Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

Игорь Ягупов

Юрию предлагают возглавить Братство подсолнуха, основанное когда-то его дедом. Однако стать боссом полубандитской организации оказывается не так просто. Главный герой сталкивается с тайнами, разгадка которых приводит сюжет к неожиданному финалу. Роман написан в жанре иронической пародии на криминальную драму.

Глава 2

Прошло еще месяца два. Наступил июль — пора экзаменов. Казалось, сессия измотала Юрия ничуть не меньше, а может, даже и больше, чем его студентов. Единственным утешением было то, что отпуск, счастливый летний отпуск был уже совсем рядом. Так близко, что его можно было потрогать руками. И никакого художественного преувеличения в этом не было: билеты к теплому морю были куплены, и по вечерам Юрий часто доставал их из ящика письменного стола, где они лежали, дожидаясь своего часа, и теребил в руках, с наслаждением слушая их бумажный хруст, который напоминал ему шум прибоя.

Юрий давно забыл о нелепом разговоре с матерью и смерти неизвестного ему Олега Петровича, из-за которой в Амстердаме на бирже подорожало подсолнечное масло.

Был солнечный пятничный полдень, когда Юрий с облегчением вышел из аудитории, в которой принимал экзамен по русской литературе восемнадцатого века у очередной стайки (правильнее, учитывая уровень их знаний и вызывающее поведение, было бы даже сказать стаи) студентов третьего курса. Он захлопнул за собой дверь и уже вставил ключ в замок, но потом снова открыл ее и заглянул в залитую ласковыми солнечными лучами и оттого душную аудиторию, чтобы удостовериться, что там точно никого не осталось. Скользнув ленивым взглядом по пустым партам, он снова закрыл дверь, запер ее и пошел по скрипучему (сам он называл его музыкальным), разбитому и расшатанному сотнями тысяч шагов паркету коридора в сторону деканата, который располагался за углом на том же этаже. Но свернуть за спасительный угол он не успел.

— Юрий Николаевич! — окликнул его мужской голос, когда до поворота к деканату оставались считанные метры. — Юрий Николаевич, можно вас на секундочку?

— Неужели кто-то из студентов опоздал? — мелькнуло в голове у Юрия. — Придется снова отпирать аудиторию, раскладывать экзаменационные билеты. Но главное даже не это, а то, что опоздавшему олуху придется дать хотя бы минут тридцать на подготовку. И эти полчаса придется просидеть в душной аудитории, ерзая глазами по пыльным портретам писателей, развешанным на стенах. А потом, когда он скажет: «Ну, братец, идите отвечать, пора», — студент будет извиваться всем телом и канючить: «Секундочку, можно еще одну секундочку?» Отвратительно. Но делать было нечего.

— Да? — обернулся Юрий.

Он ожидал увидеть очередного парня в узких девичьих брючках на кривых рахитичных ножках и коротких белых (что за мода нынче пошла!) носочках, не закрывающих щиколотку. Но возле окна стоял одетый в безукоризненный темно-серый костюм мужчина лет под пятьдесят.

— Чей-нибудь отец, — мелькнуло в голове у Юрия.

Вы скажете, что подобная мысль была полной глупостью, плодом расшатанных нервов и измученного от нехватки кислорода в душной аудитории мозга? Вовсе нет. Подобные странные случаи порой имели место в провинциальном педагогическом вузе. Причем чаще других интересовались успехом своих дочерей (реже — сыновей) отцы, которые давным-давно покинули семейство и порой даже жили в другом городе. Они часами готовы были расспрашивать про своих утраченных чад, пытаясь за один раз компенсировать всю отцовскую заботу, распределенную при иных обстоятельствах на пару десятилетий.

— В костюм обрядился. В этакую жару! — мрачно подумал Юрий. — От такого папаши быстро не отделаешься.

Перспектива мямлить что-то хорошее об очередной студентке испугала его еще больше, чем прием экзамена у опоздавшего шалопая. Но что ему оставалось делать?

