вот вылетело из памяти и никак не вернется. Потом жил в детдоме, учился, дружил с девушкой. Любили друг друга, — сказал он и замер.

Алексей поймал себя на мысли, что за весь день ни разу не вспомнил о Тане.

«Что это вдруг со мной произошло? Почему? Ведь раньше я и часу не мог прожить, не думая о ней. Что произошло? Неужто это было просто влечение, а не любовь?», — Алексей сидел и думал, а мысли летали в голове, как шальные.

«Неужели эта девочка могла так затмить то чувство, которое у меня было к Тане?»

Молчание их затянулось, и в этот момент зашла Алла.

— Вы как тут?

— Ничего, болтали. Алеша мне рассказывает о себе. А сегодня он договорился в больнице, и в понедельник меня кладут туда, а на среду готовят к операции, — и в глазах у нее появился блеск счастья, нет, не оттого, что будут делать операцию, хотя и от этого тоже, но больше всего ее радовало, что о ней думали, за нее волновались и ей уже кто-то хочет помочь.

Алла, поговорив с Верой, вышла во двор, где Алексей с Вовкой сидели:

— Тебе удалось наших врачей уговорить на проведение операции? Это новости. Они аппендицит-то резать не хотят, а тут такое. И согласились? Ну это точно новость. Ну-ну. Ладно, пошла. Спокойной ночи. Да, я там Вам пакет принесла. Разберите.

Она ушла, а они, посидев немного, пошли в дом располагаться на ночь.

Два дня пролетели в трудах и заботах. Алексей с Вовкой еще раз ходили на рыбалку. Нажарили рыбы. Накормил Веру и сами налопались. Во дворе отремонтировали крыльцо, взяв немного досок у Аллы, закончили ремонт дорожки, перекрыли крышу на сарае.

А в понедельник к десяти, как договорилась Алла, подошла машина, Алексей на руках вынес Веру, усадили ее на заднее сидение и поехали в больницу.

Положив ее на кровать в больничной палате, Алексей пошел переговорить с Геннадием Владимировичем, а затем и с Василием Иннокентьевичем. Предложил им свою помощь в подготовке к операции.

Сделав все анализы, проверив аппаратуру, они были готовы в среду к операции.

В 10 часов утра, как и наметили, приступили к операции. Операция прошла без каких-либо отклонений. Все прошло по плану, и через четыре часа Вера лежала в палате. Возле нее суетилась медсестра Валя, дежурившая в этот день.

— Это уникальный день для нашего отделения. Я за столько времени не помню, чтобы у нас сделали сложную операцию. Вы единственный человек, уговоривший наших врачей на такое. Надо этот день в красную книгу записать, — сказала Валя.

— Да нет. Это все нормально. Так и должно быть. На то это и больница — людям помогать. Все нормально, — ответил Алексей и пошел в ординаторскую.

День прошел напряженно. Все крутились возле Веры, а она проснулась после наркоза, спокойно всех, находившихся рядом, осмотрела, увидев Алексея, улыбнулась и спокойно сказала:

— Спасибо, — и повернулась к стене, закрыла глаза.

Она проспала до вечера. Вечером медсестричка Света, пришедшая на смену, сделала Вере уколы, поставила капельницы, смочила губы приготовленной ложкой, замотанной бинтом, и пожелала ей спокойной ночи, ушла к другим больным.

Алексей, весь день ходивший от Веры в ординаторскую и обратно, в очередной раз подошел к ней.

— Ты как?

— Ничего. Болит немножко. А так ничего.

— Ну вот и хорошо. Тебе все сделали нормально. Конечно, надо будет пройти реабилитацию. Привыкнуть к новому образу питания. Но ничего. Потом все стабилизируется. Еще и детей нарожаешь.

— Тебе? — спокойно сказала Вера, глядя ему в глаза. — С большим удовольствием. Сколько захочешь.

Он стоял и молчал. А что в таких случаях говорят? Второй раз в жизни ему женщина делала предложение.

Он никуда не уходил из больницы в течение трех дней. Все время находился рядом с Верой. Вовка, все понимая, бегал домой, приносил ему еду, которую готовила Алла.

В субботу в палату пришла Алла проведать Веру.

— Ты как? Вот это мужик. Верка, это шанс. Не упусти. Он, может, запал на тебя? Не будь дурой.

