Свистопляска

Игорь Фомин, 2021

Место действия – современная Россия. Герои книги – обычные люди из провинции, тот самый "глубинный народ". Жизнь, как она есть: от смешного до трагичного, от подлого до великого…

ДАЧНИКИ

Весна пришла ранняя, дружная. Прогулялась по полям, по лесам будто пьяная баба, с веселого застолья. Везде-то она шумела, смеялась и приплясывала. Ждал её Макарыч с большим нетерпением. Оно понятно — всю зиму «гостевал» на даче, намёрзся. Хоть и печка в доме, и пластиковые окна повсюду, но и морозец-то был ого-го.

Скоро сошёл снежок, заиграло весеннее солнышко и глядь — народ из города повалил. Первым Аникин со своей бабой приехал, в середине марта. Потом Никитины подтянулись в апреле. Зимой-то на ихней улице тихо и тоскливо. Макарыч навроде сторожа ходит, осматривает домишки, одиноко…А тут — пожалуйста, зашумела улочка! Один только Ладыгин чего стоит, мат-перемат на всю округу — это он так крышу ремонтирует.

— Наконец, послухать есть кого! — идёт к нему с сигареткой наперевес Макарыч. — Ну, чего нового у вас в городе, рассказывай?

Себя Макарыч городским не считает. Как никак — уже третий год проживает на даче. Вообще-то, у него есть вполне приличная городская квартира. Однако…остался он на старость лет, можно сказать, без жилья. Как получилось? После того, как жену схоронил, его сын Богдан вернулся из Москвы. Там он пытался «зацепиться» за какую-нибудь бабёнку со связями, чтобы потом выгодно жениться и сделать успешную карьеру. Но чего-то там не срослось, и потрёпанный столицей Богдан подался в родной городишко. Здесь его ждал осунувшийся от горя отец и…трехкомнатная.

— Не боись, батя, вместе не пропадём! — обнадежил сын. — Прорвёмся!

Богдан окунулся в рекламный бизнес. Денег в дом не приносил, зато тянул с отца будь здоров, благо Макарыч, акромя пенсии, еще трудился на мебельной фабрике.

— Я верну, ты записывай! — строго предупреждал Богдан. — Мне на оборудование надо.

Впрочем, так ни разу и не сдержал своё слово. Всё только рублики занимал у родителя. Через год новоиспеченный бизнесмен привёл в дом невесту.

— Это моя Моника — представил отцу честь по чести.

— Интересное имя, ни разу не слышал — сказал Макарыч, не зная, что еще говорить в такой ситуации. Эх, была бы жива Антонина, та бы не растерялась, уж нашла бы, что сказать…Макарыч украдкой смахнул слезу.

Так и зажили. «Молодые» после свадьбы принялись обустраивать любовное гнездышко. Замахнулись на евроремонт. Моника пригласила свою подругу-дизайнера. Ходили с важным видом по комнатам, кроили всё на свой манер. Делали какие-то пометки. Макарыч сидел на диване, глазел в телевизор. Его мнением никто не интересовался, он и помалкивал.

— А вот кладовку лучше снести и сделать здесь небольшую комнатку — предложила дизайнер. — Сюда можно поселить вашего папу.

Макарыч оторвался от телека.

— Что ж, я в кладовке, буду жить? Хорошо, хоть не в антресоли, спасибо…

— Батя, не обостряй! — накинулся коршуном Богдан. — Для тебя же стараемся. Сколько можно в «совке» маяться? Не надоело?

— Делайте чё хотите! Вы — молодые, всё знаете. Никто вам не указ — Макарыч бросил пульт на диван и засобирался куда-то.

— Ну зачем вы так? — надула губки Моника. — Неужели не хочется, как в Лондоне?

— Да ну его! — окрысился Богдан. — Только настроение портит.

Макарыч направился в соседний дом, где жил его давний приятель Лёнчик. Вместе работали на мебельной фабрике, с одного цеха. Обоим уж было далеко за «полтинник».

— Здорово! Что без настроения? — сразу заметил друг.

— Дааа… — махнул рукой Макарыч. — Со своими поскандалил.

— Чего так?

