Смежная зона. Фантастический роман

Илана Викторовна Чубарова

Эпидемия… Вирус… Угроза всему человечеству… Правда, симптомы МВК – Мир Внутренней Комы, как назвали ученые новую таинственную болезнь, не похожи на COVID-19. На первый взгляд… Предугадал ли автор события реальности, проиграв их в своей фантазии в вымышленном мире? Или этот роман больше философская притча? И фантастика тут только форма? Прочтите и решите для себя! А может, вы уже заражены и живете в своем Мире Внутренней Комы? Просто не заметили, как это случилось?

Глава 8

Мир Нинуш менялся с каждым визитом. В первый раз растерянная и перепуганная женщина встретила Дюмана среди огромной свалки. Даже фантомы крыс шныряли под ногами. Или крысы, а не фантомы. Кто их знает? Отличить фантом от реального объекта здесь можно только по наличию или отсутствию контакта с больным — хозяином мира. С людьми, и домашними животными определить просто, с мышами, тараканами, птицами — сложнее. Впрочем, крысы, настоящие они или фантомные, не слишком радовали глаз. Даже Дюману было не по себе от того, как они нагло перебегали из одного угла в другой, сверкая красными глазами.

Доктор тогда с трудом успокоил Нинуш и убедил ее в том, во что и сам не до конца верил. В том, что заболевший, хотя и не может вынырнуть из своего внутреннего мира, но может этот мир менять. В то время только-только начинались исследования в этом направлении, разрабатывались экспериментальные методики. Больным давали задания, они пробовали, с разной степенью успеха кое-что кое у кого получалось. Среди пациенток Симура нашлась уникальная дама, которая быстро научилась превращать свой мир буквально во что угодно. В любое пространство, в котором она сама когда-либо была, или которое могла себе представать. В результате ее мир теперь ограничивался только пределами ее собственной фантазии. Но такая удача была исключением из правил. Основной же массе заболевших удавались мелочи; многим их мир МВК диктовал свои условия, и, зачастую довольно жесткие. И менялся он как бы сам по себе, когда и как ему вздумается, а вовсе не когда и как захочет больной. Конечно, между изменениями внутреннего мира и состоянием больного существовала тесная связь, но однозначно расшифровать ее закономерности так и не удалось.

Нинуш тогда, в первый визит Дюмана, поверила ему и принялась за работу, как говорится, засучив рукава. Иногда в прямом смысле слова, разгребая пространство свалки, унося подальше мусор, отмывая одни предметы, закапывая другие. Ко второму визиту свалка в окрестностях еще оставалась свалкой, но непосредственно вокруг Нинуш она уже напоминала большую, слегка неустроенную, требующую ремонта, квартиру под открытым небом, и даже красноглазые крысы исчезли. Девушка находила в завалах самые нужные вещи: мебель, одеяла, посуду, даже обнаружила кран с водой и мыло, а потом и спички и стала сжигать лишний мусор. Потом нашла книги и старый проигрыватель с виниловыми пластинками. Последний, правда, нельзя было использовать по причине отсутствия электричества, но для украшения он вполне годился. Нинуш радостно думала, что бы она хотела найти еще, и вскоре находила именно это. После отчетов об этом явлении отсроченного заказа и материализации нужного под видом находки были даже разработаны методические рекомендации другим заболевшим, и у некоторых стало получаться. А само явление было названо «эффектом Нинуш».

По опыту прошлых визитов Дюман надеялся, что все пройдет гладко: девушка встретит его очередным усовершенствованием своего жилья, они мило проболтают положенное время, и на сегодня его рабочий день будет окончен. А потом он найдет Иолу, сообщит ей радостные вести о брате, после чего просто спокойно уснет. Как же хочется спать…

Но сегодня Нинуш сразу, как только он появился в ее мире, молча схватила доктора за руку и потащила за собой. На границе обустроенной части мира и первозданной свалки была установлена туристическая палатка, сверху на ней пестрели разноцветные ленты и новогодний серпантин.

— Вот! Заходи! — Девушка тяжело дышала и подталкивала Дюмана в палатку.

— Ты нашла палатку? Здорово… И красиво ее украсила. Мне нравится, — Дюман пытался направить разговор в привычное русло.

— Я хотела большую кровать с балдахином, чтобы как в кино… Пробовала сделать навес из нескольких шестов и разных тканей, но закрытого пространства не получилось, а тут нас никто не увидит! Залезай, у нас мало времени. — Она снова подтолкнула доктора.

— Да кто нас может увидеть, в этом мире мы одни, это же твой мир. — Он попытался перевести все в шутку, хотя напористость обычно скромной девушки пугала.

— Вот именно, мы одни, как Адам и Ева! Но я все равно не могу, когда без стен. А там, как в норке. Я постелила на пол медвежью шкуру, нам будет удобно.

— Ты и медвежью шкуру нашла! У тебя тут просто магазин заказов… — Дюман еще пытался шутить, хотя уже понимал, к чему клонит девушка.

— У нас мало времени! — Она резко и сильно толкнула его вниз так, что от неожиданности он не удержал равновесия и упал.

— Нинуш! Милая! Я — твой врач, прежде всего. Расскажи, что произошло с момента моего последнего визита.

— Зубы мне не заговаривай, давай лезь в палатку, а не хочешь туда, ладно, давай прямо здесь!