— Ты дома у меня посмотри, какая есть косметика, принеси.

— Ладно. Чего еще надо, ты говори. Весь город гудит, узнав о проведенной операции, да еще и о нем. Молодые девки как с ума сошли, место прогулки — у больницы. Караулят его. Геннадию Владимировичу прохода не дают с вопросами: «А он остается здесь работать?». Бабульки уже в очередь на операции записываться ходят. Вот это мужик. Весь город взбаламутил. Вот это да. И откуда он взялся такой? — сказала Алла.

Они сидели, еще долго переговариваясь. Обсуждая, что делать, какие вещи и прибамбасы Вере будут нужны. И только к вечеру Алла ушла домой.

Ночью Алексей дежурил у Вериной кровати. А утром в воскресенье вдруг появился Геннадий Владимирович.

— Завтра приедет комиссия из области. Шум дошел уже и до них. Что будем говорить?

— А чего тут страшного? Ты врач с опытом, а я тебе ассистировал. Вася — тоже врач хоть куда. Все нормально. Расскажи ход операции. Осложнений нет. Если захотят, надо будет сделать рентгеновские снимки. И все. Не бойся. Все будет хорошо.

— Твои бы слова — да богу б в уши.

На утро в понедельник, к одиннадцати часам, в больнице появилась комиссия. Пройдя по всей больнице, пришли к Вере. Посмотрев ее, главный хирург области, Смартков Андрей Валентинович, выслушал подробный доклад Геннадия Владимировича, изучил историю болезни и сказал:

— Можешь же делать. А чего столько времени дурью маялся, направляя больных в область? Я уже, грешным делом, думал тебя убирать в фельдшеры. А вот теперь нет, милок. Работать надо. РАБОТАТЬ. Молодец.

Дальше пошел разговор о новом оборудовании и медикаментах, о дополнительной ставке врача-хирурга и вообще о ремонте больницы.

Уезжая, Андрей Валентинович еще раз поблагодарил Геннадия Владимировича за хорошую работу, и комиссия уехала.

Так пролетел еще один день.

Подошла последняя неделя августа, и Алексею надо было ехать домой. Надо заканчивать учебу.

Вера шла на поправку, и к среде ее готовили к выписке. Вовка, счастливый, бегал вокруг, радуясь окончанию тех страшных дней, о которых ему говорила мама. Она так и не появилась, и Вера не знала, что ей делать с Вовкой. Надо его в школу собирать, а дома особо было и не из чего. Вере больничный никто оплачивать не будет. Жить не на что.

В среду, забрав Веру из больницы, все сидели дома за ужином на кухне вчетвером. К ним на ужин пришла Алла. Принесла молока и творога, забила дома цыпленка — для Веры сварили бульон. Сидели, ужинали и решали, что дальше делать.

— Значит так, я думаю, что вам с Вовкой надо ехать со мной в Ятрань. Это на берегу моря. У меня там квартира. А там будем решать, что дальше делать. Дом здесь закроем. Алла, я думаю, присмотрит за ним, — спокойно сказал Алексей.

Не сказав ни слова против, Вера встала из-за стола и стала убирать посуду.

— А как мама? — спросил Вовка.

— Приедет, я ей все расскажу, — сказала Алла, — я надеюсь, писать-то будете.

— Ал, ну ты чего? — спросила Вера, глядя на мокрые глаза Аллы. — Мы ж не за границу уезжаем.

Так был решен вопрос с отъездом. Утром Алексей с Верой, дав Вовке задание, что сделать по двору к отъезду, пошли в больницу переговорить с Геннадием Владимировичем.

Посоветовавшись, определившись со всеми бумагами, они вернулись домой и в течение двух дней собирались в дорогу.

Приехав в Ятрань, разместились в квартире: Вера — отдельно на диване, а Алексей с Вовкой — на кровати. Благо она была широкая.

До занятий в школе оставалось три дня. Надо было все решить с Вовкой. Алексей позвонил Анне Петровне и попросил о встрече. Договорились, и в назначенное время Алексей, Вера и Вовка пришли в детдом.

Встретили их хорошо: с расспросами о жизни, учебе, делах, спорте. Ну и, конечно, о Вере с Вовкой.

Рассказав всю историю о Вериной болезни, об исчезновении мамы, обо всем, что было необходимо для решения вопроса дальнейшей жизни Володи, они ждали вердикт Анны Петровны.

