Я – Виджая

Илана Ветрова, 2020

Я – Виджая – апсара. Полубогиня, рожденная морской пеной. Младшая сестра Лакшми и дочь Самудра, любимица Царя Богов – Индры. И однажды я совершила ошибку, влюбившись в того, кого должна была лишь соблазнить. Наказание было жестоким – нас разлучили, но я не забыла о нём… Сквозь века, сквозь время и расстояние, я ищу того, кто украл моё сердце. Снова и снова, несмотря ни на что. Иллюстрация на обложке принадлежит автору.

Эпизод 13. Перетерпеть

Бабушка все-таки легла в стационар, и Вика разрывалась между больницей, школой, уроками и занятиями танцами, не желая расставаться ни с чем. Я чувствовала, как она устает, и делилась своими силами. После этого Вика с новой энергией крутилась в колесе ежедневных забот. Она даже умудрялась вместо бабушки готовить к приходу мамы ужин, а вечером, вымотанная, падала в постель.

— Помощница моя маленькая, что бы я без тебя делала? — говорила тогда мама и гладила нас по голове.

А Вика, скучая по бабушке, льнула к ней маленьким котенком.

Но стоило сестре вечером уйти из дома, как настроение мамы портилось.

— Ирина совсем перестала бывать дома. Как вечер, так она уходит на свою подработку и ночует у подружек. Почему нельзя заниматься днем? Что за ночные похождения? — нервно перекладывая вещи, ворчала она. — А это еще что? — вытащила из шкафа старшей дочери блестящий лоскуток.

— Может, для выступления? — пожала плечами младшая. — Ирка вроде говорила, что скоро какой-то отчетный концерт, — беззастенчиво врала Вика.

— Как за вами уследить? — вздохнула мама и вернула одежду на место.

— Все будет хорошо, — Вика обняла ее за шею и поцеловала в щеку. — Бабушка скоро вернется из больницы. Я вырасту и тоже начну работать. Все наладится.

— Иди спать. Работать она будет. Выучись сначала, — подгоняя в постель, звонко шлепнула нас мама.

Временное взаимопонимание исчезло внезапно.

— Ты что творишь! — не успела мама раздеться, вернувшись с собрания, как попу обжег совсем не шутливый шлепок.

— За что?! — возмущенно развернулась Вика. В гневе она не замечала, но я видела, как осунулось и заострилось красивое лицо мамы. Какая она была бледная и как плотно сжимала губы.

— Еще спрашиваешь? — снова звонкий шлепок отразился от стен. — Зачем полезла на перила?! Тебе мало того, что отца не стало, бабушка в больнице? Хочешь, чтобы еще и я слегла?

— И во всем этом виновата я? — сверкнула глазами Вика. Она успела забыть о словах Индры, да и о нем самом, но я чувствовала ее боль всякий раз, когда напоминали об отце. И стараясь казаться сильной, Вика злилась.

А дело было так:

Учитель объяснял новую тему, когда нам в голову прилетел ластик. Вика только поморщилась, но решила на перемене стукнуть обидчика рюкзаком. Вот только защитники не стали дожидаться перемены и устроили настоящий бой. Ручки, карандаши, пеналы летали над головами испуганных учеников, и чтобы восстановить дисциплину, учитель попросил нас выйти.

От нечего делать Вика решила тренировать равновесие, прогуливаясь по перилам лестницы. Я все контролировала и не позволила бы ей упасть, но нас увидел завуч.

— Ты хочешь, чтобы тебя выгнали из школы? Хочешь, остаться недоучкой?

— А кто им тогда успеваемость будет обеспечивать? — ухмыльнулась Вика.

Я чувствовала, как под нападками мамы, она закрывается, ускользает от моего успокаивающего влияния и становится агрессивной.

— Школа не хочет отвечать за такую безголовую ученицу, и меня предупредили, что на педсовете будет ставиться вопрос о твоем пребывании. Ты это понимаешь?! — мама снова замахнулась, а Вика отскочила.

— Еще раз меня ударишь, и я уйду из дома, — прищурившись, пригрозила она.

Мама опустилась на банкетку и бессильно заплакала. Ее слезы Вика видеть не могла. Подойдя, она обняла маму и погладила по голове, как старшие утешают младших.

***

— Посмотрите, кого я нашла на пороге, — женщина показала меня мужчине с белыми волосами и морщинистым лицом. Она принялась убирать с моего лица лепестки, но мужчина ее остановил.

— Пошел дождь, — он поднял глаза к небу. — Эта девочка принесла нам благосклонность Богов. Оставим ее здесь и назовем Малати.

Я росла под защитой Кали, а когда немного повзрослела, стала выполнять несложные поручения.