Он старался говорить мягко, хотя обычно симпатичная Нинуш сейчас вовсе не выглядела милой.

— Я не имею права, я — врач, ты — пациент!

— Какие могут быть права в этом мире? — перебила она, переходя на крик. — В мире, где больше никого нет!

Она была недалека от истины. Какие права в мире МВК?.. Вопрос сексуальных контактов визитеров с пациентами в свое время обсуждался на одном из больших Советов. По правилам того, общего, мира такое было исключено, однозначно осуждалось и даже преследовалось законом. Но больные МВК оказывались запертыми внутри своей болезни и были лишены даже надежды на какую-либо личную жизнь. Да, им вводили через капельницы и успокаивающие средства, и «гормоностабилизаторы», резко снижающие половое влечение. Но фармакология не всесильна. После долгих дебатов этот вопрос решили оставлять на усмотрение визитеров. С одной стороны, интимный контакт был прекрасным психотерапевтическим средством, во много раз повышающим жизнестойкость пациентов. С другой — избыточная эмоциональная привязанность давала и отрицательный результат. Единого рецепта тут не могло быть, в каждом конкретном случае решать надо было на месте. Визитеры-женщины, от природы более способные к эмпатии, шли на такие контакты из сострадания к больным мужчинам. Визитеры-мужчины предпочитали не распространяться о мотивах. Что же касается морали… МВК — другой мир, и морально там все, что помогает больному выносить свою обреченность на одиночество. Был период, когда хотели прикреплять визитеров к больным по половому признаку, но после ряда экспериментов от этой идеи отказались; другие психофизиологические показатели совместимости оказались важнее.

— Никаких прав, ни у кого! Этот мир — мой, и права тут имею только я! И ты будешь делать то, что я захочу! — Нинуш была похожа на разъяренную фурию.

— Ты — славная девушка, ты мне очень нравишься, но…

Она снова не дала ему договорить:

— Никаких «но». Иначе… — и Нинуш, нервно засмеявшись, достала из кармана кофты револьвер. — Я уже давно поняла, что я могу находить то, что захочу, не всегда в точности, но если я заказала оружие, я его нашла. Мне теперь даже не надо долго ждать, я закрываю глаза, представляю то, что мне надо, и через несколько секунд это оказывается в нескольких метрах от меня. Вот такая я теперь стала! Так что живо раздевайся и лезь внутрь.

— Хорошо, я сделаю то, что ты просишь, но если ты думаешь, что мужчина способен любить под дулом пистолета, ты ошибаешься… — Дюман пытался сохранять спокойствие. В принципе можно попробовать ее обезоружить. Сделать вид, что подчинился и резким движением просто выбить револьвер из рук. Вряд ли она успеет выстрелить. Но если у нее не один револьвер, если она тут на каждом шагу заготовила боеприпасы? Сегодня ему нельзя рисковать, ему обязательно нужно найти Иолу. Почему она не брала трубку? А вдруг с ней что-то случилось?

— Любить, может, и не способен, но у меня есть нужные таблетки и мазь, я у себя «нашла» филиал магазина интимных товаров. — Нинуш бросила ему баночку с овальными драже, похожими на витаминные капсулы. — Быстро глотай все! А потом кремом намажешь. И чтобы без фокусов!

— Ты хочешь, что бы я умер от передозировки? — Дюман тянул время, пытаясь понять, как ему лучше действовать. — Слушай, а давай без таблеток и без пистолета. Я не сторонник экстрима. Пойдем на твои медвежьи шкуры. Для начала я сделаю тебе просто расслабляющий массаж. А может, ты там, под шкурами, «найдешь» бутылку шампанского и два бокала…

Для экстренных случаев был специальный сигнал, чтобы возврат из подключения начали раньше. Нужно было вызвать гипоксию, максимально задержав дыхание. Приборы тут же отреагируют на снижение кислорода в крови, и ему пошлют импульс на возвращение. Но… что будет с Нинуш, если он сейчас исчезнет? Она ведь в таком состоянии, что способна на все, даже пустить себе пулю в лоб. Самоубийство внутри комы… такого еще не бывало. Да и огнестрельное оружие внутри комы еще не встречалось. Все это слишком необычно… Иола утверждала, что все необычности последнего времени, — звенья одной цепи. А что, если Нинуш не виновата в том, что сейчас происходит; что, если она действует под влиянием чего-то ей самой неведомого? Мирт плакал и жаловался. Замат пытался гипнотизировать. Истерика Нинуш проявляется в другой форме. Но это именно истерика, и девушка больна. Он как врач просто не может сейчас ее оставить. Клятва Гиппократа глубоко засела в его мозгу, и даже в такой двусмысленной ситуации он не мог не думать о пациенте.

— Шампанское не обещаю. Но бутылку чего-нибудь спиртного, думаю, найду. Если на тебя алкоголь действует лучше таблеток, ладно. Только не вздумай меня обмануть, иначе…

— Что иначе? — Дюман улыбнулся самой лучезарной улыбкой, на какую был способен. Обычно такая улыбка действовала безотказно на всех женщин от детсадовского до пенсионного возраста.

— Иначе… мой мир накажет тебя за ложь… Здесь все происходит по моим правилам, и еще неизвестно, кто тут больной, а кто здоровый. Идем!