Испания. Обряд перехода

Игорь Райбан

«Это приятно: хотеть, знать и иметь возможность узнать, что будет дальше в продолжении». Вот и возникло продолжение приключений Джоника.Новая часть получилась в стиле «роуд-муви». Вместе с рассуждениями о жизни, о смерти, о времени. О многом, что зацепилось, что хотелось сказать по «дороге» написания.

Смерти Вопреки

* * *

Я выехал из поместья будничным утром, едва восход солнца робко позолотил верхушки крючковатых деревьев, домов и крыш низеньких строений. Собранные вещи во вьючной сумке коня накануне, неслышным голосом весь вечер звали в дорогу, предвещая множество будущих приключений.

Ни с кем не прощаясь, покинул дом ставшим приютом, даже не оставляя прощальной записки, взяв с собой только самое необходимое, для предположительно короткого путешествия, выбирая направление на юг.

Оружие неотлучно висело при себе, деньги—золотишко в монетах лежали, немного позвякивая в припрятанном кошеле, на вынужденные дорожные траты. Как вы помните: я направлялся по делам поиска цели в Толедо.

Выглядели тогда мои действия и хождения, немного странным образом: поскакал сюда, сходил туда, сделал то и то.

Подобно игровому квесту, только реальней во много раз.

Хотя действия столь необходимы для будущего существования в этом мире. Свиделся с мнимыми родственниками, плюс прошла неделя учебы фехтованию стиля «дестреза», ну и узнавание всего остального: языка, обычаев, политической обстановке, истории королевства.

Но теперь держал путь строго на юг, не отвлекаясь на всякие мелочи.

И только потом, часа через два, предстояло поворачивать коня на запад, придерживаясь гражданского тракта. Некоторую опасность представляли шальные разбойники, вольно расплодившиеся в лесах во время военного лихолетья. Тут и там шныряли банды из оставшихся без постоянной работы наёмников—кондотьеров, нападающих на торговые обозы. «Бандито, бандельеро» — говоря по-испански. Здешние джентльмены охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин. Придуманная птица удачи водится лишь в небе высоком, оттуда и цвет такой поднебесный.

Судя по рассказам небылицам местных крестьян.

Но не будем отвлекаться на неё.

Прощаться с домочадцами не стал, да и не люблю затяжных прощаний, и так на душе остался легкий осадок грусти, когда покинул гостеприимный дом. Не спеша понукая конягу, сначала выехал из полусонной деревни.

Потом ускоряя бег, постепенно набирал разгон, и пустил в конце деревни, расходившегося коня во весь опор.

В дороге думалось о многом, между походными делами.

Полуденным днём, дабы немного спрямить извилистую дорогу, которая уходила явно в боковую сторону, выделывая большой крюк, решил свернуть в поля и овражки. Так и двигался с отдыхом до вечера, корректируя направление по солнцу. Но с наступившим закатом, солнце зашло за горизонт, оставив меня одного в безлюдном лесу на опушке.

Тут дошло, что малость заблудился. Компаса, часов, и подробной карты местности с собой не было.

По часам можно тоже ориентироваться по солнцу на местности.

Точность этого метода невелика, но всё же лучше, чем просто ориентироваться, глядя на солнце.

Имелся только старый набросок, на пергаменте рисованный от руки, взятый в путь у Педро. Похожий на карту, обозначая приблизительно направление главных дорог и местечки больших селений.

С несколькими уточнениями, сделанными чернилами, со слов того же незабвенного Педро.

Да уж, почти на ощупь, приходилось путешествовать. Но ничего, был бы язык, так и дорогу можно спросить, у кого нибудь кто попадется в дороге. Земля ведь круглая, как типа шарик. Так нам говорят яйцеголовые.

То есть ученые. Судя по ихней теории, куда-нибудь да выйдешь в конце пути. Вот ведь люди—человеки, и всему ведь верят: «Во, деревня! Он же памятник! Кто ж его посадит?!»