— Евроремонт собираются делать. Сейчас ходят, смотрят, где, что ломать. Бабу какую-то привели, та всё фотографирует, советы раздаёт. Меня, естественно, никто не спрашивает. Сижу, как чурбан. Нет, чтобы спросили сперва: «Батя, а ты как думаешь? Это туда или сюда?».

— Дела… — промолвил Лёнчик. — Давай «по-маленькой» что ли? Посидим, обмозгуем.

С того вечера, Макарыч стал чувствовать себя лишним в своём доме. Нет, конечно, у него и до того было ощущение, что «молодым» он в тягость. Уж больно натянуто улыбалась Моника, и вообще была чересчур вежливая, фальшивая. Богдан иной раз смотрел волком, словно мечтал избавиться поскорее от отца. Впрочем, в скандалы это не выливалось. А тут с грандиозным ремонтом всё вылезло наружу. «Молодые» почти не разговаривали с ним. Шушукались у себя в комнате, или на кухне. А стоило Макарычу зайти в прихожку, тут же замолкали, словно при виде вражеского агента.

— Говорите, чего я вам мешаю? — сказал он однажды в сердцах. — Нужны мне ваши секреты, как собаке пятая нога…

— Да ты сейчас услышишь, а потом пойдешь к своим «васькам», «петькам» — пророчил Богдан. — За бутылкой чего только не расскажешь. Уж я знаю, проходили…

— Чего ты знаешь? Как c отца деньги тянуть?

— Я же сказал — верну! Дай на ноги встать. Мы сейчас только кредит на ремонт оформили.

— Кому он нужен ваш евроремонт? — заявил Макарыч. — Поклеили бы новые обои, и ладно. С пяток лет пожили бы, ничего. Нет, им всё сразу подавай! Дурью маетесь.

— Убирайся отсюда! — заорал Богдан.

— Вы нам только мешаете! — заорала его баба.

— Ах, вон оно что…

Макарыч собрал наскоро вещи и заночевал у Лёнчика. А уже поутру уехал на дачу. Аккурат на дворе стоял май месяц — впереди всё лето. За это время, вместе с мужиками утеплил дом, собрал печку, обжился. И вот уже третий год называл себя не иначе как «деревенским».

— Какой я тебе дачник? — сказал как-то раз соседу Ладыгину. — Это вы, городские, дачники. Приедете на выходные, ягоды собрать да в бане задницы попарить. Ну, еще наливочку отведать. Всего и делов. А у меня, считай, сколько забот: дрова на зиму заготовить, утеплитель по всему дому подновить, дымоход прочистить…Да мало ли. Самый что ни на есть деревенский уклад.

— Так что тебя «деревенским» теперь величать? — усмехнулся Ладыгин.

— А чего нет? Корни мои знаешь откуда? Я же в селе родился, в Ивановской области. Может, слышал, Крапивново, Тейковский район?

— Какой! Этих сёл в России — тьма. И крапивные, и всякие. С сыном-то видишься? Не зовёт к себе?

— Да виделись, когда внук родился. Общнулись малость. А вообще…как чужие. Они там сами по себе, я не лезу. Мотаюсь в город только за продуктами.

Первый год Макарыч еще ездил на работу, на старенькой «копейке». Потом, мебельная фабрика стала банкротом, всех поувольняли. Куда податься? Кто ждёт? В городе итак с работой была напряженка, а уж пенсионеров тем более «не рассматривали».

С тех пор и осел он окончательно, в дачном обществе, то бишь, «деревеньке».

Напротив дома Макарыча жили Чувиловы, молодая семья. Приезжали на лето, вместе с детьми. Работой себя не утруждали. То шашлычок затеют, то баньку затопят, то игры придумают. На участке чего только нет: беседка, надувной бассейн, большие качели, шезлонги. Даже баскетбольную стойку притащили. Весело проводили время. Весь день слышался смех да шутки. Иной раз Макарыч нет-нет, да выглянет посмотреть, чего это они там хохочут. Заборчик-то у них декоративный, одно название.

Глава семейства, Михаил, был бизнесменом средней руки. Занимался строительством тентовых ангаров. Судя по всему, зашибал неплохо. Дачный домик, как из рекламного буклета, на зависть соседям. У самого — крутой внедорожник — «Toyota Land Cruiser». У его жены — иномарка.

