Жиза. Маршрут: Пижма – Нижний Новгород

Игорь Киверин

Если этой книге можно дать второе название, то скорее всего ей подойдёт «Как я прожил эти четыре года».Обычные истории, которые случались со мной; события, которые проходили через меня; просто история одного или нескольких человек – это всё жизнь, которая отражена в этой книге.Да, это просто жиза. Моя жиза.

VI Завтра война

Я шёл быстрым шагом до кабинета, назначенного в расписании для экзаменов. Впереди меня виднелись мои одногруппники. Я прошёл мимо всех, выбросив из себя слово «привет», ответа не последовало. Первый семестр я ни с кем не общался. После школы как-то не было желания с кем-то говорить, заводить новые знакомства. Учёба ещё больше приобщила для меня это странное желание. Я только и делал в этом семестре, что просто ходил в универ, и, несмотря на всю сложность и нетерпимость к предметам, старался наслаждаться учёбой. Мама тогда говорила: «Он весь в учёбе, какие гулянки? Нет».

Сегодня переживать было не за что. Это был первый экзамен в жизни, и за него мне присуждалось гордые 3,5. Для этого я два раза в конце семестра вытягивал эту оценку с 3,3 до 3,5. В первый раз я ответил быстрее всех на вопрос учительницы по английскому. Я сидел в «слепой» от неё зоне и тогда просто нашёл ответ в гугле. Но радоваться было нечему, она присудила мне за ответ 0,1 балл и моя оценка возросла с 3,3 до 3,4. Из-за этого она дала мне отельное задание, в котором я рассказал небольшой текст о Лондоне, чтобы окончательно добить свою оценку до 3,5. Тогда я думал, что быть на стипендии не так и сложно и всеми способами старался вытягивать свои оценки на 3,5 и выше.

Когда пришла учительница на экзамен, наша слабая подгруппа тут же выстроились в очередь для того, чтобы каждому поставили автомат. Сильная же группа сдавала экзамен, готовясь к большому тексту. Всё-таки хорошо было быть в слабой группе. Оценки были у всех хорошие, и я радостный ждал, когда придёт моя очередь. Но счастливая лыба у меня продержалась недолго. В первый же экзамен, в первый же автомат я был в первый раз не допущен. Я совершенно не знал, что мне делать и задался этим вопросом у препода. Она посоветовала идти в деканат, самое страшное место в универе для меня.

По дороге я уже размышлял о том, как мне придётся сдавать прошлый зачёт по основам строительства, на который я вообще не приехал прошлой осенью, когда вся группа сдавала его, хотя можно было сдать и весной. Тогда я не приехал на него, потому что был занят другим важным делом — сдачей лаб по информатике и они волновали меня куда больше. Кстати, эти лабораторные были тоже для меня возможной причиной недопуска к экзаменам. Опять тогда, осенью, я положил все свои отчёты на стол Андрея Борисовича и даже не знал, проверил он их или нет. И вместо того, чтобы позже его спросить об этом, я волновался до сего экзамена.

Но всё оказалось куда проще — учительница по ИЗО просто забыла поставить мне оценку в ведомость. Тогда, в конце декабря нам нужно было сделать 3-D модель коттеджа, и сколько бы я не пытался, самый главный элемент — крыша у меня не получалась. В итоге к её удивлению я так и сдал ей коттедж без крыши, может, она так была этим потрясена, что и забыла поставить мне оценку, не знаю. Во всяком случае все мои переживания насчёт лаб и сдачей зачёта по строительству тут же канули в бездну. В деканате меня спросили, как зовут моего преподавателя по английскому языку, чтобы подписать допуск на экзамен, но я не мог ответить, так как не знал. Тогда я усвоил свой первый урок, что нужно всегда записывать инициалы своего препода. Теперь этот ритуал я стал соблюдать каждый раз вначале первой пары. Не сказать, что я всегда боюсь того, что буду опять не допущен, и меня опять будут спрашивать в деканате о ФИО препода, нет. Жизнь научила меня, что преподов надо знать всегда. А то получится как в декабре прошлого года, когда я окликивал свою учительницу по истории, чтобы узнать, когда сдавать реферат: «Белоус, Белоус!», так как не знал её имя и фамилию. Хорошо, что Белоус тогда меня не услышала.