— Ты хочешь, чтоб он жил с вами?

— Да, — ответил Алексей.

— Ладно, давай завтра с утра, часиков в девять, пойдем к директору твоей школы, поговорим. Договорились?

— Ну конечно. Завтра в девять в школе. А нам всем быть?

— Да. Пусть всех увидит. Я думаю, мы решим.

— Спасибо Вам, Анна Петровна, — сказала Вера и повернулась, вытирая глаза.

— Ну-ну, это ты зря. Все будет хорошо, — сказала Анна Петровна.

— Так вот откуда у Алеши это выражение. Он же Вас копирует, — сказала Вера.

— Я маму и папу своих не помню. Их мне заменила Анна Петровна. С кого ж мне было еще брать пример? — ответил Алексей.

— Ну все, ребята, до завтра.

И они пошли дальше решать свои вопросы.

Идя домой, по дороге зашли в больницу, записали Веру на прием к врачу, затем пошли в ЖЭК по поводу их прописки в квартире и, придя домой, завалились отдыхать.

Было уже три часа дня. Алексей встал, собрался, сказал, что идет на работу выяснять, что с ним сделали за его отсутствие на работе без объяснений, и ушел, оставив их отдыхать.

Заходя в здание больницы скорой помощи, встречая сотрудников, здороваясь и вкратце выслушивая наставления по поведению у главврача, он поднялся на второй этаж в приемную.

Увидев его, Катя, секретарь главврача, сказала:

— Ну наконец нашелся. Тут все на дыбы встали. Тебя повсюду искали. Вначале никто ничего не знал. Потом появилась информация о произошедшем, и как-то все притихли. Ты к главному?

— Ну да. Что уж решит, так тому и быть.

Катюша нажала кнопку селектора:

— Ефим Захарович, пришел Пешов. Нашелся.

— Пусть зайдет.

Войдя в кабинет, Алексей поздоровался и стал ждать, что будет говорить главный.

— Ты как? Пришел в себя? Леша, жизнь — сложная штука. Всякое бывает в этой жизни. Везде не постелить соломку. Иногда бьет так, что мало не покажется. Ты только начинаешь жизнь. Учись выживать. Пил? — спросил он после паузы.

— Нет. Уехал. Даже и не знал куда. Накуролесил. Привез с собой бездомных ребят. Когда ехал назад, посмотрел хоть, куда меня занесло.

— Это хорошо, что не взялся за водку. Молодец. Иди к Кате. Пиши заявление на отпуск без содержания и иди выясни график выходов, — сказал Ефим Захарович.

Выйдя в приемную, написав заявление, Алексей пошел в диспетчерскую.

— Лешенька. Слава богу, ты нашелся, — сказала Ася Арнольдовна, главный диспетчер. — Будем решать по твоим выходам?

— Да, босс дал отпуск без содержания. Погулял. Надо работать.

И они обсудили его смены с возможной заменой по согласованию с прохождением стажировки.

Определившись с выходом на работу, он ушел домой.

Придя домой, нашел своих валяющимися на диване.

— Что делаем? Может, сходим покупаться на море? — спросил Алексей.

— Да, да, да! — закричал Вовка.

— Пойдем, и я ноги помочу в море. Купаться пока не буду, а ноги и руки помыть в море можно. А Вовка, так он мечтал побывать на море. А теперь вообще будет жить у моря.

И они собрались и пошли на пляж. Вера в воду зашла по колено и, наклонившись, плескалась, обливая лицо, руки и ноги водой. А Алексей с Вовкой поплавали и, выйдя из воды, прилегли на покрывало возле Веры.

Отдохнув, погревшись на солнце, Вера предложила им фрукты, принесенные с собой из дому. Поев, пошли опять в море поплавать, подурачиться в воде, побрызгать друг на друга, нырнуть под воду. Накупавшись, Алексей с Вовкой вышли из воды и улеглись на песок греться. Вера подошла к ним с полотенцем в руках, присела возле Вовки, обтерла ему спину. Потом подошла к Леше. Вытерев ему спину, сказала:

— Мальчишки, а вы зря в песок залезли. Пора домой собираться. Уже полседьмого. Шли бы обратно в воду. Смывайте песок, и будем собираться.

Алексей с Вовкой переглянулись, понимая, что делать им нечего, встали и пошли в воду.