— Буржуи… — обзывал их Аникин, поигрывая стамеской — Ничего, придёт наше время. Посчитаемся.

— Нормальные люди, приветливые — с пылом возражал Макарыч. — Меня сколько раз угощали. Шашлык, коньячок…

— Ты и рад-стараться, продался с потрохами.

— Иди ты! Нашелся, коммунист. Сам-то всю жизнь в кабинетах просидел, бумаги перекладывал.

— Сравнил! Я же кадровик был, а не ворюга, как этот. Три участка под себя подмял. Мало ему шесть соток.

— Михаил-то, ворюга? У него техническое образование. Ангары делает. Я как-то ездил к нему на производство, видел. В цехах — порядок, чистота. А к тебе в дом зайти страшно. Развёл бардак.

— Ну хрен с ним, с твоим Михаилом. Пущай живёт. Придет наше времечко…

Ждал Макарыч веселое семейство и этой весной. Думал, приедут на майские, как обычно. Пару раз ему показалось, что доносится детский смех, кажется, с их участка. Присмотрелся, прислушался — да нет, почудилось старому. Никогошеньки.

— Должно быть, у Михаила сейчас аврал — подумал Макарыч. — А дети еще учатся. Май же только. Куда торопиться? Всё лето впереди.

Но и в июне они не приехали. Красивый домик Чувиловых одиноко стоял за ажурным деревянным заборчиком, словно заброшенная усадьба. Макарыч ломал голову — куда же они подевались, ёлки зеленые? На курорт что ли махнули? В какую-нибудь Турцию. А дача, значит, побоку. Тут делов непроворот. Травы вон наросло, по самые…Эх, ребята, ребята. Там за морями, о родной сторонке-то не забывайте.

Наконец, Макарыч решил поспрашивать соседей — может, кто знает? Взял наливочку и направился вечерком к Никитиным. Те общались со многими и были в курсе всех дачных новостей.

— Чё-то, соседушек наших не видать — как бы между делом, спросил Макарыч, разливая по рюмочкам. — Кто сорняки полоть будет?

— Им сейчас не до сорняков — сказал Федор, хитро подмигивая жене. — Подробностей не знаю, но слышал, что у этого Чувилова…ну и фамилия, бляха-муха…что у Чувилова твоего проблемы с законом. Налоги что ли какие-то не заплатил. В общем, взялись за него крепко. Ему сейчас срок светит. А ты говоришь, сорняки. Насмешил, мужик.

— Вот жизнь… — только и сказал Макарыч, доставая сигареты.

— Иди-ка, погуляй! — настойчиво попросил Фёдор свою бабу. — К Маринке сходи, проведай. Она «весёлая», небось, уже? Зараза…

Подождал, пока останутся вдвоём. Подсел поближе.

— Я вот думаю, Макарыч, наведаться на участок буржуя. Так, ради любопытства. Аникин уже туда шастал.

— Чё он там забыл?

— Сдаётся, мне инструменты искал. Мы бы тоже могли слетать «на разведку». Пошуровать маленько в сарайчике. А то и в дом заглянуть.

— Да я сроду чужое не брал.

— Гляди, промаешься со своей честностью. Аникин все инструменты перетаскает. Потом локти будешь кусать. Ты пойми: человек сегодня-завтра за решеткой окажется. Дача «по-дешевке», а то и задарма достанется какому-нибудь ушлому, менту или адвокату. Поэтому пока суть да дело, пользуйся моментом. Бери, хватай! Не сегодня-завтра нагрянут с обыском, опечатают, не подлезешь. А по осени, слышь…бомжи или цыгане залезут, да растащат всё до последнего гвоздика. У тебя из-под носа. Ещё и к тебе наведаются, «за компанию».

— А не звездишь ли ты, сосед? — отодвинулся от назойливого собеседника Макарыч. — Мало ли кого на допросы таскают? Может, свидетелем он проходит? Ты же не знаешь, наверняка. Или статья у него — мягкая. Дадут «условку», ну, или штраф какой-нибудь наложат. Сейчас по экономическим послабления вводятся. В новостях передавали. А ты ему уже приговор вынес, по всей строгости. Прокурор хренов…

— Хэт, дурак! Забыл, где живём? Раз уж взялись трясти — не отстанут.