Если Земля круглая, это легко проверяется опытным путем.

Берется промышленный лазер, и над стоячей водой замеряется погрешности кривизны планеты, если они есть, конечно. Хотя такой опыт давным—давно проведён доктором Самуэлем Роуботам.

Да я и сам лично убедился. Как-то с одним товарищем стояли на берегах разных островов, просто на земле без всяких возвышений, между нами 29 километров, а в телескоп видим друг друга. Прямо фантастика.

Но по теории круглой Земли, такого не может быть, из-за градусов кривизны поверхности.

Как говаривал мыслитель Сократ: «Я знаю, что ничего не знаю».

Что тогда судить и думать об обычных людях, об их научных суждениях.

Говоривших, что они знают абсолютную правду, какая Земля.

Но получается, что они на самом деле знают только 0,01% от истины.

Ну да бог с ней, с Землей. Да будь она хоть параллепипед, есть у меня насущные дела поважнее эмпирических споров. Теперь получается, на дорогу не вышел в итоге. Когда скакал, никаких деревень не оказывалось поблизости. И нет не одного огонька, не видать в каком нибудь захудалом сарайчике.

Что ж, будем ночевать одни в лесу под открытым небом.

Благо на дворе стоит не зима, да дождя не намечается, на месте определяя погоду по ясному небу. Но на случай дождя пришлось бы рубить шалаш.

Хотя почему ночевать одни? Вокруг пролетали с ветки на ветку разные птички, скакали разные зверушки от зайцев и бурундучков до летяг белок. Ночная жизнь в лесу кипела кишмя с горкой.

Не обращая особого внимания на это безобразие, спрыгнул с коня, занялся обустройством вынужденной стоянки.

Лошадь просто в стойло временное, на привязь к дереву.

Не отходя далеко в темноте от случайной стоянки, поднатаскал сухих дровишек. Нарубил веток подручной навахой, под спальное ложе, чтобы от земли не тянуло земляным холодом.

Выкопал вроде приямка под небольшой костерок, потом разведенный с помощью комплекта огнива.

Камня кремния и кресало, выкованного у местного кузнеца в поместье. Спичек и зажигалок еще не придумали.

Поужинал куриной ножкой, подогретой на добытом огне с краюхой хлеба. Вот и весь походный ужин.

Подкинул ещё топливо в костер в ямке, накрылся кожаным плащом, специально приспособленный как современная плащ—палатка, для вот таких ночевок. Тепло от костра и от плаща быстро усыпили меня, слыша сквозь дрему разные звуки леса: усталое фырканье коня спавшего стоя, шорохи листьев под лапками мышек, уханье совы.

А ночью неожиданно проснулся от странной, желтой вспышки в многострадальном небе.

Вокруг осветилось как ясным днем, или от долгого разряда мощной молнии. Густой воздух заколыхался, затрясся с толчками земли. Но приближающийся грозы поблизости не наблюдалось.

Что творилось спросонья, стало пока непонятным на продолжительное время. Вроде ракет атомных и лазеров ещё не изобрели.

Долго не мог найти внятного объяснения этому событию

Потом как длинно объяснял знающий Виландия: для нынешнего Времени происходили большие перемены.

Всякая власть держится на магии, и будет пытаться её монополизировать. Точно так же, как и любое другое знание, потока энергоинформации: в науке, истории, искусстве, моде, архитектуре.

Любой метод влияния на сознание масс, является магическим инструментом контроля народов. Примеры вы и сами знаете: египтяне, инки, ацтеки, эллины, вплоть до сих дней.

Верховные жрецы серого Круга вместе с адептами церквей проводили коллективный ритуал техномагии, над древним артефактом Ковчегом Гавриила. В противовес этому светлые силы архитекторов, защищаясь от влияния магии «серых», начали чистку планеты.

Тут я переспросил Виландию, не понимая его оговорку: «Может, ковчег Завета?»