Идя домой с моря, зашли в магазин. Купили продукты и вперевалочку, никуда не торопясь, шли домой.

Утром, ровно в девять, стояли на пороге школы с документами. Подъехав, Анна Петровна подошла, и они все вместе вошли в школу.

У директора разговор был не очень долгим и не сильно трудным. Определившись с их проблемами, посоветовав, что из документов надо принести еще, она приняла Вовку в школу, и они выходили на улицу, довольные результатом. Больше всех радовалась Вера. Ведь ей не придётся расставаться с братом. Поблагодарив Анну Петровну, они пошли по магазинам собирать Вовке портфель к школе.

После всех походов придя домой, пообедав, отдыхали.

— Так, я пошел в институт, — сказал Алексей, отдохнув до трех часов. — А вы можете еще поваляться.

В институте, пройдя в деканат факультета, получил направление на прохождение ординатуры, затем Алексей вышел из института, на ходу перекинувшись парой слов с встречавшимися однокурсниками.

Дома его ждал ужин и отдых после всей беготни.

Прошли все свободные денечки, и Алексею с Вовкой надо было начинать учебу и работу, а Вера пока дома. Ну, не совсем дома. Утром отвести Вову в школу, в час дня забрать из школы, за период свободного времени приготовить обед, придя со школы, пообедать, передохнуть часик с Вовкой после обеда и — за уроки.

А у Алексея с первого сентября начались рабочие деньки. Утром бежал в больницу, а по вечерам по графику выходил работать на скорой. Дни летели быстро, неделя за неделей, и прошел первый месяц. Сбережений Алексея им как раз хватило до аванса на работе. Так что с финансами у них было спокойно, и трудности не возникали.

В один из первых дней октября, не предвещавший никаких осложнений, он шел в больницу на работу. Придя в больницу, переговорил о происшествиях в больнице за ночь, врачи сидели спокойно в ординаторской на планерке.

— Валентин Андреевич, — раздался голос из селектора, — у нас огнестрел. Срочно в приемный покой.

Валентин Андреевич, зав. реанимационным отделением, встал из-за стола, посмотрел на сидевших в креслах врачей и сказал:

— Валентина Николаевна, продолжайте без меня, Алексей, ты со мной.

Они вышли в коридор и быстро пошли в приемный покой.

На носилках лежал мужчина в полицейской форме. Подойдя ближе, Алексей узнал Василия Степановича, старшего инспектора полиции.

Посмотрев раны и дав распоряжение медперсоналу, Валентин Степанович сказал, глядя на Алексея:

— Мыться, будем работать.

В операционной две медсестры готовили столы, выкладывая инструменты и ветошь для работы.

— Девочки, готовьтесь две сразу. Будем работать на разных вдвоем одновременно, — спокойно сказал Валентин Степанович. — Ты берешь низ, я верх. Работаем быстро. Валентин, — позвал он анестезиолога, — что у тебя?

— Начинаю, у Вас пять минут.

Операция шла спокойно. Алексею удалось быстро остановить кровотечение. Освободив и перевязав поврежденную вену, извлек пулю и зашил рану. Закончив, подошел к Валентину Степановичу, он не возражал против помощи, и они вдвоем быстро закончили работу.

— Слушай, а ничего работает парнишка, — сказала Клавдия, медсестра, работавшая с Алексеем, — по-моему, шеф им доволен.

— Да, работает хорошо, — сказала Валя, вторая медсестра. — Похоже, из него будет толк.

Врачи вышли в коридор.

— Молодец. Работал хорошо. Ну что, с почином, — сказал Валентин Степанович.

— Спасибо. Я старался.

Они зашли в ординаторскую. Планерка уже давно закончилась. Валентина Николаевна провела обход палат с врачами, и сейчас все свободные сидели заполняли листы назначений и истории болезней своих больных.

— А чай у нас есть? — спросил Валентин Степанович.

Сразу из-за стола встали несколько врачей и пошли включать чайник и доставать из холодильника печенье, конфеты и пироги к чаю.

Не успели попить чая, как в ординаторскую, постучав, вошел начальник убойного отдела полиции Валерий Игоревич:

— Извините, с кем можно поговорить о нашем сотруднике?

— А вот ваш врач, — сказал Валентин Степанович, указывая на Алексея.

