Пришла пора

Игорь Масленников, 2018

Тридцать три года назад на экраны вышел советский фильм «Зимняя вишня» (1985 г.), снятый по сценарию Владимира Валуцкого. Он пользовался большим успехом у нас в стране и за рубежом. Потом были продолжения этого киноромана – про времена «Перестройки» (1990 г.), про катастрофу развала Советского Союза (1995 г.). Все три фильма были объединены в телесериал. Он до сих пор востребован телеканалами. Сегодня Россия живёт в эпоху перемен. Что произошло с героями тех «вишен», кем стали их теперь уже взрослые дети?.. Об этом размышляет в остросюжетной иллюстрированной автором киноповести «Пришла пора» народный артист РСФСР, кинорежиссёр и сценарист Игорь Масленников, снявший те знаменитые фильмы о любви.

Зимний пролог

Всякий петербуржец, который хоть раз ездил на машине в курортную зону у Финского залива, видел этот красивый, расположенный на песчаных холмах между озером и заливом вблизи старой русско-финской границы мемориал — Сестрорецкое кладбище…

…Всё стряслось прошлой зимой. Умер инженер Вадим Дашков. Случился инсульт, какие свойственны людям скрытным, переживающим жизненные обстоятельства глубоко в душе. Лишь краснота лица выдаёт их внутреннее напряжение. Вадим Николаевич часто краснел.

Зима для похорон не лучшее время, если вообще говорить о каком-то «лучшем» времени для упокоения. Шёл снег. Среди сосен, возле свежевскопанной могилы, покрытой парой венков и множеством цветов, собралась небольшая группа людей — в основном это были знакомые между собой женщины.

Вдова покойного — Ольга Николаевна — пятидесяти с небольшим лет — в легкой шубке из чёрной каракульчи, стояла невдалеке от своей давней подруги и ровесницы Валентины Михайловны (Валюшки), одетой победнее и попроще.

Напротив них, на другой стороне от могилы, переминалась с ноги на ногу и куталась в шарф от ветра величественная дама Юлия Ивановна. Она стояла под руку со Светланой Евгеньевной, одетой дорого и модно.

Рядом с этими лицами, а с ними ещё предстоит познакомиться, стояли несколько молодых женщин и мужчин. Были даже дети. С ними тоже ещё придётся встретиться.

Бывший начальник инженера Дашкова по научно-исследовательскому институту Аркадий Савельевич Бруевич, в дублёнке, с непокрытой седой лысоватой головой, стоя возле могильного холма, осипшим от мороза голосом держал речь:

— Что я вам рассказываю?.. Каждый из вас — это важная страница в жизни Вадима Дашкова…

При этих словах Ольга Николаевна опустила голову, стараясь ни на кого не смотреть.

— Помню, как двадцать лет назад мы с Вадиком бились сначала с нашей бюрократией, которая засела тогда даже в Геральдической комиссии за наследственные права рода Дашковых, потом бились с французами за клочок земли, принадлежащей древнему российскому роду на берегу далёкого Па-де-Кале… И отвоевали-таки эту русскую землю, на которой он, наконец, обрёл душевный покой и семейное счастье.

Никто не заметил лёгкой усмешки на лицах Юлии Ивановны и Светланы Евгеньевны.

–…Но мы не расставались… — продолжал делиться воспоминаниями Бруевич. — Живя во Франции, Вадим был частым нашим гостем… Да нет, не гостем, а членом нашей большой семьи — налаживал новые коммерческие и инженерные связи, организовывал бизнес здесь, на родине, в Петербурге, платил налоги и там и тут… Добрые семена посеял мой друг и в Штатах, и во Франции, где растут согретые его влиянием дети.

Юлия Ивановна и Светлана Евгеньевна снова вкрадчиво переглянулись.

— И вот теперь нет его с нами… Но есть его портрет… Максим, иди сюда ближе…

Молодой человек с рыжеватой модной бородкой, в чёрных кожаных штанах и косухе, стоявший всё это время чуть в стороне на дороге, возле чёрного джипа, двинулся к Бруевичу, неся фотопортрет Вадима Дашкова в траурной рамке…

* * *

Кадр из «Семейной кинохроники» 1995 г. — «Разлом»

…Уставшие после перелёта из Ленинграда и пересёкшие пол-Франции в тряском автофургоне Вадим Дашков и Аркадий Бруевич с дорожными сумками поднимаются в гору, к зданию провинциальной французской мэрии, похожей на средневековый замок. С собой у них были прошитые шнуром нотариальные бумаги на французском языке и бутылка «Столичной» — на всякий случай.