На следующее утро Макарыч пошёл к Аникину, на «воспитательную беседу».

— Говорят, ты никак к Чувиловым в гости ходишь? По ночам…

— Кто говорит-то? — забегали глазёнки у Аникина. — Добрые люди спят по ночам, а не шпионят за соседями. Скоро уже пукнуть не дадут у себя в доме. Развели бдительность.

— Так было, нет? Трава там на участке примятая. Видно, ходил кто-то. «Помогал» по-соседски.

— А я причём? Если на то пошло, и с тебя можно спросить. Не ты ли позарился на чужое добро?

— Тут многие, смотрю, перевозбудились. А статью за хищение чужого имущества, между прочим, еще никто не отменял.

Аникин напрягся.

— Чё это ты опером заделался?

— Не люблю, когда у своих крысятничают.

— Сказанул! Они что ли тебе — свои? Буржуи?

— Нужно всегда оставаться людьми — осадил его Макарыч. — Жизнь любого может шибануть. Завтра у тебя, допустим, баня сгорит. Начнешь отстраиваться. Что, я не помогу по-братски? Ты сколько раз у меня инструмент брал?

— Ладно, чего там — пробурчал Аникин. — Погорячились маленько, оба хороши. С утра в магазине поцапался с одной. Стоит, выбирает три часа. Погода еще дурацкая…

Макарыч решил для себя так — отгонять мародеров, пока хозяева не объявятся. Он ни перед кем сроду не выслуживался, но был за порядок. Ещё батя учил его с малых лет: не твоё — не тронь! Тому же учили в школе, в армии…Вон в 90-ые дали «свободы», и пошло-поехало. На дачное общество регулярно совершались налеты. Вырывали двери, били окна, выносили всё подряд. А на память о себе могли наложить кучу посреди хозяйского стола. Один раз Макарыч шуганул «залетных», которые по осени вломились к нему «на огонёк». Благо, от отца у него осталась старенькая «двустволка» да коробка с патронами. Пальнул разок, на испуг — «гостеньки» и дали дёру.

Теперь, кроме своего хозяйства, приглядывал еще за домом Чувиловых.

— Ты у них навроде сторожевого пса что ли? — подначивал его Никитин. — Так они тебе даже «спасибо» не скажут. Кто ты им есть?

Июльским вечером Макарыч возился с бражкой в прихожей, как заслышал шум на улице. Выглянул наружу — Чувиловы! Явились, не запылились!

— Долго ехали — пошутил Макарыч, и присмотрелся. Михаила не видать, только жена Оксана с детьми. Машина — простенькая «четырка».

— Здравствуйте…

Чувиловы вытащили из багажника вещички и пошли в дом. По всему было видно, что Оксана не настроена на беседу. Вся какая-то сутулая, поникшая. Дети, Вовка да Леночка, тоже без настроения, молчаливые и угрюмые. Не сравнить с теми «чертятами», что бегали здесь прошлым летом.

— Неужто Михаила «закрыли»? — гадал Макарыч.

Напрямки бы спросить, да неудобно. Рано утречком взял косу и пошёл к Чувиловым, на борьбу с сорняками. Весь участок зарос крапивой да пыреем. Как не подсобить? Макарыч деловито открыл соседскую калитку и оценил «фронт работ». Пятнадцать соток, без малого.

— До жары управлюсь — подумал он и весело взялся за дело.

Прошёл час, другой…Народ потихоньку стал просыпаться. Мимо протопал Никитин с пустыми баллонами — собрался в магазин, за пивом. Неодобрительно покачал головой, усмехнулся:

— Припахали, сосед? Сколько, нынче, подсобникам плотют? Или за так распинаешься?

— Всё лучше, чем с утра похмеляться — умыл его Макарыч.

Работа спорилась. Постепенно одичавший участок превращался в английский газон. Смотреть любо-дорого.

— Доброе утро, Макарыч! — окликнула его Оксана, высунувшись из окна. — Сколько я вам должна?