Получив первую оценку по экзамену в зачётку, я в своей комнате быстро смотал все свои вещи обратно и уехал домой в Пижму. Экзамен по истории, который мне предстояло сдавать после английского, тоже был награждён в этом семестре автоматом. Поэтому дома я стал готовиться к последующему экзамену, к информатике. Одновременно с этим я также готовил бомбы по математике.

На экзамен по истории я ехал уже полностью спокойным, так как точно знал, что допущен. Тем более у меня был автомат, такой участи из группы было удостоено всего 2 человека, и я был горд собой, что такой бестолковый в прошлом школьник, получил по такому нелёгкому, как мне казалось, предмету — отлично. Моя школьная учительница по истории была бы, наверное, рада.

Придя на экзамен, я был снова удостоен новой для меня традиции недопуска к экзамену. Тогда я уже знал, куда мне стоит идти, и как зовут моего преподавателя. Всё-таки она была нашей классной. В деканате, как и в принципе и ко всем, мне были не рады. Провернув ту же процедуру, как и в прошлый раз, мне отдали зачетку, и я побежал за своей заслуженной оценкой. Непонятно, почему в деканате так и не вписали мою фамилию в официальную пересдачу, видимо лень. По истории я получил своё заслуженное «отлично» и снова уехал домой. Мордвин же всё это время сидел в Нижнем и продолжал учиться, завидуя мне.

К информатике я готовился основательно, не знаю зачем, но учил только теорию. Практику я совершенно не понимал и даже не хотел понимать. На этот раз я был допущен, узнав об этом заранее, спросив учительницу перед экзаменом. Всё было неплохо. Люди выходили довольные из аудитории со своими зачётками, и это придало мне уверенности, пусть я и не знал, как решать примеры.

Через некоторое время я зашёл в аудиторию в числе последних. Всё действие там продолжалось для меня недолго. Я сразу же сказал, что не умею решать примеры, из-за чего она стала гонять меня по теории. Я ответил на все её многочисленные вопросы и получил свои жалкие 3,3. Если бы я тогда общался со своими одногруппниками, то возможно и решил бы практику. При мне же даже были послабления, когда учительница выходила позавтракать, оставив нас наедине с лаборанткой, но списывать мне было не откуда. Теперь я был лишён стипендии, но почему то не переживал насчёт этого. Как то с этого момента в мою голову впало, что главное нужно сдать, а не стараться вытягивать свои оценки на 3,5 и выше.

Счастливый я поехал домой на дневной электричке. Бабка то и дело видела, как я приезжал, да уезжал. По дороге в Пижму меня ко мне присела какая-то проводница и стала расспрашивать, где я учусь и на кого. Мне как-то и самому было интересно ей рассказывать о себе, и через что я уже прошёл в учёбе. От неё я узнал, что я сибиряк, раз живу в таком северном посёлке, как Пижма. Но ответить на её вопрос, какие растут там деревья, я не смог. Вообще из деревьев я знаю только дуб, берёзу и сосну, остальное для меня не важно. Она пошла в другой вагон электрички, а я сидел и гордился, что учусь на инженера в ННГАСУ, и что оказывается я сибиряк.

Эта сессия мне нравилась. В школе меня всегда настегал большой объём знаний, поданный особенно от Александра Леонидовича и прочих учителей. Сидя в школе, я верил, что в универе учится, придётся не так много, как в школе. В этом меня уверяли и знакомые, и сериалы про учёбу, например, такие как «Универ». И пусть это оказалось неправдой, зато семестр пролетел для меня пусть и сложновато, но интересно, а сессия — это всего лишь месяц отдыха, как я думал сейчас. Но настоящий экзамен ожидал меня впереди, он был как раз таки и последним в семестре.

