Сердцеед для блондинки

Илона Шикова, 2020

Меня зовут Анастасия Стриж, и еще со старших классов я мечтала стать аудитором. Как говорится, есть цель – действуй. Поступила в университет – радуйся. И я была счастлива, пока на свою беду не привлекла внимание первого сердцееда университета. Он – золотая мечта всех студенток нашего вуза. И я не стала исключением – попалась в сети хищника, за что и поплатилась своим душевным спокойствием. Не повезло в любви? Не отчаиваемся. Собираем осколки разбитого сердца и учимся жить заново. Но у судьбы, как оказывается, свои планы. И теперь, спустя четыре года, когда я добилась своей цели, мне придется работать с тем, кто когда-то разбил мое бедное сердце…

Глава 16

— Вот скажи мне, как у тебя, Настена, получается так ловко разбираться в этих балансах? — ворчит Карина, когда мы идем с ней по коридору на перемене после пары «Бухгалтерский учет». — Какие счета, дебет, кредит, активы, пассивы…

— Второй год удивляюсь, — смеюсь в ответ на ее фырканье, так смешно выглядит ее слишком серьезная физиономия. — Каким ветром тебя занесло на экономический?

— Ураганом под названием «моя любимая мамулечка», — еще больше возмущается моя лучшая подруга. — Попробуй ей возрази.

— О, да! — протягиваю последнюю гласную букву. — С Инессой Николаевной лучше не спорить.

Вообще-то, Карина зря наговаривает на свою маму — как по мне, так очень милая и добрая женщина. Строгая местами, периодически проявляет командирские замашки, но в то же самое время безумно любит свою дочь, желая ей исключительно счастья. Как и Карина в ответ без ума от своей мамы, хоть и ворчит на нее регулярно.

Инесса Николаевна работает управляющей одного из филиалов известного банка, поэтому настояла, чтобы дочь получила исключительно экономическое образование. И тоже сделала карьеру в банковской сфере. Карина согласилась с первым пунктом, однако категорически возражает против второго.

— Она иногда так бесит своими нравоучениями, — кривится подруга, когда мы заходим в столовую, — что я ее прибить готова.

— Зря ты так, — тяжело вздыхаю в ответ. — Мама — это святое.

— Прости, Настена, — Голубева прикладывает руку к сердцу и делает такое печальное лицо, что я не могу на нее злиться. Я никогда на нее не злюсь и не обижаюсь, хотя иногда ее назойливость и чрезмерное любопытство дико раздражают. — Я, честно, не хотела.

— Не страшно, — спокойно отвечаю, но все равно в голосе проскальзывают грустные нотки. — Я уже привыкла.

Хоть на людях я держусь, по крайней мере, пытаюсь не показывать свою боль, но память же не обманешь. И времени прошло уже много с момента гибели родителей, и рана уже должна была затянуться, а все равно не отпускает.

— Кстати, — Карина прерывает мои печальные мысли, заставляя обратить внимание на себя. — Ты заметила, что после первой пары Захара не было на расширителе?

— Заметила, — отвечаю, тяжело вздыхая, так как разговоры о нем меня уже порядком достали.

Вчера Карина полдня донимала меня расспросами о свидании. Причем с мельчайшими подробностями и моими личными впечатлениями. Пришлось рассказывать — не все, конечно, только самую малость, например умолчав о поцелуе в машине и об этом загадочном третьем варианте (хотя намек я прекрасно поняла, чего уж душой кривить). Иначе моей любимой соседке по комнате удержу не будет — начнет советовать, доставать нравоучениями и читать мне получасовые лекции о том, как сейчас сложно найти настоящего мужчину, и как же мне, такой ничего не понимающей в этой жизни, повезло с Захаром. Прямо золото, а не парень.

— Ну, вот я не верю, — продолжает гнуть свою линию Голубева, — что он не назначил тебе второго свидания, — берет салат, булочку, чай и ставит все это богатство на поднос. — Насть, мне кажется, ты от меня что-то скрываешь.

— Опять ты за свое, — повторяю ее действия, заполняя свой поднос едой. — Объяснила же популярно, что мы с ним решили остаться друзьями.

— Не похож он на раздолбая, — не соглашается она со мной. — Ну не может он просто так от тебя отказаться.

Вот какая ей разница? Чего она никак не угомонится? И так весь вчерашний вечер, после бесконечных расспросов Карины, копалась в себе, пытаясь решить, что делать дальше.

«Не смей ему верить, Настя», — грозно произносил внутренний голос в голове.

«Он тебя не обидит, птичка», — вторило ему сердце голосом Захара. Даже слово «птичка» произносило его интимной интонацией, растягивая букву «ч».

Как же тяжело справиться с внутренними демонами. И кому из них верить?

— У человека могут быть дела, — произношу после того, как расплачиваемся за свой скромный обед и направляемся к дальнему столику. — Он бизнесом занимается, и на всякую ерунду, типа свиданий со мной, у него просто нет времени.

— Врешь ты все, — фыркает Карина, ставит на стол поднос и отодвигает стул.