— Расскажите, что и как? — попросил Валерий Игоревич

Вкратце изложил ситуацию, положение дел больного и рекомендовал забрать пули у работающей в операционной медсестры Клавдии.

После его ухода сел заполнять историю болезни.

В этот день больше происшествий не было. Перед уходом Алексей пошел повидать своего больного.

— Уже пришел в себя, — сказал, подойдя к Василию Степановичу, — как себя чувствуем?

— Спасибо, доктор. Ничего, — посмотрев внимательно, сказал: — Лешка, ты, что ли?

— Я, я, Василий Степанович. Буду Вас лечить.

— Ну, значит, не зря я тогда все сделал правильно.

У Алексея все всплыло в памяти. Тот зимний вечер в парке…

Молчание затянулось, и Василий Степанович, глядя на Алексея, сказал:

— Ты все сделал правильно, и нечего сейчас старое вспоминать. Это я, дурак, вспомнил. Так ты мне скажи, много у меня отрезали лишнего?

— Нет, лишнего ничего не было. Две пули вытащили, а так все Ваше на месте.

— Долго буду здесь валяться?

— Не знаю. Это как Вы будете лечиться. Курить, пить, бегать нельзя пока. Лежать и выполнять все указания. А уж потом будет видно.

— Ну вот, началось. Сразу «ничего нельзя». А как же жить дальше?

— Вот вылечишься, тогда и будешь жить дальше.

Пообщались еще с полчаса, и Алексей ушел домой. Ему через два часа надо было идти работать на скорой.

Отработав ночь, спокойным размеренным шагом, вдыхая утренний аромат свежей опавшей листвы, лежавшей на аллеях парка, Алексей шел домой.

Вспоминал прошедшую ночь, все вызовы к больным, все поездки по ночному городу, а этот город после всех событий в детском доме стал таким близким и родным, что, гуляя по аллеям парков, улицам и площадям, он ходил по ним и просто радовался жизни. Он знал, что дома будет Вера, и они полдня, до того как забирать Вовку со школы, будут вместе. После того дня, как Вера все их отношения в личной жизни взяла в свои руки, они жили размеренной семейной жизнью и каждую свободную минуту, оставаясь вдвоем, отдавались любви.

Придя домой, Алексей сразу пошел в душ. Вера еще не вернулась со школы. Она каждое утро отводила брата в школу. По дороге домой заходила в магазин, покупала продукты и, пока он принимал по утрам или после работы душ, готовила завтрак.

Помывшись, переоделся, привел себя в порядок, вышел в коридор и увидел странную картину. Мужчина в открытую дверь вталкивает испуганную, с округлившимися глазами от страха Веру, держа в одной руке нож. Моментально среагировав на происходящее, в одном прыжке оказался рядом и слету нанес удар в челюсть нападавшему. От неожиданного удара мужчина, ударившись головой об косяк двери, упал на пороге без сознания. Входная дверь была открыта, так как лежал он головой на лестничной площадке, а ногами — в коридоре квартиры. К нему подбежали сотрудники полиции, преследовавшие его, скрутили руки за спину и надели наручники.

Вера, увидев Алексея, расслабилась и в момент падения нападавшего на нее мужчины упала в обморок. Не обращая внимания на происходящее с нападавшим, Алексей подбежал к Вере. Поднял на руки и отнес в комнату на диван. Бегом на кухню, взял стакан воды и вернулся. Брызнув водой в лицо Вере, слегка похлопал по щекам. Приоткрыв глаза, увидев лицо Алексея, она вскочила, обхватила его руками и прижалась лицом к его груди.

— Лешенька, милый, что это? Что ему от меня надо? Мне страшно.

— Все уже позади, — спокойно сказал лейтенант полиции, стоявший в дверях комнаты. — Мы его взяли. Нам с Вами надо составить протокол случившегося. Вы не будете возражать, я пройду, присяду к столу?

Пройдя в комнату, лейтенант присел, достав из папки бумаги, расположился за столом и начал Вере задавать вопросы. Составив протокол, попросил подписать его. Вера встала с дивана, подошла к столу, внимательно (а она все документы читала очень внимательно, а не просто подписывала, где скажу) прочитала протокол и подписала в указанных лейтенантом местах.

Прощаясь, лейтенант попросил, если возникнет необходимость, прийти Веру в отдел полиции для дальнейшего проведения следствия по расследованию преступления и ушел.