Всё время перед последним экзаменом глупый и наивный я нарезал бомбы с ответами по математике и одновременно в голове продумывал ход будущих действий для получения оценки в результате списывания. За день до экзамена я спокойно собрал сумку, посмотрел ролики в YouTube и на 10-часовой электричке уехал в Нижний. По дороге я ничего не делал, по приезду на квартиру тоже.

За день до экзамена я ещё раз посмотрел всё ли готово и пошёл, конечно же, в театр на постановку Сергея Безрукова в роли Сергея Есенина. Билет на спектакль я купил ещё в сентябре, увидев плакат с его лицом на вокзале. Тогда я понял, что пока есть такая возможность, то нужно обязательно сходить и посмотреть вживую на Безрукова.

В ТЮЗе я получил море незабываемых эмоций и очень прочувствовал ту атмосферу, которую увидел в тот день. Сидя перед сценой, я представлял себя Хрущёвым, который перед возможной всемирной войной тоже пошёл в театр, чтобы смотреть балет. Не зря я готовил реферат по истории на тему «Карибский кризис».

На экзамен по математике я поехал совершенно с пустой головой, лишь зная те азы, которые я помнил ещё со школы. Когда я приехал, то увидел уже всех своих одногруппников, стоящих возле аудитории. Тут ко мне пришло волнение.

Когда препод открыл аудиторию, мы все тут же вошли в неё. Я сел в конце третьего ряда справа. Хорошее место для списывания. Но тут же преподаватель Петров нарушил все мои планы и приказал убрать сумки к стене, которая находилась сзади нас. В сумке лежали все мои приготовленные бомбы.

Через некоторое время моё разочарование сменилось безысходностью. Билеты были совершенно другие, не те на которые я убивал своё время, исписывая бумагу. После 5 минут я понял, что этот экзамен не сдам. Надеяться было не на что. В этом я убедился ещё тогда, когда увидел, как Петров подошёл к окну и стал смотреть куда то в сторону, а потом резко обернулся в сторону нас. У некоторых, кто списывал тогда, даже вздрогнули руки. Одного человека он тут же строго попросил привстать, но тот, как потом оказалось, умело замаскировался и успел спрятать свою шпору.

Через 3 года я узнал о том, что один человек купил оценку в тот день. Если бы мне тогда предложили бы это сделать, я бы, наверное, с лёгкостью согласился, но нынешний я — точно нет.

Поняв, что всё безнадёжно я осмелел и пытался как-то достать сумку, которая была рядом со мной у стены. В один момент, пока он общался с Коганом, о котором предупреждала меня Оля Клешнина, я выхватил сумку и вытащил из неё листки. Быстро пролистав их, я не смог найти похожие примеры, всё было кончено. Я кинул листки в свою зимнюю шапку и закрыл её ушками. Странно, что Петров не просил меня отложить шапку в сторону.

Времени не оставалось. Я написал глупую теорию, но так ничего и не решил. Как закончился экзамен, я, выйдя из кабинета, спонтанно подошёл к Антону Харитонову и стал спрашивать его о том, что может ли Петров мне поставить хотя бы 2,5 за 2 строчки, но Антон в ответ мне только улыбнулся. Всё было и так понятно.

Я осознавал, что мне нечего теперь терять, и чтобы не тратить своё время, я в числе первых пошёл в кабинет к Петрову. К моему удивлению он стал меня натаскивать на положительную оценку, но я совершенно ничего не знал. Мне стало стыдно за себя, потому что ему стало стыдно за меня. Я не сдал. Этот экзамен повлиял на меня потом в будущем.

До часовой электрички оставалось всего полчаса, и я, как неадекватный, побежал на остановку, а потом к себе в квартиру, где, наорав при бабке на Мордвина из-за его медлительности, схватил сумки и побежал к метро. До электрички оставалось всего 10 минут, когда я только сел в вагон в метро, идущий до Московского вокзала. Когда я вошёл уже в вагон на вокзале, то по своим часам увидел, что до отправления осталось всего 3 минуты.