— Малати, укрась изваяние Матери, завтра большой праздник, — просил меня мужчина с белыми волосами. Как я узнала, он был верховных жрецом.

И я украшала статую алыми цветами, убирала осыпавшиеся лепестки, и доливала в лампады мало.

А когда наступало время служения, прячась за колоннами, смотрела на красивые наряды девочек и девушек, что воспитывались здесь и молились, отгороженные от остальных людей кружевной деревянной ширмой.

Все девушки были очень красивы, сверкали украшениями и богатыми нарядами. По грациозности они почти могли сравниться с моими сестрами.

Вот кем мне надо стать, чтобы обратить на себя внимание Торила, кем бы он сейчас ни был. И с тех пор, каждый раз перед большим празднованием, завершающимся шествием девочек и опусканием статуи в воду, я просила у верховного жреца разрешения примкнуть к девушкам и учиться тому же, чему учатся и они.

Но раз за разом получала отказ, что нисколько не умаляло моего стремления.

Эти девушки, жрицы Кали, были здесь на особом положении — им все прислуживали, хоть прав в храме они почти не имели. Зато во время празднеств горожане поклонялись им почти так же, как и самой Матери.

Однажды, незамеченная я ускользнула из храма и вместе с остальными горожанами смотрела на процессию.

Это было прекрасно — кружась, девушки расходились, словно раскрывался пунцовый цветок, и выпускали вперед самую красивую девушку в самом ярком сари, и тогда началось настоящее волшебство — она покачивалась, как трава под легким ветерком, движения были плавны и завораживающи. Зеваки следили за ней не отрываясь и открыв рты, словно сама Богиня спустилась с небес. Видимо, земные женщины тоже обладают любовной магией.

Почти неуловимо для глаз смертных девушка двигалась к берегу, а за ней, как змеи за дудочкой заклинателя, шли зрители и кидали ей под ноги цветы и фрукты. Все красного цвета.

Я нисколько не удивилась, что когда она зашла в воду, то горожане, в основном мужчины, последовали за ней. А вздумай она утопиться, утонули бы тоже.

Это именно то, что мне нужно. Кем бы ни был теперь Торил, но он скорее обратит внимание на блистательную жрицу, чем девушку, которая никому не показывается на глаза. Эта мысль стала определяющей и перевесила даже то, что жрецы обращались с девушками, как с живым товаром. За них брали деньги и отправляли устранить неугодных плательщику лиц.

Я стала настойчивей и теперь не только перед большим шествием, но когда появлялись новенькие девочки, просила меня тоже учить, но верховный жрец продолжал отклонять мои просьбы.

Я была упрямей, и учительницы всегда видели меня уроках — сидя в отдалении от всех, в углу, я или внимательно слушала, или повторяла движения танца. Иногда Мохини даже ставила меня в пример.

Но кроме того, что усердно училась, я дотошно исследовала всю территорию храма, находя и запоминая скрытые от глаз переходы и лазы, по которым можно было выбраться на улицу. И тогда, одевшись мальчиком и спрятав волосы, я искала Торила. Я притворялась водоносом, помогала донести тяжелые вещи, и не переставала смотреть по сторонам.

Нет, я не заблуждалась на свой счет и понимала, что сейчас еще слишком мала, чтобы привлечь чье-то внимание. Но просто знать, где он живет, смотреть на его дом, иногда видеть — уже было бы счастье.

Нередко после таких прогулок я возвращалась с исцарапанными руками или ногами. Хоть я и была мала и неинтересна, порой натыкалась на бандитов или нищих, которые с удовольствием забрали бы меня, чтобы продать.

— Что это у тебя? — спрашивала тогда Мохини. — Где ты так исцарапалась?

— Прибирала у статуи и покусали мыши, госпожа — глядя прямо ей в глаза, отвечала я.

— Смотри, если останутся шрамы, то тебя никогда не станут учить и не быть тебе жрицей.

— Госпожа, что вы говорите? — я бросилась к ее ногам.

— Да, я говорила о тебе с верховным жрецом. Сказала, что ты делаешь успехи в искусстве танца и достаточно непосредственна, чтобы очаровывать. Он обещал допустить тебя к обучению после того, как закончатся дожди. Но только если ты пройдешь испытание. Так что тебе надо проявить всю свою находчивость и не подвести меня.

— Спасибо, госпожа! — я снова припала к ее ступням. — Я вас не подведу. Я все сделаю, что бы это ни было.

— Надеюсь, так и будет, — она положила мне на голову тяжелую ладонь. — А сейчас, иди, смажь свои раны. Твои руки и ноги должны быть безупречными.