— Да брось ты, какие между нами счёты? Я же помочь, по-соседски.

— Нет, я так не могу. Вы столько сделали.

— Ну, чайком угостишь и будет.

— Сейчас соберу на стол, вы пока руки мойте.

— Погоди, закончу. Тут осталось-то…

Вовка и Леночка выбежали из дома, плюхнулись на шезлонг и стали наблюдать за Макарычем. Тот работал, как заведенный, будто с малых лет крестьянствовал.

Наступил полдень. Уже вовсю припекало. Макарыч кликнул детей и вместе с ними прошёл в дом Чувиловых, на кухню. Оксана приготовила нехитрый обед: салат из помидор и огурцов, жареная картошка, квас.

— Проходите, садитесь. Я уж по-простому.

— Самое то! — похвалил Макарыч, добродушно поглядывая на стол. — Хух, ну и лето нынче выдалось. Жарища! Говорят, и в августе будет «парилка». А куда деваться?

— В городе вообще не продохнуть. Здесь полегче всё-таки.

— Сельская местность, как никак. Разве сравнить? Экология тут совсем иная.

— Вы нас, конечно, выручили. Я бы с этими зарослями на справилась сама.

— У меня к вам просьба, Оксана. Пусть трава полежит маленько, пару-тройку дней, подвялиться, я заберу попозже. Вам-то она ни к чему или нужна?

— Забирайте, куда её нам?

— Добро, перевезу на тачке потихоньку — Макарыч хлебнул кваску, и спросил, как бы между делом. — А Михаил-то где?

Оксана с тревогой глянула на детей.

— Поешьте, и бегите на веранду, играйтесь.

Макарыч понял, что не вовремя полез с вопросами. Кто за язык тянул? Когда Вовка с Леночкой умчались из кухни, Оксана прикрыла дверь и тихонько сказала:

— Пропал Михаил. Уже месяц не выходит на связь.

— Да как так? С чего вдруг? — опешил Макарыч.

— Только между нами. Я вам доверяю, почему-то.

— Спасибо. В трепачах никогда не значился.

— Всё началось еще в том году, осенью. Один чиновник из области…не буду называть его имя…попросил Михаила сделать ангары для какой-то компании, из Мурманска. Причём просил изготовить их пока за счёт предприятия. Обещал, что потом приедут ребята с «наличкой», всё заплатят. Также посулил госзаказы на этот год. Михаил согласился.

— Попробуй отказать. Себе дороже — понятливо кивнул Макарыч.

— В общем, работа была выполнена, а деньги так и не поступили. С новыми заказами чиновник тоже нас подставил. Михаил влез в кредит, чтобы не обанкротиться. Ведь нужно платить поставщикам, работникам, логистической компании и так далее. А сколько сейчас всяких налогов и отчислений? В общем, возникли большие долги. Михаил приехал в офис, к тому «чинуше» и потребовал…да нет, попросил…оплатить выполненный заказ. Там они поссорились. После этого, на завод стали приезжать все, кому не лень — прокуратура, налоговая, трудовая инспекция. Итак денег нет, тут еще штрафами задолбали. А весной нас стали донимать коллекторы.

— Это которые долги выбивают? — уточнил Макарыч.

— Они самые. Вы даже не представляете, что они вытворяли. Твари последние! Простите, у меня нет других слов. Как-то звонят мне и говорят: «А вы в курсе, что ваш сын в реанимации?». Я в шоке, вся трясусь, ничего не понимаю. Сын-то в школе, на занятиях. Может, реально что-то случилось. Набираю Вовке по мобильному, а он так спокойным голосом: «Мам, давай попозже. Я пока в столовой обедаю».

— Вот шакалы…

— Или другой случай. Звонят уже Михаилу: «Вашу жену сейчас насилуют по такому-то адресу». Он несётся туда с другом, барабанит в дверь. Им никто не открывает. Ну берут и высаживают эту дверь. А там — перепуганные пенсионеры. У бабульки чуть ли не инфаркт. Потом приезжает полиция, хватает обоих. Пришлось откупаться, чтобы не завели уголовное дело. Ну и тем старичкам деньги дал немалые.

— А что Михаил не рассказал полиции про этих…как их?

