Обманувший дьявола

Игорь Ягупов

Пров проиграл свою душу дьяволу. Он убивал, но избегал наказания. Он полторы сотни лет бродит по свету, не зная покоя. Кто остановит его? Роман написан в жанре мистической прозы.

Глава 4

На улице лил дождь. Свинцовый, тяжелый, осенний. Под его звуки хорошо засыпать в теплой постели. Но брести по улице, да еще без зонта, зябко стягивая на горле воротник пальто, чтобы холодные капли не попадали за шиворот, хотя они все равно туда попадают, скатываясь струйками по шее на спину, — такого и врагу не пожелаешь.

Андрей вышел на крыльцо и несколько минут стоял под его козырьком, не решаясь ступить на тротуар, похожий сейчас больше на бурную горную реку, чем на городской асфальт. Было самое темное время суток, когда сумерки уже сгустились, а уличное освещение еще не зажгли.

— Экономят, гады, — злобно подумал Андрей, имея в виду электричество и коммунальные службы. — Выглянули бы в окно. Тьма какая.

Мимо него проскочила из здания на улицу стайка незнакомых девиц. Они напомнили Андрею о курилке. Содрогнувшись, он поднял воротник и резко, одним махом, как прыгают в холодную воду, выскочил из-под спасительного козырька. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас вновь встретиться с той парочкой, что так напугала его утром.

Дождь хлестал в лицо и почти ослеплял. Приходилось все время вытирать рукой глаза, которые заливала холодная влага. Прохожих на этой отдаленной от центра улице было немного. И все они спешили добраться до троллейбусной остановки, дома или любого другого укрытия, которое спасет их от пронизывающего холодного ветра и разверзшихся небес.

Тротуар напоминал архипелаг. Дождевая вода заполнила все его неровности, образовав большие и маленькие лужи, слившиеся протоками, между которыми отдельными островками выступал асфальт. Сначала Андрей старался избегать глубоких мест. Словно играющая в классы школьница, он перепрыгивал с одного островка на другой. Но, промахнувшись пару раз в почти непроглядной темноте и с плеском приземлившись в самой середине очередной лужи, он плюнул на обувь и пошел не разбирая дороги.

До остановки было далеко. Почему он не додумался взять на работу зонтик? Теперь пальто промокнет насквозь. И туфли тоже. Впрочем, туфли промокли бы в любом случае. Но пальто до утра не высохнет. Может быть, включить обогреватель и попытаться его подсушить? Или надеть завтра куртку? Если, конечно, он доживет до завтрашнего утра.

Тошнота так и не отпустила его. А все случившееся за день заставляло со страхом ждать надвигающейся ночи. Улица, даже залитая дождем и продуваемая холодным ветром, казалось ему безопаснее пустой квартиры. Здесь, по крайней мере, хоть изредка попадались люди. Андрей ощущал с ними невольную общность. Потому что понимал, что на его месте они также тряслись бы сейчас от страха. А значит, им можно доверять. Они свои, они не выпустят клыки и не зажгут глаза.

Может быть, пойти сегодня ночевать к родителям? Но это было бы выходом только в случае, если то, что он видел, не мерещилось ему. Если же по не вполне понятным причинам он просто сходит с ума, пугать родителей было в высшей степени бестактным. Он представил, как среди ночи вскакивает с кровати и зовет на помощь. И прибежавшие к нему в комнату мама с папой видят его безумный взгляд. Что он им скажет? Что ему приснился кошмар? Но он уже, мягко говоря, слишком взрослый, чтобы учинять истерики из-за нехорошего сна. Нет, уж лучше… Впрочем, слово «лучше», кажется, не подходило к его ситуации.

По нормальной погоде можно было бы выехать в центр и ходить по улицам до глубокой ночи. До полного изнеможения. Чтобы прийти домой и сразу лечь спать. Но под таким дождем долго не проходишь. Тут действительно можно сойти за ненормального. Однако его степень безумства была еще не самой крайней. Он убедился в этом, когда заметил впереди велосипедиста. Тот ехал навстречу, и шорох шин по мокрому асфальту был слышен издалека.

— Должно быть, его прихватило еще сильнее, чем меня, — подумал с неким облегчением Андрей.

Он тут же поймал себя на мысли, что его удовлетворение от этого никак нельзя назвать достойным приличного человека. И все же он невольно обрадовался. Это не было злорадством по поводу несчастья другого. Нет, это была радость, которую, наверное, должен испытать астронавт, который, пролетев сто тысяч световых лет и состарившись в тесной кабине своего корабля, встречает на далекой планете братьев по разуму.

Брат по разуму медленно приближался и, казалось, совсем не обращал внимания на дождь. Вскоре Андрей смог разглядеть его во всех деталях. Это был молодой человек в длинном пальто, несуразном для прогулок на велосипеде вообще, а в дождливую погоду тем более. Он механически равномерно крутил педали, как будто не он заставлял их вращаться, а они, крутясь под воздействием невидимого мотора, приводили в движение его ноги.