— Девочка у вас старательная, — сделав пару шагов навстречу незнакомому господину, уже готов был сказать он дежурную фразу.

— Юрий Николаевич, — опередил его незнакомец, — меня к вам отправила Комиссия.

— Комиссия? — растерянно подумал Юрий. — Неужели он забыл о заседании какой-то комиссии? Только этого не хватало. И за ним послали? Зачем? Чтобы влепить выговор?

Он посмотрел на белоснежную рубашку и явно дорогой шелковый галстук незнакомца. Нет, при таком посланце его, как минимум, ожидало увольнение. Или еще чего хуже. Однако, что может быть хуже увольнения, он придумать не успел.

— Впрочем, позвольте сначала представиться, — взмахнув руками, ласково продолжил незнакомец. — Меня зовут Янислав.

Он произнес свое имя на польский манер, с ударением на предпоследний слог.

— А по отчеству, простите? — пробормотал Юрий.

— А по отчеству — Казимирович, — все тем же вкрадчивым тоном охотно откликнулся мужчина. — Но я ручаюсь, вам это запоминать абсолютно излишне. Я хоть и пожилой уже человек, но все называют меня просто Яником. И вас прошу.

— Хорошо, Яник Казимирович, — по-идиотски буркнул Юрий.

— Просто Яник, — опять стал настаивать незнакомец.

— Что за комиссия? — подумал Юрий. — С таким-то либерализмом. Тут секретаршу в деканате приходится звать Ангелиной Павловной. А ей лет двадцать, наверное. Но она любовница декана. И нате вам: Яник под полтинник и в шелковом галстуке.

— Комиссия, — продолжил Яник, — которую я представляю, приглашает вас в Таганрог, чтобы оформить, так сказать, ваши права в качестве главы Братства подсолнуха.

— Так вот оно что! — грохнула в голове у Юрия, как медный колокол, мысль. — Доигралась мать со своим маслом и старыми друзьями деда. Ей-то как с гуся вода, а мне теперь придется иметь дело с этим умалишенным.

— Душно таки у вас в институте, — покачал головой Яник. — Кондиционер не работает.

— А тут и нет его, — растерянно произнес Юрий, поразившись тому, что незнакомец мог представить, что в их обветшалом универе вдруг будет установлен кондиционер.

— Таки я и говорю, шо не работает, — закивал Яник, в голосе которого явно прорезался южный акцент, который до этого он, очевидно, старательно старался скрыть из уважения к собеседнику.

Юрий взглянул на Яника и понял, что тот, наоборот, не мог представить, что в каком-то здании не может быть кондиционера.

— Разная ментальность, — машинально подумал Юрий, а вслух произнес: — Что, прямо сейчас в Таганрог? Сразу?

— Да зачем же спешить? — все так же вкрадчиво продолжил Яник. — У меня тут машинка во дворе. Давайте отъедем, посидим где-нибудь в ресторанчике. Шоб с кондиционером. И перетрем все нюансы. А, Юрий Николаевич?

— Да что же я вас Яником должен звать, а вы меня — Юрием Николаевичем? — стараясь хоть как-то потянуть время, чтобы прийти в себя, пробормотал Юрий. — Вы уж меня тоже, пожалуйста, без отчества. Хорошо?

— Хорошо, хорошо, — охотно закивал Яник.

Юрий тем временем украдкой, чтобы не привлекать внимание своего собеседника, затравленно оглянулся по сторонам. Университетский коридор был совершенно пуст. В деканате, наверное, только Гелька (в смысле — Ангелина Павловна). Толку от нее маловато.

— Может, действительно выйти на улицу? — подумал он. — Там люди. Менты, опять же, какие-нибудь подвернутся. Да или просто послать этого Яника куда подальше, только вежливо, как бы с благодарностью, чтобы не обиделся, и пойти домой?

— Пойдемте, пойдемте, — взял его под локоть Яник.

