Добрый. Злой

Игорь Петров, 2021

1997 год. Обыкновенный рижский студент при невероятных обстоятельствах открывает в себе способность покидать свое тело и путешествовать по соседним квартирам. Откуда достался ему этот дар? Кто те загадочные люди, преследующие его? А может больше стоит бояться самого себя? И самое главное, что таит в себе "астрал"? Содержит нецензурную брань.

7

В это же самое время, когда поезд с Пестровым подъезжал к вокзалу, Дима Котлов лежал с биноклем на крыше башни вокзальных часов, откуда ему открывался потрясающий вид на Ригу. Но не ради красивого вида он забрался так высоко. Вглядываясь в окна прилегающих зданий и вместе с тем, что было еще важнее, пытаясь при помощи чутья, не столь сильного, как хотелось бы, прощупать вокзал и прилегающую территорию, Дима прокручивал в голове свой недавний разговор с Ласмой.

— Хорошо, что ты пришел! — сказала Ласма, когда он снял ботинки и куртку и прошел на кухню, в которой, единственной во всей квартире, горел свет. Дима вопросительно посмотрел на неё, и Ласма объяснила:

— Бессонница замучила. Садись! Чай сейчас сделаю.

— Спасибо!

— Ну вот. Расскажи мне всё! — Ласма достала из холодильника хлеб и колбасу.

Дима во всех подробностях, но, стараясь говорить только по делу, рассказал, что ему было известно. Ласма слушала его спокойно, не перебивая. Она всегда была очень внимательным визави и давала своим подчиненным высказаться, лишь подчеркивая для себя некоторые моменты из их докладов и предположений для того, чтобы впоследствии принять правильное решение.

— Как интересно! — наконец сказала она, ставя тарелку с бутербродами и чай перед Димой. — Такого не было очень давно. Когда-то в прошлом, может, и были прецеденты, но об этом сохранились только обрывки информации, больше похожие на легенды, и вряд ли им стоит доверять, — тихим голосом начала она. Теперь настало время Димы слушать, не перебивая. — Ну вот. Конечно, то, что вы его упустили — это плохо. Даже не то, что вы его упустили, а то, что вы его напугали. Он, безусловно, способный мальчик. Опустим пока всё то остальное, странное, а будем говорить только по факту. Нам нужны люди, Дима, ты сам это знаешь не хуже меня. Каждый человек на счету. Баланс подорван, и посмотри, к чему это привело. Всё разрушено, бандиты творят, что хотят, телевизор страшно смотреть… Ну вот. Равновесие надо восстановить. Конечно, нужны были перемены, без них не бывает развития, но если мы это не остановим, то всё зайдет слишком далеко и свалится в хаос. Арона надо вернуть, но действовать теперь придется по-другому. Он боится. Никому не доверяет.

Её голос с каждым сказанным словом становился всё увереннее, и из простой сорокалетней домохозяйки она на глазах стала превращаться в лидера Рижской ячейки темных. Её огненно-рыжие волосы, туго заплетенные в длинную толстую косу, были подобны жидкому пламени. Белое лицо овальной формы придавало ей сходство с древней богиней. Дима всегда поражался, насколько не соответствует её маленькая, ничем не примечательная квартирка своей хозяйке и тому, что в ней происходит. Полная энергии и интеллекта, она буквально гипнотизировала людей голосом. Котлов иногда задумывался, было ли это её способностью, про которую она молчала, или же это просто обычный дар, которым может обладать каждый человек, но спросить не решался, да и не рассказала бы она ему о таком.

— Мы сделаем так: не будем больше пытаться его к себе привести. Он сам придет, когда настанет время. Его темная сущность потянется в нашу сторону. Теперь мы, — она взглянула на фотографию восходящего солнца, висевшую над кухонным столом, — должны оберегать Арона от «крыла».

«Крылом» она называла светлых, и это и было их официальное название, если слово «официальный» вообще можно было применить в этом случае.

— Самое лучшее сейчас — дать ему полную свободу действий. Он, скорее всего, поедет к себе домой в Даугавпилс, и пускай едет. Мы не будем ему мешать! — Упомянув родной город Арона, Ласма давала понять, что тоже готовилась к встрече и уже собрала кое-какую информацию о беглеце. Погладив длинную «лисью» косу, она продолжила. — Сначала Арон должен успокоиться. Ну вот. Когда он вернется, а я думаю, это будет скоро, вы с Юрой…

— С Юрой? — удивился Дима. Юра был их лучшим агентом. С Димой они были одногодками, и между ними всегда чувствовалась конкуренция. Однако для оперативной работы не было никого лучше Юры, хотя Дима и признавал это с неохотой.

