Театральный пролог. Стихи

Игорь Станиславович Мазуренко

Стихи разных лет о «любви несносной и мучительной», философские размышления. Ни сегодня, ни вчера – не наступит моё время. Так и будет, пока какой-нибудь сумасшедший его не откроет книгу…

Из древнеримской поэзии

Катулл измученный

Катулл измученный, оставь,

позабудь свой бред!

Ты выдумал мир, в котором

Любовь и свет…

Зачем же ты пишешь стихов тома,

в которых

осенний дождь, тяжелый плащ,

Любовь и тьма?

Из Катулла

В мерцании светил

Я видел вас не узнавая так много лет

Где были вы? Слепая и скупая…

Не отдавая свой незримый свет

И жар улыбки и прохладу кожи

И гибкость губ и сладость языка

И свет рассветных глаз?

Всё ныне — здесь.

Я счастлив — дальше смерть!

XXYIII

Боги! Жалость в вас есть,

и людям не раз подавали

Грошик надежды вы в пропастях и у огня,

Так не скупитесь на взгляд,

я молю, мимолетный.

Глупый Катулл бредит,

укрывшись темным плащом.

Боги! Жалость в вас есть,

но вы не всевидящи, боги;

Вот, тяготясь беспечностью,

прячусь я, избегая молвы,

Я не молю дней возвращения

радостных, солнца…

Глупый Катулл бредит,

укрывшись темным плащом.

Темных мыслей рой

вместе с угодным

жертвенным дымом от тетради,

о боги, возьмите себе, я позабуду о них.

Буду помнить всегда о милости вашей…

до смерти…

Глупый Катулл бредит,

укрывшись темным плащом.

Скиталец

По пустыне брели как зверье легионы,

Забывая про доблесть и грезя колодцем,

И напрасно хрипели нам центурионы,

Что с холма наблюдают, смеясь, полководцы.

Мы дарили пустыне мечи и доспехи,

Но отвечала безумьем и жаждой,

И в звенящем песчаном сочащемся смехе

Свой конец узнавал с безразличием каждый.

Я последний бреду по пустыне бескрайней,

Опаленный наивным, но гордым Скитальцем,

Я бреду, невзирая на голод и раны

К родникам твоих пальцев…