Юрий в ответ молча кивнул, жестом пригласив своего собеседника идти первым. Вслед за Яником он спустился на первый этаж и мимо дремлющей за стойкой, на которую он положил ключ от аудитории, вахтерши вышел на залитый солнцем университетский двор.

Машину Яника он угадал сразу. Огромный, с хищными раскосыми фарами черный Майбах S560 разительно отличался от обшарпанных драндулетов университетской братии, вкривь и вкось расставленных по периметру квадратного двора.

— Ничего себе машинка! — сглотнул слюну Юрий.

И тут передняя пассажирская дверь Майбаха распахнулась, чтобы выпустить одетого в черный костюм двухметрового амбала. Амбал сделал пару шагов навстречу Янику и застыл, ожидая указаний. Ехать в такой компании куда бы то ни было Юрию категорически не хотелось. А о том, чтобы просто взять и послать Яника, теперь речь и вовсе не шла. В это самое мгновение Юрий как-то сразу понял, что есть вещи куда страшнее увольнения: получить пулю в лоб, например.

Подвела его мамаша под монастырь. Никакие это не клоунские «подсолнечные братцы». Те не ездят на машинах с моторами в 460 лошадей и не имеют телохранителей в черных костюмах, пиджаки которых к тому же как-то подозрительно топорщатся. Никакие это не умалишенные — это самые настоящие бандиты!

Внезапно Юрий почувствовал, что на открытом солнцепеке его стал пробирать озноб. Как будто кто-то включил в университетском дворе чудовищно огромный кондиционер. Причем включил на полную мощность. Так, что зубы Юрия стали предательски клацать.

— Запихнут в машину, увезут, застрелят и выбросят, — понеслись в его голове шальные мысли. — Хотя зачем стрелять? Такой амбал задушит его голыми руками. Так и тише будет. И без крови. И пусть тогда мама посадит на его безвременной могилке подсолнухи. Пусть пожалеет, что втянула единственного сыночка в эту жуткую историю.

— Юрий, вам нехорошо? — участливо поинтересовался у него Яник.

— Может, погуляем? — просипел Юрий, которому никак не улыбалось садиться в проклятую машину. — Тут парк рядом. В двух кварталах. Тенечек. Свежий воздух. А?

— Как скажите, — пожал плечами Яник.

У Юрия немного отлегло от сердца. Не будут же они убивать его на людях? Или будут? Может, и будут. Кто за него вступится? Но все же вероятность самого мрачного разворота событий в парке была существенно ниже, чем в чреве автомобильного монстра с наглухо затемненными окнами.

— Гоша, Жорик, — махнул рукой стоящему перед Майбахом амбалу и кому-то второму, наверное, шоферу, Яник, — мы с паном Юриком трошки прогуляемся. А вы ехайте тихесенько за нами.

Амбал кивнул и влез обратно в машину.

— Ведите! — снова повернулся к Юрию Яник.

При ярком солнечном свете Юрий разглядел своего нового знакомого лучше, чем в университетском коридоре. Яник был ростом пониже Юрия, но обладал гораздо более крепким телосложением. Его явно крашеные в черный цвет слегка вьющиеся волосы были прилизаны к голове, будучи, очевидно, щедро смазанными гелем. Широко расставленные темные глаза были словно подернуты маслом.

— Подсолнечным, — неожиданно подумал Юрий.

От этой шутки ему стало немного легче. И он повел Яника прочь с университетского двора. Они молча прошли два квартала по засаженной липами улице. При этом Майбах все время крался вслед за ними по дороге, вызывая адские протесты в виде надрывных сигналов клаксонов со стороны других водителей, вынужденных объезжать его.

— Вот он, парк, — обреченно произнес Юрий, указывая Янику на арку входа.

У него была слабая надежда, что амбалы останутся в машине. Но, когда они с Яником свернули с тротуара и пошли по пешеходной аллее вглубь парка, Гоша и Жорик, припарковав Майбах, вылезли из него и направились вслед за ними, держась метрах в десяти позади.