Граф отмахнулся и продолжил далее, но потом кое-что поведал об истории артефакта: «По преданиям, архангел Гавриил принёс на Землю, и упокоил артефакт в виде ларца невиданной мощной силы, вначале в пещере Хира. Потом Мохаммед перенёс его под основание храмового склепа Большой Мечети, построенной в Мекке. Архангел оставил строгий наказ в виде «Наставлений», пророку Мохаммеду.

Откуда следует, что Ковчег не должен извлекаться наружу, ни в коем случае, до приближения конца света, то есть Армагеддона.

Только использовать как запасной вариант, спасения человечества в грядущей битве Светлых и Темных.

Но верховный «Круг» решил пренебречь запретом, тайно собравшись в склепе, попытавшись воздействовать на артефакт в свою пользу.

Хранители Ковчега не допустили этого, аннигилировали, то есть сожгли на атомы всех иерофантов (верховных жрецов), кто там находился, во время проведения техногенного ритуала.

Выстрелило небесное оружие, неуправляемыми пучками плазмы.

Поэтому и произошел выплеск колоссальной магии, отголоском докатившись до Испании».

Кроме долгожданной активации множественных маленьких «кристаллов» в местах силы и людях, также активировался новый мощный кристалл над Россией, трансформатор и ионизатор.

Появился новый проводник солнечной энергии, в общий геокристалл Земли. Наконец, произошла синхронизация многомерных пространств в Азии и Южной Америке: Сиама и Патагонии.

В некоторых местах произошло отключение ненужных порталов, которые отворили верховные иерархи, черные маги инквизиции и королевства. Порталы были не столько закрыты, сколько временно деактивированы.

По всей планете была проведена чистка от «серого тумана», обволакивающий её плёнкой, принуждающий людей к бессмысленному насилию. Завершилось расслоение, то есть закрытие проходов, в других случаях — слияние временных мерностей.

Пришедший образ к графу представлялся наглядно: стопка листов сплющивается и становится намного тоньше, от нескольких десятков остается пара—тройка штук. Были выведены обратно в свои коллективные сознания, многие застрявшие тут души умерших людей.

В дополнение проведена гармонизация пространства и чистка нисходящими потоками, присущими этому периоду лихого времени. Активировались духи природы, особенно погоды: ветров, воды.

Проснулись стихиали, элементали и хранители местности, в основном драконы и фениксы, находившиеся доселе в спячке, либо не имевшие доступа к полноценной «работе».

Да многие вещи, совершенно непонятные мне.

Я уж не стал спрашивать, откуда он знает об этом всём.

Хотя знающий, на то и есть Знающий.

Только вот в отрывочном сне, после загадочной вспышки, запомнилось мне, как пришел леший. Так он причудился в моём русском понятие представителя природных духов. Может это и был, тот самый испанский феникс. Сначала он подкатил с угрозами, типа я нахожусь на его земле без спроса, да костер зажёг из личного леса.

Потом как я с ним побеседовал по душам, вроде расстались с миром.

Восставший из ночи восход, пробудил из чуткой дрёмы, отгоняя ночное наваждение. Хотя было ли это только наваждением? Да и неважно.

Пора снова продолжать путь, по полям и долям, не выходя на большую дорогу. Да чего мне бояться, если сам черт не брат, а с фениксом на короткой ноге общаюсь.

Что я и сделал. Затоптал, окончательно, едва тлеющие угли с ночи.

Отвязал коня, мою одну двигательную лошадиную силу.

Подрагивая от утренней свежести, смотал плащ во вьючные сумки, вскарабкался в седло, и погнал дальше, протирая на чуть быстром скаку слипшиеся глаза от сна.