— Да. А что тебя так удивляет? Дело серьезное, и уже столько, извини, косяков в этом деле было допущено, что больше ошибок позволить себе мы не можем. Ну вот. — Она говорила это «ну вот» по-русски, хотя разговор шел на латышском. — Когда он приедет, конечно же, его почувствуем не только мы. Скорее всего, «Крыло» тоже уже будет в районе вокзала. Там,кстати, у них не дураки сидят, но они не знают всего того, что знаем мы, так что, думаю, пошлют немного людей, по крайней мере, я на это надеюсь. Понимаешь, Дима, нам надо сделать всё так, чтобы не только Арон ни о чем не догадался, это как раз-таки не сложно, но и чтобы они ни о чем не догадались. По крайней мере, сначала. Арон должен пропасть. А тогда уже пускай «Крыло» гадает, куда и как.

— Работать будем вдвоем с Юрой?

— Да. Ты же знаешь, я считаю, что в делах чем меньше людей, тем лучше. Техническая сторона дела тебе понятна?

— Возьмем печать. На какое-то время это его спрячет, если они, конечно, не придут с «овчаркой». «Овчарками» звались «аффектус» с этой особой способностью: находить кого угодно или что угодно в самых трудных условиях.

— Так он будет оставаться невидимым для них, если, конечно, они только не подойдут слишком близко, или он не применит свои способности действительно на полную катушку. И откуда только у него такие возможности уже на первые сутки? — Ласма покачала головой. — Ну вот. И знаешь, что еще? Возьмите с собой Интара.

— Проводника?

— Ты знаешь у нас другого Интара? Я понимаю, знаю всё, что ты хочешь сказать, — подняла она руку, обращенную ладонью к Диме в примирительно-останавливающем жесте, — но поверь, во-первых, с ним вам будет удобней передвигаться, а во-вторых, ты зря к нему так относишься. Интар — прекрасный человек, хотя и немного необычный.

Дима хотел что-то сказать, но подумал, что это не самое умное — начать сейчас спорить из-за Интара.

— Мне всё понятно, — сказал он вместо этого и посмотрел на неё своими светло-голубыми глазами, которые резко резонировали с его черными волосами.

Лицо Ласмы переменилось, она улыбнулась и вновь стала обычной милой женщиной. Ласма не была толстой, но легкая пухлость форм, пришедшая с возрастом, была присуща её телу. Она встала из-за стола и подошла к Диме. Дыхание её участилось.

— Официальная часть закончена, — всё так же глядя на не него с улыбкой озорной рыжей девчонки, сказала она.

***

До прибытия поезда оставалось всего пять минут, но никого из людей «Крыла» Дима пока не заметил. Это был плохой знак. Дима был практически уверен, что кто-то из агентов тут точно есть. Их не могло не быть. Вокзал был самым плохим местом для поисков человека, с любой точки зрения. В большом городе даже с близкого расстояния трудно «учуять» кого-то, если ты не «овчарка». Но даже для «овчарки» была нужна хоть какая-то вещь человека, чтобы уловить его душевную сигнатуру, а тут приходится работать вслепую. «И о чем только Ласма думала, отправив их вдвоем?» — чертыхнулся Котлов. У них, конечно, были довольно развитые паранормальные навыки, но ни он, ни Юра «овчарками» не были и близко, а тут еще этот вокзал. Он смачно выматерился. Приходилось рассчитывать только на свои глаза, в надежде, что он увидит что-то странное в поведении человека, а потом, направив внимание в эту точку, сможет почувствовать светлых.