Я был зол. Как только я сел на своё сиденье я стал учить. В моём PSP уже была забита большая книга из 100 страниц А4 «64 лекции по математике», которые я хотел когда то прочитать, но лень постоянно убеждала меня в ненадобности этой большой книги.

Сидя в вагоне, я полностью проработал все страницы и понял, что нам даже многое не объясняли в этом семестре. Я прочитал даже введение и заключение в этот день. Я зачитал половину учебника тогда, когда только приехал в Пижму. Но когда я шёл домой, то из моей головы не выходила мысль о том, что я сегодня не сдал. И я продолжил учить, как только пришёл домой. И даже когда я всё выучил в этот день, то я начинал учить всё заново. За эти дни перед пересдачей я полностью зазубрил всё и был готов уже на все без преувеличения 100 процентов.

Теперь я нисколько не переживал по поводу каких-то спрятанных бомб, ответов. Пару шпор я всё-таки сделал по теории, потому что никак не мог зазубрить совсем непонятные мне вещи. К моему удивлению в аудитории было около 50 человек, да и ещё все места сзади были заняты. Я кое-как нашёл лишний стул и сел перед первой партой рядом с какими-то девчонками, которые очень сильно переживали.

Раздав билеты, одна девчонка попросила меня поменяться с ней билетом, но я с ухмылкой ей отказал, однако позже пообещал помочь. Экзамен шёл плавно, как вдруг неожиданно Петров попросил вытащить нам свои зачётки. Вроде ничего страшного, но в моей синей книжице лежали шпоры. И опять же ничего не было бы страшного, но он стал пролистывать каждую зачётку, чтобы увидеть фото и сравнить со студентом. Когда он взял мою зачётку, то тут же я увидел, как моя шпора плавно полетела вниз. С меня сошло 100 потов, но он не обратил на этот маленький листочек внимания. Тогда моё уважение к нему возросло, а, хотя, может, он и просто не заметил его.

Время шло, и за короткий период я ответил на все вопросы, а потом постарался, как и обещал, помочь рядом девчонке подготовить и её ответы. Намного позже я узнал, что её отчислили. Не знаю то ли после этого экзамена, то ли после. «Она тупая» — такую краткую характеристику я получил от своего одногруппника с ПСМ, когда с удивлением снова увидел её среди перваков.

Выйдя из аудитории, я внимательно стал слушать, что повторяют мои товарищи по несчастью. С удивлением они посмотрели на меня тогда, когда я всем им подсказал ответы на все их вопросы. «Что я здесь потерял?» — спрашивали они меня и этот вопрос был выше всяких похвал. Поэтому я пошёл первым защищать свой листочек. Я зашёл в аудиторию, вдалеке от меня сидел Петров и просил, чтобы я достал свою зачётку. Отыскав её своими дрожащими руками, я тут же отдал ему её в руки. Он посмотрел на мой листок и стал спрашивать меня чисто по билету. Я ответил на все вопросы, а потом в ход пошли уже дополнительные, в которых я стал путаться.

— В голове у тебя всё перемешалось, но говоришь ты правильно, только путаешь, — сказал Петров, а потом поставил 2,5.

Я вышел из аудитории, меня сразу же стали спрашивать о том, какие он задавал вопросы. Я старался отвечать всем. Подходило всё больше и больше народу, и я, как славная поп-звезда, отвечал по очереди каждому на вопросы этих репортёров. Радости никакой не было. Я знал, что сдам экзамен в этот день, но чуть был огорчён из-за того, что с такой подготовкой получил всего лишь 2,5. Арарат как то на перемене по химии сказал мне, что, если бы он сдавал математику в первый раз также как и на пересдаче, то получил бы точно 5. Наверное, и я тоже.

Я приехал домой, мама была счастлива. Мне было совершенно наплевать. У меня было всего 3 выходных дня до начала следующего семестра. Я старался отдыхать, но постоянно мерцающие в голове цифры мерещились мне даже во сне, где я старался решать уравнения в отдалённых тёмных стенках своего разума.

1 сессия за которую переживают все первокурсники — была сдана. Дальше, наверное, будет ещё сложней.