— Коллекторов. Рассказал, да больно там слушают. Никто не стал разбираться. Даже заявление не приняли. Мол, у них таких жалобщиков навалом. Сотни подобных случаев. Все люди сейчас в кредитах. Микрофинансовые конторы на каждом шагу. За должниками охотятся коллекторы. Мы пытались выпутаться. Продали всё, что можно: квартиру, машины, мебель, ювелирку. Переехали к родителям Михаила, в «двушку». Долг всё равно еще оставался очень большим. Планировали и дачу весной продать, но передумали. Михаил хотел, чтобы летом мы жили здесь, на природе. Подальше от всего этого кипиша, коллекторов, нервотрёпки.

— Прав, мужик! Здесь тихо, спокойно… — согласился Макарыч.

— В июне мы решили ехать на дачу, у детей начались каникулы. Собирали вещи, и вдруг Михаил пропал. Оставил мне письмо, где просил за него не волноваться. Естественно, я сразу в полицию. Там «обрадовали» — ваш муж обвиняется в мошенничестве в особо крупном размере и объявлен в федеральный розыск. Еще и коллекторы на меня стали наседать. Я взяла детей и скорей сюда. Эта дача записана на родителей Михаила, поэтому конфисковать её не могут. Да и в самом деле, здесь как-то спокойнее. Вся издергалась уже в городе.

— Ты вот что, Оксана… — Макарыч положил ей руку на плечо. — Если надо, обращайся ко мне за помощью. В любое время, не стесняйся. Я — рядом, зови.

— Спасибо…

Оксана отвернулась к окну и заплакала.

Через три дня Макарыч принялся возить скошенную траву к себе на участок. Там она хорошенько подсохнет, и можно будет сжечь в контейнере. Зола пойдёт на удобрения для огорода.

Оксана с детьми ушла на реку. Денек выдался — благодать! На чистом голубом небосводе весело сияло июльское солнышко.

— Самому бы скупнуться — мечтательно произнёс Макарыч. — Ладно, как управлюсь, слетаю.

Высыпал очередную тачку у себя во дворе, двинул за новой партией и тут его окликнули:

— Здорово, дед!

К нему навстречу шли двое. Откормленные, мордатые.

— Здорово…

— Здесь у вас проживает гражданка Чувилова?

Макарыч снял фуражку, неспеша вытер пот ладонью.

— А вы сами кто будете?

— Оперативные работники.

— Из милиции что ли?

— Давай так отец: здесь вопросы задаю я! — повысил голос, который постарше, усатый.

— Да вы не бойтесь — успокоил его напарник, лысан в тёмных очках. — Мы просто интересуемся.

— А чё мне бояться? — сплюнул на землю Макарыч. — У меня совесть чиста.

— Так Чувилова здесь проживает?

— Кто ж его знает? Я в гости ни к кому не хожу. Сам по себе. Кто тут живёт — мне и дела нет.

— Понятно… — занервничал усатый. — Сдаётся мне, ты нам мозги ебешь, старый. Не знает он. Вы все здесь «вась-вась». Бухаете вместе каждый день. За дебилов нас держишь? Сейчас проедем в отделение, там ты у нас заговоришь.

И как рявкнул:

— Фамилия?!!

Макарыч глянул усатому прямо в глаза, спросил спокойно:

— Предъявите, удостоверение, пожалуйста.

Напарнички засуетились, будто им ежей в штаны натолкали.

— Ладно, еще заглянем к тебе, дед. Готовься. С вещами.

— Всегда готов! — Макарыч отдал салют, как делал когда-то пионером, только не правой, а левой рукой.

— Сучёныш… — промолвил лысан, удаляясь вслед за напарником, к джипу.

Макарыч бросил тачку, и поспешил на чердак. Там у него «ховалось» ружьишко, отцово наследство. Батя, еще тот охотник был. По осени на кабана ходил.

— Теперь кабаны сами пожаловали — сказал Макарыч, и ласково погладил дубовый приклад. — Встретим как полагается. Уважим…

Почти пятьдесят лет двустволке, а хоть бы что. Легендарная ИЖ-54. Макарыч сам иногда ходил в лес, пострелять. Не на охоту, конечно. Жалко ему было зверьё — так, по банкам шмальнуть разок-другой. Ну еще мародеров пугануть, которые шастали по дачам, зимой.