Котлов перевел бинокль на Юру. Тот спокойно сидел и покуривал сигаретку. Заросший щетиной, среднего роста мужичок, взъерошенные волосы выступают из-под черной зимней шапки «пидорки». Дурацкая куртка и грязные штаны, рядом метла и совок. Лет пятьдесят с виду. Ну дворник в третьем поколении! Только вот это был не Юра. То есть он, конечно, но настоящий Юра выглядел не так. У него была особая способность. Юра мог заставить кого угодно поверить, что он выглядит как кто угодно. Хоть Ельциным мог стать, если захотел бы. Только вот чем дальше был образ от его истинного облика, тем больше он от этого уставал, и приходилось выходить из «маски». Поэтому и переворот власти был невозможен. А так, кто бы ему помешал? Но на час побыть Вайрой Вике Фрейбергой — президентом Латвии, было ему вполне по плечу, и это было иногда очень весело на праздниках и совместных пьянках. Юра пользовался дикой популярностью у женщин, моделируя свой облик незначительно в лучшую сторону, чего хватало как раз на то, чтобы затащить очередную жертву иллюзии в постель на ночь. Нет, он не был уродом, но и красавцем не был тоже: среднего роста, небольшой пивной животик, квадратные стильные очки с тонкой оправой, соломенного цвета андеркат, который придавал его облику оттенок щегольства. Завершали картину зеленые глаза. Юру трудно было не любить, и Дима иногда ненавидел его за это. Завидовал его способности по щелчку пальцев добиваться женского внимания. Однако в данный момент он был счастлив, что именно с Юрой ему приходилось заниматься этим делом. При определенном развитии ситуации всё могло повернуться скверно, и вот тогда-то и понадобился бы человек, на которого можно было бы положиться и работу которого не нужно было проверять. Знай, смотри за собой, чтобы самому ошибок не наделать, а Юра уж справится, будь уверен.

Неожиданно люк на лестницу внизу ног Димы лязгнул, и оттуда показалась голова Интара.

— Есть д-дело! — сказала голова.

С нескрываемым раздражением Дима посмотрел на него и гаркнул:

— Что ты хочешь, Интар?

— Есть д-дело. Пойдем! — сказал Интар и полез вниз, скрываясь в темноте.

С тихой яростью Дима положил бинокль на пол и полез за Интаром. Спустившись вниз, он увидел залитый мрачной синевой коридор, по бокам которого было множество дверей. Двери эти были все разные. Были тут и ржавые двери с бетонными косяками, и изящные деревянные двери, и обитые кожзаменителем квартирные. Если бы Дима оказался тут впервые, то наверняка замер бы от удивления, но ему это всё было давно не в новинку. Раздраженно шаркая, он пошел к двери, которую уже открывал Интар. Идти было всего метров двадцать, и всё это время Котлов думал, что если вот сейчас там окажется какая-то маловажная хрень, то ярость ему будет уже не сдержать. Его невыразимо бесил «проводник» и это место, в котором он обитал. Дима явственно чувствовал враждебность среды вокруг себя и не хотел оставаться ни секундой дольше в этом мерцающем синеватым светом тоннеле. Подойдя к деревянной двери с растрескавшейся коричневой краской, он заглянул в приоткрытую щель.

— Т-там! — показал длинным бледным пальцем Интар. Котлову на секунду показалось, что палец этот довершался чем-то, больше похожим на птичий коготь, чем на ноготь человека, но, мотнув головой, он тут же прогнал наваждение.

Дима проследил направление и чуть не подпрыгнул от радости. «О да! Вот вы где, голубки!» — пронеслось у него в голове, и он, не думая ни секунды, вышел из двери, которая тут же тихо закрылась за его спиной. Котлов, конечно же, узнал это место — улица Радио. Она находилась в метрах двухстах от вокзальных часов, на которых недавно стоял он сам, и часы ему были прекрасно видны отсюда. Он перешел через трамвайные пути и сразу же оказался в маленьком парке, расположенном вдоль городского канала. На скамейке сидели двое светлых. Всё их внимание было сконцентрировано на железнодорожном вокзале и выходах из него, и поэтому, хотя в парке почти никого не было, они не замечали Диму. Его положение у них за спиной было идеальным. Котлов быстро осмотрелся и сразу же увидел трех гопников, которые с наглым видом, громко разговаривая и матерясь после каждого слова, шли по направлению к Москачке — неблагоприятному району Риги, находившемуся сразу за центральным вокзалом и официально называющемуся Московский Форштадт. Он поспешил возблагодарить судьбу за такой щедрый подарок. Дима быстро пошел им наперерез и через десять секунд оказался прямо перед гопниками.

Гопники с удивлением посмотрели на дядечку, преградившего им путь.

— Чуваки, слышь сюда. Тут два фраера трутся, только что нашего «отмаслали», типа он до них «докопался». При бабках такие. Надо бы их научить манерам, да и баблом разжиться можно. Такая, в общем, тема, — сказал Дима, щедро сдабривая слова матом, и сжал медальон в кармане. Казалось, лучшее, что может сейчас произойти, это то, что они просто посмеются над странным дяденькой и спокойно пройдут мимо, не причиняя ему никаких серьезных увечий, но, к удивлению, гопники, внимательно выслушав Котлова, как будто бы узнали в нем своего.