Приходя постепенно в себя, Вера все время старалась быть к Леше поближе, прикасаясь или держа его за руку.

Полностью успокоившись, Вера накрыла на стол, и они позавтракали.

Лежа в кровати, обнимая Алексея, лепетала такие ласковые слова, что от них кружилась голова. Он слышал эти слова в фильмах, просматриваемых по телевизору, но они там его не трогали. А здесь. Сейчас. Находясь рядом с Верой, он чувствовал себя на седьмом небе. Ему было с ней так хорошо, что он не ощущал ни усталости, ни боли, ни времени. А оно пролетело так быстро, что они чуть не опоздали за Вовкой в школу.

Придя домой, пообедав, отдыхали. Раздался звонок в коридоре.

— Кто же это может быть? — спросил Алексей и пошел открывать дверь.

На пороге квартиры стояла незнакомая, выпившая, в мятом, явно не первой свежести наряде женщина.

— Чем могу быть полезен?

— А мне Веру, я ее мама.

Тут же из комнаты выскочила Вера, а за ней и Вовка. Увидев стоящую в дверях женщину, ее внешний вид, наряд, состояние, Вера остановилась, а Вовка, не успевший среагировать на это, толкнул ее в спину. Пошатнувшись от толчка, но не отрывая взгляда от стоящей в дверях женщины, Вера сказала:

— А в нормальном состоянии встречаться с детьми не суждено?

Не возмутившись от такого приветствия, женщина, отталкивая Алексея, двинулись в квартиру. Расставляя руки, она шла по прихожей:

— Дети мои, как я соскучилась. Я так рада, что наконец вас нашла.

Обнимая Вовку, глядя на Веру, сказала:

— Не груби маме. Это от усталости и переживаний за вас.

Пройдя в комнату, осмотревшись, увидев всю обстановку, продолжила:

— И где здесь мама будет отдыхать?

Подойдя к кровати, упала, раскинув руки:

— Здесь, — и правой рукой хлопая по подушке, — здесь, подойдет.

Посмотрев на состояние Веры и Вовки, на весь этот цирк, Алексей подошел к кровати, взял крепко за руку, хлопавшую по подушке, дернул, тем самым давая понять, что надо встать, и словами актера сказал:

— А Ваше место возле параши, сударыня, — и потянул ее с кровати.

Не ожидая такого оборота действий, она с неохотой поднялась

с кровати с криками:

— Ты, хам, как обращаешься с женщиной?

Вера, стоявшая на пороге комнаты, увидев все, услышав крики и действия мамы, спокойно сказала:

— А какого обращения ты хочешь? Ты нас с Вовкой бросила одних без копейки денег, голодных, меня — умирающую, и умотала с любовником за сладкой жизнью. А сейчас, когда мы стали наконец-то жить нормально, ты появилась, чтобы нам тут указывать. Чего ты ждешь? Это не наша квартира. Эта квартира Лешина. И он здесь хозяин. И как он решит, так и будет, — сказав все это на одном дыхании, Вера смотрела злыми, прищуренными, «сверкающими громом и молниями» глазами на мать. Она была так возмущена ее поведением, что даже не скрывала то неприязненное отношение к ней, которое накопилось за все время…

Тогда там, дома, лежа в кровати в ожидании смерти, она многое хотела сказать, но мать, оставив их с братом, умчалась в поиске лучшей жизни. А сейчас… Ну уж нет. Она любит Лешу. Она своей жизнью обязана только ему. Это он — незнакомый, чужой, но не равнодушный к чужому горю молодой человек — принес ее на руках в больницу. Это он — напористый, отстаивающий свою правоту и право действия человек — смог сделать так, что вся больница встала на ее спасение. Это он настоял и участвовал в операции, а после просидел все ночи у ее постели. Это он кормил ее с ложки, помогал встать на ноги и учил ходить. Это он забирал из больницы домой и решал ее с братом дальнейшую судьбу. И сейчас, когда они с братом наконец стали жить нормально, когда она смогла любить и быть любимой, появляется ЭТО, называя себя матерью, и хочет разорвать, растоптать, уничтожить все. Ну нет. Она, несмотря ни на что и ни на кого, не отдаст свое счастье. И, стоя, смотря на мать, она не собиралась быть жалкой, всепрощающей и слабой.