Ещё подсчитывая в уме, сколько проделал расстояния, в первый день перехода. От старого поместья до ворот самого Толедо было где-то 250—300 километров. Двигались мы, то есть с конём, с небольшой скоростью примерно 10—15 км. в час. Всего часов двенадцать, с перекурами отдыхами. По несложным подсчетам выходить, чуть меньше ста км проскакали. Переводя на лье, (лье равен 4500 метров) то получим 22 лье с половиной. Если бы постоянно двигался по ровной дороге, да без продолжительного отдыха, то можно сделать и 150 км за день. Значит доберемся дня за три точно. Если не за два, выпрямляя извилистую дорогу, да если обойтись без приключений. Всё просто, тут не надо быть математиком с высшим образованием.

Всё «если», да «как бы»: планировать будущее — дело неблагодарное.

Поёживаясь на ветру от утреннего обдувающего холодка, надвинул поглубже на лоб шляпу. Её все мужики тогда носили по здешней моде. Эх, сейчас бы горячего кофе стаканчик, а на обед горячий бульончик с лапшой. Мечты, мечты. Видно здорово я замерз ночью, да проголодался. Хотя что значит еда—питание для человека?

Если на пальцах объяснять, такой пример из жизни.

Допустим, машину плохим бензином заправить — то движок забарахлит и сломается.

Нормальное топливо залить в бак — то отлично заведётся и поедет в путь.

По начальному сотворению свыше, наше тело как машина, в большей степени, бензином—топливом считает энергию получаемую «сверху», а не еду, и всякую вкусную жратву. Питание это так, для проформы — масло смазочное для двигателя. Будет плохое масло, всё вообще разрушиться.

Но нормальной пищи мало в современном мире, да и психосоматика, недавно привитая человечеству, кривая.

Вот кто приучил людей, каждый день есть по 3—4 раза в день, да ещё с перекусами? По замыслу Творца, ранний человек был создан без лимфосистемы.

Но потом в связи с некой перестройкой Мира, человеку было искусственно «вшито» на генетическом уровне внутренний паразитарный имплант. В виде этой самой, лимфатической системы.

Читаем сказания из библии, как там сказано между строчек: Адам с Евой, первые люди, жили в раю Эдема, питались только нектаром амброзии, но потом они сорвали яблоко, открыли ящик Пандоры.

Бог разгневался и изгнал первых людей на Землю.

«И в поте лица твоего, будешь добывать хлеб насущный, доколе не вернешься в землю, из который ты взят. Ибо прах ты, и в прах возвратишься».

И прочее, и прочие события. То есть, если перевести на понятный язык, первые люди на планете, были немного другие, отличные от нас нынешних. Поэтому ещё прямые потомки Адама, жили куда больше нас на свете. Святой праотец Мафусаил, от которого пошла ветвь евреев, прожил 969 лет.

Сын его Ламех, жил ровно 777 лет.

Отец Мафусаила, Енох коптил свет 345 лет, пока его живым не забрали боги «наверх».

Внук Мафусаила, библейский Ной дожил до 950 годов.

Индийский мудрец Агастьяр, также прожил немало столетий, совершая немыслимые подвиги, наравне с богами.

Почти тысячелетие жили тогда пра-пра-пра-прадеды, если короче пращуры, на Земле. Потом всё изменилось.

Да не экология виновата в долгожительстве, как считают «британские» ученые. Все наши калории из еды, уходят только на поддержание в тонусе внедрённой лимфосистемы.

Так что все логично сделано «присматривающими» за нами.

Как правильно, однако, говорят фитоняшки: нервный стресс — это первый признак старения.

Кроме этого надо еще правильно дух тела содержать.

Поэтому, при здоровом питании, не у всех тело чинится начинает, от болезней связанных с излишним весом и перееданием. Такие дела.

Тоже Виландия просветил немного об этом. Но всё потом.

Так мы скакали до полудня в моих мечтах о еде, по полям лужаек.

То перебираясь через ручейки с неглубокими речками вброд, с плёсками воды брызгающих из под копыт.

Как я угадывал брод? Так вода была там чистой, почище слезы девственницы.