— Свернем куда-нибудь в уединенную аллейку, — предложил Яник, скептически оглядывая снующих туда и сюда детишек, выгуливаемых бабушками.

— Не надо в уединенную! — с предательски выдавшим его нажимом почти вскрикнул Юрий.

Бабушки с детьми были сейчас единственными его телохранителями. В их окружении он чувствовал себя спокойнее.

— Вы ничего не бойтесь, Юрий, — слегка приподнял бровь Яник. — Городок у вас, конечно, беспокойный. Но с нами же Гоша с Жориком. Так шо вас никто не обидит.

— Ага, — выдохнул Юрий, — ладно тогда.

Ему хотелось сказать, что именно от Гоши с Жориком он как раз и ждал — как это там пишут в криминальной хронике? — противоправных действий. Но признаться в этом он тоже боялся. Нельзя показывать свой страх. Преступники, как хищники, чувствуют это и сразу нападают.

— Ладно, — повторил Юрий, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не дрожал, — вон, видите, скамеечка стоит под деревом.

— Таки вернемся к нашему разговору, — начал Яник, когда они уселись на затаившейся на боковой дорожке скамье, а Гоша с Жориком заняли позицию между ними и гуляющими по главной аллее людьми, отрезая тем самым Юрию путь к спасению. — Последние события в Братстве требуют вашего присутствия. Олег Петрович, как вы, наверное, знаете, отошел в мир иной. При этом место главы Братства оказалось вакантным. Комиссия лишь формально назначает главу, поскольку список возможных претендентов изначально узок и оговорен хартией, подписанной отцами-основателями.

— Это должен быть их прямой наследник? — выдавил из себя Юрий, стараясь проявить хоть какой-то интерес к неприятному для него разговору.

— Совершенно верно, — обрадовался Яник. — А у Олега Петровича детей не было. Нет соответственно и внуков. Таким образом, вы, Юрий, являетесь первейшим претендентом на то, чтобы возглавить наше Братство.

Собственно говоря, ничего нового для Юрия в этой информации не было. То же самое еще весной ему рассказала мама. Но он, как мог, старался затянуть разговор, не без оснований опасаясь, что, как только закончатся слова, его навязчивые спутники перейдут к действиям, в полицейских протоколах именуемым противоправными.

— Первейший претендент, вы сказали? — лучезарно улыбаясь, поинтересовался он у Яника, чтобы потянуть время в надежде на то, что в чертов парк заглянет какой-нибудь наряд полиции, желательно в бронежилетах и вооруженный автоматами. — Значит, есть еще и, как бы это выразиться, вторейший?

— Есть и вторейший, и третейший, — не менее лучезарно улыбаясь, подхватил предложенный им шутливый тон Яник. — Но, — разом убрав с лица улыбку, добавил он: — это нежелательно. Поэтому Комиссия ждет именно вас.

— Нежелательно? — пробормотал Юрий.

— Да, — отрезал Яник. — Мы не заинтересованы в других претендентах.

— Но я практически ничего не знаю о Братстве, — развел руками Юрий. — Не думаю, что я буду вам полезен. Да я, если честно, и сам не хочу — как бы это сказать? — быть в тягость.

У него оставалась слабая надежда, что подсолнечная мафия, как про себя он успел окрестить Яника и компанию, отвяжется от него, коли сам он не станет проявлять интерес к их делам.

— А что вы хотите знать о Братстве? — поинтересовался Яник, руша последние пути Юрия к спасению.

— Даже не знаю, — растерялся Юрий. — Как все начиналось, например.

— Начиналось все очень даже просто, — вкрадчивым тоном начал Яник. — Как-то летом в начале шестидесятых годов двое мариупольских пацанов сидели на пирсе водной станции металлургического комбината «Азовсталь» и лузгали семечки. Одного из них звали Гришей, а другого Олегом.