Велосипедист был без шапки. Его длинные черные волосы намокли и облепили лицо сосульками, с кончиков которых капала вода. При взгляде на это лицо Андрея точно уколола под сердце игла. Юноша был бледен, как покойник. По крайней мере, Андрей, видевший покойников только в кино, представлял их себе именно такими. Ни один мускул не шевелился на этом безжизненном лице. Но страшнее всего были глаза. Они напоминали два пустых черных отверстия. Велосипедист не мигая смотрел вперед сквозь дождь и пространство. Приблизившись, он повернул голову. Мертвые глаза уставились на Андрея, как дула двустволки, — черные и бездонные. Велосипедист медленно надвигался на Андрея, все время держа его под прицелом своих страшных глаз. А тот, как завороженный, не мог оторвать от него взгляда. Так кролик смотрит на удава, погружаясь в бездну его гипнотического притяжения.

В тот самый момент, когда они поравнялись, синеватые губы велосипедиста зашевелились. От Андрея не ускользнуло это движение — едва заметная жизнь среди мертвого пространства бледного лица. В следующую секунду он понял, что губы не просто шевелятся, а произносят какие-то слова. Движения повторялись. Одно слово? Андрей напряженно следил, силясь угадать. Зачем? Он не мог бы ответить на этот вопрос. Губы незнакомца плотно сжимались и затем выталкивали из себя один единственный слог, точно выплевывали его.

— Пров, — беззвучно говорили эти губы, — Пров, Пров, Пров.

Не понимая, что он делает, Андрей шагнул навстречу велосипедисту. Он даже протянул вперед руку, словно хотел о чем-то спросить. Но ездок почти незаметным движением руля увел велосипед в сторону и, обдав Андрея брызгами из лужи, проехал мимо. Еще мгновение, и он растаял во все более сгущающихся сумерках.

Андрей затравленно оглянулся по сторонам. Он силился понять, видел ли кто-то еще этого велосипедиста? Или тот был плодом его больного воображения? Но понять это было невозможно. Люди торопились по своим делам, не обращая друг на друга внимания. А приставать к прохожим с вопросом, проезжал ли здесь две минуты назад бледный юноша на велосипеде, Андрею не хотелось. Тут он действительно сошел бы за ненормального.

Он тихо дошел до остановки и сел в троллейбус. Водитель, должно быть, включил отопление. В салоне было душно, как в прачечной. Испаряясь с промокшей одежды, влага затуманила изнутри окна и наполнила троллейбус запахом мокрой материи. Андрей дотянулся рукой до поручня и намертво вцепился в него.

Лицо велосипедиста не давало ему покоя. Раз за разом он мысленно просматривал его: бледная кожа, синюшные губы, черные провалы глаз, уши… Стоп! Он только что сообразил, что к ушам незнакомца шли проводки. Наушники? Это многое объясняло. Если и не бледность кожи — впрочем, каждый имеет право быть настолько бледным, насколько это позволяет мать-природа, — то, по крайней мере, шевелящиеся губы и отстраненный вид.

— Он ничего не старался мне сказать — он просто подпевал! — чуть не вскрикнул Андрей.

Глупец? Конечно, глупец! Кто же катается под проливным дождем на велосипеде? Да еще в кашемировом пальто. Но вполне реальный глупец, каких тысячи, а то и миллионы. Может быть, пьяный или даже наркоман. Фу, как хорошо, что он, Андрей, не дотянулся до него рукой. Хорош бы он был, остановив посреди улицы обдолбанного в хлам подростка. Тот запросто мог полезть в драку. Только этого Андрею сейчас не хватало ко всем его проблемам в придачу.

Найдя логическое объяснение уличной встрече, Андрей немного повеселел. С приближением к центру троллейбус набивался все плотнее. Трудно было представить, что орды, штурмовавшие его на каждой остановке, смогут поместиться в салоне. Но, вступая в явные противоречия с законами физики, люди протискивались внутрь. И на пространстве, где еще два перегона назад, кряхтя и бросая друг на друга гневные взгляды, с трудом помещались два пассажира, теперь, ни на что не жалуясь, стояло пятеро.

Наседавшая толпа оторвала Андрея от поручня и протащила, как морская волна влажную гальку, вглубь салона. Он, впрочем, не сопротивлялся. Ехать ему было долго — почти до конечной. Обилие народа скорее радовало. В салоне царило то чувство единения, которое появляется у людей, стесненных тяжелыми обстоятельствами, но движимых общей целью. И целью этой было поскорее добраться домой.

Спустя минут сорок Андрей сошел на своей остановке уже изрядно успокоенным. Дождь перестал. Небо местами расчистилось. И даже стало слегка вымораживать. Такие резкие перепады погоды бывают только глубокой осенью. Продравшаяся сквозь отогнанные к горизонту облака Луна заливала улицу желтоватым светом.