Всё как шло как обычно в пути, и всё было ничего и тут произошло…

Конь скакнул по склону покатого пригорка берега речки, выбираясь наверх, я почувствовал что почему-то проваливаюсь в пустоту: седло исчезло, натянутые поводья обмякли, превратившись в какие-то верёвочки из теста. Напоследок успевая заметить, что и сама окружающая обстановка Мира: лес, трава, небо, сам воздух — в мгновение ока зашевелилась, поплыла мерцающей рябью, превращая реальность в плохую картинку монитора испорченного телевизора.

Тут я погрузился в мёртвую тьму безвременья.

Почти с небольшой задержкой, выныривая на поверхность ощущений ирреальности происходящего.

Материализуясь в пространстве знакомого помещения, до оскомины в зубах. Конечно, я узнал это место, известное мне с раннего детства.

Моя детская комната в квартире, где рос при родителях.

Недоумевая, я пытался осмыслить происходящее действо.

«Почему так случилось? Что произошло, в конце концов?» — в мозгу звучала одна мысль. Вдруг послышались громкие голоса извне, коробки стен комнаты, обклеенной старыми обоями. Я узнал их, с трудом внимая им. Голоса знакомые по прошлым жизням, звучащим из Чернобыльской Зоны. (отсылка к событиям, описанных в начале «Испания. Кровь и вино»)

Примерно в ситуации как пациент в наркозе, при роковой операции, когда нечто называемое душой, выходит из тела и отстраненно наблюдает за врачами сверху. Врачи судорожно мечутся, чтобы спасти жизнь больного, бросая отрывистые реплики между собой, что и как предпринять.

Почти такое же и у меня состояние.

Один озабоченный голос Креста, другой взволнованный Хозяина:

— Включай! Быстро включай вручную системную перезагрузку, и после немедленно авторизируйся! Иначе он «там» останется навсегда и умрет!

— Как он там? Сколько у него осталось времени, чтобы выбраться «назад»?

Я понял что «Он» это я, и речь идет обо мне. Спрашивающий голос был Креста.

— Шансов мало, долго не протянет. «Там» где он оказался — нет жизни. Нет кислорода, только вакуум. Кислород для дыхания, что остался только в нём самом. Есть только минута, максимум две, — Хозяин.

Вот черт! Тут я сам неожиданно ощутил, что с каждой секундой моего времени становится тяжело дышать, как при острой нехватки воздуха. Я мог ходить по герметичной комнате, передвигаться, трогать вещи, но за пределы выйти не мог. Предчувствуя что за стенами, окнами — нет «ничего». С ужасом заметался по комнате, лихорадочно ища какой-то выход, задерживая дыхание жизни, экономя кислород.

Выхода не было, все оказалось стойко—непроницаемым для «извне».

«Замуровали, демоны!» — вспомнилась шутка из фильма не к месту.

Потом успокоился, больше не дёргаясь по сторонам, смиряясь с неизбежностью кончиной своего бытия.

«Надо бы найти бумагу с карандашом, написать посмертную записку что ли!» — пробежала спокойная мысль, да что толку, кто её станет читать.

И снова голоса, сверху меня или сбоку: непонятно.

— Как он «туда» попал? — спросил Крест.

— Энергия вырубилась полностью, при взрыве дверей бункера. Системный сервер отключился. С некоторой задержкой включился резервный генератор. Но загруженная программа компьютера «перемещателя» без авторизации пользователя, дала сбой, автоматически вынеся его в никуда. Произошёл самопроизвольный «выброс».

То есть, само его подсознание рефлекторно дало такую команду: переместиться в безопасное место. Он и выбрал такое место, место матрицы, — обеспокоенно объяснял Хозяин.

Хм, я и не подозревал, что у Хозяина присутствуют какие-то человеческие эмоции, присущие людям.

— Как остальные?

— Остальные в порядке, пока, — выделил голос, слово «пока»

— Он сможет выбраться из своей матрицы? — спросил Крест

— Не знаю, всё решит его подсознание. Выбор всегда есть.