— Нет. Не отдам, — сказала сама себе Вера. — Я прошу тебя покинуть наш дом и более никогда здесь не появляться, — сказала она, протягивая руку по направлению к входной двери.

— Ты мать свою выгоняешь из дому? Я же тебя родила, выучила, на ноги поставила. А ты? Неблагодарная. И брата чему учишь? — стала идти в наступление мать.

— Это все? Родила? Ты забыла, как ты меня в детстве называла? Напомнить? Ты ни меня, ни Вовку никогда не любила. Ты всегда пила, гуляла, оставляя нас в холодной избе без воды и еды. Мы с Вовкой по двое суток сидели в закрытом на замок доме. Зимой я в школу ходила в летней куртке и без чулок, потому что у тебя деньги уходили на водку. Ты разгуливала, никогда не думая о нас. Еще припоминать, какая ты мать? Убирайся. Видеть тебя не желаю.

Женщина, открыв рот и вдохнув воздух, хотела, видимо, еще что-то сказать, как вдруг обмякла и упала на пол.

В комнате повисла тишина.

— Что с ней? — спросил Вовка.

Леша подошел, посмотрел, взял руку, пощупал пульс, наклонился и сказал:

— Похоже, обморок. Вовка, принеси стакан воды.

Сбрызнув ее лицо водой, похлопав по щекам, приведя ее в чувства, Алексей встал с пола.

— С такими никогда ничего не бывает. С них как с гуся вода, — спокойно сказала Вера, глядя на сидевшую на полу мать. — Вставай, нечего здесь валяться. Это не мостовая, на который ты привыкла лежать, пока забулдыги тебя не подберут. Уходи. Разжалобить не получится. Хватит здесь цирк устраивать.

И, подбоченившись, продолжала стоять и смотреть на мать.

— А мне некуда идти. Я к вам приехала. Вы мои дети.

— Мне что, тебя вытаскивать из дома? — сказала Вера. — Ты здесь не останешься. Я сказала: У-ХО-ДИ. И точка на этом.

Алексей стоял возле стены, смотрел и слушал весь этот разговор. Да, Вера во многом была права. Но это мать.

«Как поступить? Что надо в таких случаях говорить? Кого поддержать?» Он не знал.

И вдруг Вовка встал на сторону Веры.

— Мы лучше уж дальше будем здесь жить сами. Уходи. Езжай домой. Дом стоит. Мы с Лешей подремонтировали там все, — подошел и прижался к Вере.

— И ты против меня? — глядя на сына, сказала. — А куда я пойду? У меня нет денег. Я есть хочу.

Вставая с пола, отряхивая юбку, мать надеялась так переломить ту атмосферу ненависти на свою сторону.

— Денег на билет мы Вам дадим, — сказал Алексей.

— Нет. Денег давать не будем. Едем на вокзал, берем билет и сажаем в поезд. И пусть едет, — сказала Вера и пошла к шкафу, достала сумочку, повернувшись. — Пошли. Хватит. Все.

Нехотя, цепляясь за каждый выступ, мать выходила на улицу.

На вокзале народа было немного. Билет взяли без проблем. Поезд через полчаса должен был подойти, и они пошли в ближайшие киоски купить еду в дорогу.

Все время, пока они ехали и шли на вокзал, покупали билет и выходили на площадь, мать молчала. И лишь когда у киоска покупали продукты, она сказала:

— Ну хоть пиво-то мне возьми. Я что, на сухую буду ехать?

Глядя на нее, Вера скривилась. Отвернувшись, спросила у продавца пиво и взяла одну бутылку.

— На этом все. Лимит исчерпан. Идем, сейчас подойдет поезд, — сказала Вера и пошла на перрон…

Домой они шли молча. Все произошедшее ворошило все в груди. Было и тяжело, и больно на душе. Алексей не стал вмешиваться в сложившуюся ситуацию. Всего он не знал, а то, что было при нем, не было в пользу матери.

— Вовка, нам с тобой еще на завтра уроки делать, — прерывая молчание, сказала Вера.

— А там немного. Давайте зайдём поедим мороженого в кафе? — сказал Вовка.

— Давай. Может, отпустит, — сказал Алексей.

Они зашли в расположенное возле дома кафе…

Придя домой, помыв руки, Алексей пошел на кухню и стал чистить картошку.

— Вы не против жареной картошки? — спросил он.

— Нет, — заглядывая в кухню из-за двери, одновременно ответили.