Профессор Ерёмин и осколки скрижалей. Рассказы фантастического содержания

Игорь Маранин

Маленький кусочек камня с двумя потемневшими рунами лежал на дубовой столешнице перед профессором. Он недолго рассматривал его, прежде чем взять в грубые обветренные руки. Ни дорогой массивный стол, ни книжные стеллажи с полутора тысячами книг вдоль высоких стен, ни большая люстра венецианского стекла или мягкий персидский ковёр на полу не сочетались с этими руками. Руки скорее подошли бы матросу или докеру в порту, откуда долетали гудки швартующихся и отплывающих кораблей.

Глава 1

в которой читатель знакомится со вспыльчивым профессором и его юной гостьей

Маленький кусочек камня с двумя потемневшими рунами лежал на дубовой столешнице перед профессором. Он недолго рассматривал его, прежде чем взять в грубые обветренные руки. Ни дорогой массивный стол, ни книжные стеллажи с полутора тысячами книг вдоль высоких стен, ни большая люстра венецианского стекла или мягкий персидский ковёр на полу не сочетались с этими руками. Руки скорее подошли бы матросу или докеру в порту, откуда долетали гудки швартующихся и отплывающих кораблей. Седая бородка клинышком, очки в золотой оправе — ну какой из этого профессора докер? Тем не менее, эти руки были руками учёного — профессора археологии.

— Вы знаете, сколько мне лет, юная барышня? — поднял он глаза на молодую особу, стоявшую по другую сторону стола. — Нет, вы не знаете, сколько мне лет! В ваши годы все, кто старше тридцати — дряхлые старики. Ну, так я вам скажу! Я — не молодящаяся дамочка, чтобы скрывать свой возраст. Когда вашей маме было восемнадцать, я уже раскопал Двою, понятно?

Девушка кивнула.

— Ах, вам понятно! И после этого вы приносите мне кусок старого камня, утверждая, что это осколок Скрижалей! Зарубите себе на своём милом носике: за свою жизнь я видел столько «священных осколков», что из них можно было собрать двадцать Скрижалей. Двадцать! А вы… стыдно, девушка, стыдно!

— Сергей Александрович…

— Алексеевич!

— Сергей Алексеевич…

— Как может человек мнить себя знатоком, — окончательно вышел из себя профессор, — не зная моего отчества?! Это просто невежество какое-то!

— Сергей Алексеевич…

— Оголтелое, возмутительное, беспардонное невежество! Не поинтересоваться, как зовут человека, к которому идёшь…

— Профессор!! — девушка нетерпеливо притопнула ножкой, не зная как прервать ворчание археолога. Вопреки заявлению профессора, она вовсе не была невеждой, скорее наоборот — выделялась на фоне своих ровесников начитанностью, эрудицией и умением анализировать прочитанное и услышанное. Была она не то чтобы красива, но по-своему хороша, из того типа женщин, которые становятся не только подругами, но и верными друзьями. Волосы убраны в длинный тёмный хвост, шёлковая рубаха выпущена по моде на шаровары, на ногах же — не туфельки на каблучках, а ухоженные, но хорошо растоптанные и удобные для ходьбы полукеды. Но хозяин кабинета этого не видел. Вернее, не замечал. Побагровев, он медленно поднялся из-за стола и рявкнул:

— Топать на меня ногами?!!! В моём кабинете?! Во-о-он!!!

И вспыльчивый профессор со всей силы запустил камень в сторону двери. Девушка испуганно отшатнулась, камень со свистом пролетел мимо и, ударившись о толстую металлическую дверь, отскочил на пол, расколовшись на части.

— Старый идиот! — выругалась девушка.

Дойдя до двери, она присела на карточки и стала собирать осколки. Сергей Алексеевич опустился в мягкое кресло и что-то невнятно пробормотал. Затем схватил книгу и, закрывшись ею как щитом, уставился в текст. Некоторое время он так и сидел, но вскоре ему надоело, и седая бородка клинышком показалась из-за обложки.

— Вы долго ещё будете копошиться? — язвительно спросил он.

— Профессор, — не оборачиваясь, тихо произнесла гостья, — посмотрите. Это очень странно!

Чувствуя некоторую вину и уже почти успокоившись, Сергей Алексеевич выбрался из-за стола и, ворча под нос, направился к ней. Присел рядом, взял грубой рукой один из осколков и удивленно воскликнул:

— Мать моя женщина!

Каменный скол с обратной стороны явил его глазам те же руны. Так было и на втором осколке, и на третьем… Профессор взял самый крупный кусок, с силой ударил его о дверь и, расколов, обнаружил, что внутри камня руны повторяются.

— Мать моя женщина! — снова пробормотал он.

— Отец мой мужчина! — передразнила его девушка. — Вы знаете, как это объяснить?

— Я? — переспросил Сергей Алексеевич. — Нет! Но в мифологии об этом упоминается. Постойте, где же это? А, шестая полка с восточной стороны, третья секция…

Он встал — медленно, всё ещё ошарашенный увиденным, взял с полки толстый сборник мифов в тёмном переплете, и, отыскав нужную страницу, прочитал вслух:

«Мастер Аарон и братья его строили Скрижали из камня церзиум, который похож на обычный, но благословлён самим Господом. Сей камень обладает удивительным свойством: выбитое на нём не утратится, пока существует хотя бы мельчайшая частица его. Если отколоть от камня одну часть, разделив надвое, то надпись окажется на обоих камнях. Если измельчить его на много частей, то и тогда надпись будет на каждой. Даже если глаз человеческий не в силах различить на крошечной пылинке церзиума руны, следует знать, что они остаются там целы и невредимы».

Профессор захлопнул книгу и внимательно посмотрел на девушку.

— Между прочим, — заявил он. — Это вовсе не какое-то волшебство! Необычный феномен — да. В науке он известен как голографический эффект. Если создать голограмму, утверждают они, а потом разделить её на две части, то обе дочерние будут сохранять всю информацию изначальной материнской голограммы. Есть даже гипотеза, что по этому принципу устроена вся наша Вселенная. Но, мамонт меня забодай, церзиум существует! Девушка, дайте я вас расцелую!

— Я, я… — попыталась увернуться гостья, но ей это не удалось.

— И запомните на всю жизнь! — торжественным голосом заявил профессор минутой спустя. — Запомните и расскажите детям и внукам! Вас самолично расцеловал профессор Ерёмин Сергей Алексеевич — это ли не лучшая награда для любителя археологии?!