— А он нас слышит? Надо сказать ему что стряслось! — Крест.

— Может быть, пробуй, — Хозяин.

— Джон, Джоник, ты нас слышишь?!

«Да слышу, слышу!» — автоматически, как будто они меня видят, утвердительно качнул головой, слыша издалека родной голос Креста:

— Тут такое дело. Ты только держись там, Джони. Спецназ силовиков «Зоны» приступил к штурму бункера лаборатории Х-16. Буду пытаться задержать их на входе, насколько это будет возможно. Ты поторопись там с миссией. Всё, я ухожу. Прощай друг…

С горечью стукнул кулаком об замкнутую навек стену, не чувствуя боли, узнав неутешительное положение из услышанной информации.

Снова теряю настоящего друга, а я тут сижу в клетке, бессильный чем-то помочь им. Дела, так дела, там в моём времени, разыгрались не на шутку.

Наступало удушье, жёстко перехватывая горло, как при медленном задыхание стянувшей шею удавочной петлёй. Поздновато мужаться, самому надо готовиться к смерти. Скучно и обыденно так помирать.

Как говорят старые люди, повидавшие на своём веку многое: «Одному и топиться грех». Потемнело в глазах, готовых вылезти из глазных впадин.

Бессильно прислонился головой к проему двери, обитой старым дерматином. Слегка повеяло сладковато свежим воздухом, из под косяка двери, или мне только кажется…

Что запомнилось заключительным аккордом, снаружи возник скрипучий голос—мысль Хозяина: «Постой сталкер, „отступник“ тоже пойдет с тобой, сам не лез впереди его…»

…сознание долго приходило в норму, возвращая медленно к реальности. Головная боль ломила мозги.

В висках неравномерно, через раз, кувалдой пробивал в венозных синусах головы, импульсами ток крови.

В глазах всё плыло разными частями наслоения света, почти как в приобретенной трихромазии.

Стадия дальтонизма, нарушение цветного зрения, когда невозможно различать некоторые оттенки светопередачи.

Мысленно ощупывая себя через терзающую боль, обнаружил: что нахожусь лёжа по грудь в обмывающих меня прохладных водах, мирно текущей речки. Через которую переправились и уже выходили на берег. Точнее, мы уже вышли из речки, но я снова очутился в ней.

Недавно или давно я так, трудно понять пока травмированными мозгами.

Расфокусированным зрением кое-как увидел коня.

Тот как ни в чем ни бывало, лениво жевал травку возле берега.

Наверно я при «выбросе», безвольным куском мяса упал с седла в речку. Тут я ощутил, что воды отнюдь не прохладные, а чертовски холодные.

К тому же сколько времени я так пролежал в ней, принимая речную ванну? Видимо долго, и надо выбираться отсюда.

Но ничего: теперь будет всё нормально и всё пройдет, успокаивал себя.

Ничего, что головная боль — восстановимся через практику «Зеркало Изиды». Склеимся, и полечимся.

Ничего, что весь мокрый до нитки и замёрз, до стучания зубами и дрожания конечностей — разведём огнь и согреемся, да посушим одежду.

Ничего, что реальность не подлинная — главное пока верить, что всё

по-настоящему здесь.

Повезло, что вернулся назад в это время и место.

Да, надо останавливать бессмысленный внутренний диалог, вносящий ненужные заморочки в жизни, мешающий нормальной работе мозга, чтобы восстановить сознание. Выделив только один «маячок» на самом главном процессе.

Конечно, я помнил до «выброса» что у меня есть задание, то есть своя задница находиться где-то в кресле, и всё временно, но теперь это чувство ещё больше обострилось, не давая застрять с головой в этой реальности.

Ничего, скоро должно появиться на пути одно местечко Консуэгра, расположенное на тракте, там и передохнем по дороге.

В этом поселение, можно будет остановиться перед последним рывком, почистить основательно пёрышки.

Дорога ведь любит меня, а значит не оставит одного в беде.