Макарыч прикинул, что, коллекторы сейчас опрашивают других соседей. И, к примеру, тот же Никитин, донесет, что Оксана на днях приехала сюда из города, еще и дом её покажет. Значит, упыри опять заявятся или будут поджидать где-нибудь. Что они сделают потом? Да эти всё что хочешь сделают. По рожам видно, отморозки.

— Расплодились, твари!

Макарыч зарядил ружье, накинул чехол и вышел на улочку. Прибавил ходу, чтобы никто из соседей не окликнул. Затем свернул на широкую дорогу, поглядывая по сторонам. Не видать…Вдруг у заброшенных участков мелькнул знакомый джип.

Макарыч расчехлил ружьё и тихонько подкрался к машине. Коллекторов было уже трое: усатый, лысан и еще какой-то хряк. Стояли себе у забора, покуривали на солнышке.

— Так чё с бабой будем делать? — услышал Макарыч.

— Прессануть её надо, как следует. По-любому, знает, куда деньги муж скрысил.

— Долго ждать придётся до ночи-то. Может, сейчас перехватим?

— Ты чё гонишь?! Свидетелей до хера, спалимся.

— Короче, слушай сюда! Проникаем в дом. Бабу вырубаем, и пакуем в машину.

— А с детьми как быть?

— Припугнём, чтоб не орали и закроем в каком-нибудь шкафу.

— Бабу-то куда потом везём? На трассе мусоров немеряно.

— Поглядим, лес тут большой. Мочить не будем, но позабавиться можно. Даже если ментам настучит, кто её послушает? У неё мужик — в розыске. А она тут вовсю «подмахивает», время не теряет.

Коллекторы заржали, одобрительно похлопывая друг друга по спинам. Макарыч больше не стал медлить, и в самый ржак выскочил перед ними:

— Ну что, мрази, выжидаете?

Те испуганно раскрыли рты, тупо уставились на двустволку.

— Отец, не делай глупостей! — упреждающе поднял руку лысан. — У нас своя тема. Ты ей кто? Родственник? Она бабла нам задолжала.

— Не вмешивался бы ты, дед — присоединился усатый. — Тут такие «расклады» серьезные. Тебя размажут, как муху. Ружьишко-то, поди, не заряжено. Таким только алкашей пугать. Да и зрение уже не то.

— Старик, бросай свою «пукалку»! Поигрался и будет — погано улыбнулся хряк.

— От вас людям жизни никакой нет! — ответил им чохом Макарыч. — Откуда ж вы, тараканы, повылазили? Ведь раньше жили все дружно, одним народом! Такую страну просрали!

Коллекторы попятились к машине и быстренько нырнули в джип. Когда уже завели мотор, усатый крикнул из окна напоследок:

— Ну что, старый, заказывай себе гроб! И этой сучке, с детьми.

Макарыч направил ствол на бензобак и выстрелил. Раздался взрыв, машину вспыхнула. Коллекторы стали выскакивать друг за другом, сжираемые огнём. Катались по земле, пытаясь сбить пламя. Орали благим матом на всю округу. Макарыч перезарядил ружьё и начал отстреливать их по одному.

— Довели, мрази!

Когда всё закончилось, бросил двустволку на землю и пошёл домой. На дорогу уже вывалил перепуганный народ. Дергал его за рубаху:

— Чего там стряслось, дед? Откуда пожар, ты видел? Рвануло будь здоров! Кто-нибудь тушит? Никак стреляли? Кричал кто-то.

— Вызывайте милицию… — отвечал Макарыч. — Приедут, разберутся.

Дошёл до своей улочки, и столкнулся с Оксаной.

— Что случилось? Откуда дым, грохот?

— Говорят, машина какая-то сгорела — пожал плечами Макарыч.

— Люди пострадали? Что-нибудь известно?

— Кажись, зацепило кого-то. В такой день помирать грешно. Погодка нынче, как на заказ. Живи, радуйся! Благодать кругом. А ты и радуйся, дочка…