— Не вру, — пытаюсь и дальше ее переубедить оставить наши отношения с Захаром в покое.

Усаживаемся друг напротив друга и приступаем к еде. В столовой народа мало, чего и следовало ожидать, так как в третьем корпусе никогда не бывает ажиотажа. В нашем университете три корпуса, и в каждом по несколько буфетов. Это, кстати, очень удобно, если, как к примеру, у нас, как сейчас, две пары в одном корпусе. Не надо никуда бежать и опаздывать потом на занятия.

Самое большое скопление народа, конечно же, в центральном корпусе — и на первом этаже, и на втором, и даже на третьем свободное место на перерыве найти сложно. Практически невозможно. Однако сегодня мы с подругой предпочитаем не бегать и остаться на обед в третьем корпусе, перекусить в тишине и спокойно отправиться на третью пару все по тому же «Бухгалтерскому учету».

— Все-таки ты эгоистка, Настена, — произносит Карина серьезным тоном, тщательно пережевывая салат.

— Чего вдруг? — мои брови ползут вверх, так как я не понимаю сути ее претензий.

— Могла бы подумать о подруге, — продолжает гнуть свою линию Голубева, делая глоток чая из стакана. — Попросила бы, чтобы Гончаров взял с собой Валевского, а ты, конечно же, меня. Посидели бы вчетвером, поу…

Она замолкает, не договорив и уставившись в какую-то точку над моим плечом.

Дело в том, что я сижу спиной ко входу, и мне очень интересно, что такого там могла увидеть Карина. Однако поворачиваться лень, да и перерыв скоро закончится, а я не успею доесть свой скромный обед. И так на пустую болтовню потратили уйму времени.

— Что? — смотрю на нее, однако она быстро отмирает и с ехидной улыбкой на лице произносит:

— Друзья, говоришь?

Теперь уже любопытство берет верх над ленью — прямо жажду посмотреть, что же там необычного увидела Карина. Не успеваю повернуть голову назад, как ощущаю на своих плечах чьи-то руки и слышу возле ушка негромкое:

— Привет, птичка!

Жаркое дыхание опаляет кожу, а спустя пару секунд такие же жаркие губы касаются виска в легком поцелуе. А я, как назло, опять впадаю в ступор, не имея возможности даже пошевелиться.

Опять он со своими штучками! Зачем, скажите на милость, публично проявлять свои чувства? Ведь поговорили же в машине откровенно, и он прекрасно понял, что мы не можем быть вместе. Но все равно продолжает настойчиво добиваться моего внимания.

Но Захар усаживается на стул рядом с моим, так и не убирая одной руки с моих плеч. А я немного теряюсь, не зная, что сказать в ответ. Как обычно, на помощь приходит Карина, первой выходя из ступора:

— Привет, — улыбается Голубева, переводя внимание парня на себя. — Меня зовут Карина. Лучшая подруга птички.

И эта туда же! Можно подумать, её фамилия олицетворяется с хищником или с каким-то диким зверем. Вот же, зараза ехидная. Не могла не съязвить.

Хоть я и благодарна ей за то, что спасла ситуацию с внезапным появлением Захара и моей временной растерянностью, за ехидство свою лучшую подругу готова прибить. Прямо здесь, и прямо сейчас. Но не могу, свидетелей много, иначе ей бы точно несдобровать.

— Привет, — парень протягивает руку вперед, и Карина вкладывает туда свои пальцы, пожимая в ответ. — Захар, — кивает головой, а после переводит на меня взгляд, вновь полный нежности и тепла.

И как мне теперь себя вести с ним? Ни одной мысли в голове, как поступить в данной ситуации. Но надо взять себя в руки, иначе опять покраснею.

Смотрю на него строгим, но полным удивления взглядом в ожидании ответа — кем он меня считает?

Скорее всего, парень рассчитывал увидеть румянец на моих щеках и опущенные глазки? Ну, уж нет, красавчик, так не пойдет! Хотя уверена, сейчас специально что-то выдаст, чтобы снова загнать в пунцовый цвет.

— Я так понимаю, друг птички, — пытается Карина спасти ситуацию, скорее констатируя факт, чем задавая вопрос.

Захар продолжает на меня пристально смотреть. С полуулыбкой на лице и каким-то очень подозрительным блеском в глазах. А я пялюсь в ответ, все так же с удивлением, которого становится еще больше.

— Почти, — ехидная улыбка расплывается на его лице. Видно прекрасно, что он всё понимает, но уступать мне не намерен. Вот же упрямый! Мысленно возмущаюсь, а он все равно сканирует меня, не отводя взгляда, в котором горит вызов.

— Странно, — с какой-то горечью произносит моя подруга, и мы вдвоем с Гончаровым переводим на нее взгляд, отрываясь от лицезрения друг друга. — А меня Анастасия буквально пять минут назад уверяла, что вы друзья и не более того.

— Да? — боковым зрением наблюдаю, как Захар поворачивает голову в мою сторону, и посылаю гневный взгляд в сторону своей подруги.