— Вадик, это теперь твоя мэрия!.. Бонжур, месье!.. Так начиналась французская страница в жизни советского инженера Вадима Дашкова.

* * *

…Вскоре после церемонии траурного прощания можно было видеть, как по зимней дороге не спеша двигался почтенного возраста серый лимузин М-21 «Волга». За рулём — Аркадий Савельевич Бруевич. Рядом — овдовевшая Ольга Николаевна.

— Скоро ли назад, — вкрадчиво спросил хриплым голосом Бруевич, — в усадьбу на славном берегу Па-де-Кале?

— Ой, не знаю… — отрешенно и тихо ответила Ольга.

— Был я там… вместе с Вадимом. Хорошо помню местную мэрию, где мы оформили все документы на фамильный дом. Помню добротный старинный дом, красивые места… Европа!.. Я предлагал ему сходу продать с большой выгодой эту недвижимость… Но, как и положено наследнику древнего рода Дашковых, Вадик отказался… В те годы все разбегались — кто куда… Кто в Штаты, кто в Израиль, кто — как вы — во Францию… И вы там славно прожили… сколько лет?

— Двадцать с лишним.

Бруевич с пониманием покачал головой.

— Срок! — просипел простуженным голосом он. — А что теперь?.. Времена меняются… Народ потянулся на родину… На кого там теперь всё оформлено?.. На тебя, Олечка?.. На доченьку?.. Наследство-то фамильное!..

— Фамильное… фамильное… — равнодушно покачала головой Ольга.

— Как-то ты это неуверенно говоришь… — засмеялся Бруевич. — Всё можно выяснить… И я могу тебе помочь… Посмотреть документики, планировки, доверенности… Полистать законы… У тебя это всё с собой?..

— Что-то я взяла с собой… Есть копии… Есть наш сосед Самюэль Ланглуа, фирма «Рено». Вадим с ним работал — логистика всякая там…

— Кто-то из писателей как-то удачно сказал, что «квартирный вопрос» испортил людей. Кто это сказал?

— Это сказал Воланд… — ответила Ольга.

— Воланд? — переспросил Бруевич и стал припоминать, полагая, что он должен знать человека с такой фамилией. — Воланд… Воланд… Не помню.

— «Князь тьмы», дьявол, сатана… — разъяснила Ольга.

— Тьфу-тьфу-тьфу… — испугался Бруевич.

— Роман «Мастер и Маргарита»… Я вижу — не читали.

— Меня эти проблемы не касаются… Я живу не в городе. Всю жизнь, Олечка, обитаю я в своём доме в Лисьем Носу… Или в машине по дороге на работу… И тебе того же желаю и советую.

— Спасибо.

— Что тебе Франция?.. Вадима нет… Доченьке сколько?.. Около тридцати?.. Объект у неё есть?..

— Не знаю.

— Надо бы знать… Вот, к примеру, озеро Разлив. Конечно, это не Па-де-Кале, но здесь тоже есть кое-что «очень» и даже «очень-очень»… Смотри, какие буера! Международные соревнования, между прочим… А какой воздух!

— Аркадий Савельич! — Ольге хотелось прервать этот странный разговор. — Я гражданка Соединённых Штатов Америки…

— Очень хорошо, — Бруевича не сбить с толку. — Кредит взять нельзя, а аренду можно… Были бы деньги!

— Вот именно, — с этим Ольга полностью согласна. — Нынче это вопрос номер один…

— У меня есть, так сказать — «касса взаимопомощи». Как в советские времена… Может, заедем в какой-нибудь домик, посмотрим? Подберём?..

— А поминки?..

— Ах, да — ещё и поминки.

— Вы атеист?.. Или агностик?

Почтенная «Волга» продолжала не спеша двигаться по скользкой снежной дороге вдоль новеньких коттеджей Сестрорецка, недавно построенных на берегу озера Разлив, и исчезла за поворотом…

Снежная позёмка упорно заметала узкую дорогу…