— Где эти «кенты»? — спросил старший, как будто в легкой нерешительности.

— Да вон у скамейки трутся, козлы! — сказал Дима и сжал медальон еще сильнее. — Сказали, что плевать они на пацанов хотели, типа, петухи мы все.

— Урою! — сказал старший и двинулся к скамейке, на которой сидели ни о чем не подозревающие светлые. За ним, на ходу снимая часы, пошли два его друга.

— Еще один гудок с твоей платформы, и твой зубной состав тронется! — донесся голос гопника. Светлые удивлено повернули к ним головы, и тут же первый удар сшиб ближайшего из них со скамейки, с хрустом ломая ему нос.

«Так, теперь быстро!» — сказал себе Дима и бросился к большой, прилегавшей к парку сбоку улице. На Кришьяна Барона он увидел медленно ехавший к нему метров в ста полицейский Ленд Ровер Деффендер. Котлов активно замахал руками и кинулся к нему. Быстро подъехав, Ровер остановился. Открылось боковое окно.

— Извините, пожалуйста, — голосом, испуганным и запинающимся, высоко затараторил Дима, — господин полицейский, там два преступника детей бьют!

В следующий момент, не дожидаясь приглашения, он без промедлений запрыгнул в машину и показал им путь.

— Вот! Вот те двое! — заверещал он, когда они подъехали к парку. — Закрыть бы их на пару суток. Бандиты! А вдруг они еще чего совершили, за это ведь и наградить могут! — продолжал Дима, сжимая камень в кармане.

Ни секунды не раздумывая, оба полицейских вышли из машины и, вытащив стеки, кинулись в сторону уже вовсю идущей драки. Гопники в это время беспощадно избивали лежащих на асфальте светлых. Карманы светлых давно были пусты, и теперь они недоумевали, если вообще успевали подумать о чем-то, за что их так отчаянно бьют эти неизвестно откуда взявшиеся уроды. Но то, что произошло дальше, поразило их еще больше. Так же стремительно, как вначале появилась эта гопота, теперь на парковой дорожке оказались двое полицейских, которые, оттолкнув троих преступников с криком: «Отойдите, дети!», сами принялись что есть сил охаживать их стеками и тяжелыми ментовскими ботинками. Испугавшиеся было от такого неожиданного появления полиции, гопники слегка отступили назад, но, заметив, что стражи правопорядка к ним не проявляют никакого интереса, быстро ушли по направлению центрального базара. Обработав таким образом двоих светлых, менты скрутили их, заковали в наручники и без лишних церемоний запихали в «бобик», который, свистнув колесами, тут же и уехал.

Дима с удовольствием потер руки и быстро пошел в сторону вокзала. Он мог убеждать людей, однако если мысли убеждаемого слишком серьезно расходились с мыслями ему навязываемыми, человек угрожал стать агрессивным и напасть на того, кто промывает ему мозги телепатией.Но на этот раз всё совпало — лучше не придумаешь.

В то же самое время, когда Дима разговаривал с гопниками, к перрону подходил поезд из Даугавпилса. Юра посмотрел на часы, втянул последний раз горький дым и выкинул «бычок» в свой железный дворницкий совок. Обычно с перрона было два выхода, и у каждого были массивные двери, которые вели к лестнице и подземному переходу, расположенному под железнодорожными путями. Один из выходов Юра десять минут назад перекрыл цепью и внушительным замком, а также снабдил распечатанным на листе А4 словом «REMONTS». Получалось, что теперь, чтобы уйти с перрона, любому потребовалось бы пройти через последний оставшийся выход, что и требовалось Юре. Он взял метлу и начал крутиться около черно-белой станционной урны, расположенной аккурат возле выхода. Люди, торопясь, проходили мимо, втискиваясь в узкий вход, но Арона пока не было видно, и когда Юра уже начал подумывать, не вышел ли он на какой-нибудь станции до центральной, как одним из последних из поезда показался паренек с небольшой спортивной сумкой в одной руке и гитарой в другой. Юра хмыкнул.

— Ну это будет как два пальца об асфальт! — процедил он сквозь зубы и, напевая себе под нос «Отшумели летние дожди», переместился чуть ближе к двери.