Вот спрашивается, кто ее просил влезать со своими комментариями? Зачем она еще больше заставляет меня краснеть? И так вся эта нелепая ситуация выбивает из колеи, еще эти двое сейчас будут обсуждать мою личную жизнь.

Нет уж, друзья мои, не дам я вам возможности обсуждать мои чувства!

— Да! — довольно резко произношу и поворачиваюсь в сторону Захара, игнорируя протяжный стон своей подруги. Пусть хоть воет, мне всё равно.

— Птичка шутит, Карина, — снисходительным тоном произносит парень, и снова впивается в меня взглядом. — Ты же знаешь, какая она шутница.

— Я так и подумала, — хихикает эта предательница, игнорируя меня целиком и полностью.

Ладно, с тобой я попозже разберусь, любимая подружка. Сейчас бы от этого приставалы избавиться, так как народа в столовой внезапно стало довольно много — не хватало еще косые взгляды потом наблюдать и сплетни о себе собирать по всему университету.

— Девочки, а почему так скромно сидим? — парень кивает головой на наш легкий обед, и я мысленно благодарю его, что переводит разговор в другое русло. Дальнейшая дискуссия на тему наших непростых с Захаром отношений меня бы просто вывела из себя. — Сейчас исправим это положение.

— Захар! — кричу, однако парень уже вскакивает с места и быстрым шагом направляется к стойке с едой. — Вот что за человек! — произношу уже тише, обращаясь к подруге. — Ведь просила же.

— Настя, дай парню погеройствовать.

— Ты тоже хороша! — продолжаю возмущаться, не давая Карине закончить свою мысль. — Вот скажи, кто тебя за язык тянул?

Последнюю фразу произношу еще тише, укладываясь грудью на стол, чтобы быть ближе к подруге. Но она, как ни странно, совсем не впечатляется моими возмущениями — сидит, как ни в чем не бывало, жует булку и запивает ее чаем. Такое чувство, что со стеной разговариваю, а не с ней!

— Я, милая моя, тебя насквозь вижу, — делает глоток из стакана, игнорируя мои злобные взгляды. — Ты вбила себе в голову какую-то чушь и дальше своего носа ничего не видишь. А я, как лучшая подруга, должна тебя настроить на правильный путь. И шипеть завязывай, — наклоняется ко мне ближе. — Захар сюда идет.

Выпрямляюсь как раз в тот момент, когда парень ставит на стол поднос с едой. Тяжело вздыхаю, глядя на обилие этой самой еды — он реально решил, что мы столько сможем втроем съесть?

— Так, девчонки, не скучайте, — он снова плюхается на стул и, как и пять минут назад, небрежно опускает руку мне на плечи. — И питайтесь хорошо. Сегодня увидеться не получится, — поворачивает голову в мою сторону, — так как я допоздна буду работать. Завал полнейший, и надо все успеть закончить до полуночи. У тебя завтра сколько пар?

— Три, — на каком-то непонятном мне автомате отвечаю, сама не понимая, почему это делаю. — А что?

— Приеду, заберу, — целует меня в щеку, как-то очень нежно и слишком аккуратно обнимая за голову и прижимая к своему лицу. — Никуда не уходи, я буду ждать. Пока, Карина, — подмигивает Голубевой, вскакивает со стула и через несколько секунд испаряется из столовой.

А я даже не успеваю ничего сказать на прощанье — ох и жук, этот Захар Гончаров. Всегда оставляет последнее слово за собой, любимым.

Но его забота приятна — чего уж тут душой кривить, хоть Голубевой я об этом сообщать и не собираюсь.

Мы вдвоем с подругой провожаем парня взглядом — причем я поворачиваюсь лицом ко входу и не отвожу оттуда глаз, пока Захар не исчезает в коридоре.

Фыркаем, а после одновременно с Кариной заливаемся смехом. Хоть и была я напряжена все это время, в глубине души понимала, что счастлива. От того, что подошел, никого не стесняясь, обнял и даже целомудренно поцеловал в щеку.

— Придется хотя бы тортик съесть, — Голубева тянется в тарелке с небольшим куском и ставит ее перед собой. — Не пропадать же добру. И, кстати, — тычет в меня пальцем. — Дома я жду объяснений!

Киваю головой, усмехаюсь, так как настроение делает резкий скачок вверх. И никакое ворчание подруги его не испортит.

А на следующий день выхожу из центрального корпуса университета с замиранием дыхания. Все три пары подряд места себе не находила, гадая мысленно, как на ромашке — «придет» или «не придет». И опять головой понимала, что вряд ли — зачем ему это надо, однако сердце билось чаще в предвкушении счастливой встречи.

Захар стоит в самом начале центральной аллеи и наблюдает за входом. Улыбка на лице при виде меня, теплота во взгляде, а в руке длинная ярко-алая роза. Он пришел, а я в нём сомневалась.

Красивый, уверенный в себе и безумно сексуальный — вот он, мой принц, о котором я так долго мечтала. Так стоит ли сопротивляться и дальше своим желаниям?