С чувством легкой иронии Андрей вспоминал о своих страхах. Нет, сегодня явно был не его день. Сначала нехороший сон. Потом разговоры ни о чем в курилке. Да еще эти девицы. Ладно, пусть и с крупными зубами, но не вампиры же, в конце концов? Они же искренне хотели ему помочь. А затем еще и этот странный велосипедист. Плюс дождь, темнота, лужи. Словно сама природа ополчилась против него. Но теперь, кажется, все было уже позади. Приободрившись, Андрей почувствовал себя настолько хорошо, что, наслаждаясь собственной смелостью и вернувшейся способностью спокойно анализировать происходящее вокруг, поднял взгляд и, вздохнув полной грудью холодный осенний воздух, огляделся по сторонам.

В это мгновение он услышал знакомый шум. Не шум даже, а шелест. Этот звук трудно спутать с чем-либо. Так, негромко, но отчетливо, шуршат шины велосипеда по мокрому асфальту. Андрей вздрогнул. Неприятный холодок пробежал у него по всему телу. Он, конечно, тут же постарался взять себя в руки. Ведь еще один велосипедист лишь доказывал то, в чем он так старательно убеждал себя в течение всей поездки. А именно: люди, тем более эти оглашенные подростки, ездят на велосипедах по осенним улицам в кромешной тьме и тотальной сырости.

Почти гипнотизируя взглядом пространство, он напряженно уставился вперед. И он увидел бледное лицо. Юноша вновь ехал ему навстречу. Все в том же пальто, по-видимому, мокром насквозь, и с прядями черных волос, с которых капала вода. Нет, его нельзя было спутать ни с кем другим. Андрей сделал несколько неуверенных шагов назад. Так отступают, перед тем как броситься бежать. Но он не побежал. И вовсе не потому, что смог совладать со страхом, который навалился на него с новой силой. Нет, он не побежал единственно из-за того, что страх его был так силен, что парализовал все его тело. Сделавшись ватными, ноги отказывались подчиняться.

Андрей затравлено огляделся по сторонам. Ему подумалось, что, останься он один на один с жутким велосипедистом, тот просто-напросто задавит его, затопчет, убьет, разорвет руками на части. К счастью, вокруг находились люди — обычные прохожие, присутствие которых было теперь единственным его спасением.

Округлившимися глазами Андрей вглядывался в велосипедиста. Нельзя было предположить, чтобы он промчался по улицам, обогнав троллейбус. И что же тогда? Миновав Андрея, он тут же спрыгнул с велосипеда, погрузил его в машину (может быть, в микроавтобус?), сел в нее сам и помчался по городу, чтобы сейчас вновь проехать навстречу? Других вариантов не было. Кроме тех, которые подсказывало ему его подсознание, но которые он предпочитал не выпускать наружу.

Хотя вариант с машиной был не намного утешительней. Объяснить такое поведение бешеного подростка простой случайностью было решительно невозможно. Нет, подобное могло произойти только в том случае, если те, с кем этот подросток был связан, прекрасно знали, где живет Андрей и каким маршрутом он добирается домой.

Даже отбросив мысли о сверхъестественном, приходилось допустить, что за ним следили. Зачем? С какой целью? Что им от него нужно? И, самое главное, кому? Обратиться в полицию? Но с чем? Написать в заявлении, что его преследует велосипедист в мокром пальто? И что он против него имеет? Он что, напал на него? При этой мысли Андрей вздрогнул. Нет, не надо даже в мыслях напрашиваться на такое. Того и гляди накличешь беду. А этот парнишка… Он, конечно, щуплый на вид. Но ненормальные, они сильные. От них не отобьешься.

В этот момент велосипедист поравнялся с Андреем. Как и в предыдущий раз, губы его зашевелились. Нет, он отнюдь не напевал песенку из своего плеера. Глядя прямо на Андрея жуткими, как ружейные стволы, глазами, юноша бесцветным голосом четко произнес: «Пров. Найди Прова» — и медленно проехал мимо.

Теперь у Андрея не оставалось никаких сомнений в том, что он тихо сходит с ума. Чтобы окончательно проверить себя, он, стараясь выглядеть как можно более естественным, нарочито весело обратился к поравнявшемуся с ним мужчине:

— Надо же. В такой дождь — и на велосипеде.

— Кто? — непонимающе переспросил тот в ответ.

— Молодой человек, — с тревогой пояснил Андрей.

— Молодой человек? — как казалось, еще более растерявшись, вновь переспросил мужчина. — Простите, не заметил.

— Это вы меня простите, — пробормотал вконец отчаявшийся Андрей.

Получалось, что адский подросток ему померещился? Этот факт только усилил его тревогу. Андрей содрогнулся, вновь подумал о святой воде и, плотнее запахнув воротник мокрого пальто, поспешил к своему дому.